Странная месть

Мне показалось, что обстановка здесь для Винельды самая подходящая. Уж очень напоминала она мне лесную фею – светловолосая, бледненькая и хрупкая, с широко распахнутыми глазами и платиновыми волосами. И двигалась она, и говорила подобно какому-то эльфу, с легкостью перескакивая с одного предмета и занятия на другой. Фактически она была моей горничной, и вскоре после появления у нас в доме я даже полюбила ее, несмотря на некоторую ее взбалмошность и легкомыслие.

– Но ведь дом очень красивый и уютный, разве нет? – спросила я.

– Он старый, – протянула она, неодобрительно наморщив носик. Что ж, наверное, тоже один из способов описать величественную архитектуру эпохи Тюдоров, подумала я. Винельда привыкла ко всем удобствам нашей лондонской квартиры, и у меня порой возникали опасения, что она может превратиться в сноба.

Я сняла перчатки и шляпу и огляделась. Комната большая и очень холодная – даже несмотря на то, что в камине ярко пылали поленья. Показалось, что ледяной ветер просачивался в оконные створки. Гобелены на стенах, изысканные, с изумительным рисунком, тоже не способствовали сохранению тепла в спальне. Впрочем, то был не первый в моей жизни загородный особняк, который продувался сквозняками, и я полагаю, что, наверное, не последний.

Мебель дорогая антикварная, но знававшая лучшие времена. Огромную кровать украшали столбики со сложной резьбой, каждый толщиной со ствол дерева. Похоже, все эти предметы обстановки тоже датировались эпохой Тюдоров. Однако постельное белье, а также толстый ковер на полу были вполне современные. Похоже, что Лайонсы изо всех сил старались придать этой комнате теплоты и уюта.

Тем не менее у меня сложилось впечатление, что чехлы с мебели сняли в последний момент перед нашим прибытием. И я снова задалась вопросом: зачем семейству Лайонс понадобилось возвращаться в имение? Если семья вернулась сюда недавно, странно, что они пригласили гостей прежде, чем удалось навести в доме полный порядок. И еще мне показалось, что мистеру Лайонсу компания сейчас вовсе ни к чему. Нет, он вел себя с нами очень любезно, как подобает воспитанному человеку, но его энтузиазм был явно напускным. Да, нам определенно предстоит не вполне обычный уик-энд за городом.

Лаурель хотела, чтобы я приехала по причине, которую мне еще предстояло узнать. И мистер Лайонс просто из вежливости согласился на это ее предложение. Раз уж мы не столь желанные гости, тем более кажется странным, что Изабель Ван Аллен тоже приглашена. После всего, что случилось, подумала я, просто невероятно, что ее приняли с распростертыми объятиями в доме, где произошла трагедия, которую она умудрилась использовать в своих интересах.

– …привидения бродят по коридорам и холлам в одеяниях с длинными шлейфами. Вот уж не знала. Неужели у них и правда балахоны с длинными шлейфами?

Я вернулась к реальности и увидела, что Винельда вопросительно смотрит на меня.

– Ну, насчет шлейфов не знаю, Винельда. Однако не думаю, что тебе стоит опасаться привидений.

– Нет, просто я подумала, что здесь и без того собралось много странных людей. И привидения – это было бы уж слишком.

Я собиралась ответить на это занятное соображение, но тут в дверь постучали, и из соседней комнаты вышел Майло.

– Так и несет сквозняками отовсюду, – заметил он, оглядывая мою комнату. – Решай, дорогая, твою или мою спальню выбираем? Ибо я не собираюсь спать в холодной постели один. Кто меня еще согреет, кроме тебя?

– Пойду и посмотрю, что там у нас… вы разрешаете, мадам? – спросила Винельда и торопливо вышла из комнаты.

– Не стоит говорить такие вещи в присутствии Винельды, – с улыбкой сказала я Майло. – Ты же знаешь, она у нас девушка стеснительная.

– А что я такого сказал? – Он подошел, притянул меня к себе. – Думаю, ей уже давно пора привыкнуть к моему распутному поведению.

Я подняла на него глаза – выпала прекрасная возможность высказать то, что задело меня.

– К слову о распутном поведении. Вот уж не знала, что ты знаком с Изабель Ван Аллен.

– О, разве я тебе не рассказывал? – На его лице появилось самое невозмутимое выражение, руки по-прежнему крепко сжимали мою талию.

– Нет, – ответила я. – Не рассказывал.

– Вообще-то мы не слишком близко с ней знакомы.

– Тогда насколько близко? – спросила я, пристально глядя ему в глаза. И приготовилась к худшему.

Он спокойно встретил этот мой взгляд.

– Я не входил в круг ее молодых любовников, если ты это имеешь в виду.

Что ж, ответ достаточно прямой и однозначный.

– Что не мешает ей хранить о тебе самые теплые воспоминания, – заметила я.

– Ну, возможно, она немного путается в них и помнит то, чего не было.

Я была уверена: он говорит правду. К тому же в ту пору мы еще не были с ним знакомы. А потому у Майло не было причин что-то скрывать. И еще я прекрасно понимала – до меня у него были другие женщины.

– Она очень красивая, – заметила я.

– Да, но как-то не в моем вкусе. Мне никогда не нравился такой тип женщин. За всей этой показной элегантностью кроется некоторая фальшь.

– Ты меня удивляешь. Какая бы она там ни была, но элегантность – одно из неоспоримых ее качеств.

Он пожал плечами.

– Можешь мне поверить, все это лишь тщательно поддерживаемый фасад. Но поверхностный слой быстро истончается. И волноваться тебе в любом случае не следует. Потому как я слишком для нее стар.

Я рассмеялась:

– А я и не волнуюсь.

Он поцеловал меня в губы, я высвободилась из его объятий.

– Все это очень странно, ты не находишь? – заметила я. – Само ее пребывание здесь. После всего, что случилось, как мне кажется, для Реджинальда Лайонса она стала бы последней персоной, которую стоит приглашать в Лайонсгейт.

– Да, они явно друг друга недолюбливают, – согласился со мной Майло. Значит, и он тоже это заметил.

– Это уж точно, – рассеянно протянула я. – Интересно, кого еще они пригласили.

Тут в дверь громко постучали, секунду спустя она распахнулась, и в комнату вбежала моя кузина Лаурель.

На ней был костюм для верховой езды, лицо раскраснелось от мороза, золотистые волосы растрепались от ветра.

– Эймори, дорогая! Я знала, что ты приедешь! – Она чмокнула меня в щеку и лишь затем обернулась к моему мужу: – Приветствую, Майло.

– Лаурель, – он слегка склонил голову, не выражая особой радости при этой встрече.

– Как доехали? – спросила она меня. – Поездом?

– Нет. Майло привез меня на новой машине.

Она приподняла брови, насмешка светилась в ее карих глазах.

– Неужели? Как это буржуазно с его стороны!

– Что ж, оставлю вас вдвоем, привести себя в порядок и почирикать, хорошо? – спросил Майло. – Тем более Лайонс обещал показать мне конюшни.

– Да, конечно, – кивнула я, зная, что Майло всегда предпочитает лошадей общению со мной и Лаурель.

Он вышел, и мы остались с кузиной наедине. Мне о многом хотелось расспросить ее, так что я даже не знала, с чего лучше начать. Но она избавила меня от этих сомнений – сразу же разразилась целым потоком несвязной речи:

– В этих комнатах жуткие сквозняки, верно? Моя прямо за холлом. Думаю, все гостевые комнаты находятся в этом крыле. О, Эймори, как же я рада, что ты приехала! Я бы ни за что не собралась сюда, зная, что тебя не будет.

– Но как ты вообще тут оказалась, Лаурель? – спросила я. – Ты же вроде бы говорила, что собираешься навестить родителей.

– Я и навестила, – ответила она. – Мама передает тебе привет и говорит, ты должна непременно к ней заехать. Ладно, суть в том, что Реджи вдруг прислал мне письмо. Просто повезло, что я в тот момент находилась дома. Случайное совпадение. Моего адреса у него, разумеется, не было, и он послал его в Пирмонт.

Родители Лаурель жили в Пирмонте, сама я еще ребенком весело проводила там летние каникулы. Мать Лаурель приходилась сестрой моему отцу. И мы с ней выросли, как сестры, потому что других детей у наших родителей не было.

– И что же было в этом письме? – спросила я.

– В том-то и дело. Ничего в нем толком не объяснялось. Просто Реджи просил меня как можно скорей приехать в Лайонсгейт. Он не давал о себе знать много лет, а тут вдруг письмо, и это заставило меня призадуматься. – Она умолкла, на обычно веселом личике читались озабоченность и недоумение. – Что-то было в этом не так, а вот что именно, я так и не поняла.

– Наверное, тебе лучше начать с самого начала, – заметила я. Кузина всегда была мне самым близким другом и конфидентом, но обожала раздувать из мухи слона. И я бы сочла все это плодом ее не в меру разыгравшегося воображения, если бы сама не чувствовала: в Лайонсгейте явно творится что-то нехорошее. Что-то неладное и пока непонятое.

Лаурель плюхнулась на постель.

– Все это так странно. Я сразу поняла: ты должна приехать и распутать этот клубок.

– Мне, конечно, лестно это слышать, – сухо заметила я. – Но хоть убей, не понимаю, зачем я здесь понадобилась. Ведь я даже не знакома с мистером Лайонсом и не представляю, зачем после долгих лет отсутствия ему понадобилось видеть у себя в имении посторонних людей. Думаю, ему первым делом следовало бы привести дом в порядок.

– Не думаю, что он долго пробудет здесь, – заметила Лаурель. – Он явно чем-то обеспокоен, просто места себе не находит. По утрам долго гуляет в полном одиночестве. И всегда возвращается каким-то очень мрачным. И еще мне кажется, идея вернуться в Лайонсгейт принадлежит не ему.

– Как прикажешь понимать?

– Думаю, это как-то связано с Изабель. Самой мне не хотелось бы его спрашивать. Но у меня возникло ощущение, что именно она убедила его вернуться.

Что ж, теперь понятно, почему у меня возникло ощущение, будто истинной хозяйкой дома является Изабель. И что этот уик-энд – ее затея.

– Но почему, собственно, он должен идти у нее на поводу? – задумчиво спросила я.

– Тем не менее пошел, – мрачно заметила кузина. – Это не имеет никакого смысла, а потому я беспокоюсь.

– Да, сегодня я не заметила, чтобы между ними существовали романтические взаимоотношения, – вставила я.

Лаурель покачала головой:

– Нет, между ними все уже кончено, давно. Хотя одно время он был просто без ума от нее. Да и все остальные мужчины тоже. Мы даже называли ее колдуньей, уж она как никто умела влюбить в себя кого угодно, все попадали под ее чары. Именно это произошло и с Реджи. Он всегда был милейшим человеком. Я и представить не могла… ладно, не важно. Достаточно сказать, что он был очень в нее влюблен. Был готов исполнить любую ее прихоть.

Тут мне стало любопытно, какие же чувства в то время испытывала моя кузина по отношению к Реджинальду Лайонсу. Мы всегда делились с ней самым сокровенным. И она утверждала, что рассматривает мистера Лайонса всего лишь как друга, при этом у меня создавалось впечатление, что за этой «дружбой» стоит нечто большее. Ее выдавал голос.

– Но затем что-то между ними произошло, – продолжила она, – еще до того несчастного случая. В тот уик-энд они были так холодны друг с другом, и все мы решили, что их роман подошел к концу. Я еще тогда подумала, что, должно быть, Изабель нашла себе кого-то другого. Она всегда была увлекающейся натурой. Ну а потом, когда все случилось и она написала эту чудовищную отвратительную книжку, я подумала, что он готов убить ее, и убил бы, если бы не был так раздавлен. А после того, что произошло с бедным Брэдом…

– С Брэдфордом Гленном? – решила уточнить я, вспомнив, что именно этого молодого человека Ван Аллен обвиняла в убийстве, замаскированном под несчастный случай.

– А что с ним случилось?

Лаурель удивилась:

– Как, ты не знаешь?

– Нет.

– Ну, разумеется, – спохватилась она. – Я совсем забыла. Это произошло во время твоего свадебного путешествия. Вскоре после того, как опубликовали книгу, обвиняющую его во всех смертных грехах… он покончил с собой.

– Боже, ужас какой, – пробормотала я потрясенно. Теперь мне стало ясно, почему Изабель Ван Аллен вынуждена была спешно покинуть страну из-за этого скандала. Мало того, что в Лайонсгейте трагически закончилась жизнь одного молодого человека. За этой жертвой последовала еще одна – и все исключительно потому, что она нещадно эксплуатировала в своих целях этот несчастный случай.

– Просто чудовищно, – подхватила Лаурель. – Я уже почти решила не ехать, получив это письмо. Но затем подумала, что будет нехорошо бросать его на произвол судьбы, раз он позвал меня. Только вообрази, как я ужаснулась, когда по прибытии обнаружила, что он и ее пригласил. И это еще не все. Он пригласил их всех.

– Всех? Это кого же?

– Всех тех, кто оказался здесь той жуткой ночью.

Меня вдруг зазнобило от этих ее слов. Возникло то же самое тревожное предчувствие, что должно случиться нечто ужасное, охватившее меня, когда я стояла и смотрела на серые стены Лайонсгейта. Я не суеверна, но мне страшно захотелось, чтобы это неприятное ощущение развеялось.

– Но зачем это ему понадобилось? – я уже начала перебирать в уме различные варианты, и все казались малоприятными.

– Не знаю. Поэтому и захотела, чтобы ты побыстрее приехала. А когда узнала, что она здесь… что все они будут здесь… Прямо не знаю, как объяснить, но у меня появилось предчувствие. Что должно произойти что-то ужасное, Эймори.

Успокоить кузину на этот счет сейчас у меня не получилось. Потому как я разделяла ее тревожное предчувствие.

Глава 3

И все же я постаралась прогнать страхи кузины, хотя самой никак не удавалось избавиться от ощущения грядущей беды. Я пыталась отогнать, подавить мрачные мысли, а Лаурель отправилась к себе в комнату принять ванну и переодеться перед обедом.

Мне тоже не мешало бы освежиться после дороги, но сначала я решила выбрать в гардеробе нечто подходящее для выхода к обеду. Я надеялась, что Винельда не забыла упаковать вечернее платье, в котором будет не так холодно в этом наверняка продуваемом сквозняками обеденном зале. Я так увлеклась этим своим занятием, что не услышала стук в дверь.

– Добрый день, – произнес голос у меня за спиной.

Я даже вздрогнула. После всех этих разговоров о привидениях я ожидала увидеть бледное лицо, взирающее на меня из глубины темного холла. Очевидно, Лаурель не слишком плотно затворила за собой дверь, и она распахнулась от сквозняка.

Однако джентльмен, о котором шла речь, ничуть не походил на привидение. Напротив. Он напомнил мне статую Аполлона с классическими чертами лица и золотистыми кудрями. На меня смотрели внимательные глаза, такие бледно-голубые, что показались почти бесцветными. Окидывали бесстрастным взглядом с головы до пят. Он словно оценивал меня, но я не чувствовала себя оскорбленной, хотя подобное поведение было несколько необычно для незнакомого джентльмена, который даже не представился, стоя на пороге моей спальни.

– День добрый, – ответила я, чтобы нарушить молчание, но не имея ни малейшего намерения начинать с ним разговор. Он кого-то напоминал мне, этот молодой человек, но я никак не могла сообразить, где и когда с ним встречалась. Мы не были с ним знакомы, это определенно, а вот это лицо я где-то видела. Уж очень запоминающимся оно было.

– Я Гаррет Уинтерс, – представился он.

Ну конечно! Художник. Я видела его картины в домах друзей. И тут же вспомнила, что он был среди гостей той ночью, когда погиб Эдвин Грин.

Еще до кончины мистера Грина картины Уинтерса начали входить в моду. Считалось, что этот молодой человек обладает незаурядным талантом. Самым большим успехом пользовались портреты его кисти, и я знала женщин, которые позировали ему, а затем не переставали восхищаться красотой этого златокудрого творца. Однако после трагедии он стал работать заметно меньше. Время от времени на одном из аукционов появлялись его картины, но в артистических кругах имя упоминалось уже не часто. Помню, как один из друзей говорил мне, что его работы лишились живости и страсти после скандала в Лайонсгейте.

– Как поживаете, мистер Уинтерс? – вежливо спросила я. – Позвольте представиться, я Эймори Эймс.

– Эймори Эймс, – задумчиво и еле слышно произнес он, словно говорил сам с собой. Наверное, пытался вспомнить, встречались ли мы когда-нибудь или нет. – Вы гостья Реджи, насколько я понимаю.

Мы все были гостями Реджи, но мне не хотелось лишний раз упоминать об этом.

– Да, мы с мужем приехали по его приглашению.

– Вряд ли этот визит сложится приятно, как мне кажется, – заметил он загадочным тоном, из которого нельзя было понять, что он имеет в виду под этой своей ремаркой.

Я не знала, что ответить. И хотя сама в глубине души была согласна с мнением этого незнакомца, все же хотелось выслушать от него хоть какое-то объяснение.

– Вы и впрямь так думаете? – с улыбкой поинтересовалась я. – Лайонсгейт расположен в таком чудесном месте.

– Никто из нас не в восторге от пребывания здесь. Потому что неизвестно, какие сюрпризы заготовила для нас эта женщина.

Я сразу же поняла: он говорит об Изабель Ван Аллен. И уже хотела попросить его объяснить подробнее, как мистер Уинтерс заявил:

– Мне надо идти. Увидимся за обедом, миссис Эймс. – И вышел.

Некоторое время я смотрела на распахнутую дверь и пыталась понять, что означали все эти его слова. Никому из гостей не хотелось возвращаться в Лайонсгейт, и тем не менее все они приехали. Интересно, что же привело их сюда?

Только одно было ясно: если все остальные гости Реджи придерживаются того же мнения, что и Гаррет Уинтерс, обеденный вечер обещает стать весьма занимательным.

Я почувствовала облегчение, когда гостей начали созывать к обеду. Весь день напряжение лишь нарастало, и мне не терпелось выяснить, как же на деле обстоят дела. Возможно, сегодня ничего особенного и не произойдет, но за обедом у меня будет возможность понаблюдать за всеми гостями сразу, а значит, я смогу сделать хоть какие-то первоначальные выводы.

Майло вошел в спальню, когда Винельда добавляла последние штрихи к моему наряду. Я обернулась к нему, и, как обычно, отметила, как он шикарно выглядит в вечернем костюме.

– Ну, как ты нашел конюшни в Лайонсгейте? – спросила я.

– Там лишь несколько лошадей, но они просто чудесные. Однако до моих им, разумеется, далеко.

Я улыбнулась:

– Конечно. Как же может быть иначе.

Он окинул меня оценивающим взглядом.

– Ты, как всегда, выглядишь просто прелестно.

– Спасибо. – Темно-красное бархатное платье было одним из самых тяжелых моих нарядов, но я считала, что плотная ткань и длинные рукава вполне компенсируются низким вырезом.

– Ты готова? – спросил Майло.

– Да, почти. – Я взяла браслет из рубинов, бриллиантов и ониксов и обернулась посмотреть, вышла ли горничная из комнаты. Затем надела браслет на запястье и застегнула его свободной рукой. – Майло, Лаурель сказала, что мистер Лайонс пригласил всех тех гостей, которые были здесь в ночь гибели Эдвина Грина.

– Вот как? – Майло даже выпрямился.

– Да. И мы считаем, что это как-то связано с возвращением Изабель из Африки.

– Вполне возможно, – согласился он. – Поскольку это ничуть не похоже на счастливое воссоединение бывших любовников.

– Боюсь, за обедом произойдет что-то ужасное.

– У нас только один способ это выяснить, – с улыбкой заметил Майло и предложил мне руку. – Идем?

Я взяла его под руку, и мы вышли в холл. Электричество в доме было, но, похоже, горели не все лампочки, потому как в холле оказалось довольно темно. Лишь редкие канделябры на стенах отбрасывали круги мутновато-желтого света. И еще откуда-то страшно дуло. Я поежилась и еще крепче прижалась к мужу.

– Дом такой огромный и замусоренный, верно? – заметил он. – Вряд ли кто-то заботился о нем в отсутствие Лайонса.

Я не удивилась, услышав от него это критическое замечание. Майло не сомневался, что Торнкрест, наш загородный дом, содержится в идеальном порядке. Майло унаследовал его от отца, и порой мне казалось, что это единственный предмет в жизни, к которому он относится со всей серьезностью.

– Лаурель сказала, что он вообще не хотел приезжать в Лайнсгейт. Будто бы его появление здесь как-то связано с Изабель.

И вот мы рука об руку спустились вниз по лестнице. Наверное, женщине не слишком подобает так липнуть к мужу, но в доме царил страшный холод. И я не могла отказать себе в этом удовольствии. Впрочем, при входе в гостиную я немного от него отстранилась.

Люсинда Лайонс поднялась из кресла и направилась нам навстречу.

– Добрый вечер, мистер и миссис Эймс, – сказала она, глядя при этом только на мистера Эймса. Он определенно уже успел обзавестись пылкой поклонницей.

– Добрый вечер, мисс Лайонс, – отозвался он. – Вы выглядите просто прелестно.

Она так и залилась краской.

– Спасибо.

Навстречу нам вышел Реджинальд Лайонс. И вид у него был по-прежнему рассеянный и обеспокоенный. Этот человек, подумала я, не слишком умеет скрывать свои истинные чувства, несмотря на все усилия.

– Добрый вечер, мистер и миссис Эймс, – произнес он преувеличенно бодрым тоном. – Позвольте познакомить вас с моей сестрой, Беатрис Клайн. Ее муж отправился в деловую поездку за границу, а потому не может к нам присоединиться.

Беатрис Лайонс Клайн оказалась хорошенькой женщиной с правильными, как и у брата, чертами лица. Но волосы, в отличие от Люсинды и Реджи, у нее были темно-каштановые, и она носила очень короткую стрижку. Как и брат, она казалась чем-то обеспокоенной, однако умела скрывать свои чувства куда лучше его.

– Как поживаете? – вежливо, но без всякого энтузиазма спросила Беатрис. И взгляд у нее был холодный и наблюдательный. Беатрис изображала полное спокойствие, но от моего внимания не укрылось, как она то и дело посматривает на входную дверь в гостиную.

Думаю, все мы сейчас думали об одном и том же. Гадали, какой сюрприз нам припасла на этот вечер Изабель Ван Аллен.

Затем Реджи Лайонс познакомил нас с Гарретом Уинтерсом, и тот и словом не обмолвился о том, что уже успел представиться мне сегодня днем в моей спальне. Он тоже смотрел рассеянно, но встревоженным не выглядел. Создавалось впечатление, что мысли его были заняты куда более важными вещами, чем присутствующие в этой комнате простые смертные.

А несколько мгновений спустя занавес поднялся, и на сцене возникло главное действующее лицо.

– Надеюсь, я не слишком опоздала, – послышался в дверях голос. То была Изабель Ван Аллен собственной персоной.

Секунду-другую она стояла на темном фоне холла, привлекая всеобщее внимание. Затем вошла. На ней было черное шелковое вечернее платье с вызывающе открытым декольте.

– Отнюдь, – ответил Лайонс с вымученной улыбкой. – Я как раз знакомил с гостями мистера и миссис Эймс.

– Прелестная компания, не так ли? – заметила Изабель, неспешно направляясь к нам. Я не могла удержаться от мысли, что походка у нее, как у кошки на прогулке. – Но вроде бы не все еще прибыли?

– А что, должен присоединиться кто-то еще? – с невинным видом спросила я.

– Еще одна пара, – ответил Реджинальд Лайонс. – Филипп и Фрида Коллинз. Должны были приехать сегодня, но у них заболела дочка, и миссис Коллинз не смогла оставить ее. Думаю, они появятся завтра, где-то днем.

– Вот и отлично. Тогда вся наша маленькая компания будет в сборе, – с улыбкой произнесла Изабель, глядя прямо в глаза Реджи. Тот старался не встречаться с ней взглядом и стоял, стиснув зубы.

У входа снова возникло какое-то движение, все мы обернулись.

– А, вот и ты, Десмонд, – проговорила Изабель. Протянула ему руку, и он кинулся к ней, точно по команде.

Я была убеждена – этого Десмонда не было на месте трагедии той ночью. Слишком уж молод. И еще – поразительно красив, этот юноша с черными волосами и глазами темно-медового цвета. Кожу его покрывал глубокий ровный загар – несколько необычно для середины зимы. Возможно, приехал из Кении вместе с мисс Ван Аллен? Впрочем, моему Майло удавалось поддерживать прекрасный цвет лица круглый год, так что, возможно, я ошибалась.

Вскоре выяснилось, что догадка моя оказалась верна.

– Знакомьтесь, Десмонд Робертс, мой секретарь, – произнесла она с улыбкой, намекающей на то, что за чисто деловыми отношениями между ней и Робертсом стоит нечто большее. Уж в чем-чем, но обвинить мисс Ван Аллен в скрытности было нельзя. – Он со мной уже больше года.

– Приветствую всех, – белозубо улыбнулся юноша.

Вблизи он показался еще моложе, чем при первом взгляде. Едва ли ему было больше двадцати трех или двадцати четырех лет; получалось, что мисс Ван Аллен старше его как минимум на два десятилетия. Похоже, она постоянна в своих пристрастиях. Интересно, действительно ли он исполняет секретарскую работу? Как-то трудно представить этого юного красавчика сидящим за пишущей машинкой и набирающим текст под ее диктовку.

– Я пишу романы о любви под вымышленным именем, – продолжила Изабель, поглаживая его по руке. – И Десмонд оказывает мне просто бесценную помощь в этой работе. У него имеется целый арсенал способов вдохновить меня.