Неслучайная ночь

– Привет, – едва сдерживая эмоции, буркнул Кравченко. Затем взял бутылку и разлил водку по стаканам. Дрозду предлагать не собирался, но тот сам попросил:

– Мне-то плесни…

– Больше стаканов нет.

– А это что? – Дрозд указал на пакет, брошенный на пол, в нем лежали остатки закуски и не понадобившаяся одноразовая посуда.

Слава молча достал стаканчик, наполнил его до краев и протянул Иванушке.

– Держи! Только я не врубаюсь, как ты после этого за руль сядешь.

– А я сегодня никуда не намерен ехать, – хмыкнул Дрозд.

– Странно… Потому что здесь оставаться тебя никто не просит.

– Но и не выгонит же, – ощерился Иванушка, после чего залпом выпил водку.

– Вот тут ты ошибаешься, – хищно улыбнулся Слава.

Держать себя в руках Кравченко больше не мог. Да и не хотел! Пусть ребята думают что хотят и ведут себя с Дроздом как им вздумается, а он либо выдворит его, либо вспомнит студенчество и снова начистит Иванушке рыло.

– Ветер, может, и не станет, Серега гостеприимный хозяин, а я запросто… – Слава плеснул водки только себе и отсалютовал стаканчиком Дрозду. – Вот сейчас выпью еще пару стопочек и устрою пьяный дебош. С друзьями-то я подшофе добрый, а если под руку кто-то левый попадется, все, тушите свет!

– Не пугай меня, Кравченко, – скривился Дрозд. – Я не тот, кем был в институте. Уже десять лет занимаюсь кик-боксингом, так что неизвестно еще, кто кого: ты меня или я тебя.

– Иван, – повернулся к Дрозду Марк, – мы же взрослые люди, давайте постараемся вести себя цивилизованно.

– Ты это Кравченко скажи, не мне. Я на него не наезжал. Вообще ничего дурного не сделал. А что приехал без предупреждения, так не судите меня строго. У меня грандиозное деловое предложение к Сереже. И он, если согласится на мои условия, выиграет даже больше, чем я.

– А нельзя ли перенести вашу деловую встречу на другой день? Дело в том, что сегодня у нас своего рода закрытое собрание клуба друзей…

– Короче, ты лишний, Ваня, – добавил Егор. – Против тебя мы ничего не имеем, но сегодня хотели бы побыть в тесном кругу.

– С каких пор в него входит писательница Мичурина?

– Это не твое дело.

– Что ж… – Дрозд, поджав губы, помолчал. – Если вы настаиваете…

Он медленно поднялся. Глаза его были устремлены на Ветра.

– Ты, Сережа, надеюсь, понимаешь, что упускаешь шанс выйти на новый уровень? Благодаря мне ты можешь стать царем и богом всех кайтеров.

– Я не тщеславный, Ваня, – криво усмехнулся Ветер.

– Зато ты очень радеешь за свое дело, и если я сделаю предложение не тебе, а кому-то другому, твоя школа из лучшей превратится в самую отстойную.

– Ну, мы еще посмотрим.

– Зачем так рисковать, Сережа? Можно просто поговорить, и тогда…

– Не сегодня, Ваня. В любой другой день я тебя выслушаю.

– Я буду разговаривать с тобой либо сегодня, либо никогда.

Слава видел, как закипает Ветер. Ноздри его раздулись, синие глаза сузились, став похожими на щелки. Еще немного, и Сергей из Ветра превратится в Смерч и сметет Дрозда с ног. Кравченко знал, что друг, если его очень сильно разозлить, может затеять драку. Тут они с ним похожи. А Марк с Егором рукоприкладства не одобряли. Правда, если Марк не дрался прежде всего потому, что был довольно слаб, то Егор обладал недюжинной силой. Но никогда не применял ее в кулачных боях. И из себя не выходил. Даже голоса не повышал ни разу. Слава его не очень понимал, как и Марка. Любил по-дружески, но не понимал. Ветер был ему всех ближе. Поэтому он решил уладить его конфликт с Дроздом. Не столько как зачинщик, сколько как друг. Иванушка, подлая тварь, на самом деле может подгадить Сереге, и Кравченко никогда бы себе не простил, что стал виновником этого…

Глава 6

Слава единственный из друзей не проникся кайт-серфингом. Он наведывался на «Ветродуйку» не за тем, чтоб пронестись по водной глади или воспарить над ней, делая в воздухе кульбиты, а просто встречался с дорогими и близкими ему людьми. И еще знакомился с барышнями, которые прибивались к их тусовке в больших количествах. Или хвастался своими.

В прошлом Кравченко был профессиональным спортсменом, бегуном на короткие дистанции. Когда из спорта пришлось уйти, он дал себе зарок больше не напрягаться. И теперь даже в тренажерный зал не ходил. Счастье, что ему повезло с конституцией, и Славик не растолстел, а только немного потяжелел. Ну, и животик у него обозначился довольно заметный. Но барышни находили его уютным и приятным, постоянно пощипывали, потому он и не думал его сгонять.

В отличие от друзей, Вячеслав Кравченко был женат. Восемнадцать лет назад он взял замуж свою соседку, которую знал с детства. Ольга была младше на три года и влюблена в него чуть ли не с пеленок. Когда Славка пошел в школу, она бежала следом и просила взять ее с собой. Из-за соседа Оленька в четыре года научилась читать и писать – лишь бы сесть с ним за одну парту. Уже тогда она всем заявляла, что выйдет за Славу замуж.

В день, когда Кравченко провожали в армию, пятнадцатилетняя Оля дала клятву ждать его. Девушка, с которой Славка тогда встречался, ее за это чуть не побила. Крикнула: «Без тебя есть кому его ждать!» – и вытолкала за порог. Но, в отличие от Оли, через несколько месяцев нашла себе парня, а Славкина соседка два года вела себя паинькой. Всем говорила, что у нее есть жених, и никаких вольностей не позволяла.

Жители подъезда над Ольгой беззлобно подсмеивались, и только Славина мама воспринимала девочку всерьез. Она постоянно твердила сыну, что лучше жены ему не найти, и советовала к ней присмотреться. Но Славке совсем не нравились малолетки. Тем более пухлые и невзрачные. Его тянуло к стройным, ярким, разбитным. К шаловливым кошечкам. К зажигалкам. К гибким, уверенным в своей неотразимости куколкам. Оля же носила пятидесятый размер, заплетала свои роскошные волосы в косу, вела себя очень рассудительно (если не считать ее безрассудной любви к Славе) и походила на тургеневскую барышню. В общем, Кравченко мать не слушал, и Олю в качестве своей потенциальной девушки, а уж тем более жены не рассматривал.

Отслужив в армии, он восстановился в институте, откуда его отчислили за прогулы, и вернулся в спорт.

Со своей первой и единственной большой любовью Кравченко познакомился на соревнованиях – разминался перед забегом, а Юля сидела на первом ряду трибуны. Она была так хороша собой, что все спортсмены на нее пялились. И Слава не оказался исключением. Только этим не ограничился, а набрался наглости, подбежал к бортику, схватил барышню за руку и выпалил: «Девушка, вашей маме зять не нужен?». Та в ответ только фыркнула (типа, мог бы сказать что-нибудь менее банальное), но посмотрела на парня благосклонно и пальчики свои из его лапищи не сразу вырвала.

На тех соревнованиях Слава занял первое место. А после все же с Юлей познакомился. Она оказалась дочкой одного из тренеров и сама когда-то занималась легкой атлетикой. Юля была старше Славы, ей уже исполнилось двадцать шесть, и она имела маленького сына. С мужем не так давно развелась, работала в детской спортивной школе, жила с ребенком в купленной родителями квартире. Туда она Славу и привела после соревнований. На чай. Но так как сын гостил у бабушки и помешать молодым людям было некому, они, вместо того чтобы дуть кипяток с заваркой, занялись бурным сексом прямо на кухне. А потом в ванной. И в комнате. И даже на лоджии, куда вышли покурить…

Юля, перед тем как проститься со Славой, смущенно проговорила:

– Ты не подумай, что я шлюха… Со мной такое впервые, чтоб в день знакомства…

– Дурочка! – ласково улыбнулся ей Слава. – Я никогда бы о тебе так не подумал. Я же вижу, какая ты.

– Значит, мы еще встретимся? А то знаю я, как вы, мужчины, относитесь к тем, кого затаскиваете в постель на первом свидании.

– Во-первых, еще неизвестно, кто кого… Во-вторых, в постели мы с тобой пока сексом не занимались. А в-третьих… Я тебе сам надоем!

И, расцеловав Юлю, он унесся на занятия – уже наступило утро.

Сразу после учебы Слава вновь примчался к девушке. С цветами и золотым колечком. Юля розы приняла, а вот перстенек отвергла. Сказала – слишком дорогой и символичный подарок. А Славе именно такой и хотелось сделать. Чтобы Юля поняла, что для него она – не мимолетное увлечение, а девушка его мечты.

Слава на самом деле воспринимал ее именно так. И с первого дня знакомства хотел видеть своей женой. Он даже родителям об этом сказал. Мама, узнав, что избранница сына разведенка с ребенком, пришла в ужас. А отец уговаривал не торопить события. Но Слава проигнорировал советы родителей, слушая только свое сердце, и уже через две недели после знакомства сделал Юле предложение.

Девушка с радостью его приняла.

Свадьба Юли и Славы должна была состояться в сентябре. В августе же Кравченко уехал на сборы в спортивный лагерь. Там он дико скучал по своей невесте, звонил ей каждый день, писал письма и раз в неделю ездил в город, чтобы повидаться. За сотни километров ради двух часов общения – больше побыть вместе не получалось, нужно было возвращаться в лагерь.

Когда до окончания сборов оставалось шесть дней, Слава вспомнил, что ровно два месяца назад увидел Юлю на трибуне. Каждый день, проведенный рядом с нею, был похож на чудо, но вдали от любимой Слава загрустил. Он понимал, что совсем скоро Юлю увидит, а уже через три недели станет ее законным мужем, но самоуговоры не помогали. Хотелось увидеть ее именно сегодня, отметить этот маленький праздник…

И Слава сорвался из лагеря, на перекладных добрался до города. В ночном ларьке возле дома купил шампанское, конфеты, Юлиному сынишке его любимых «киндер-сюрпризов» и помчался к ее подъезду. По лестнице не шел и даже не бежал – летел. А сердце от радостного нетерпения бухало так сильно, что казалось, если ступеньки сейчас не кончатся, просто выпрыгнет из груди…

Слава открыл дверь своим ключом, тихонько вошел. К его удивлению, в спальне горел свет. Он-то решил, что все спят, а оказывается…

Поставил сумку с покупками на пол и вошел в комнату. Он думал, что застанет Юлю в кресле у телевизора, но ошибся. Его невеста находилась на лоджии, где занималась сексом с каким-то парнем. Две недокуренные сигареты дымились в пепельнице на подоконнике.

Кравченко хотел уйти. Очень хотел. Сбежать, чтобы ничего не видеть… А еще чтобы не натворить глупостей… Но не смог!

С диким рычанием он ворвался на лоджию, схватил Юлиного любовника за шею и с силой сжал пальцы. Парень взвыл. Его партнерша испуганно обернулась. Она была увлечена процессом и не слышала, что кто-то вошел. Она никак не ожидала Славу увидеть! Знала – жених на сборах, а значит, у нее есть возможность немного расслабиться. Когда замуж выйдет, встречаться с другими парнями станет гораздо сложнее. Да и опасно – вдруг супругу кто донесет? С первым-то мужем именно из-за этого развестись пришлось…

Пока Юля ужасалась тому факту, что Слава оказался не в лагере, а у нее в квартире, сам он успел надавать ее случайному любовнику по морде и вышвырнуть его за дверь. Когда там же оказалась и одежда соперника, Слава вернулся на лоджию, швырнул Юле халат и велел:

– Прикрой срам!

Невеста стыдливо натянула халат.

– Не шлюха, да? – прорычал Слава, из последних сил сдерживаясь.

– Сама не знаю, как это вышло, – залепетала Юля. – Саша был моим парнем когда-то… Мы не виделись три года, он служил на Дальнем Востоке и вот вернулся…

Юля протянула руки, чтобы обнять Славу, но тот шарахнулся от нее, как от чумной. И она заплакала.

– Прости меня, прости! Мне стало его жаль. Он так любит меня! И пришел сделать предложение… А я сказала, что выхожу замуж за другого, которого безумно люблю…

И тут Кравченко не выдержал. Терпение его лопнуло, и Слава залепил пощечину Юле. Та отлетела метра на три и упала. Но он не стал помогать ей подняться. Боялся, что если задержится здесь еще хотя бы на пять минут, то не совладает с собой и изобьет Юлю по-настоящему. Поэтому, не говоря ни слова, выбежал из дома. Ничего не видя из-за выступивших на глазах слез, Кравченко понесся через дорогу.

В десяти метрах был подземный переход, но Славе всегда было лень в него спускаться, и он перебегал улицу поверху. Правда, обычно очень внимательно следил за потоком машин. И делал остановки на полосах, если тот был плотным. Но это обычно! А не в день, когда жизнь рушилась…

Слава не увидел приближающегося грузовика, только услышал, как он оглушительно просигналил, после чего почувствовал страшную боль, а через миг сознание покинуло его.

Очнулся Кравченко в больнице. Рядом с кроватью обнаружил маму и… Олю. От первой узнал, что у него сломаны обе ноги и несколько ребер, что, по сути, ерунда, а вторая сообщила о своем желании быть рядом с ним даже в случае, если Слава останется инвалидом. Тут мама ткнула ее в бок, и Оля замолчала. Но Слава уже понял, что его положение не столь радужно, как его пытались уверить, и стал донимать расспросами родительницу. Той пришлось сообщить сыну, что у него еще травма позвоночника, и врачи пока не знают, сможет ли он ходить.

На счастье, Слава пошел. И пошел довольно скоро, на нем все заживало как на собаке. А вот бегать еще очень долго не мог. Сначала на костылях ковылял, потом – опираясь на палку. В спорт он больше не вернулся. И Юлю не видел, хотя та сделала попытку навестить его в больнице, но Слава не разрешил ее впускать.

Окончательно выздоровев, Кравченко сделал Оле предложение. Та, естественно, его приняла. Спустя месяц они поженились. Через год стали молодыми родителями. Еще через семь лет в их семье появилось второе чадо.

Все годы брака Слава жене изменял. Начал в медовый месяц.

Они поехали в свадебное путешествие в Крым. Супруга спать укладывалась рано, да Оля и не любила шататься по барам и дискотекам и даже просто по набережной, где толкотня, оглушительная музыка, куча пьяных. Слава же не для того на курорт ехал, чтобы вечерами телевизор смотреть, поэтому сразу сказал, что если жена не хочет тусоваться, то может оставаться в номере, а он пойдет развлекаться. Оля попыталась его отговорить, но – бесполезно. Пришлось ей смириться.

Слава вечерами гулял один. Они договорились, что он будет возвращаться в отель не позже полуночи, а во время своих «променадов» не станет напиваться и флиртовать с женщинами. И Кравченко слово держал: являлся всегда ровно в ноль часов и почти трезвый. А то, чем он занимался с отдыхающими барышнями, флиртом назвать было сложно. Он занимался с ними сексом и за время медового месяца сумел соблазнить троих. Причем с одной из этого трио встречался не только вечером, но и днем, когда Оля лежала под навесом, спасаясь от палящего солнца, – якобы ходил к далекому пирсу, чтобы понырять. На самом же деле он забегал к своей землячке, снимавшей дом неподалеку, и занимался с ней быстрым сексом. По возвращении домой они еще полгода встречались – Славе нравился ее неуемный темперамент.

Оля же воспринималась им как удобная во всех отношениях женщина. И, что самое главное, надежная. Другим Кравченко не верил. Тем более тем, к кому его тянуло. Бывало, Слава увлекался, но теперь-то ведь знал: с бабами по-хорошему нельзя, они двуличные твари, годные только для того, чтобы доставлять мужику удовольствие. А еще рожать детей. Для последнего у него была Оля, а для остального – сотни дамочек, более привлекательных и раскованных, нежели жена. Так что, можно сказать, Слава отлично устроился: полноценная семья и бурная сексуальная жизнь вне ее. О чем еще может мечтать мужчина? Разве что о том, чтобы жена не узнала о той самой сексуальной жизни… Или хотя бы делала вид, что пребывает в неведении.

За восемнадцать лет брака Оля ни разу не дала Славе понять, что наслышана о похождениях мужа. «Добрые» люди то и дело сообщали ей о том, что видели Кравченко с барышнями, да и сама она давно перестала быть наивной дурочкой, понимала, почему супруг неделями не прикасается к ней и слишком часто задерживается на работе. Но Ольга держала свои переживания при себе, со временем уяснив для себя главное: Слава – лакомый кусочек для женщин. Ее избранник – чертовски обаятельный, умный, имеющий неплохую работу, сексуальный мужчина, а она – серая мышка, невзрачная, толстая, скучная, и на нее вряд ли кто позарится. Но! Супруг от нее не собирается уходить, потому что его все устраивает. А раз так – зачем портить нервы Славе и себе ненужными разборками? Не дай бог, муж взбрыкнет и натворить глупостей…

Вот так и жили. На удивление друзьям и на радость родителям. Славина мама оказалась права – лучшей жены ему не найти.

Глава 7

Кравченко положил руку на плечо Ветра и легонько сжал, как бы говоря: успокойся, друг, не надо кипятиться. Затем взял два стакана, разлил водку, один поставил перед собой, второй протянул Дрозду.

– Давай выпьем, Ваня. Ты и я. За день согласия и примирения.

– День согласия и примирения седьмого ноября.

– Это общероссийский. А наш с тобой, персональный, так сказать, будет сегодня. Я не хочу портить праздник Марку… – А про себя Слава добавил: «И жизнь Сергея». – Поэтому согласен считать тебя пока если не другом, то хотя бы не врагом. Ты принимаешь мое предложение?

Дрозд, надо отдать ему должное, не стал выкобениваться. Молча кивнул и принял из рук Кравченко стакан. По всей видимости, дело, о котором он столько говорил, было выгодно не столько Ветру, сколько ему самому.

Выпив, Дрозд передернулся.

– Как вы ее пьете? Гадость редкая…

– Водка хорошая, – кинулся на защиту привезенного продукта Марк. – Из дьюти-фри.

– Да я не про качество… – Дрозд схватил со стола яблоко и принялся яростно его грызть. – Я в ней не понимаю ни черта, по мне вся водка одинаково противная.

– Зачем тогда пьешь?

– Ну, не компот же пить… – кивнул он на бутылку вина. – Мужики должны употреблять крепкий алкоголь. На худой конец пиво.

– Кто сие сказал?

– Таково мое мнение. Еще я считаю, что мужчине необходимо питаться мясом, поэтому я его ем, хотя и не люблю.

Слушая его, Кравченко думал о том, что понимает, откуда это в Дрозде. Вячеслав помнил, как в институте Иванушка страдал из-за того, что все считали его немного женственным. И дело было не столько в его смазливой физиономии, сколько в походке и голосе. Дрозд повиливал бедрами, хотя они не выглядели очень широкими, просто чуть полноватыми. А голос у него был таким высоким, что Иванушку по телефону путали с девушкой. Парень и курить начал в надежде на то, что голос огрубеет. И частенько пил ледяное молоко, чтобы простыть и охрипнуть. Раз и навсегда!

Но, как выяснилось, напрасно Ваня подвергал свое здоровье вредным воздействиям. Голос остался прежним. Наверное, поэтому Дрозд старался говорить очень тихо, ибо стоило ему повысить тон, как в нем появлялись визгливые бабьи нотки.

Во внешности Дрозда с годами также больших изменений не произошло. Он по-прежнему походил на сказочного Иванушку, только несколько потрепанного. Хорошо хоть не расплылся, но и мускулистым не стал. Про занятия кик-боксингом Дрозд, возможно, и не врал, однако успеха в нем явно не добился – иначе мышцы вырисовывались бы более отчетливо.

– В холодильнике есть пиво, – сказал Марк. – Если хочешь, сходи за ним.

– А травки нет? – поинтересовался Дрозд.

Марк отрицательно покачал головой.

– Плохо… – вздохнул Иван. – Я бы сейчас затянулся пару разочков.

– Я тоже, – подала голос Диана. – Ветер, у тебя ничего в загашнике не припрятано?

– Нет, – ответил за хозяина станции Славка. – У него зарыто в земельке! Или ты уже откопал, а, Ветер? И куришь в одно жало?

Кравченко рассмеялся. Все присутствующие, кроме Дрозда и Мичуриной, не знавших сути, последовали его примеру.

Намек был на прошлогодний случай. Тогда кто-то притащил с собой на «Ветродуйку» целую пол-литровую банку астраханской анаши, и тусовка вознамерилась ее за раз скурить. Но та, хоть и считается слабой, хорошо всех зацепила, и осталось ее больше половины. Ветер сказал: «Давайте ее закопаем. Вдруг менты нагрянут, а у нас тут чуть ли не наркопритон?» Народ Сергея поддержал и всей ватагой принялся банку с анашой прятать. Когда дело было сделано, они со спокойной душой улеглись спать. Утром же ни один человек не мог вспомнить место, где зарыли траву (никто не догадался поставить над ней ориентир). С тех пор члены клуба нет-нет да принимались искать банку, однако никому не удалось ее отрыть. Или, как вариант, кто-то все же нашел, но не сказал остальным. Хотя последнее маловероятно. Но как тема для шуток напоминание о той банке проходило на «ура».

– Хотите, я позвоню кое-кому, и нам привезут отличной травы? – спросил Дрозд.

– На фиг, неохота сегодня… – поморщился Ветер. – Да и водяры полно. Лучше по старинке нарежемся.

– И то верно! – подхватил Марк, который уже изрядно захмелел. Ему, чтобы «нарезаться», хватало пяти стопок. – Слава, разливай!

Кравченко послушно взялся за бутылку.

Пока он наполнял стаканчики, остальные вспоминали еще какую-то историю и громко гоготали. Дрозд расстегнул молнию на кармане ветровки, из которого раздалось треньканье сотового телефона.

– Извините, – буркнул Ваня, наконец достав его, – я отойду…

И, поднявшись с подушки, зашагал прочь.

– Как думаешь, что за дело у него к тебе? – спросил Слава у Ветра.

– Самому интересно, – ответил Сергей. – Могу предположить, что речь идет о каком-нибудь крупном рекламном контракте.

Слава посмотрел Дрозду в спину и задумчиво сказал:

– Я бы на твоем месте не стал с ним связываться.

– Я и не собираюсь. Но мне интересно, что Дрозд хочет предложить… – Он взял свой стаканчик и отсалютовал им остальным. – Вот сейчас дернем чуток, и поговорю с ним.

– Еще раз за вас, Марк и Диана! – провозгласил Баринов, последовав примеру Ветра. – Счастья вам!

– Да хватит уж за нас, – отмахнулся Штаркман. – Давайте просто за любовь!

Все, кроме жениха с невестой, скептически хмыкнули. Видно, у каждого была в жизни неудачная история (а то и не одна), после которой в любовь не очень-то верилось. И только Егор хмыкнул не поэтому. Он-то как раз в любовь верил. Но был убежден, что испытать ее можно один лишь раз, и с ним уже такое было…

– За что пьем? – спросил Дрозд, подходя. Он закончил разговор и убрал мобильный обратно в карман.

– За любовь, – ответила ему Бабуся.

– О, это святое! За это выпью… Но больше ни-ни.

– Ты веришь в любовь? – скептически усмехнулся Ветер.

– Конечно. Сам испытал когда-то. Давно, правда…

– Заливаешь!

– Да нет, я серьезно. Жаль, только один раз. Да и взаимной моя любовь не оказалась. Но все равно было, было…

И тут все, кто знал Дрозда с института, поняли, о ком он говорит. Девушку, которая растопила ледяное сердце Иванушки, звали Надеждой. Она училась с ним на одном курсе, была очень артистична, но скромна. Ей хотелось попасть в команду КВН, однако Надя стеснялась предложить свою кандидатуру. Дрозд, безуспешно ухаживающий за ней, решил, что если ей помочь, то она, возможно, станет к нему более благосклонной. И привел ее в команду. Надю, после того как она показала несколько сценок, взяли, и скоро девушка уже считалась одним из самых ярких игроков. Вот только Дрозд так и остался для барышни всего лишь приятелем – Надя с первого курса встречалась с другим парнем и сразу по окончании института вышла за него замуж. Звали парня Егор Баринов.

Дрозд сильно переживал свою любовную неудачу. Но, что интересно, не пытался молодым напакостить. Совершенно искренне Иванушка желал Наде счастья и дорожил ее хорошим к себе отношением. Единственный же подарок девушки – черный кожаный шнурок с серебряным медальончиком в виде Стрельца, знака Зодиака, как нацепил на свое двадцатидвухлетие, так до сих пор и не снимал.

Кравченко очень удивился, заметив его сейчас. Столько лет прошло, а все носит… И, главное, шнурок уже вытерся, серебро потускнело, украшение смотрелось невзрачно и никак не соответствовало ни возрасту, не статусу Дрозда, но он этого будто не замечал. Или уж так сроднился с Надиным подарком, что не представляет на своей шее ничего другого?

– Да, я вам не сказал, – продолжил Иван, выпив и закусив все тем же яблоком. – Сейчас нам травы привезут. Ребята, что мне звонили, находятся тут неподалеку, и у них она всегда есть.

– Я ж сказал – не надо! – проворчал Ветер.

– А Дианочка вот не откажется, ведь она с нами не пьет… Да, Диана?

Невеста Марка кивнула.

– А что за ребята такие, у которых всегда трава при себе имеется? – поинтересовался Сергей.

– Твои единомышленники, кайтеры.

– Из моих?

– Нет, у них своя база есть.

– А… Ты про того недоноска Юргенса? Тогда понятно…

База Юргенса находилась не очень далеко от «Ветродуйки». Всего в нескольких километрах. Построена она была только в прошлом году, но популярностью не пользовалась не поэтому. Просто ее облюбовали совершенно безбашенные люди (под стать хозяину), и те, кто приезжал туда позаниматься, а не накуриться, напиться, подраться, находили их общество неприемлемым. Юргенсу база не приносила никакого дохода, но ему на это было плевать. На строительство и содержание станции деньги ему дал отец, столичный олигарх. Папаша так страшно обрадовался, когда ребенок (Юргенсу было всего двадцать два) увлекся спортом, что готов был отстегивать любые суммы. Тем более они не шли ни в какое сравнение с теми, которые сынуля проигрывал в казино.