Доктор Данилов в реанимации, поликлинике и Склифе (сборник)

«Ух ты!» – подумал Данилов, прикинув ожидаемую нагрузочку.

– Инструкцию по выписке прочитали?

– Еще нет.

– Я скажу вам то, чего там нет. Во-первых, выдавайте больничные по порядку, по возрастанию номеров, так как они идут в подшивке. Один сверху, второй снизу – не проходит. Навлечете на себя заведомые подозрения в том, что выдали больничный задним числом и напускаете туману. Мысль ясна?

– Ясна.

– Одну подшивку закончили, перешли к другой. Корешки сдаете в «Больничные листы» и сами расписываете в журнале кому и когда их выдали. Не сделаете этого, новой подшивки не получите. Вот… Выдавайте всем сразу на пять дней, на три дня мы в эпидемию стараемся не выдавать, чтобы не увеличивать и без того растущую нагрузку. Торговать больничными не советую – нынче это очень опасно. Не начало и середина девяностых, когда доктора разве что прейскурантов на дверях не вывешивали. По больничным все. Остальное прочтете в инструкции. Да, не забывайте давать каждому направления на общий анализ крови и общий анализ мочи, а при необходимости, и на флюорографию. Бланки получите у старшей сестры, Ларисы Николаевны, вместе с рецептами, льготными и обычными. И запаситесь направлениями. Пропечатайте их заранее, вообще все лучше заранее пропечатать, чтобы быстрее работалось. Я не быстро говорю?

– Нет.

– Льготные рецепты выписывайте согласно перечню, который вам даст Лариса Николаевна. Выписывайте не больше, чем на три недели. Три-четыре рецепта на больного, не больше. Контроль у нас очень строгий. Номера рецептов и что именно по ним выписано, непременно записывайте в карту. Кроме того, у нас в поликлинике каждым врачом ведется такая форма, как «журнал учета льготных рецептурных бланков». Кому, когда, что именно… Лариса Николаевна даст вам журнал. Дневники я советую писать прямо на вызовах, не откладывая на потом, – в конце дня в голове будет каша. Каждое утро вы приходите в поликлинику к девяти часам, расклеиваете записи по картам, отчитываетесь в использованных больничных, восполняете бланки… Если выписываете больничный или льготный рецепт, то карту подаете мне на проверку. Перед выпиской льготных рецептов непременно проверяйте документ, дающий право на льготу. На слово не верьте. У нас любят новым врачам лапшу на уши вешать…

Инструктаж затянулся на час.

– Одежда и обувь должны быть удобными. На вызове обязательно раздеваться, но никогда не разуваться. Это утомительно и опасно – можно ногу поранить или грибок подцепить. Лариса Николаевна даст вам одноразовые бахилы, на каждом вызове их, разумеется, использовать не надо, не тем количеством мы располагаем, но в случае, когда больной или родственники начинают вопить насчет ковров или если в квартире есть маленькие дети – то надевайте. Что касается мытья рук, то скажу сразу – если делая двадцать – двадцать пять вызовов в день, вы на каждом вызове помоете руки, то ваши руки не спасет никакой крем. Смотрите по ситуации. У нас вообще работа такая, что нужно смотреть по ситуации.

Из кабинета Воскресенской Данилов позвонил к себе в кабинет и услышал от Лизы:

– Всем уже объявлено, что вы на участке. Так что мы делаем то, что уже было назначено, а если возникает какой-то экстренный случай, то обращаемся к Пахомцевой. Теперь она за вас, Владимир Александрович.

– Прекрасно, – Данилов отправился к старшей сестре.

– Я прослежу, чтобы вам давали вызовы по совести, – пообещала Лариса Николаевна.

При этом она буквально поедала его глазами, демонстрируя столь выраженный женский интерес, что привыкший ко всему Данилов почувствовал некоторое смущение.

– «По совести» – это как?

– Не больше, чем с двух участков в день, чтобы вам не бегать по всему району, и поровну с остальными врачами, то есть не поровну, а вдвое больше, вы ведь на приеме не сидите.

Лариса Николаевна доверительно склонилась к Данилову, предоставляя ему великолепную возможность заглянуть в вырез ее халата. Данилов демонстративно отвел глаза в сторону.

– Сегодня уже все, словно с цепи сорвались, вызов за вызовом, вызов за вызовом. А все телевидение виновато. Постоянно твердят: «Не выходите из дома, не разносите заразу, вызывайте на дом…»

– А каков порядок получения вызовов?

– Утром, как закончите с бумажками, зайдете в «вызов на дом» и получите первую часть. Как сделаете – с последнего вызова звоните и получайте новые. В три часа – последний звонок. Остальное уже пойдет на дежурную службу. Посмотрите вечерком карту района, а лучше купите себе атлас с номерами домов. Тонометр с фонендоскопом у вас есть?

– Да, фонендоскоп свой, а тонометр Баринова выдала, как только приступил к работе.

– Хорошо, тогда вот, получайте все остальное…

Потом Данилов спустился на первый этаж за больничными листами, заодно пропечатал все свои рецепты и направления на госпитализацию. Ставить личную печать было немного непривычно. Оставшееся время посвятил изучению инструкций и перечня лекарств, которые можно было выписывать льготникам. Перечень захватил с собой, чтобы продолжить изучение дома. Ушел с работы с головной болью, но в целом – подготовленным для работы на участке. Очень интересно было сравнить «скоропомощные» впечатления с «участковыми». Интуиция подсказывала, что, несмотря на отсутствие ночной работы, работать на участке будет тяжело.

«Зато для здоровья полезно – весь день в движении, – подумал Данилов. – И временем в каких-то пределах можно распоряжаться по своему усмотрению».

Работа на участке началась с приятного события – подачи заявления в ЗАГС. Данилов трезво рассудил, что в первый день, пока еще не за что отчитываться и нечего расклеивать по амбулаторным картам, можно явиться в поликлинику и попозже. Елена тоже могла позволить себе опоздать на работу.

– Надо сделать это, пока я еще работаю на старом месте, – сказала она, в ответ на даниловское: «А пошли завтра в ЗАГС?» – Потом времени не будет.

В подаче заявления не было ничего торжественного – обычная бюрократическая процедура, связанная с заполнением анкет, но тем не менее настроение у Данилова было приподнятым.

Оно оставалось таким до первого вызова – Белополянская, дом три, корпус два, квартира семь, первый подъезд, второй этаж. Повод – женщина, девятнадцати лет, боль в горле, температура.

На первый взгляд – ничего особенного. Обычное московское интеллигентное семейство из небогатых. Обилие книжных полок, мебель середины восьмидесятых, тяжеловесная хрустальная люстра. Из современного – компьютер с жидкокристаллическим монитором.

Пациентка томно лежала на диване, укрытая всеми имевшимися в доме одеялами. Данилову стало ее жаль – перегрев и здоровые организмы переносят плохо, а уж про больные и говорить нечего.

– Она со вчерашнего дня на строжайшем постельном режиме! – докладывал отец, провожая Данилова в ванную – мыть руки. – Мы так боимся осложнений.

– Не паникуйте преждевременно, – ободрил его Данилов.

На первый взгляд заботливый папаша производил хорошее впечатление. Интеллигентного вида, обходительный и полотенце доктору подал чистое, а не «вот то, что слева висит, им почти не пользовались».

Дочь, изнемогавшая под грудой одеял, покорно показала Данилову горло, дала себя выслушать и осмотреть, но при этом не проронила ни слова – на все вопросы отвечал отец. В этом не было ничего неестественного – когда в горле дерет, словно наждаком, разговаривать не очень-то хочется.

– Вам больничный или справку? – спросил Данилов по завершении осмотра.

– Справку, доктор, – засуетился отец. – Машенька учится в училище имени Гнесиных. Вы, доктор, знаете, что такое училище имени Гнесиных?

– Имею представление, – сухо ответил Данилов, которого немного покоробил вопрос.

Он даже знал, что Гнесинка находится на Поварской улице, примерно посередине между стациями метро «Арбатская» и «Баррикадная».

– Машенька – будущий золотой голос России, – заявил папа.

Будущий золотой голос России простонал что-то невнятное.

– Она интересуется прогнозом, – «перевел» отец. – Я тоже им интересуюсь.

– Прогноз как прогноз, – ответил Данилов. – Фолликулярная ангина лечится не менее десяти дней. Постельный режим, антибиотики, полоскания, обильное питье как домашнее средство детоксикации. Я вам сейчас выпишу рецепты и напишу режим лечения.

– Спасибо, доктор, но… – отец больной замялся, словно подыскивая нужные слова.

– Я вас внимательно слушаю, – подбодрил его Данилов.

– …Достаточно ли у вас квалификации для того, чтобы лечить данное заболевание у вокалистки?! – собравшись с духом, выпалил отец.

– Думаю, что достаточно, – ответил Данилов. – Но это не мешает вам проконсультироваться у любого другого врача. Через недельку можно будет посетить отоларинголога в поликлинике…

– Но это только через неделю, доктор, а что нам делать сейчас?

– Я вам все расскажу. Только вот выпишу рецепты.

– Доктор, извините мне мою настойчивость, но вы уверены, что назначите правильное, адекватное лечение?

– Уверен, – ответил Данилов, заполняя графы в первом рецепте. – Дайте мне паспорт и полис, пожалуйста.

– Вот, прошу вас. А вы, доктор, проходили какую-то специализацию по голосовым связкам? – не унимался заботливый папаша.

– Нет, не проходил.

«Спокойно, Вольдемар, – сказал себе Данилов. – Будь у тебя дочь певицей, да еще и кандидаткой в золотые голоса России, ты бы точно так же изводил докторов. Все нормально».

Нормально-то, нормально, но виски и затылок понемногу наливались тяжестью.

– Но вы считаете себя достаточно подготовленным и компетентным?

– Да, конечно.

– А у вас есть категория? Ну, хотя бы первая?

– В настоящее время нет. И кандидатской степени у меня нет.

– Со степенью никто по участку бегать не будет, – заявил отец будущего золотого голоса. – Но вы уверены, что назначили правильное лечение?

– Уверен, уверен. Если можно, я просил бы не отвлекать меня от выписки рецептов.

– Да-да, конечно. Машенька, принести тебе чаю?

Машенька кивнула, и отец ушел на кухню, дав Данилову возможность спокойно закончить с писаниной.

– Вот рекомендации, я расписал их по дням, – сказал Данилов, когда отец вернулся. – Вот рецепты…

– А вы, простите, давно работаете врачом? – спросил отец.

«Твою мать! – выругался про себя Данилов. – Что мне теперь, диплом с трудовой книжкой с собой носить?»

Даже в первый год работы на «скорой помощи» никто не приставал к нему с подобными расспросами. Или на участке так положено?

– Если у вас вызывает сомнения моя компетенция, то вы вправе пригласить другого врача, – терпеливо ответил Данилов. – Если вам кажется, что перед вами самозванец, то позвоните в поликлинику и поинтересуйтесь – действительно ли врач Данилов Владимир Александрович там работает…

– Нет, нет, ну что вы?! – замахал руками отец. – Это я просто спросил.

Зачитав вслух свои рекомендации, Данилов поинтересовался, все ли понятно.

– Все-все! – заверил отец.

– Тогда всего хорошего. Справка пока на пять дней. Завтра к вам зайдет кто-либо из врачей, посмотреть, как дела. Не исключено, что это буду я.

Ангину положено наблюдать на дому в течение трех дней с момента обращения, чтобы не пропустить осложнений. Вызов врач записывает себе сам, и такой вызов называется «активным».

В прихожей Данилову задали очередной нескромный вопрос:

– А вы, простите мое любопытство, какой вуз заканчивали?

– Разве это имеет значение? – поинтересовался Данилов.

– Конечно, имеет, – подтвердил Машенькин отец. – Но вы, если честно, на московского врача не похожи…

– Совершенно верно, – кивнул Данилов. – Я учился в Средней Азии, в городе Учкудуке. Про него еще песня такая была…

– «Учкудук – три колодца».

– Верно, три колодца и один медицинский институт.

– Так вы же там небось ни одной ангины не видели за все время учебы! Там же зимы нет!

– Совершенно верно – ангинами там не болеют. Все больше дизентерией да сальмонеллезом. Всего доброго!

Не дожидаясь ответа, Данилов вышел на лестничную площадку. Его терпение почти иссякло и на следующий вопрос, касающийся профессиональной компетенции, он мог дать нецензурный ответ. Честно говоря, Данилову не хотелось начинать работу на участке со скандала.

– В жизни попадаются совершенно уникальные человеческие экземпляры, – пожаловался Данилов кошке, сидевшей на перилах.

Кошка ничего не ответила. Не наши, мол, кошачьи, это проблемы. Разбирайтесь сами.

Следующий вызов был в доме напротив, тоже на втором этаже. Женщина, двадцать пять лет, температура, кашель.

– У вас двусторонняя пневмония, – сказал Данилов, выслушав влажные хрипы в нижних долях обоих легких.

– Я и чувствую, что дышать тяжело, – призналась пациентка. – Надеялась на ногах переболеть, но вот как оно вышло…

От госпитализации она отказалась наотрез. Данилов оформил письменный отказ и пометил себе, что здесь тоже следует записать «актив» на завтра.

– Сейчас позвоню мужу, он купит лекарства, а уколы мне будет делать соседка.

– Если состояние будет ухудшаться – вызывайте «скорую» и поезжайте в больницу.

– Хорошо, доктор, так и сделаю.

На прощанье пациентка попыталась засунуть в карман даниловской куртки тысячерублевую купюру, но Данилов мягко отвел ее руку в сторону и посоветовал:

– Лишние деньги лучше потратить на мед и лимоны. Малиновое варенье тоже пригодится.

Пациентка сделала вывод, что доктор недоволен суммой, и достала из кармана махрового халата еще одну тысячерублевку.

Данилов покачал головой.

– Тогда, может, хотя бы кофе выпьете? – предложила сознательная девушка.

– Спасибо, в другой раз, – ответил Данилов и ушел на следующий вызов к женщине семидесяти трех лет с ухудшением общего самочувствия.

Сверившись с атласом, Данилов решил, что ближе будет пройти дворами, но на полпути уперся в сплошную сетчатую ограду, на карте, разумеется, не обозначенную. Пришлось топать по улице, в обход. Оно бы и ничего, только вот погода испортилась – повалил мелкий, колючий снежок.

«На машине, конечно, мотаться по городу сподручнее, – заключил Данилов и, верный привычке рассматривать любое явление всесторонне, добавил: – Зато на участке в пробках стоять не приходится».

Женщина семидесяти трех лет сначала долго не пускала Данилова в квартиру, а потом столь же долго искала удостоверение инвалида второй группы. Во время осмотра дважды высказывала недовольство тем, что к ней пришел «кто-то с улицы», а не «своя» участковый терапевт Малярчук.

– Анна Дмитриевна, она все мои болячки наизусть знает, а вам всего сразу и не расскажешь.

– Так вы же вызвали только для того, чтобы выписать циннаризин и эналаприл! – не выдержал Данилов. – Какая разница – кто вам их выпишет, я или она?

– Так-то оно так, но если по правде, то совсем не эдак, – поджала губы старуха.

«Хорошее выражение, надо будет запомнить», – подумал Данилов.

На следующем вызове даже раздеваться не пришлось.

– Вот, я молилась, чтобы мужчина пришел, и бог меня услышал! – обрадовалась неопрятная девица в тесном и коротком халате, открыв Данилову дверь.

Лицо у девицы было припухшим, а еще от нее крепко пахло спиртным.

– Какая разница? – Данилов вошел в прихожую и расстегнул молнию на куртке.

– Денег у меня нет, – девица развела руками, – но за больничный готова отработать натурой без всякой халтуры.

Она потянула за свободный конец пояса, которым был подвязан халат.

– Всего хорошего, – Данилов повернул вертушку замка и распахнул дверь, намереваясь уйти.

– Доктор, а ведь я куда захочешь согласная! – девица попыталась схватить Данилова за руку, но он увернулся и, не отвечая на соблазнительное предложение, вышел на лестничную площадку.

– Одни импотенты кругом!

Дверь с оглушительным шумом захлопнулась. Данилов представил себе, какого удовольствия он лишился, и рассмеялся. Да, что-что, а скучать на участке не приходится.

На следующем вызове Данилова попытались втянуть в дискуссию о преимуществе пояса из собачьей шерсти и барсучьего жира перед антибиотиками.

– Я в этом вопросе некомпетентен, – честно признался Данилов. – Решайте сами. Рецепты и схему лечения я вам оставил.

Звонок в поликлинику принес богатый урожай – еще семь вызовов. Народ успел окончательно проснуться и требовал внимания.

На следующем вызове Данилова ждал симулянт – студент академии управления.

– У меня с утра насморк, слабость, потливость и голова кружится. Температуру сбил аспирином, была за тридцать восемь…

Из носа у парня действительно подтекало, и довольно сильно.

Данилов внимательно осмотрел его, не забыв ни про лимфоузлы, ни про горло, и, невзначай так, спросил:

– Клей-то еще остался?

– Больше половины… – машинально ответил симулянт и осекся, поняв, что его раскололи, как ребенка. – У меня пересдача, доктор, а я не усел подготовиться…

– Давайте паспорт и полис, – вздохнул Данилов, садясь за стол. – Выпишу вам справку на три дня.

– Спасибо! – оживился студент. – А… сколько я вам буду должен?

– Стакан крепкого чая без сахара, – назвал цену Данилов. – Только чай, без всяких там сладостей, но быстро, пожалуйста.

– Одну минуту!

На чай студент не поскупился – заварил не из пакетика, а листовой, душистый. Сплошное удовольствие, а не чай.

– Скажите, пожалуйста, а как вы догадались, что я… использовал клей? – спросил студент, осмелев при виде благодушного выражения на лице Данилова.

– Очень просто, – Данилов не стал скрытничать. – Предъявляешь впечатляющий насморк, а крылья носа не красные. Подозрительно. Надо было их платочком натереть.

– Учту на будущее, – улыбнулся студент.

– Потом – говоришь, что сбил температуру, а майка и постель у тебя совершенно сухие. Невозможно поверить в то, что прямо перед моим приходом ты затеял смену постельного и нательного белья. Больным обычно не до этого. Ну майку уж ладно, а постель слегка водичкой спрыснуть не мешало бы. Ну и табаком обычно в подобной ситуации от больных не пахнет. Не до курения им как-то.

– Ясно.

– А что у вас за тумбочка? – прищурился Данилов, делая очередной глоток. – Где таблетки, где недопитый стакан с чаем? Где градусник, в конце концов? Обстановку надо продумывать тщательно, до мельчайших деталей. Тогда и результат будет! Сразу госпитализировать вас захочется, поскольку не возникнет никаких сомнений в тяжести вашего заболевания. И забудьте вы это неверное мнение насчет того, что сам факт вызова врача на дом уже автоматом свидетельствует о вашей болезни.

Парень внимательно слушал, разве что не конспектировал.

Дальше косяком потянулись ветераны и инвалиды с выпиской рецептов. Большинство из них были людьми сознательными. Зайдет врач в комнату, а ему на столе уже приготовили удостоверение, медицинский полис и списочек лекарств. На одном из вызовов Данилова угостили вкусными пирожками с мясом и с капустой, что, в сочетании с уже выпитым чаем, сошло за сносный обед.

За делами время пролетело незаметно. В половине четвертого Данилов получил последние на сегодня вызовы. Всего на сегодня получилось двадцать три вызова. Если откинуть особу, предлагавшую заплатить за больничный натурой, которую и за вызов считать нельзя, то получалось двадцать два. Неплохо для первого раза. Настоящее боевое крещение, особенно если учесть, что бегать приходилось по двум участкам.

Когда не обслуженными оставались всего два вызова, Данилов совершил неблагоразумный поступок. Позвонил Елене, сообщил, что через полтора, ну, максимум, два часа собирается быть дома и сразу же начнет готовить праздничный ужин – надо же отметить подачу заявления.

Ага, разбежался, наивный. Недаром же умные люди утверждают, что загад не бывает богат.

На предпоследнем вызове дали ошибочный адрес. Пришлось перезванивать в поликлинику и бежать в соседний корпус. Но это еще полбеды – у мужчины семидесяти лет были налицо все признаки нарушения мозгового кровообращения, и Данилову пришлось вызывать «скорую».

– Да он у нас всегда какой-то пришибленный! – повторяла соседка по коммунальной квартиры. – Зачем ему в больницу?

– Надо! – отвечал Данилов.

Бросить не вполне вменяемого деда на попечение придурковатой соседки Данилов не мог. Пришлось дожидаться «скорую», хорошо хоть та приехала быстро. На пятнадцатиминутную задержку с учетом вечернего «пробочного» времени и роста вызовов, вызванного эпидемией, можно было не обращать внимания. Однако, если считать в целом, вышел Данилов с вызова через час десять минут после того, как вошел.

На последнем вызове Данилова ждала, если верить поводу, женщина тридцати двух лет с повышенной температурой. Данилов поглядел на часы и решил, что если не будет тормозить, то опоздает домой не так уж и сильно.

Все было бы так, как он рассчитывал, если бы у пациентки при осмотре не выявился бы менингеальный синдром. Классический, как по учебнику, полный набор полагающихся симптомов – выраженная головная боль, рвота, никак не связанная с приемом пищи, сопротивление шейных мышц при попытке пассивного сгибания головы в положении лежа, так называемая ригидность, появление боли в пояснице и ноге при попытке произвести разгибание в коленном суставе, повышение чувствительности к громким звукам…

Данилову пришлось долго объяснять не слишком образованному мужу, работавшему бригадиром в гипермаркете, что его жену следует немедленно госпитализировать. Сама больная мало что соображала, поэтому последнее слово оставалось за мужем. Тот наконец перестал бубнить свое: «да ладно, что там, полежит – денька три да оклемается» – и начал собирать вещи. Данилов вызвал «скорую» и стал консультировать мужа, объясняя ему, что непременно надо взять с собой в больницу, а без чего там вполне можно обойтись. Пока консультировал, приехала «скорая», бывшая на вызове на соседней улице. Бригада оказалась фельдшерской и состояла из одной худенькой невысокой девушки. Данилов по собственному почину задержался, чтобы помочь водителю и мужу спустить пациентку в машину. Грузового лифта в доме не было, поэтому транспортировку проводили на «мягких» брезентовых носилках, а вдвоем с ними управляться очень тяжело, в отличие от обычных, жестких.

Короче говоря, скромный праздничный ужин, приготовленный Еленой (стейки в сырной оболочке с гарниром из шампиньонов), успел остыть к приходу Данилова.

– Вовка! – ахнула Елена. – Да на тебе лица нет! Ты так сильно переживаешь подачу заявления?

– Нет, просто я еще не адаптировался к работе на участке, – ответил Данилов и услышал в ответ.

– Главное – не отдать концы раньше, – заметила Елена. – Мне не хотелось бы овдоветь накануне свадьбы.

Глава девятая

ЭПИДЕМИЯ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Выспался Данилов плохо – всю ночь он ходил по вызовам и попадал в какие-то невероятные ситуации. Сказалась новизна впечатлений вкупе с их обилием.

Завтрак Данилова был подобен обеду – глазунья из четырех яиц, два бутерброда с ветчиной и один с сыром и маслом. Было бы глупо ожидать, что его каждый день станут угощать на вызовах пирожками, а на обед в кафе могло не остаться времени.

На вклейку листочков с записями в амбулаторные карты у Данилова ушло более получаса. Виной тому была расторопность сотрудниц регистратуры. Надежда Борисовна, как и полагалось, отобрала карты тех, к кому ходил Данилов, и положила их на подоконник. Десятью минутами позже Клавдия Петровна разложила их обратно по своим местам – навела порядок. Собирать карты по новой пришлось Данилову – у окошка регистратуры собралась не очередь, а целая толпа, и обе сотрудницы буквально сбивались с ног. При этом они успевали обмениваться друг с другом последними новостями:

– Мария Осиповна опять на бобах осталась!

– Что так?

– Да вот, нашла дочке приличного мужика, в мебельном на Соперникова заместителем директора работает, а эта шалава встретилась с ним пару раз и сказала, что он ее не удовлетворяет.

– Да ее удовлетворить – целый полк нужен! Одно слово – непутевая. Бедная Мария Осиповна.

– И не говорите, Клавдия Петровна. Наградил же бог дочерью… А вы видели, каким гоголем наш новый доктор с третьего участка ходит? Даром, что из Сибири, а всегда при галстуке…

– Поначалу все так фасон давят, думают – столица. А как поймут, что тут у нас деревня деревней…

– Ой, и не говорите! Сплошное бескультурье. Вчера сижу у окошка и слышу, как одна соплюшка Валентине Павловне говорит: «Быстрей шевелись, старая кляча, не видишь – сколько народу собралось!»

– Вот нахалка! А Валечка что?

– А то вы не знаете нашу Валентину Павловну! Она ей все, как есть, и сказала! И родителей вспомнила.

– С такими только так и надо…

Клавдия Петровна оказалась настолько любезной, что помогла Данилову донести карты, подлежащие проверке, до кабинета Воскресенской.

– Ну и как вам на участке? – улыбнулась Ирина Станиславовна.