Нежное солнце Эльзаса

– Маргарита Семеновна! – из машины, припаркованной возле самого входа, выскочил Егор и бросился ко мне со всех ног. Первое, что он сделал, – завладел полиэтиленовыми баулами. – Что с вами случилось?! Я уже раз двадцать на ваш мобильный звонил!

– Я гуляла. – Черт его знает, что такое! Не хватало только объясняться перед собственным подчиненным. Я сделала суровое лицо и начальственный голос. – Егор, во-первых, здравствуйте!

Мне удалось, чуть отвернувшись, украдкой смахнуть со лба капли пота.

– Добрый вечер. – Егор потупил взгляд – видимо, почувствовал себя уязвленным.

– Вы хотите меня проводить? – новая порция надменных ноток.

– Да. – Егор окончательно сник. – С удовольствием.

Вот ведь подхалим! Уже и самому противно, а все «с удовольствием». Чего, блин, не сделаешь ради начальницы, от которой зависит успех твоей работы?! А если повезет, то и карьера. Не на ту напал, солнце мое!

– Как вам будет угодно. – Я величественно пожала плечами и первой вошла в холл.

Только в лифте я подумала о том, что погорячилась, купив бутылку вина: чего не умею, так это вытаскивать из горлышка пробку. Даже и пытаться не стоит – неважно, со штопором или без, в моем случае это равнозначно. Да, вот для чего, оказывается, мужики в доме нужны. Вино открывать.

– Егор, – не зря же он, в конце концов, приперся, – можно попросить вас об одолжении?

– Да, разумеется! – кажется, обрадовался. Господи, ну что ты с ним будешь делать?

– Поможете мне бутылку вина открыть? – главное, чтобы он теперь не вообразил себе, что мы и сегодня будем вместе пить.

– Конечно. – Расплылся в улыбке.

– Спасибо. – На лице моем не дрогнул ни единый мускул.

Я вставила карточку-ключ в дверь и распахнула ее, впуская Егора. Он осторожно осмотрелся и поставил пакеты на письменный стол. Злосчастную бутылку я тут же извлекла на божий свет.

– Вот, – я достала из бара штопор, – будьте добры!

– Пожалуйста! – тридцать секунд, радостное «чпок», изданное бутылкой, довольный собой Егор – вот и все беспокойства.

– Спасибо! – я наконец-то снизошла до ответной улыбки.

– Не за что! – он продолжал стоять.

– И все же – благодарю. – Я прикрыла глаза и склонила голову в знак истинной признательности.

– Ну-у-у, – Егор занервничал, – я пойду?

– Да-да, конечно. Еще раз – спасибо! – я уже стояла около двери, приоткрыв ее.

– Мне завтра работать, – зачем-то напомнил он.

– Я в курсе. Вы уж постарайтесь! Мне лично кажется, что «Гранд Дом» для нас еще не потерян. Попробуйте с ними завтра связаться, напроситесь на встречу. Это же крупнейший, знаковый ритейлер!

– Но… – Егор попробовал было возразить.

– Егор, – я оборвала его на полуслове, – в бизнесе не до личных чувств. Здесь вами в первую очередь должен двигать коммерческий интерес. Поэтому забудьте про все эти удобно – неудобно, унизительно – омерзительно. Действуйте! Иначе вы не профессионал.

– Я понял. – Голос убитый. – До свидания.

– Я вам позвоню.

Дверь за ним закрылась, и я вздохнула с облегчением. Уф! Наконец-то можно снова почувствовать себя свободным от масок и игр человеком! Я достала из сумки телефон, на котором был отключен звук. Надо ж! Тридцать непринятых вызовов и пять непрочитанных сообщений. А пошли они все на… Отпуск у меня! Я удалила эту гадость, не просматривая, и отключила телефон.

Глава 3

Понедельник начался неплохо: я прекрасно выспалась, встала поздно – даже на завтрак не успела. Да и черт с ним, с завтраком, – вчерашние улитки еще, такое ощущение, не переварились.

Не вылезая из кровати, потянулась за путеводителем и стала лениво перелистывать страницы, размышляя, куда бы сегодня пойти. Решила – в музей. Бог его знает, чем меня так уж привлекли фотографии экспонатов Музея Эльзаса, но выбор я для начала остановила именно на нем. Музей, как говорилось в статье, разместился в нескольких, некогда жилых, домах, соединенных друг с другом. А меня хлебом не корми – дай только почувствовать изнутри чью-нибудь чужую жизнь. Может, это оттого, что своей толком нет. Но глаза прямо-таки загорелись от нетерпения, когда я увидела на картинках старинную мебель, посуду, непонятные приспособления и инструменты, которыми был напичкан Музей Эльзаса. Быстро встав, я приняла душ, оделась и вышла на улицу.

Погода стояла чудесная – не так жарко, как вчера, да и ветерок легкий обдувает. Дорогу до Соборной площади я уже выучила наизусть, потому и решила начать свой день с этой главной достопримечательности Страсбурга. А когда приблизилась к кафедральному собору, то не удержалась: меня как магнитом тянуло внутрь. Я с усилием открыла тяжелую деревянную дверь и проскользнула в собор. Днем он выглядел изнутри еще более загадочным и манящим: солнечные лучи пробивались сквозь витражи, расцвечивая мягкими разноцветными бликами пол, стены, деревянные скамейки, которые сияли так, будто их расписал проворной кистью влюбленный художник. Теперь я уже не столько разглядывала отдельные детали – колонны, гобелены, витражи, скульптуры, – сколько наслаждалась самой атмосферой. Тихая мудрость и божественное величие пропитали собою древние стены.

Из собора я ушла далеко за полдень, хотя планировала только заглянуть на пять минут – увидеть, как он смотрится под лучами солнца, бьющими прямо в витражи. Выйдя, я невольно зажмурилась от яркого дневного света и неторопливо направилась к набережной Или – искать мост. Музей Эльзаса располагался где-то неподалеку, на противоположном берегу узенькой речушки. И вправду, оказалось, что пройти нужно метров четыреста, не больше. По сравнению с московскими расстояниями ощущение было таким, словно я попала в кукольный городок. И все такое жизнерадостное, детское! Цветущая герань на подоконниках и балконах, желтые, синие, бежевые стены домов, улыбающиеся прохожие. И никто никуда не спешит: бредут себе, не торопясь, сидят за столиками уличных кафе, обедают так неторопливо, будто сегодня выходной, а не самое начало рабочей недели. С ума сойти! Мы бы в Москве давно все по миру пошли, если б вот так «работали»! Зато уж здесь люди точно успевают ощутить настоящий вкус жизни. Она не проносится мимо них с быстротой сверхскоростной ракеты.

Поддавшись всеобщему умиротворению, я тоже снизила и так, по моим понятиям, весьма черепашью скорость, а чтобы еще больше пропитаться всеобщим наслаждением, заглянула в первую попавшуюся «Крепери». В ее витрине было выставлено такое разнообразие умопомрачительных десертов, что ни женщине, ни ребенку не устоять. Я заказала кофе и тонюсенькие хрустящие блинчики с мороженым. Кофе был вкусным, блинчики таяли во рту, прохожие мне улыбались. Ума не приложу, как же я раньше-то жила без таких вот – простых и невероятных – удовольствий?

До музея я добралась за три часа до его закрытия. И с наслаждением, не торопясь, бродила по многочисленным залам – комнатам старинного дома. Здесь расположилось жилое помещение с колыбелькой посередине, с высокой кроватью в алькове и деревянной скамеечкой перед ней, чтобы удобнее было залезать. Это – кухня: ручной работы комод с расписной посудой, молочно-белая печь, большой обеденный стол. Все добротное, крепкое, сделано на века. А главное, предметы были настоящими, живыми, они до сих пор хранили на себе тепло чьих-то тел и рук. Как объяснила служительница, всю мебель принесли в музей жители Эльзаса, не поскупившись, отдали самые старинные и милые сердцу вещи из своих домов. Вот отчего, интересно, такое невозможно в России? Куда в наших семьях растворяются предметы, служившие нашим прапрабабушкам и прапрадедушкам? То ли традиционное русское разгильдяйство, то ли бесконечные, все уничтожающие катаклизмы. Я разговорилась с музейной девушкой, и она с гордостью рассказала, что у нее самой в доме целую стену занимают копья, пики, щиты, арбалеты, принадлежавшие в Средние века ее предкам. Настоящее оружие, успевшее отведать крови и защитить жизнь семьи. А я вдруг вспомнила, что у нас с мамой во всей квартире вряд ли наберется с десяток вещей, принадлежавших моей бабушке, не говоря уж о более древних предках. Стало грустно и обидно за утраченную историю собственного рода. Хотя какой там род? Сплошное недоразумение.

После музея я еще погуляла, а потом зашла поужинать в ресторан. Заказала эльзасский мясной «шокрут» – блюдо из кислой капусты с кусками свинины, разнокалиберными домашними сосисками и ветчиной. Но не осилила даже четвертинки: порция оказалась слишком большой. Да и не только в этом было дело – оказывается, никакой радости нет в том, чтобы ходить по ресторанам одной. Кусок в горло не лезет. Зато вино в кувшинчике кончилось неприлично быстро. Что-то я третий день подряд позволяю себе напиваться. Осторожнее бы надо, с моей-то дурной наследственностью.

Егору я в тот вечер звонить не стала – было уже поздно, и еще я внезапно осознала, что мне лень интересоваться рабочими делами. А других тем для разговоров у нас с ним не было. Да и быть не могло. Оно, собственно, и к лучшему.

Я уснула так быстро, что, казалось, моя голова даже не успела коснуться подушки.

До конца недели я оказалась полностью предоставлена себе: гуляла по городу, посещала музеи, часами лениво перебирала вещи в магазинах. За пять дней самостоятельных прогулок по городу выучила и Страсбург, и его историю чуть ли не назубок. Самый древний и живописный квартал города – «Маленькую Францию» – я исходила вдоль и поперек. Мне нравились бесчисленные крошечные мостики, перекинутые через каналы и реку Иль, притягивали уютные ресторанчики и кондитерские, в которых можно было часами сидеть за чашкой кофе, восхищали средневековые башни, оставшиеся еще от городских укреплений. Я настолько сжилась с этим оазисом благоденствия и покоя, который казался мне воплощением всего лучшего, чем обладает Франция, что не на шутку рассердилась, вычитав о том, что название квартала не имеет ничего общего с моим радужным и сказочным восприятием. Оказывается, в шестнадцатом веке здесь располагался госпиталь, в котором солдат лечили от «французской болезни» – сифилиса. Отсюда и «Франция», только «маленькая». Надо же, никакой романтики!

Как свои пять пальцев я знала теперь и Площадь Клебера, и Площадь Гуттенберга, и Европейский квартал. Да много чего еще. Только вот странно, что быстрое это знакомство с городом не вызывало ни пресыщения, ни скуки. Мне было здесь хорошо. И никуда я не хотела уезжать.

Егор дважды в день присылал мне на мобильный телефон «сообщения вежливости»: «С добрым утром! Если могу быть полезен – звоните. Хорошего дня!» и «Надеюсь, вы хорошо провели сегодня время. Спокойной ночи!». Я даже и не пыталась отвечать, обленилась настолько, что просто сил не было тыкать пальцами в кнопки самого идиотского изобретения человечества и по совместительству орудия пыток – мобильного телефона. Да и плевала я на жалкие потуги своего подчиненного выглядеть заботливым и корпоративным. Время от времени мне пытались звонить из офиса, но я отвечала только на звонки гендиректора. Все прочие, и так уже осточертевшие коллеги, игнорировались без сомнений и жалости. «Зря я, наверное, так, – думалось мне иногда, – ведь черт-те что там может происходить». Но мысль эта пролетала мимо, не цепляя ни единой струнки моей вдруг настроившейся на радости жизни души. Я отдыхаю. А со всеми рабочими глупостями будем разбираться потом, по прилете.

В пятницу я купила толстенную книгу об Эльзасе и, прочитав первые пять страниц, поняла, что в Страсбурге я явно засиделась: оказывается, были еще неподалеку средневековые замки, живописные деревеньки, высокогорные монастыри, крохотные городишки, которые все вместе объединялись известными на весь мир эльзасскими винными дорогами. Попасть во все эти сказочные места можно было только на машине, а поскольку за рулем я езжу так себе, ориентируюсь на любой, даже знакомой, местности не больше чем на тройку с минусом – благо в Москве возит специально обученный водитель, – здесь роль последнего мог сыграть только Егор. По крайней мере, нужно было использовать этот шанс и объездить как можно больше мест за субботу-воскресенье. Я позвонила ему и сообщила о своих намерениях. Он восторженно согласился. Так и сказал, продолжая изображать из себя преданного халдея: «С радостью составлю вам компанию». А куда он денется?! Только меня сейчас больше интересовала не «компания», а служебный автомобиль с водителем в придачу.

Выезжать решили пораньше – первый раз за всю неделю я вышла из номера, когда еще не было девяти утра. Что-то совсем разленилась в этой Европе. А если учесть разницу во времени, то больше похоже на то, что я начала путать время суток: по крайней мере, день и утро точно.

– Доброе утро, Маргарита Семеновна! – Егор окинул меня заботливым взглядом. – Прекрасно выглядите – отдых вам на пользу.

– Доброе. – Я едва взглянула на него сквозь темные стекла очков. – Поехали?

Егор открыл заднюю дверцу машины, приглашая сесть. Одет он сегодня был в невообразимо потертые джинсы, стоптанные кроссовки и майку в стиле милитари, из-под левого рукава которой выглядывал «хвост» татуировки. Вот ведь, блин, – западный менеджер крупной российской компании! Я с раздражением подумала о том, что вся эта синяя хрень на его руке наверняка просвечивает сквозь белую рубашку, и представила себе, как реагируют на такое безобразие наши партнеры и продавцы, которых он тренирует. Да, Ритуля, сотрудников-то повнимательнее надо выбирать! Понравился, видите ли, смазливый мальчишка с честными глазами. Но тут меня не вовремя разобрало любопытство – захотелось задрать рукав его майки и посмотреть, что там нарисовано на широком и, не могу не признать, красивом плече. Только усилием воли я себя остановила: это с мужскими проститутками можно было позволить себе подобные жесты. А Егор – подчиненный, сотрудник компании. Должна же быть хоть какая-то, самая примитивная, деловая этика! Я не мужик какой-нибудь недоделанный, чтоб опускаться до sexual harassment на работе. И не девочка тоже – прекрасно знаю, как удовлетворять свои сексуальные потребности. Благо возникают они нечасто. Я тряхнула головой, выбрасывая из нее весь этот мысленный хлам.

Планы на сегодня у меня были грандиозные: посмотреть знаменитый замок О’Кенигсбург, а вечером смотаться в Германию, в Баден-Баден. Благо ехать от Бадена до Страсбурга всего-то минут сорок, не больше. А я там еще ни разу в жизни не была. Только слышала, что в городе есть замечательные термальные купальни, которые существуют чуть ли не с римских времен, и, само собой, бесчисленные казино. Кажется, именно в Баден-Бадене в свое время окончательно свихнулся на азартных играх Достоевский. И вроде как там же умер. Хотя точно не припомню. Если я когда-то о нем и читала, то только в школе. С тех маразматических времен у меня в доме нельзя отыскать ни единой книги, кроме деловой литературы: по маркетингу, продажам, тренингам и управлению персоналом. И, я считаю, правильно. Не хрен забивать себе голову всякой мутью, страдать поисками «смыслов жизни». А потом еще удивляться, откуда все время депрессии? Отчего я такая бедная? Да работать потому что надо, деньги зарабатывать, а не фигней страдать! Голова должна приносить человеку материальную пользу – поэтому мысли свои необходимо направлять в правильное русло. Я придвинулась к окну автомобиля и стала всматриваться в зеленые пейзажи. Из Страсбурга мы к этому моменту уже выехали.

О’Кенигсбург я увидела издалека – когда мы еще неслись по автобану. Огромный, построенный из песчаника замок с медной крышей на квадратной башне привольно разлегся на самой вершине мохнатого, покрытого лесами холма. Как там писали в книжке? «Расположен на высоте более семисот пятидесяти метров над Рейнской равниной». Надо же! Впечатляет. И красиво до слез.

Последние десять минут пути машина ехала по серпантину в гору, заросшую густым сказочным лесом, на верхушке которого плясало яркое солнце. Деревья были старыми, огромными. Перед автомобилем с бешеной скоростью проносились их необъятные стволы. В глазах у меня началось такое стремительное мельтешение теней и пятен света, что я почувствовала дурноту. А еще эти чертовы вихляния по узкой дороге. Я постаралась отвлечься и не смотреть на асфальт, по краям которого возвышалась теперь стена красного песчаника с вплетенными в нее мощными корнями деревьев. Так-так, срочно нужно о чем-нибудь подумать. А вот интересно, сколько времени занимал этот подъем без машины, в двенадцатом веке, когда строился замок? Явно же не один день. А ведь все продовольствие возили из расположенных у подножия холма деревень. Вот уж точно некогда было в те времена людям задумываться о высоких материях: все силы уходили на быт. Разве что герцоги, епископы, графы – сменявшие друг друга хозяева замка – могли себе позволить интеллектуальную жизнь. Нет, все-таки повезло мне, что родилась я в двадцатом веке, да еще на пороге повсеместного беспредела в родной стране. В двенадцатом точно бы сгинула бесследно со своими карьерными амбициями. Ну, в лучшем случае получилась бы из меня ведьма, и спалили б на костре. Это сейчас можно вырваться «из грязи да в князи». А раньше – какая судьба отведена человеку с рождения, такую он жизнь и проживет. Невозможно преодолеть препятствия, предписанные родом или сословием. Хотя о чем это я? Женщин за людей тогда вообще не считали, их удел – дети, хозяйство, дом. Интересно, я-то как могла бы вписаться в такой стиль? Да никак! Сочла бы за благо утопиться еще в младенчестве.

Машина наконец остановилась, и я нетерпеливо выскочила из нее, не дожидаясь помощи Егора. Мысли мыслями, но еще чуть-чуть, и софителевский завтрак вырвался бы неприглядным фонтаном наружу. Только этого не хватало! Я быстро отошла от машины и встала на краю обрыва, которым заканчивалась небольшая автомобильная стоянка. В воздухе стоял густой запах сосен и влажной прошлогодней листвы, разогретой солнцем. Внизу простирались лесистые холмы, а за ними – виноградники и едва различимые в туманной дали эльзасские деревушки. Дух захватывало от этого зрелища!

Я вдыхала чистый воздух полной грудью, и он со сказочной быстротой лечил от тошноты и боли в висках. Уже не хотелось никуда уходить, и я, забыв, что еще час назад мечтала попасть в замок, опустилась на мягкую землю и скрестила ноги. И откуда у меня – всегда энергичной, не терпящей покоя – появилась в Эльзасе эта привычка замирать? Не знаю. Да и черт с ним. Главное, как же мне здесь хорошо! Я прикрыла глаза и запрокинула голову, подставляя лицо утреннему солнцу. Сзади послышались осторожные шаги, но мне лень было шевелиться: хотелось сидеть так, застыв, пока не затекут все мышцы. И я сидела. Долго-долго. Потом открыла-таки глаза, оглянулась, пытаясь отыскать взглядом Егора. Оказывается, он бесшумно присел неподалеку, всего в паре метров от меня. Поймав мой взгляд, он улыбнулся.

– Пойдем? – в его голосе прозвучало извинение. Словно он отрывал меня от государственно-важных дел.

– Куда? – не до конца очнувшись, я даже растерялась.

– В замок, – он кивнул в сторону входа головой. – Вы же отдохнули?

– Да.

Он поднялся первым и подал мне руку. Ладонь его оказалась неожиданно твердой и одновременно нежной. Так странно. Я оперлась на руку Егора и тоже встала.

Мы подошли к кассам у южного фасада. В выходной день народу приехало много – немцы, французы с детьми, группы японских и еще каких-то туристов. Все послушно топтались в очереди, подставляя солнышку кто лица, кто спины. Я купила билеты, и мы отправились к входу.

Деревянные, почерневшие от времени ворота стояли открытыми, а под древней аркой расположилась обыкновенная железная вертушка, через которую посетители входили в вымощенный камнями двор замка. Благодаря работе у меня давно уже сформировалась просто-таки неистребимая тяга к планированию и последовательности, поэтому первым делом я остановилась перед стендом, на котором красовался внутренний план замка. И какой-то текст. Но с чтением по-французски дела мои обстояли плачевно, язык я учила в основном «методом погружения», на слух: на другие способы времени никогда не оставалось.

– А что здесь написано? – чтобы не мучиться напрасно, я решила использовать Егора. Зря, что ли, он столько лет благодаря мне во Франции живет?

– Пишут, что в двенадцатом веке замком владели братья Гогенштауфен, в тринадцатом он перешел к герцогам Лотарингским, а потом – к епископам Страсбургским, – добросовестно начал Егор переводить всю эту дребедень.

– И что, здесь с двенадцатого века все так и сохранилось? – прервала его я. Что меня действительно приводит в трепетный восторг – так это древние камни и постройки. Странно, что я – дитя панельных домов и монолитов – каким-то чудесным образом верю в то, что старые стены помнят всех своих обитателей и при желании могут многое рассказать. Главное, уметь слышать.

– Подождите, сейчас посмотрим. – Егор быстро пробежал глазами по строкам. Я топталась на месте от нетерпения. – Да нет, к сожалению. Во время Тридцатилетней войны замок разрушили и разграбили шведы. А, вот, смотрите. Тут написано, что в 1889 году О’Кенигсбург был подарен кайзеру Вильгельму II. И тогда он лежал в развалинах. Восстановили все начиная с 1908 года.

– Ну-у, – я здорово расстроилась. Даже сама не успела заметить, как надула губы.

– Что такое? – Егор улыбнулся. Я быстро взяла себя в руки и сотворила нейтральное выражение лица. – Вы разочарованы?

– А вы как полагали? – набросилась я на него. – Могли бы сразу предупредить, что все здесь подделка!

– Но, Маргарита Семеновна, – кажется, Егор не ожидал такого бурного наезда, – вы совершенно не правы. Здесь были проведены серьезные археологические исследования, изучались документы, все внутреннее убранство замка воссоздано по фрагментам…

– Хватит! – я отвернулась и направилась к двери, ведущей в кухни и подвалы замка. Хотя чего, собственно, я так завелась? Видимо, по привычке. Замок и вправду был прекрасно отреставрирован и выглядел более чем достоверно.

Егор преданно тащился следом и время от времени давал простенькие комментарии, заглядывая в брошюрку, полученную на входе.

– А-а, вот это одна из самых больших бочек Эльзаса, – Егор показал на углубление в стене, где разместилась необъятных размеров старинная емкость. – Кстати, сохранилась с тех самых времен, века с четырнадцатого.

– Ясно. – Я оценила его старания и украдкой улыбнулась. – А что в ней держали, не знаете?

– Вино, насколько я понимаю. – Егор подошел поближе. – В Средние века ни один уважающий себя рыцарь, герцог или граф не пил воды. Это считалось уделом простолюдинов. Так что черпали вот таким ковшом, – он показал на вытесанный из цельного куска дерева старинный ковш, висевший рядом, – прямо из бочки, чтобы утолить жажду.

– А дамы? – заинтересовалась я.

– А дамы, думаю, не отставали, – неуверенно предположил он. – Иначе в те времена вряд ли можно было выжить – холодно, как в склепе, мужики кругом дикие: то в пояс верности норовят заковать, то еще чего удумают.

– Да? – черт меня дернул развернуть эту тему. Точнее, не черт, а веселый бесшабашный бес, появившийся вдруг внутри. – А вы, Егор, что против пояса верности имеете?

– Ну, как бы вам объяснить, – он, засмущавшись, старался смотреть куда-то поверх моей головы, – во-первых, негигиенично. Во-вторых, за пару дней ношения обеспечены кровавые потертости и мозоли: он же из железа. А там рукой подать и до заражения крови…

– Егор! – я торопливо прервала его, пожалев о глупом вопросе. Прозвучали эти разъяснения отнюдь не романтично. – Откуда такие подробности?

– Читать люблю, – пожал он плечами. – Кстати, в наше время пояса верности делают из нержавеющей стали. Их китаянки в Индонезии надевают, выходя из дома, чтобы не изнасиловали: там к китайцам коренное население относится враждебно. Всякое может произойти.

– Понятно. – Я решила свернуть эту «светскую беседу» и, по привычке язвить в адрес подчиненных при малейшем удобном случае, отчитала сотрудника менторским тоном: – Вы бы лучше теорией продаж занялись, чем читать всякую муть. Больше пользы бы было от вашей работы.

Егор пропустил замечание мимо ушей. Видимо, прекрасно понимал, что из-за пустяков не стоит со мною ссориться. Что ж, это делает ему честь. А может, маркетинговые и коммерческие заморочки его в принципе не очень интересуют и он не собирается этого скрывать? Тогда с его стороны такое поведение – форменное хамство. Поразмышляв об этом пару минут, я так и не определилась с выводами, махнув на них рукой, и мы отправились в глубь замка.

По бесконечным комнатам и коридорам мы бродили так долго, что у меня в результате даже ноги заболели. Ну, конечно – зачем было босоножки надевать? Подумаешь, в кроссовках не стильно, зато удобно! Нет ведь, даже на отдыхе думаю об имидже деловой леди. Смешно мы, наверное, смотримся с Егором – он весь такой неформальный, а я – как на прием к президенту. Хотя… В Европе давно никто на подобные глупости внимания не обращает.

На следующих этажах, куда я проковыляла на своих бедных усталых ножках, расположились комнаты рыцарей и спальни для гостей, а самые впечатляющие залы – Кайзеровский зал, Оружейный зал и Лотарингская комната – разместились с западной стороны. Я даже забыла о своих ногах – такой завораживающе-красивой была обстановка – и погрузилась в умело воспроизведенную художниками средневековую атмосферу.