Странная месть

– О, Лаурель, – Фрида обернулась к моей кузине. – Как приятно видеть тебя снова!

Фрида улыбалась, но я чувствовала: здесь явно что-то не так. Улыбка предназначалась для того, чтобы замаскировать страх. И я сочла, что и моя бывшая школьная подруга тоже нервничает и гадает, зачем Изабель Ван Аллен настаивала на ее приезде. Винить ее за это было нельзя, ибо причины для беспокойства имелись.

Все же странно, подумала я, что все участники того рокового уик-энда по своей доброй воле согласились приехать в Лайонсгейт, и это несмотря на мрачные воспоминания. Интересно, какой же властью обладает над ними Изабель Ван Аллен, какие секреты они готовы раскрыть в обмен на защиту от подозрений?..

Тут ход моих размышлений прервался. Дверь снова распахнулась, и в холл вошли Майло и Люсинда в костюмах для верховой езды. Люсинда весело смеялась, глаза сияли, светлые волосы растрепались от ветра. Увидев всех нас в холле, они резко остановились.

– О, приветствую всех. Извините за то, что мы пропустили ленч, – сказала она. – Но наша прогулка была столь увлекательна, что мы потеряли счет времени.

– Гм… что ж. Как видите, прибыли новые гости, – произнес Реджи.

Реджи принялся знакомить новоприбывших, и от моего внимания не укрылось удивленное выражение на лице Фриды, когда я объяснила, что красивый джентльмен, участник увлекательной конной прогулки с Люсиндой Лайонс, является моим мужем.

Но вот знакомство состоялось, чету Коллинзов провели наверх показывать комнаты, Лаурель и Люсинда прошли в обеденный зал, а я стала подниматься к себе. Хотела почитать книгу, пока есть время – до пятичасового чая.

На полпути меня догнал Майло.

– Чем занималась все утро, любовь моя? – спросил он.

– Чтением наряду со всем прочим, – ответила я и ускорила шаг. – Как прогулка?

– Просто замечательно. Имение у него огромное. И лошадь они мне дали чудесную.

– Что ж, рада за тебя. В обеденном зале накрыт ленч. Тебе не мешало бы поесть. Если и дальше будешь предпочитать верховую езду еде, растаешь, как свечка.

– Ерунда. Сельский воздух полезен для здоровья.

– Похоже, что так. Ты вообразил, что снова юн.

– Ну, знаешь ли, дорогая, стариком меня не назовешь. Я в самом расцвете сил, – возразил Майло.

– И все равно, не так уж и молод, как тебе кажется.

Он рассмеялся и подхватил меня под руку, помогая преодолеть следующую ступеньку. Я обернулась и взглянула на мужа. Он стоял ступенькой ниже, и лица наши оказались почти на одном уровне.

– Ты ведь не возражаешь против моих конных прогулок?

– Ну, конечно же нет, – мягко и совершенно искренне ответила я. Да и Люсинде Лайонс тоже не мешает развлечься. Оставалось лишь надеяться, что внимание Майло не создаст у нее превратного впечатления. Только этого нам не хватало – чтобы одинокая и очень хорошенькая девушка влюбилась в моего мужа.

– В любом случае я предпочел бы прогуляться с тобой, – заверил Майло. – Может, поедешь со мной завтра?

– Если хочешь.

– Разумеется, хочу! Ты гораздо лучшая наездница, чем мисс Лайонс. Кроме того, мне очень нравится, как ты выглядишь в брючках для верховой езды. – Он поцеловал меня в губы, затем похлопал ниже спины, понуждая подниматься дальше по лестнице.

Но прежде чем я сделала шаг, послышались голоса. Я сразу узнала их – Изабель Ван Аллен и Десмонд Робертс. Должно быть, только что вышли из своих комнат. Мы остановились на лестничной площадке и не успели свернуть в коридор.

Сразу стало понятно, что разговор их носит сугубо личный характер, и о своем присутствии было уже поздно объявлять, не вызвав смущения у этой парочки.

– И все равно не понимаю, – проговорил мистер Робертс. – Почему мы должны соблюдать такую секретность?

– Ах, Десмонд, не утомляй.

– Ты вечно обращаешься со мной как с малым ребенком, – недовольным тоном протянул Десмонд, но это не помогло переубедить ее.

– Мне не нравится, когда ты упрямишься, котик мой, – заметила Изабель. – Тебе прекрасно известно, что никто не прочтет эту книгу до тех пор, пока я не отправлю ее своему издателю. В том числе и ты.

Я взглянула на Майло. Тот вопросительно приподнял бровь.

– Не понимаю, чем я заслужил такое отношение. И это после того, через что нам довелось пройти вместе! После того как мы поняли, что значим друг для друга…

– Я прекрасно понимаю, как много ты для меня значишь, но это не меняет ситуации.

– Но должно! – воскликнул Десмонд. – Это должно менять все!

Тут Изабель снова заговорила, и из голоса пропала прежняя ласковая интонация.

– Слушай меня внимательно, – жестко сказала она. – Я устала от твоего нытья и бесконечных просьб. И заруби себе на носу: это я вытащила тебя из грязи, сделала человеком. Так что ничем больше тебе не обязана.

– Я не позволю ни тебе, ни кому-то другому указывать мне, что я должен и что не должен делать! Ясно тебе?

Десмонд произнес эти слова столь убедительно, что она сразу пошла на попятный. И прежней злобы в голосе уже не было слышно:

– Ну не куксись так, мальчик мой. Очень скоро ты все узнаешь. Все узнают.

– Да, но прошу тебя, Изабель, пожалуйста. Я… ты только не сердись на меня. Я тебя обожаю. И ты это знаешь.

– Конечно, знаю, – ласково подтвердила она. – А теперь возвращайся в мою спальню, Десмонд.

Видимо, он повиновался – я услышала, как хлопнула дверь, и воцарилась тишина.

– Заходите ко мне в гости, сказал паук мухе, – шепотом процитировал Майло.

– Она довольно жестоко обращается с этим мальчиком, – отозвалась я.

– Он уже не ребенок. Должен понимать, что делает.

– Уж не знаю, что он там делает, – задумчиво протянула я. Мне показалось, что Десмонд Робертс отчаянно влюблен в женщину, для которой почти ничего не значит.

– Похоже, что боевой дух он утратил, – заметил Майло. – Сдается мне, ему совсем не нравится быть ее «котиком», но из ее когтей так просто не вырваться. Пустила глубоко. Что ж, он не первый. Она всегда славилась тем, что умела подчинять мужчин своей воле. Лично я нахожу это просто омерзительным.

Теперь я понимала, почему Майло не поддался чарам этой женщины. Даже в молодости он не хотел быть просто одним из ее обожателей, бездумно и в порыве страсти бросать сердце к ее ногам. Страстное и слепое обожание вообще было не в его характере. Он ведь сам привык быть в центре внимания. И попадать в орбиту, и вращаться вокруг чьей-то другой звезды ему явно не по душе.

По дороге к своей комнате я никак не могла избавиться от тревожного ощущения. Меня беспокоил разговор, который мы невольно подслушали, и я внезапно поняла, в чем тут дело. Десмонд Робертс потерял голову от любви к Изабель Ван Аллен, но в его голосе звучала не только любовь. В нем отчетливо слышался гнев и еще – отчаяние.

А сочетание этих чувств частенько грозит опасностью…

Глава 7

Я одевалась к обеду с ощущением, что иду на экзекуцию, а не на вечернюю трапезу в загородном поместье.

Я не понимала, как относиться к Изабель Ван Аллен и к тому ее разговору с мистером Робертсом, который удалось подслушать. Почему она держит книгу втайне от своего секретаря? Понятно, что он не мог оценить это произведение с профессиональной литературной точки зрения, но, с другой стороны, она вроде бы доверяла ему, как никому другому.

Изабель говорила мне, что не всегда возможно следовать велению сердца. Что имела в виду? Зачем вернулась сюда после семилетнего отсутствия? Зачем понадобилось ей созывать участников той роковой вечеринки?

Я мучилась догадками и никак не могла понять ее мотива. Очевидно, мисс Ван Аллен плевать на мнение окружающих, но я не считала, что ею движет исключительно злоба. Если бы только это, она могла бы вернуться давным-давно. Или же спокойно писала свою книгу в уютном доме в Кении, а красавчик мистер Робертс послушно бы ее перепечатывал. Она ухитрилась бы раздуть скандал на полмира, если бы ставила перед собой только эту задачу.

Нет, какой-то другой мотив заставил ее приехать в Лайонсгейт и собрать здесь всю эту публику. По некой непонятной мне пока причине Изабель хотела вернуться на место трагедии и посмотреть в глаза ее участникам. Возможно, она сама ищет какие-то ответы на свои вопросы?

Может быть, сегодня мы все это узнаем.

– Ты чем-то опечалена, дорогая? – заметил Майло. Он вошел ко мне в комнату, завязывая галстук. – Ну, что тебя беспокоит?

– Сама не знаю, – ответила я. – Что-то здесь не так, и я никак не могу понять, что именно. Очень странно, что Реджи Лайонс позволил собрать всех здесь. Да и почему они согласились приехать? На их месте я ни за что не решилась бы снова ступить на эту землю.

Майло пожал плечами.

– Да, неприятно, конечно, но, с другой стороны, нет причин, по которым все должны до конца своей жизни избегать приезда в Лайонсгейт. Не думаю, что это загородное имение единственное во всей Англии, где когда-то кто-то умирал. Одному Господу известно, сколько людей умерло у нас в Торнкресте.

Это была не слишком утешительная мысль – надеюсь, что она не придет мне в голову при следующей поездке в наш загородный дом.

– Как бы там ни было, – продолжил он, – не следует забывать, сколько мужчин погибло на войне и сколько женщин потеряли своих мужей, сыновей и братьев. Поэтому смерть, пришедшая в дом, – явление, увы, весьма распространенное.

– Ты прав, – кивнула я, – но это доказывает и мою правоту тоже. Здесь нечто другое. Если бы то был просто ужасный несчастный случай, он бы не произвел столь удручающего впечатления.

– Почему бы тебе не спросить кузину?

– Да я спрашивала. Ей мало что известно о случившемся. Лорел никого из их компании не знала достаточно близко. Тогда ее лишь недавно пригласили в этот круг. Поэтому едва ли она знала все, что там происходило.

– В любом случае не наша это забота, – заметил Майло. Он, как всегда, мало интересовался тем, что его не касалось. – Пусть себе цапаются друг с другом. Хоть вино здесь подают приличное, и то слава богу.

– Послушай, Майло, не мешало бы относиться к этому хоть немного серьезнее.

– Однако я серьезно говорю, дорогая. А ты крайне внимательна к людям, которые совершенно чужды нам. И я не понимаю, почему тебя должно волновать все это.

– Но я…

– Да, дорогая, знаю, – кивнул Майло. – Ты привыкла совать свой хорошенький курносый носик в дела, которые тебя не касаются.

Я нахмурилась.

– Почему? Очень даже касаются. Это касается Лаурель, а она не только моя кузина, но и близкая подруга.

– Но ведь ты сама только что говорила, что Лаурель почти не имеет к этому отношения.

– Не важно. Она до сих пор под впечатлением. А если будет опубликована вторая книга, последствия могут быть самыми разрушительными.

– Думаю, все не так плохо, как тебе кажется, – заметил Майло.

Мне оставалось лишь надеяться, что муж прав.

– И еще я очень сержусь на мисс Ван Аллен. Какое право она имеет делать всех людей вокруг несчастными?

– Что ж, посмотрим, что за спектакль она разыграет сегодня за обедом.

Я вздохнула:

– Похоже, выбора тут у нас нет.

Усаживаясь на свое место в обеденном зале, я пыталась бороться с предчувствием, что вчерашнее представление повторится. Все та же компания, только теперь к ней присоединились еще двое гостей, Фрида и Филипп Коллинз, – а в остальном все было, как вчера.

Я опасалась, что события будут развиваться тем же взрывоопасным образом, как и на вчерашнем обеде. Однако Реджи Лайонс, видимо, твердо вознамерился исполнить свое вчерашнее обещание не выпускать ситуацию из-под контроля. Он сдержанно кивнул Изабель, когда она вошла в комнату, и та ответила ослепительной улыбкой. Похоже, эти двое намеревались соблюдать хотя бы внешние правила приличия.

Однако мы все же ждали какого-то продолжения. И мало кто сомневался, что в самом скором времени Изабель сделает очередное заявление.

Я всматривалась в лица гостей. И хотя все они дружно старались сделать вид, что ничего особенного не происходит, в воздухе отчетливо улавливалось напряжение. Фрида Коллинз чувствовала себя явно не в своей тарелке – наверно, потому, что вчера вечером ее здесь не было и она просто не знала, чего ожидать. Или же ее посветили в события вчерашнего вечера, и потому она нервничала. На лице ее мужа читалось все то же выражение рассеянного презрения, возникшее в момент появления в доме. А какие он при этом испытывал чувства – знать было не дано никому.

Я понимала, что Изабель нравится держать всех в напряжении – гости в буквальном смысле слова сидели на самых краешках стульев и гадали, что же выкинет эта особа сегодня. И снова я решила, что здесь есть еще много тайн, пока не всплывших на поверхность. А иначе почему все они так нервничают?

Но вот трапеза закончилась, десертные тарелки убрали со стола. Я думаю, Изабель просто хотелось сохранить интригу, поэтому она и позволила гостям мирно насладиться вкусной едой.

– Насколько я понимаю, для вас стало настоящим шоком мое вчерашнее заявление за обедом, – начала она. – Боюсь, я слишком увлеклась, эмоции захлестнули. Я вовсе не намеревалась устраивать такую сцену.

Однако это высказывание нас не убедило. Изабель просто упивалась напряжением, сгустившимся в воздухе, мы же ловили каждое ее слово.

– Больше всего на свете я желала бы остаться в Кении до конца своих дней, просто совесть не позволила мне этого сделать.

Я почувствовала, как Майло, сидевший в другом конце комнаты, выразительно закатил глаза.

– Совесть? – воскликнула Беатрис. – С каких это пор у вас вдруг появилась совесть, Изабель?

Изабель проигнорировала этот вопрос и продолжала все тем же ровным тоном:

– Мне нелегко это говорить, вы уж поверьте. Но пришло время сказать все открыто. А именно: теперь я верю в то, что Брэдфорд Гленн не виновен.

Эти слова все встретили с большим изумлением.

– Как мило с вашей стороны заявить такое, и это после того, как он покончил с собой из-за вас, – с горечью произнесла Беатрис.

Изабель продолжила, словно и не слышала Беатрис:

– Я поверила в его невиновность после того, как услышала о его предсмертной записке. В ней он писал не о вине, а о любви. Может, они с Эдвином и ненавидели друг друга, но Брэдфорд не имел никакого отношения к смерти Эдвина той ночью.

– Мы и без того знаем, что произошел несчастный случай, – заметил Реджи Лайонс. В его голосе, в отличие от сестринского, никакой горечи не чувствовалось. Скорее то было чувство облегчения – так мне, во всяком случае, показалось.

– Я совсем не это имела в виду, Реджи, – заметила Изабель.

– А что же вы имели в виду, мисс Ван Аллен? – осведомилась Линди Лайонс. И попыталась при этом изобразить самый незаинтересованный тон.

Изабель взглянула на нее, потом обернулась к Гаррету Уинтерсу:

– Вчера вечером вы спросили меня, с какой стати кто-то из вас вдруг захочет мне помочь.

Он, сидя напротив, смотрел на нее с самым непроницаемым видом.

– Да с такой, что один из вас знает правду. И мне бы тоже хотелось ее узнать. Вот и скажите.

– Правду? – воскликнула Беатрис. – Это вы о чем? С каких пор вас стала заботить правда?

– Я пришла к выводу, что Брэдфорд убил Эдвина, лишь на основе свидетельских показаний. Эти двое ненавидели друг друга, чуть раньше тем же вечером даже подрались и остались вдвоем в летнем домике, когда все остальные ушли. А перед уходом все видели, что Эдвин лежал там без сознания. Ну а наутро его нашли мертвым во дворе на снегу. Как он там оказался?

– Он очнулся, – сказала Фрида. – Очнулся и попытался дойти до главного дома.

Фриду сотрясала дрожь, я видела это со своего места. А вот ее муж, похоже, был сделан из камня. Только глаза мрачно горели при взгляде на Изабель.

– Нет, я так не думаю, – возразила Изабель. – Видите ли, помимо предсмертной записки Брэдфорд оставил еще и письмо, адресованное мне.

Все молчали, точно громом пораженные. Я оглядела стол. Взоры всех присутствующих, кроме мистера Уинтерса, были устремлены на Изабель. Тот опустил глаза и смотрел в тарелку.

Как обычно, первой очнулась Беатрис.

– И что же было в этом письме? – спросила она.

– С учетом всех обстоятельств то было очень доброе письмо, – ответила Изабель. – Там говорилось, как он страдал все эти годы и хотел освободиться от мук. Он также написал, что не является убийцей. «Возможно, Эдвин тоже хотел освободиться, – писал он. – Погибнуть, но только не от моей руки».

Все молчали и ждали продолжения.

– Поэтому я и обращаюсь к вам за помощью, – пояснила Изабель. – Кто-то из вас знает правду. И я узнаю ее, это лишь вопрос времени.

– Какого черта? Я так и не понял, на что ты намекаешь, – воскликнул Реджи.

Мисс Ван Аллен осмотрела присутствующих. Теперь ничего похожего на тихую грусть, какую я видела накануне за завтраком, в ее взгляде не наблюдалось. На бледном лице глаза горели гневным огнем и, казалось, так и прожигали насквозь.

– Я хочу сказать, что Эдвин Грин был действительно убит. И если Брэдфорд невиновен, значит, убил его кто-то из вас.

– Сдается мне, что Изабель ошиблась с призванием, – заметил Майло, вынимая запонки из манжет в моей спальне. – Из нее с этой склонностью к напыщенной театральности могла бы получиться превосходная актриса.

Как и вчера вечером, Изабель, сделав это скандальное заявление, извинилась и вышла из комнаты, оставив нас в полном замешательстве.

На Майло этот спектакль, разыгранный мисс Ван Аллен, не произвел впечатления, чего никак нельзя было сказать об остальных. Со всех сторон посыпались самые жаркие отрицания. Реджи и Беатрис сошлись во мнении, что Изабель лжет, фабрикует еще одну сказку ради своей второй книги. Но я отчетливо ощущала, что всеми присутствующими овладел страх.

– Все это лишь приведет к новым неприятностям, – с тревогой произнесла Лаурель, когда мы выходили из залы. – Боюсь, что теперь случится что-то ужасное.

Я разделяла тревогу моей кузины, поскольку ничего хорошего из заявления о том, что один из гостей Лайонсгейта является убийцей, выйти явно не могло. Неужели такое возможно? Или же Изабель снова пытается использовать трагедию в своих интересах?

– Ты и правда считаешь, что Эдвина Грина убил кто-то другой? – спросила я мужа.

– Ты, наверное, забыла, дорогая, что смерть мистера Грина была официально признана жюри коронеров несчастным случаем. – Майло небрежным жестом швырнул обеденный пиджак на стул, что, несомненно, должно было вызвать крайнее неодобрение Паркса. – Изабель только и мечтает о том, чтобы устроить сцену.

– Но зачем Изабель вернулась? Разве не для того, чтобы что-то разузнать?

– Она пишет новую книгу, хочет внести в свой труд нечто новое, ей нужна свежая пища для измышлений. И нет лучше способа получить ее, чем вернуться с утверждением, что убийца еще на свободе. Нет, Эймори, только не говори мне, что ты поверила в эти ее дикие россказни.

Я подумала о письме, которое Изабель получила от Брэдфорда Гленна. Зачем вообще ему понадобилось писать ей? Может, хотел очистить свое имя от грязи перед смертью? Но почему тогда Изабель потребовалось целых шесть лет, чтобы отреагировать на него и приступить к активным действиям?

Нет, здесь явно что-то не так. Если бы то действительно был несчастный случай, вряд ли гости так испугались слов мисс Ван Аллен – однако сегодня вечером страх и гнев определенно охватили всю компанию, стали ощущаться почти физически. Страх был не беспочвенным, и их взволновала не только угроза скандала. Нет, эти люди хранили какие-то секреты и страшно не хотели их раскрывать, и смерть Эдвина Грина произошла вовсе не в результате несчастного случая.

Мне оставалось лишь надеяться, что Лаурель не застряла в этой паутине лжи, которую неустанно плетут остальные. Возможно, мне удастся помочь. Ведь как-никак, а у меня за спиной два успешно раскрытых дела.

Самая главная проблема в этом расследовании заключалась в том, что прошло слишком много времени. И что все участники и свидетели той драмы крайне неохотно вспоминают прошлое. Я также понимала: на разнящиеся отчеты о произошедшем той ночью сильно влияло личное восприятие, и воспоминания эти наверняка были очень искажены под воздействием алкоголя или наркотиков, а может – и того, и другого. Сколько они запомнили из того, что произошло, сколько небылиц могло возникнуть на основе их неполных отрывочных знаний и личностных предубеждений? Имелись также все основания полагать, что один или даже несколько из них лгали, чтобы защитить себя или друг друга. Сложная и путаная получалась картина.

Вероятно, самый оптимальный подход состоял в том, чтобы сравнить разные показания и посмотреть, какие аспекты этой драмы подтверждаются другими участниками. Есть также возможность порасспрашивать кого-то еще, кто тогда находился здесь, наверно, слуг. Что ж, это задание можно поручить Винельде. А сама я уж как-нибудь найду предлог побеседовать с местным доктором. Может, он поведает мне больше о смерти Эдвина Грина.

Я подняла голову и увидела, что Майло пристально на меня смотрит. Я вскинула брови и попыталась принять самый невинный вид.

– Ну что, затеваешь на свою голову новые неприятности? – спросил он. – Узнаю это выражение на лице, хорошо мне знакомое.

– Ничего подобного, – возразила я. – Ты понятия не имеешь, о чем я сейчас думала. Размышляла, стоит ли заказать новое платье из Парижа.

Майло покачал головой:

– Прекрасно знаю, с каким выражением ты размышляешь над заказом платьев из Парижа. И это совсем не то.

Меня раздражала его способность читать мои мысли… как книгу – лучшего сравнения, пожалуй, не подобрать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Астон Мартин Ле-Ман» – британский спортивный автомобиль, выпускавшийся в 1932–1934 гг. – Здесь и далее примеч. пер.

2

Coup de grace (фр.) – последний (решающий) удар.