Тайный мир шопоголика

– Скажи, что ты пошутила.

– Нет, не пошутила. – Мне удается выдавить слабую улыбку. – Неловко, честное слово. Я, как бы это сказать, на него набросилась, и ему пришлось от меня отбиваться.

Воспоминания о пережитом унижении, которые я до сих пор успешно загоняла в дальний угол памяти, теперь всплыли с удивительной яркостью. Я познакомилась с Джеймсом за несколько недель до этого, и нам предстояло злополучное третье свидание. Мы поужинали в очень милом ресторане, и Джеймс настоятельно потребовал, чтобы я позволила ему заплатить за меня. Потом поехали к нему, и кончилось все тем, что мы оказались на диване и стали целоваться.

И что ядолжна была подумать? Вот мы с ним наедине, и уж поверьте мне, даже если разум его твердил «нет», тело, без сомнения, кричало «да, да, да!». Ну я, как девушка современная, потянулась к его молнии и начала расстегивать брюки. Когда он оттолкнул мою руку, я подумала, что он со мной играет, поэтому с удвоенным энтузиазмом продолжила попытки стянуть с него штаны.

Сейчас, мысленно прокручивая ситуацию, я думаю, что слишком долго не могла сообразить, что он не шутил. Если честно, ему даже пришлось ударить меня по лицу, чтобы я от него отстала. Хотя он потом очень извинялся.

Сьюзи смотрит на меня остекленевшим от ужаса взглядом, но спустя минуту начинает взахлеб хохотать.

– Он был вынужден от тебя отбиваться? Бекки, да ты настоящая хищница!

– Перестань! – протестую я. – Он был очень добр. Спросил, готова ли я ждать его.

– А ты ответила: «Ни фига!»

– Почти… – И я отвожу взгляд. Вообще-то я, кажется, поставила ему ультиматум. «Попробуй сопротивляться мне, если сможешь, Джеймс, – сказала я хриплым шепотом, пожирая его, как мне думалось, жадным сексуальным взглядом. – Но я знаю, не пройдет и недели, как ты сам постучишь в мою дверь». Прошло уже больше недели, а в мою дверь никто даже и не поскребся. Прямо скажем, девушке такое отношение не льстит.

– Но ведь это чудовищно! – говорит Сьюзи. – А как же сексуальная совместимость?

– Не знаю, – пожимаю я плечами. – Видимо, он готов рискнуть.

– А ты хоть видела… – Не удержавшись, Сьюзи прыскает.

– Нет! Он и близко меня к нему не подпустил!

– Но хотя бы на ощупь? Может быть, он крошечный? – В глазах Сьюзи мелькает коварный блеск. – Уверена, что так и есть. Он хочет обманом заманить в жены бедную девушку, и ей всю жизнь придется мириться с этим игрушечным пенисом. Бекки, тебе очень повезло, что ты не угодила в его лапы! – Она закуривает сигарету.

– Отойди, – раздраженно говорю я. – Не хватало еще, чтобы мой новый шарфик провонял табаком.

– Ну и какие у тебя планы на выходные? – затягиваясь, интересуется Сьюзи. – Справишься одна? Может, поедем в мою деревню?

Это она про свое фамильное поместье в Хэмпшире.В мою деревню. Как будто она владеет целым поселением вместе с его жителями и домашними животными.

– Нет, спасибо, – угрюмо бубню я и беру программу телевидения. – Хочу навестить родителей.

– Ну ладно, передавай маме от меня привет.

– Передам, – обещаю я. – А ты передай от меня привет Пепперу.

Пеппер – это конь Сьюзи. Она ездит на нем от силы раза три в году, но стоит ее родителям завести речь о продаже коняшки, Сьюзи начинает биться в истерике. А содержание животины обходится ее семье в пятнадцать тысяч ежегодно. Пятнадцать тысяч. И как он отрабатывает эти деньги? Стоит в конюшне и лопает яблоки. Этак и я могу лошадью работать.

– Да, кстати, – говорит Сьюз, – пришла квитанция на местный налог. По три сотни на нос.

– Триста… фунтов? – Я смотрю на нее в ужасе. – И что, прямо враз все выплатить?

– Да, и мы уже опаздываем с оплатой. Просто выпиши мне чек, или что там еще.

– Отлично, – с наигранной легкостью отвечаю я. – Считай, они уже у тебя.

Достаю из сумки чековую книжку и выписываю чек на триста фунтов. Сьюзи так великодушна по части квартплаты, что, помимо оплаты своей половины счетов, я иногда еще и приплачиваю. Тем не менее, передавая Сьюзи чек, я чувствую легкий холодок. Вот так легко ушли триста фунтов. А на мне все еще висит тот неоплаченный счет по кредитке. Месяц не задался.

– Да, тебе кто-то звонил, – вспоминает Сьюз и щурится, разглядывая какую-то бумажку. – Эрика Парнсип, есть такая?

– ЭрикаПарнсип?

Иногда мне кажется, что Сьюзи в юности слишком увлекалась расширением сознания.

– Парнел. Эрика Парнел из банка «Эндвич». Просила ей перезвонить.

Я, оцепенев от ужаса, не могу оторвать от Сьюзи безумного взгляда.

– Она звонила сюда, по этому номеру?

– Да, сегодня днем.

– Черт! – Сердце забилось в агонии. – И что ты ей сказала? Что я больна, у меня жестокая ангина?

– Какая еще ангина? – Теперь Сьюзи уперлась в меня безумным взглядом. – С чего бы это я стала говорить, будто у тебя ангина!

– А про ногу она спрашивала? Вообще про мое здоровье?

– Нет! Просто спросила, где ты, а я сказала, что на работе…

– Сьюзи! – вырывается у меня вой отчаяния.

– А что я,по-твоему, должна была сказать?

– Что я прикована к постели с ангиной и сломанной ногой!

– Ну спасибо, что предупредила! – Сьюзи хмыкает и усаживается в позу «лотоса». У нее самые тонкие, длинные и гибкие конечности, какие мне только доводилось видеть. В черных легинсах она похожа на паука. – Слушай, а в чем проблема? Ты превысила лимит?

Превысила ли я лимит?

– Слегка… Само все разрешится.

Сьюзи молчит. Я поднимаю глаза и вижу, что она рвет мой чек.

– Сьюзи, не глупи!

– Отдашь, когда будут деньги, – говорит она тоном, не терпящим возражений.

– Спасибо, – обнимаю я ее.

Сьюзи просто обязана получить титул лучшей подруги всех времен и народов.

Весь вечер и следующее утро меня мучает неприятное ощущение в животе. Даже радость обладания шарфиком от «Денни и Джордж» не облегчает страданий. Я лежу в постели, пялюсь в потолок и впервые за несколько месяцев подсчитываю, кому сколько должна. Банку по карточке «ВИЗА», по карточке от «Харвей Николс», от «Дебенхамс», от «Фенвикс»… а теперь я должна еще и Сьюзи.

Итого… дайте-ка подумать… да, итого шесть тысяч фунтов.

От одной этой цифры у меня мурашки по коже. Откуда мне взять шесть тысяч? Можно откладывать по шесть фунтов в неделю в течение тысячи недель. Или пятьсот недель по двенадцать фунтов. Или… по шестьдесят фунтов в течение сотни недель. Вот, это уже ближе к истине. Но, черт возьми, как мне сэкономить шестьдесят фунтов в неделю?

А если начитаться энциклопедий и пойти играть в интеллектуальную игру? Или изобрести что-нибудь очень умное. Или… выиграть в лотерею! От этой мысли мне становится тепло и легко на душе, я закрываю глаза и заползаю обратно под свое уютное одеяло. Да, лотерея – лучший выход из ситуации.

Нет, на джекпот я, конечно, не претендую – этоабсолютно маловероятно. А вот приз поскромнее – это да. Их ведь очень много раздают. Скажем, сотня тысяч фунтов меня бы устроила. Я бы расплатилась с долгами, купила машину, квартиру…

Но если подумать, лучше выиграть двести тысяч. Или двести пятьдесят.

А самый прекрасный вариант – джекпот на нескольких человек. «Пять победителей получат по одному и три десятых миллиона фунтов». (Обожаю, как они это произносят: «один и три десятых». Как будто эти самые три десятых – мизерная, совершенно незначительная сумма. Как будто можно даже не заметить, были там эти три десятых или нет.)

Да, одного и три десятых миллиона мне должно хватить. И я ведь не жадничаю – готова выиграть один джекпот на пятерых. Боже, пожалуйста, пошли мне выигрыш в лотерею, я честно со всеми поделюсь.

И вот, по дороге к родителям, я останавливаюсь у заправочной станции купить пару лотерейных билетиков. Полчаса у меня уходит на то, чтобы выбрать числа. По моим наблюдениям, часто выпадают 44 и 42. Так, а остальные? Выписываю на бумажке несколько рядов чисел и всматриваюсь в них, пытаясь представить эти цифры на телеэкране.

1 6 9 23 44

Нет! Ужасно! О чем я думаю? Во-первых, единица никогда не выпадает. Да и шестерка с девяткой смотрятся так себе.

3 14 21 25 36 44

Уже лучше. Вписываю цифры в билет.

5 11 18 27 28 42

Да, это мне нравится. Этот билет похож на выигрышный. Представляю, как Мойра Стюарт читает новости: «Один билет, владелец которого предположительно проживает в юго-западной части Лондона, выиграл джекпот в размере десять миллионов фунтов».

На какое-то мгновение я вдруг чувствую слабость в ногах. Что мне делать с десятью миллионами? С чего начать?

Ну, перво-наперво, конечно, устрою грандиозную вечеринку. В каком-нибудь шикарном, но клевом месте, с морем шампанского, танцами и заказанными такси, чтобы никому не пришлось вести машину. И еще всем гостям подарки, например хорошую пену для ванны или вроде того. (А Кельвин Кляйн выпускает пену? Надо взять на заметку – в следующий раз пойду в «Бутс»[5], посмотрю.)

Потом обязательно куплю дома для всех родных и друзей. Привалившись к лотерейному киоску и закрыв глаза, пытаюсь сосредоточиться. Так, если купить двадцать домов по двести пятьдесят тысяч фунтов, тогда у меня останется… пять миллионов. Плюс еще около пятидесяти тысяч уйдет на вечеринку. Потом я всех возьму в отпуск, скажем… на Барбадос. Это мне обойдется примерно… в сотню тысяч, если все полетим клубным классом.

Значит, остается четыре миллиона восемьсот пятьдесят тысяч. Ах да, нужно уплатить шесть тысяч по счетам, да еще триста я должна Сьюзи. Не будем мелочиться, округлим до семи тысяч. Итого осталось… четыре миллиона восемьсот сорок три тысячи.

Безусловно, я отдам значительную сумму на благотворительность. Скорее всего, открою свой собственный благотворительный фонд. И буду давать деньги самым немодным организациям, про которые всегда забывают меценаты, например фонду борьбы с кожными заболеваниями или фонду помощи престарелым. И еще обязательно пошлю чек на крупную сумму своей старой учительнице английского, миссис Джеймс, чтобы она могла обновить школьную библиотеку. И есть шанс, что эту библиотеку переименуют в честь меня. «Блумвудская библиотека».

Да, чуть не забыла – триста фунтов за то стильное пальтишко в магазине «Уистлз». Надо его обязательно купить, пока они не закончились. Значит, сколько у меня останется? Четыре миллиона восемьсот сорок три тысячи минус…

– Простите, – прерывает мои грезы чей-то голос, и я удивленно открываю глаза. Женщина позади меня пытается дотянуться до шариковой ручки.

– Извините, – говорю я и вежливо подвигаюсь. Но ход мыслей прерван, и я забыла, на чем остановилась. Сколько у меня – четыре или пять миллионов?

Но тут я вижу, что женщина разглядывает мою бумажку с цифрами, и в голову закрадывается жуткая мысль: а что, если одна из отвергнутых мной комбинаций окажется выигрышной? Вдруг выиграет как раз 1 6 9 16 23 44, а я написала другие цифры? Этого я не смогу себе простить всю оставшуюся жизнь.

Быстро вписываю в билеты все комбинации чисел с бумажки. Итого девять билетов. Девять фунтов, немало. Хм, мне уже почти жаль, что я потратила столько денег. Но ведь это значит, что и шансы выиграть в девять раз выше?

И теперь мне очень даже нравится сочетание 1 6 9 16 23 44. Просто удивительно, почему именно этот ряд запал мне в память? Может, кто-то свыше пытается мне что-то подсказать?

Универмаг Бромптон

КЛИЕНТСКИЙ ОТДЕЛ

Бромптон-стрит, 1

Лондон

Ребекке Блумвуд

Берни-роуд, д. 4, кв. 2

Лондон

2 марта 2000 года.

Уважаемая миз Блумвуд,

По нашим данным, Вы не оплатили последний счет по Вашей карте «Бромптон». Если в течение предыдущих нескольких дней Вы оплатили счет, можете не принимать во внимание данное письмо.

Ваша задолженность по карте на 2.03.2000 г. составляет 235,76 фунта. Минимальный взнос – 43 фунта. Оплатить можете наличными, чеком или заполнить прилагаемую квитанцию. Ждем поступления Вашей оплаты.

С уважением,

Джон Хантер,

менеджер клиентского отдела.

Универмаг Бромптон

КЛИЕНТСКИЙ ОТДЕЛ

Бромптон-стрит, 1

Лондон

Ребекке Блумвуд

Берни-роуд, д. 4, кв. 2

Лондон

2 марта 2000 года.

Уважаемая миз Блумвуд,

Еще никогда у Вас не было лучшей возможности потратить деньги!

В течение ограниченного времени мы предлагаем БОНУСНЫЕ ОЧКИ по всем покупкам свыше 50 фунтов, оплаченные карточкой «Бромптон»*, – не упустите шанс добавить очки в свою копилку и получить грандиозные подарки.

Вот некоторые из великолепных подарков, которые Вы можете получить за набранные очки:

Кожаная сумка, производство Италия: 1000 очков

Ящик розового шампанского: 2000 очков

Два авиабилета до Парижа**: 5000 очков

(сейчас в Вашей копилке 35 очков)

И помните, что во время данного специального предложения Вы получаете по два очка за каждые потраченные пять фунтов. С нетерпением ждем Вас в нашем магазине.

С уважением,

Адриан Смит,

менеджер по работе с клиентами.

* спецпредложение не действует при оплате в ресторанах, аптеках, газетных киосках и парикмахерских.

** с некоторыми ограничениями – смотрите прилагаемый буклет.

4

Родителей я застаю в разгаре спора. Папа, стоя на средней ступеньке стремянки, возится с водосточным желобом, а мама сидит за кованым садовым столиком и перелистывает каталог «Ретро». Когда я вхожу во двор, ни один из них даже не поворачивает головы.

– Я только имела в виду, что они должны подавать хороший пример! – говорит мама.

– И по-твоему, подвергать свою жизнь опасности – это хороший пример? Ты считаешь, что это решение проблемы?

– «Опасности»! – саркастически восклицает мама. – Грэхем, не смеши. Вот, значит, какого ты мнения о британском сообществе?

– Привет, мама, привет, папа, – говорю я.

– Бекки со мной согласна. Правда, дочка? – Мама тычет пальцем в каталог: – Прелестный кардиганчик. Посмотри, какая вышивка!

– Конечно, она не согласна! – возражает папа. – Глупее этого я ничего не слышал.

– Это не глупость! – возмущается мама. – Бекки, ты ведь согласна, что члены королевской семьи тоже должны пользоваться общественным транспортом?

– Ну… – очень осторожно начинаю я, – вообще-то не…

– Ты считаешь, что королева должна ездить на официальные встречи на 93-м автобусе? – насмешливо спрашивает папа.

– А почему бы и нет? Может, тогда бы и 93-й стал ходить чаще! – парирует мама.

– Ну, как дела? – спрашиваю я, усаживаясь рядом с мамой.

– Ты понимаешь, что страна на грани транспортного кризиса! – восклицает она, будто и не слышала моего вопроса. – Если люди не начнут пользоваться общественным транспортом, на дорогах скоро невозможно будет проехать из-за пробок.

Папа качает головой.

– И по-твоему, если заставить королеву ездить на 93-м автобусе, все проблемы решатся? Плевать на безопасность, плевать, что с такой скоростью она не будет никуда успевать…

– Я не имела в виду саму королеву, – идет на попятный мама. Следует пауза. – Но остальные ее родственники. Принцесса Кентская, например. Она могла бы изредка ездить на метро, разве не так? Этим богачам надо знать, что такое жизнь в реальном мире среди людей.

В последний раз моя мама ездила на метро году этак в 1983.

– Кофе сварить? – бодро предлагаю я.

– Если хочешь знать мое мнение, вся эта проблема с перегруженностью дорог высосана из пальца, – говорит папа. Он спрыгивает со стремянки и стряхивает грязь с рук. – Все это пропаганда.

– Пропаганда? – возмущенно вскрикивает мама.

– Так, – быстро встреваю я. – Пошла ставить чайник.

Я иду в дом, ставлю чайник и сажусь в кухне, на солнышке. Я уже забыла, о чем спорили мама с папой. В чем бы ни была причина разногласий, они будут ее перетирать еще раз сто и в конце концов сойдутся на том, что во всем виноват Тони Блэр. Ладно, у меня есть дела и поважнее – сейчас вот подумаю, сколько же дать Филипу, моему боссу, когда выиграю в лотерею. Ничего ему не дать нельзя, но ведь и наличными как-то неудобно… Наверное, лучше подарить что-нибудь. Хорошие запонки, например. Или такой плетеный сундучок для пикника с тарелками и прочими штуками. (Понятное дело, зануда Клэр Эдвардс от меня вообще ничего не получит.)

Сижу одна в залитой солнцем кухне, и мне кажется, что внутри меня спрятан маленький светящийся секрет. Я выиграю в лотерею. Сегодня вечером изменится моя жизнь. Жду не дождусь. Десять миллионов фунтов. Подумать только, уже завтра я смогу себе купить все, что угодно. Что угодно!

Газета, которая лежит передо мной, открыта на странице продажи недвижимости, и я небрежно беру ее – глянуть, что там продается из дорогих особняков. Хм, где бы мне поселиться? В Челси? Ноттинг-Хилл? Мэйфер? «Белгравия, – читаю я. – Великолепный особняк с семью спальнями, флигелем для прислуги и роскошным садом». Да, неплохо. Особняк в Белгравии мне подходит. Довольная, я опускаю взгляд к строке с ценой и застываю от удивления и возмущения. Шесть с половиной миллионов фунтов! Ну и цены! Шесть с половиной миллионов!

Пошутили, что ли? У меня нет шести с половиной миллионов. У меня осталось всего миллиона четыре… или пять? Какая разница, все равно не хватает. Смотрю в газету с чувством обманутого вкладчика. Если человек выиграл в лотерею, у него должно хватить средств на все, что душе угодно, а я уже чувствую себя бедной и убогой.

Гневно отшвыриваю газету и берусь за рекламный буклет; на фотографии – шикарные белые пододеяльники по сто фунтов. Вот это по-нашему. Как выиграю в лотерею, буду пользоваться только крахмальными белыми пододеяльниками. Куплю себе белую кровать искусного чугунного литья, крашеные деревянные ставни и пушистый белый халат…

– Ну, что новенького в мире финансов? – прерывает мои мысли мамин голос, и я поднимаю глаза. Она врывается в кухню, все еще держа в руках свой каталог. – Ты кофе сварила? Поживее, дочка!

– Как раз собиралась, – отвечаю я, делая вид, что встаю со стула. Но, как я и думала, мама опережает меня. Она достает новую керамическую банку, зачерпывает ложку кофе и засыпает его в новый кофейник с позолотой.

Мама – страшная транжира, все время покупает новые вещи для кухни, а старые отдает в фонд помощи бедным. Новые чайники, тостеры… В этом году у нас уже было три новых ведра для мусора – темно-зеленое, потом хромированное, а теперь вот из желтого прозрачного пластика. Подумать только, какая напрасная трата денег.

– Милая юбочка! – восклицает мама, оглядывая меня так, словно впервые видит. – Откуда?

– «Донна Каран», – бормочу я в ответ.

– Славненькая. Дорогая?

– Нет, не очень, – отвечаю я без запинки. – Фунтов пятьдесят, кажется.

Это не совсем верно. На самом деле юбка стоила скорее сто пятьдесят, но маме об этом знать ни к чему – ее тут же инфаркт хватит. Точнее, не так. Сначала она скажет об этом папе, потом их обоих хватит инфаркт, и я останусь сиротой.

Поэтому я мыслю одновременно в двух измерениях – в измерении реальных цен и в измерении цен для мамы. Это совсем не трудно – как будто приходишь в магазин, где на все скидка 20 процентов, и ты в уме уменьшаешь все указанные цены на эти самые двадцать процентов. Немного практики, и все идет как по маслу.

Только я практикуюсь в системе скользящих ставок, как при подсчете подоходного налога. Мои скидки начинаются с 20 процентов (если вещь стоит 20 фунтов, я говорю, что всего 16) и поднимаются до… ну, до 90 процентов при необходимости. Однажды про сапоги за 200 фунтов я сказала маме, что купила их на распродаже за 20… Мама поверила.

– Квартиру ищешь? – спрашивает она, заглядывая через мое плечо на страницу недвижимости.

– Нет, – угрюмо отвечаю я, перелистывая брошюру. Мои родители вечно меня достают с покупкой квартиры. Они вообще знают, сколько стоят квартиры? Я, конечно, не имею в виду квартиру в Кройдоне.

– А вот Том купил симпатичный домик в Рейгейте[6], – говорит она, кивая в сторону соседского дома. – Ездит на работу на электричке. – Это произносится с такой гордостью, как будто Том получил Нобелевскую премию.

– А я вот не могу себе позволить ни квартирку, ни домик.

«По крайней мере пока. До восьми вечера. Хи-хи-хи».

– Проблемы с деньгами? – спрашивает папа, входя на кухню. – Знаешь, в таком вопросе может быть два решения проблемы.

Только не это! Опять он за свое. Папа сел на своего любимого конька – афоризмы.

– Э или ЗБ, – говорит он, хитро прищурившись.

Потом выдерживает паузу для пущего эффекта, а я переворачиваю страницу буклета, притворяясь, будто не слышу его.

– Экономь, – расшифровывает папа, – или Зарабатывай Больше. Или то, или другое. Ну так как, Бекки, какой вариант выбираешь?

– Оба, пожалуй, – весело отвечаю я и листаю дальше. Если честно, мне даже немного жаль папочку. Новость о том, что дочь вдруг стала миллионершей, повергнет его в шок.

После обеда мы с мамой отправляемся на ярмарку ремесел в соседнюю начальную школу. Я просто пошла с мамой за компанию, абсолютно не собираясь ничего покупать. Но буквально у самого входа вдруг натыкаюсь на целый ворох потрясающих открыток ручной работы всего по полтора фунта за штуку! И покупаю десять. Открытки ведь всегда нужны, правда? И еще вижу совершенно необыкновенное керамическое кашпо голубого цвета со слониками по каемке – я всегда говорила, что нам в квартире нужно завести больше цветов. Кашпо я тоже покупаю. Всего пятнадцать фунтов. На этих ремесленных ярмарках столько всего можно купить, и почти задаром. Идешь туда и думаешь, что ничего стоящего в таком месте не может быть, нонепременно углядишь какую-нибудь очаровательную вещицу.

Мама тоже очень довольна – нашла пару подсвечников для своей коллекции. Она коллекционирует подсвечники, подставки для тостов, керамические кувшины, фигурки животных из стекла, образцы вышивки и наперстки. (Хотя наперстки, думаю, нельзя считать полноценной коллекцией, потому что мама купила сразу весь набор, включая шкатулку для их хранения, выписав этот комплект по каталогу «Товары почтой». Но она в этом никогда и никому не признается. Вообще-то и мне не стоило говорить.)

Очень довольные собой, мы решаем выпить по чашке чая и по пути натыкаемся на один из тех скучных прилавков, к которым никто не подходит, разве что взглянет мельком на товар по доброте душевной. Бедняга продавец выглядит жалко, и я решаю остановиться посмотреть на его изделия. Понятно, почему народ обходит прилавок стороной – он продает деревянные миски странной формы и такие же деревянные ножи. Ну скажите, кому нужны деревянные ножи?

– Мило! – весело говорю я и беру в руки деревянную миску.

– Яблоня, ручной работы, – бормочет он. – На одну миску ушла неделя.

Мог бы эту неделю использовать с большим толком. Бесформенная, уродливая посудина какого-то неприятного бурого оттенка. Но когда я кладу миску обратно, лицо продавца выражает такую вселенскую скорбь, что я из жалости смотрю на ценник. Если стоит фунтов пять, так и быть, куплю это безобразие. Какие там пять! Восемьдесят фунтов! Украдкой показываю ценник маме, и у нее расширяются глаза.

– Эта модель демонстрировалась в прошлом выпуске «Эль Декор», – грустно сообщает владелец лавки и достает вырезку из журнала.

При этих словах я замираю. «Эль Декор»? Это что, шутка?

Нет, не шутка. Вот она, страница из журнала, полноцветная печать. На фото – пустая комната, только замшевый пуфик, низкий столик в центре и деревянная кривобокая посудина на столе. Смотрю и не верю своим глазам.

– Это та самая миска? – спрашиваю я, стараясь не выдать волнения в голосе. – Точно, она?

И когда он кивает в ответ, мои пальцы крепко обхватывают сокровище. Не может быть! Я держу в руках предмет, украсивший страницу журнала «Эль Декор»! Круто, да? Вдруг я ощущаю себя очень стильной женщиной с хорошим вкусом. Жаль, что на мне сейчас не белые льняные брюки и волосы не забраны в хвост, как у Ясмин Ле Бон[7].

Вот что значит чутье. Разве я не сама выбрала эту миску, ой, простите, этотпредмет декора? Разве качество этой вещи не бросилось мне в глаза? Уже представляю, как мы переделаем нашу гостиную в духе этой миски – все в бледных тонах, этакий минимализм. Восемьдесят фунтов. Да это не деньги, когда речь идет об образце бессмертного стиля!

– Беру, – уверенно заявляю я, доставая из сумки чековую книжку.

Напоминаю себе, что дешевизна – это иллюзия экономии. Гораздо правильнее потратить немного больше и купить вещь, которая будет служить вечно. А эта миска, несомненно, настоящая находка. Сьюзи будет в восторге.