Полная версия
Вкус неба
Даже сейчас, спустя много лет, Даша не могла сказать, любила ли она мужа. Ее привлекала в нем неординарность, способность творить. Он спас ее от одиночества. В конце концов, Джон был первым мужчиной в ее жизни. И за это она, брошенная всеми, была ему благодарна. До того момента, пока он не начал с неистовым упорством ломать Дашину жизнь.
Иван Баранов уже закончил Литинститут, а ни одно из его стихотворений так и не вышло в печати. Об издании сборника речи тоже не шло: пороги всех мыслимых и немыслимых издательств были обиты еще во время учебы. Целыми днями Джон лежал на кровати, глядя в потолок, не пытаясь даже искать работу – никем, кроме поэта, он себя в жизни не видел, – и пил. Поначалу Даша его жалела. Делала все, чтобы он ожил. Сама бегала по газетам и издательствам с его стихами, зарабатывала деньги, занималась хозяйством. А пока она крутилась как белка в колесе и выматывалась к вечеру до помутнения разума, Джон медленно спивался от безделья и мазохистской тоски. Не прошло и года, как из дома начали пропадать вещи, а на худеньком Дашином теле то и дело появлялись обидные синяки. Она терпела, думала, что как-нибудь все исправится, пройдет Ванина депрессия. Но с каждым днем становилось лишь хуже. Даша уже боялась жить с ним в одной квартире.
Собрав волю в кулак, она приняла единственно верное решение: развестись. В тот момент Дарья еще не знала, что именно ее судьба обяжет выплачивать мужу компенсацию за творческие неудачи.
Глава 4
Дарья подала на развод. Детей у них с Иваном не было, совместно нажитого имущества, кроме батареи пустых бутылок из-под водки, тоже. Так что вся процедура, даже несмотря на отказ Джона развестись, должна была пройти безболезненно. Пусть вызовут в суд второй, третий раз, пусть дадут несколько месяцев на размышление: обо всех этих механизмах государственного регулирования института никчемных браков Даша уже знала. На ее решении развестись с человеком, который тонет сам и тянет ее на дно, это не скажется. Рано или поздно их все равно разведут, а Даша заранее запаслась терпением.
Только вот дело приняло неожиданный оборот. На заседании суда вдруг выяснилось, что квартира, которую оставила Даше мать, является совместно нажитым имуществом Морозовой и Баранова. Приватизирована она была уже в браке. Благородный супруг моментально согласился дать жене развод по законам государства российского, с разделом имущества пятьдесят на пятьдесят. И Даша, умолив судью отложить решение на месяц и обливаясь холодным потом, помчалась в агентство недвижимости.
– А чего тут делить?! – презрительно фыркнула на нее дородная риелторша. – В лучшем случае две комнаты в разных коммуналках неподалеку от МКАД. Заявку оставлять будешь?
– Не-е-ет, – слезы помимо воли потекли из Дашиных глаз.
– Вот что, девушка, – смягчилась вдруг риелторша, – давай так. Мы твою квартирку оценим как независимые эксперты. Цена будет зависеть от размеров твоей благодарности – конечно, в разумных пределах.
– Как это? – испугалась Даша.
– Законно, – отрубила риелторша, – а ты выплатишь своему благоверному половину деньгами. Все лучше, чем квартиру терять.
– Но у меня, – попятилась Даша, – у меня денег нет…
– Жаль, – риелторша повернулась к своему монитору, – на нет, как известно, и суда нет.
Но суд был – до него оставалось всего тридцать дней. Как Даша мучилась тогда, как ругала себя за глупость, а законодательство за преступную несправедливость! Она не могла ни есть, ни спать – все мысли каждую секунду были нацелены на решение только одной проблемы: как сохранить квартиру. В итоге она и сама поняла, что другого выхода нет: нужно отдать Джону деньги. Пришлось втайне от матери упрашивать Василия Ивановича помочь с оформлением кредита, который она понятия не имела, как погашать. Да и если бы не связи отчима, не его поручительство, вряд ли бы кто-то в банке вообще стал с ней разговаривать! Сумма была настолько невообразимой, что Даша каждый раз холодела от пяток до макушки, когда думала о ней.
Ивана Баранова и Дарью Морозову развели. Первый неплохо заработал на четырех годах почившего брака, вторая подвизалась выплачивать неподъемный кредит следующие двадцать лет.
Даша захлопнула за Иваном дверь и приказала себе забыть о прошлом. Хватит ошибок и разочарований! Нужно жить только для себя, нужно зарабатывать деньги.
От мужчин, проявлявших к ней интерес, Дарья теперь шарахалась как черт от ладана. С нее на жизненной трассе вполне достаточно одного любовного происшествия, за которое пришлось так дорого заплатить.
Два года она пахала как лошадь и выплачивала кредит. Спала всего по пять часов в сутки: оставшиеся девятнадцать ей были нужны, чтобы сидеть за компьютером и делать осточертевшие технические переводы. Даша так безнадежно устала, что всем ее существом владело лишь отупение.
Наверное, она так и осталась бы несчастной полуживой переводчицей, забыв о своей мечте стать стюардессой, если б не случай. В один из редких часов отдыха она, не в силах преодолеть усталость, сидела перед телевизором и сквозь полусон смотрела на экран. Фильм, содержания которого Даша не улавливала, сменился рекламой. Шампуни, машины, подгузники, сок. И вдруг она увидела самолет. Рекламировали первый класс обслуживания пассажиров. Даша застыла перед экраном, как завороженная: перед ней одна за другой раскрывались двери роскошного дворца, украшенного золотом, дорогими тканями, лепниной; заполненного дамами и кавалерами в богатых одеждах. А за последней дверью этого великолепия показался шикарный салон самолета. Таких кресел, такого интерьера Даша не видела никогда в своей жизни, хотя летала раньше с мамой и Василием Ивановичем бизнес-классом. Фарфоровая посуда, хрустальные бокалы, переливающиеся всполохами света. Красивые девушки-стюардессы в элегантных платьях улыбались, словно приглашая присоединиться к ним по ту сторону экрана.
Телевизор уже мельтешил перед глазами совершенно другими образами, смысл которых до Дарьи не доходил, а перед внутренним взором все еще стоял салон первого класса. Это было величественно, торжественно. Это завораживало и манило. С той самой минуты Даша ни о чем другом думать не могла – давняя мечта стать стюардессой оформилась в конкретное и непреодолимое желание: работать бортпроводницей первого класса. Даша понимала, что вряд ли можно попасть на подобную должность «с улицы», что вряд ли ее возьмут без опыта работы и протекций. Но она готова была потратить все время и силы, чтобы дойти до цели. Готова была на любую работу – пусть даже мыть полы или чистить ботинки пассажирам, – лишь бы со временем добиться желаемого.
Два месяца она собиралась с духом: перечитывала в Интернете все, что смогла найти об авиакомпании, рекламировавшей первый класс. Просматривала официальные и случайные отзывы. И самой хорошей новостью стало то, что, несмотря на финансовый кризис, в этой самой компании продолжали набор персонала. Вот он – шанс! Стоило Даше представить себя в форменном платье с золотым шитьем в шикарном салоне самолета, как она начинала улыбаться от счастья. Впервые за долгие годы.
Наконец, набравшись смелости, Даша дрожащими пальцами начала печатать резюме. Прикрепила к почтовому сообщению файл со своей фотографией и, невероятно волнуясь, нажала «отправить». Письмо ушло на электронный адрес кадровой службы, который Даша отыскала на сайте авиакомпании.
Теперь оставалось ждать. Дарья не находила себе места от волнения. Даже ставшая за последние годы привычной работа технического переводчика начала вдруг даваться с трудом – она никак не могла сосредоточиться и все время путала значение слов, в результате чего получалась страшная абракадабра. Приходилось заново все вычитывать и исправлять.
Две недели прошли, как два года – каждую минуту Даша проверяла свой почтовый ящик, каждую секунду ждала звонка. И ей позвонили, предложили пройти собеседование.
Даша в тот день с самого утра чувствовала себя неважно – дрожала от страха и по сто раз повторяла про себя ответы на возможные вопросы. Все закончилось тем, что она чуть не опоздала на собеседование: никак не могла решить, что надеть, хотя и выбирать-то было не из чего. Весь ее гардероб состоял из двух дешевеньких, с рынка, костюмов, в которых она ходила в свое агентство сдавать переводы.
Беседовал с ней менеджер по персоналу обстоятельно и неприлично долго: биография, опыт работы, интересы, семья – его интересовало абсолютно все. Даша смущалась, говорила скованно. Иногда невпопад. Мямлила что-то невразумительное в ответ на вопросы о родителях и сама ругала себя за это.
– Дарья, – молодой человек в очках смотрел на нее испытующе, – у вас неплохие результаты тестирования. Вы умны, доброжелательны, у вас подходящая внешность. Но, – Даша замерла, уже осознав последствия этого рокового «но», – вам явно не хватает опыта общения с людьми.
– И что же мне делать? – растерянно прошептала Дарья.
– Больше общаться, – он улыбнулся, – пока могу предложить вам только должность агента на линии регистрации.
– В аэропорту? – Плечи ее опустились.
– Да. Будете регистрировать пассажиров, помогать им решать вопросы. Думаю, это именно то, что вам сейчас нужно, – он внимательно смотрел Даше в глаза. – Когда каждую смену встречаешь триста-четыреста совершенно разных людей, поневоле перестаешь их бояться. Согласны?
– Наверное, – Дарья ощущала себя так, словно ее окатили ледяной водой.
– Вот и прекрасно, – он поднял трубку телефона, – сейчас позвоню в службу перевозок, предупрежу, что вы подъедете на собеседование. Договорились?
– А как же летать? – Даша понимала, что сейчас не место и не время упорствовать, но ей было сложно совладать с собой.
– Если хотите, запишем вас в кадровый резерв, – молодой человек уже набирал номер, – придете на отбор повторно через год.
Из офиса авиакомпании Даша выходила с ощущением обманутой надежды. Конечно, ее приняли в компанию – это плюс. Да, она сможет работать в аэропорту, общаться с пассажирами, забудет про осточертевшие переводы, но ведь мечтала-то о другом! А теперь вместо путешествий, вместо свободы, символом которой в ее понимании было небо, она будет сидеть как пришитая в аэропорту и смотреть с невыносимой ревностью на уходящие в рейс экипажи.
Даша вздрогнула, услышав трель мобильного телефона, и выскочила из ванной. Господи! Так глубоко задумалась, что обо всем на свете забыла. Наверняка это Ларин. Они же договорились встретиться в аэропорту до начала работы!
– Алло, – голос Даши прозвучал виновато.
– Милая, ты еще не приехала? – удивился в трубке красивый баритон Максима.
– Нет, – пролепетала она.
– А я тебя жду, – укоризненно сообщил он.
– Я, – Даша бросила быстрый взгляд на часы, – буду через час. Прости меня, пожалуйста.
– Прощаю, – Ларин сделал одолжение.
– Так ты дождешься?
– Ты же знаешь, тебя я готов ждать всю жизнь.
– Где? – Даша сделала вид, что не заметила его игривого тона.
– В нашей кофейне, дорогая, – он первым нажал отбой.
Даша открыла гардероб, извлекла заботливо отутюженную синюю форму и стала одеваться. Руки привычно укладывали в прическу длинные густые волосы, рисовали лицо – как учили на занятиях по макияжу, а голова ее тем временем оказалась занята совершенно другим. Она думала о Максиме.
С Максимом Лариным Дарья познакомилась неожиданно, прямо в аэропорту. Случилась их встреча в период самого глухого авиационного затишья – в феврале. Даша, как всегда, сидела за стойкой регистрации и по причине тотального отсутствия пассажиров завистливо разглядывала уходившие в рейсы экипажи. Ларин подошел к ее стойке так незаметно, что она вздрогнула, увидев прямо перед собой мужчину лет сорока. Он не отличался особой привлекательностью – во всяком случае, Даше он не понравился, – но выглядел солидно, выделяясь особым начальственным лоском. Не слишком выразительные четы лица он скрывал под интеллигентными усами и бородкой. Пассажир улыбнулся и протянул Даше паспорт.
– Милая девушка, – его баритон оказался на удивление приятным, – зарегистрируйте меня на Хабаровск.
Даша отрепетированно улыбнулась в ответ и, выдав традиционное «с удовольствием», взяла его паспорт, открыла список на рейс.
В течение нескольких минут она безуспешно искала его фамилию в списках пассажиров всеми известными ей способами, перепробовав, наверное, с десяток вариантов возможной ошибки в транслитерации. Она набирала и «Ларин», и «Лапин», и «Лорин», и «Лырин». Даже «Парин». Результат оставался неизменным – ни одной подобной фамилии пассажира на рейсе в Хабаровск не было. А клиент тем временем не терялся – рассыпался в замысловатых комплиментах, витиевато говорил о том, какая Даша красивая. В ответ на неиссякаемые дифирамбы пассажира Даша вежливо улыбалась и с каждой секундой нервничала все больше. Убедившись в том, что найти клиента в системе невозможно, Даша попросила показать маршрут-квитанцию. На что пассажир резонно заметил, что это не обязательный документ и предъявлять его он в принципе не должен.
– Простите, – Дарья виновато взглянула на Ларина, – мне нужна помощь представителя.
Она подняла трубку телефона, стоявшего на стойке, и начала набирать номер старшего коллеги. Но не успела опомниться, как Ларин перегнулся через стойку и нажал на рычаг – в трубке вместо мелодичных звуков тонального набора послышалась тишина.
– Дашенька, я пошутил, – сказал он с улыбкой, – сегодня не лечу ни в какой Хабаровск. А вы всегда такая доверчивая?
– Нет, – Даша не на шутку разозлилась, – я выполняю свою работу!
– А когда у вас перерыв, милая? – не унимался он.
– У меня не бывает перерывов, – огрызнулась Даша и с силой припечатала к поверхности стойки его паспорт, – отойдите, пожалуйста, в сторону. Вы мешаете пассажирам!
– Хорошо, – он поднял руки, словно сдаваясь, потом взял паспорт и снова наклонился к ней, – но имейте в виду, я буду настойчив!
В тот день Даша так и не согласилась выпить с ним кофе, хотя он подходил к ней в течение вечера еще, наверное, раз двадцать. Оказалось, что Ларин тоже работает в аэропорту, только в другой компании. Занимает должность заместителя генерального директора, о чем он не преминул ей сообщить в первый же день знакомства. И все же и тогда Даша осталась непреклонна.
А потом как-то само собой получилось, что сначала она согласилась на кофе, потом – на обед, потом совместные перерывы на работе вошли у них в привычку. В конце концов, Даша нуждалась в человеке, который был бы старше ее и мудрее, который мог бы направить на путь истинный, подсказать. По выходным – Максим, как все нормальные люди, работал пять дней в неделю – она даже скучала без него. Привычка приятно проводить время в его компании давала о себе знать.
Разумеется, Даша понимала, что ей льстит внимание Ларина. И не только потому, что он занимает недосягаемую в ее понимании должность: он оказался умен, легок в общении; у него на все имелась собственная точка зрения, а кроме того, он всегда с интересом слушал и вникал в Дашины проблемы. Готов был помочь советом и делом. Даша несколько раз ловила себя на мысли о том, что хорошо, наверное, было бы иметь такого мудрого, заботливого, да еще и влиятельного любовника. Но Максим Даше не нравился. Не вызывал в ее сердце ровным счетом никаких чувств, кроме дружеского участия, и она старательно держала дистанцию, отметая все недвусмысленные предложения и намеки. Кроме того, Ларин был женат. А Дарья не умела и не желала нарушить свой внутренний моральный закон.
Что бы ни выдумывали в свое оправдание девушки, влюбляющиеся в женатых мужчин, обман – это подлость. Неважно, что избранник любит произносить с болью в глазах фразу-откровение: «У меня ничего нет с женой». Неважно, что он разводится со своей половиной уже на протяжении десяти лет. Все это, как правило, ложь. Приманка, чтобы вызвать жалость и завлечь понравившуюся девушку в постель. Ларин, нужно отдать ему должное, обладал весьма богатым арсеналом: Даше приходилось без конца увиливать от расставленных тут и там капканов. Последнее время она все чаще думала о том, что самое время прервать это странное общение. Но ей было трудно одной, хотелось мудрого совета, доброго слова, и она малодушничала, каждый раз откладывая окончательный разрыв. А Ларин ухаживал за ней, чем дальше, тем неистовей; жадно хватался за каждую встречу. Видимо, чувствовал, какие тяжелые мысли бродят у девушки в голове и как хочет она уйти.
Даша посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась. Все-таки форменная одежда меняет человека: появляются стать и самоуверенность. Даже привлекательность. Только Дарья не слишком обольщалась на свой счет – просто ей шел синий цвет, да и костюм сидел необычайно хорошо, скрывая все недостатки тощей фигуры. Надев плащ и взяв сумку, Даша вышла в подъезд.
– Здравствуй, Морозова! – Максим встал из-за стола, уставленного чашками и тарелками и, чуть наклонившись, быстро чмокнул Дашу в щеку.
– Здравствуй, – она невольно отстранилась и огляделась вокруг: меньше всего ей хотелось, чтобы их видели вместе.
– Брось, – заметив, как Дарья занервничала, Ларин рассмеялся, – все, кто хотел, нас уже поженили!
– Думаешь? – напряженно спросила она.
– Уверен! Несмотря на высокие информационные технологии в авиации, сплетни, а не рабочая информация, распространяются быстрее всего.
Даша ничего не ответила. Видимо, Максим прав – для сотрудников аэропорта и авиакомпаний, которые часто видели их вдвоем, сомнению не подлежало: эти двое – любовники. Иначе какого черта серьезный мужчина из начальственной элиты станет выгуливать по ресторанам никому не известную девчонку? В отношении сплетен аэропорт, похоже, действительно настолько высокотехнологичен, что работает на опережение. Все здесь как на ладони – не успеешь посмотреть в чью-то сторону, как тебе моментально припишут роман, а некоторое время спустя – его последствия разной степени тяжести. А поскольку люди в авиации никогда не отличались бедной фантазией, вариации на тему могут быть самые захватывающие и невероятные.
Жизнь авиакомпаний – Даша успела убедиться – сама преподносит прекрасный материал для строительства воздушных замков. Сколько браков свершилось, в прямом смысле слова, на небесах! За тот год, что Дарья проработала в авиакомпании, десятки пар, по слухам, переженились в службе бортпроводников, свадеб в одной только службе перевозок сыграли пятнадцать. Это между сотрудниками, а браков с клиентами никто даже и не считал. Нет, все-таки романтика неба со всеми вытекающими последствиями – великая сила.
Только все это не имеет ни малейшего отношения к ней самой: она свою порцию романтики в жизни уже проглотила – до сих пор горько.
– Морозова, – Максим посмотрел наигранно строго, – ты меня обижаешь. Можно сказать, солидный мужчина за тобой ухаживает, при деньгах и при должности! Должна гордиться, что тебя записали в мои любовницы.
– Послушай, – Дарья, не на шутку разозлившись, сверкнула глазами, – я не гоняюсь за сомнительной славой!
– Извини, – Максим, уловив ее настроение, быстро сменил тон.
– Извиняю, – передразнила его манеру она.
– Эх, Морозова-Морозова, – покачал головой Ларин, – когда же ты все-таки оттаешь?
– В следующей жизни, – пробормотала Даша себе под нос.
– А знаешь, – он ничуть не обиделся и, выдержав значительную паузу, наклонился к ней, – давай ускорим процесс!
– Ты о чем? – Даша отстранилась.
– Все просто, – Ларин говорил быстро и горячо, – ты же мечтаешь летать, жить интересной и независимой жизнью. Я все понимаю, Дашка, ты умная и красивая женщина. Нужно делать карьеру, а не сидеть сложа руки. Переходи в нашу авиакомпанию. В отличие от твоего нынешнего начальства, я вижу в тебе прекрасную бортпроводницу!
– Боюсь, – Дарья отвела взгляд от сверкнувших вожделением глаз Максима, – не только ее.
– И что тут плохого?! – Максим накрыл своей ладонью ее руку. – Я же влюблен в тебя!
– Н-нет, – Даша запнулась на слове и освободила ладонь, – не надо!
– Надо, милая, надо! Прекрати гробить свою жизнь. Хочешь летать? Будешь! Хочешь любить? Я давно готов!
– Я ни слова не говорила тебе о любви, – она в раздражении поднялась из-за стола и направилась к выходу из кофейни.
Максим быстро достал бумажник, бросил на столик купюру, прижал ее фарфоровым чайником и кинулся вслед за Дашей.
– Куда ты? – он догнал ее уже у самого эскалатора.
– Все, хватит, – не оборачиваясь, бросила она, – я больше так не могу!
– Даша, – Максим обогнал ее на ступенях эскалатора и повернулся лицом, – хватит дурить! Я хочу тебя до потери разума!
– У тебя есть жена! – сказала она так громко, что на них обернулись.
– Господи, – Ларин закатил глаза, – жена – это жена, ты – это ты! Не понимаю, где и как вы вообще пересекаетесь!
– Пока нигде и никак, – Даша перешла на шепот, – но ты настырно добиваешься того, чтобы мы пересеклись в твоей постели. Думаешь, это нормально?
– Я об этом вообще не думаю! – Ларин схватил ее за плечи и встряхнул. – И тебе не советую! Даша, жизнь-то проходит! Ты занимаешься не тем делом, которое любишь, не разрешаешь себе ответить взаимностью мужчине, которого любишь!
– Я не говорила тебе, – она попыталась вырваться, – никогда не говорила, что люблю!
– И не надо! – он прижал ее сильнее. – Я знаю все сам! Ты позволь себе расслабиться, разреши собственному телу ощутить меня. Избавься от надуманных барьеров.
Максим едва успел развернуться перед самым концом эскалатора, чтобы не оступиться. Он насильно увел Дашу в сторону от потока пассажиров и с силой прижал к себе.
– Дашка, – шептал он ей на ухо, – милая моя! Прекрати себя мучить. Дай мне сделать тебя счастливой!
Аэропорт вокруг гудел, с каждой минутой заполняясь все новыми и новыми людьми. Пассажиры суетились, переживали. Только самые опытные из них сохраняли спокойствие и, проходя мимо, с улыбкой поглядывали на странную пару, – он солидный, наполовину седой, в шикарном костюме и она, темноволосая, хрупкая, в форме авиакомпании.
– М-мне, – Даша выворачивалась, словно уж, из его объятий, – мне на работу пора! Отпусти!
– Ты мне не ответила, – он жадно впился в ее тело руками.
– Я, – она отрывисто выдохнула, – я подумаю и тебе позвоню!
– Ми-илая, – Ларин прикрыл глаза, – обещаешь?
– Да!!! – Даша наконец вырвалась и теперь отряхивала смятый пиджак.
– Буду ждать, – пропел Ларин своим чудесным баритоном, – но учти, мое терпение уже на исходе!
Даша быстро кивнула в ответ и, криво улыбнувшись, заторопилась к стойкам регистрации своей авиакомпании. Настроение ее было непоправимо испорчено. Худшее начало рабочей смены было трудно придумать!
Глава 5
Пасмурное небо за окном не позволяло определить точное время суток. Утро или пока еще вечер – господь его знает! Георгий нехотя высвободил руку из-под одеяла и потянулся к часам. На привычном месте – прикроватной тумбочке – их не было. Тумбочки, впрочем, не было тоже.
Он осторожно огляделся вокруг, стараясь не спугнуть легкую женскую руку на своей груди. Обстановка была неузнаваемой: какие-то пестрые обои, туалетный столик, огромный шкаф с зеркальными дверцами напротив кровати. Георгий перевел взгляд на обладательницу руки. Та стыдливо прятала лицо в простынях, что мешало идентификации ее симпатичной, по крайне мере Жора изо всех сил на это надеялся, личности.
– Солнышко, ты проснулась? – начал он издалека, досадуя на короткую память: имени девушки она не вместила.
– А что? – сонно поинтересовалась стройная – хорошо, хоть это он успел разглядеть – брюнетка.
– Я соскучился, – убедительно сообщил Георгий.
– Да-а-а?
Девушка наконец подняла голову от подушки и посмотрела в его чуть помятое вчерашними излишествами лицо. Жора вздохнул с неописуемым облегчением: девочка была очень даже ничего. Черты чуть крупноватые, но ему такие и нравились. Пухлые губы, большие глаза: все путем.
– Конечно, – он с энтузиазмом привлек ее к своей накачанной груди, – а как же ты думала?
Во второй раз про свои наручные часы он вспомнил не скоро: только после того как Солнышко, отправившись принимать душ, на них наступила.
Время, к ужасу Георгия, давно перевалило за полдень. Он подскочил как ужаленный и, ругая себя «грязным животным», стал торопливо одеваться. Георгий Жук понимал, что сейчас самое время спасаться бегством. Благо в двери оказался замок, который можно захлопнуть. С Солнышком он решил не прощаться: тот факт, что ему так и не удалось вспомнить ее имени, очень его огорчал. А он был из той породы мужчин, которые стремятся приносить девушкам только радость и удовольствие. Никаких негативных эмоций! Поэтому искусством пропадать из их жизни, не успев наследить, он овладел вполне.
Выскочив из подъезда, Георгий огляделся – узнавания местности не произошло – и начал восстанавливать в голове хронику вчерашних событий. То, что они в мужской компании собирались в клуб отмечать прощание Вадика с холостой жизнью, он помнил точно. И то, что в клуб он приехал на своей машине, тоже отпечаталось в памяти. Остальное, за исключением первых пяти текил, таяло, словно в тумане. Жора испуганно поискал взглядом автомобиль – неужели додумался в таком состоянии сесть за руль?! – и, не обнаружив железного коня, вздохнул с облегчением. Нет. Значит, оставил у клуба.