Мой ласковый и нежный мент

– Какая Людмила? – на всякий случай поинтересовался подполковник.

Келлер посмотрел с удивлением, но счел своим долгом объяснить:

– Ручейникова. Та самая, с которой вы вчера воевали.

Барсуков недовольно поморщился. Похоже, уже весь отдел в курсе вчерашних баталий в его кабинете, хотя проходили они в присутствии единственного свидетеля, Стаса Дробота, и за плотно закрытыми дверями.

– Хорошая девушка, – вздохнул за его спиной Александр Генрихович, – но не для Дробота, конечно! Тот со своей Антониной никак разобраться не может! Жениться ему надо, Денис Максимыч, а то окончательно избалуется!

– На его нынешней должности не сильно избалуешься! – усмехнулся Барсуков. – Наша святая обязанность загрузить его работой выше макушки, чтобы излишне по девкам не бегал!

– Да и без девок тоже плохо дело! – улыбнулся Келлер. – Он когда у Антонины переночует, после как на крыльях летает, да и процент раскрываемости прямо на глазах растет.

– Ну ты, Генрихович, и загнул! – рассмеялся Денис. – Выходит, показатель раскрываемости в нашем отделе зависит лишь от постельных побед начальника криминальной милиции? Ты об этом самому Стасу расскажи, представляю, как он воспрянет духом от твоих наблюдений.

– Да я ж пошутил, – сконфузился зам, – просто Антонину жалко! Мается девка, страдает…

– А ты-то откуда знаешь, что страдает? Или тебе в жилетку не только милиционеры плачутся?

– Мы с ней в одном доме живем. И Лидия моя у нее частенько пропадает! Поэтому я и в курсе некоторых событий. Вчера вот Стас не пришел и с Людмилой они поссорились, так что проревела Тонька весь вечер, расстроилась и сегодня точно не в духе, особенно если Стас ей с утра не позвонил. И чует мое сердце, что не позвонил, потому как в девять утра еще уехал на водохранилище. К утопленнику, о котором на планерке дежурный сообщил. А сейчас вон как живенько с Людмилой болтает, про Антонину небось и не вспомнил. А что? Ручейникова девица очень даже симпатичная, когда нормально оденется да причешется, не чета нашим сельским лохудрам, которые тонны краски на физиономии изводят, а толку ни на грош!

Барсуков открыл было рот, чтобы язвительно прокомментировать заключительную часть речи своего достопочтенного зама, но в этот момент женщина подняла глаза, и их взгляды встретились. Денис почувствовал нечто вроде молниеносного удара под коленки, а в кончики пальцев впились тысячи острых иголок, отчего он вздрогнул и испытал странное, совершенно необъяснимое смятение, словно его застали за чем-то неприличным.

Тонкие черные брови слегка приподнялись в удивлении, в больших темных глазах, опушенных густыми ресницами, промелькнула легкая усмешка. Женщина прикусила нижнюю губу, с вызовом посмотрела на начальника районной милиции и склонила голову в едва заметном приветствии.

Денис почувствовал совершенно ненормальное желание спрятаться за широкую спину своего заместителя, хотя то, что он ощутил в себе в данную минуту, совсем не походило на испуг и даже на те крайне отрицательные эмоции, которые он испытал вчера в здании районной администрации и позже в своем кабинете. И не потому, что девица на самом деле оказалась прехорошенькой и совершенно не походила на ту взъерошенную ведьму, которую ему с очевидным трудом пришлось выдворять из кабинета Кубышкина. Он вдруг, независимо от собственного сознания, понял, что откровенно завидует Стасу, так свободно разговаривающему и даже несколько панибратски ведущему себя с женщиной, о которой сам Денис не мог вспоминать без содрогания. Впервые в жизни он встретил женщину, которая совершенно безбоязненно дерзила ему, не терялась от его взгляда и, без всякого сомнения, обладала более острым и злым языком. Вчера он несколько раз ощущал себя на грани нокаута, да и сейчас оказался весьма близок к подобному состоянию, почувствовав внезапный укол самой что ни на есть настоящей ревности.

Он нахмурился, абсолютно недовольный собственной реакцией на эту бесцеремонную и не слишком воспитанную особу, но при этом вежливо улыбнулся и кивнул ей в ответ. Женщина откровенно насмешливо посмотрела на него и опять перевела взгляд на Стаса, что-то весело ему сказала, потом приподнялась на цыпочки, поцеловала того в щеку и, помахав рукой на прощанье, быстро, не оглядываясь, пошла в сторону центра села.

Через пару минут в кабинет ввалился Дробот. Слегка запыхавшись от стремительного подъема по лестнице, он быстро доложил о ситуации с утопленником. Похоже, парня пару раз ударили по затылку топором или чем-то подобным, а затем уже сбросили в воду. Лицо ему основательно подпортило долгое пребывание в воде. Никаких характерных примет на теле не наблюдалось, кроме, пожалуй, шрама от аппендицита. По ориентировкам о находящихся в розыске или пропавших гражданах подобный субъект не проходил, поэтому наверняка дело темное, если учесть, что в водохранилище впадает никак не меньше сотни речек, которые текут по территории двух республик и юга огромнейшего по площади края. С берега любой из них плевое дело отправить убитого в свободное плавание, а теперь ищи-свищи ветра в поле. Очередной неопознанный труп, а значит, убогая могила в дальнем углу кладбища с номером и надписью на фанерке «Неизвестный».

Барсуков, нахмурившись, пробежал глазами протокол осмотра места обнаружения трупа, не очень грамотное его описание, а также протоколы допроса, которые Стас снял с двух местных бомжей, решивших разжиться дровишками для костра и первыми заметивших труп, запутавшийся в корнях дерева, прибитого волной к берегу.

– Ладно, с этим все ясно. – Барсуков закрыл папку. – Но на всякий случай скажи Афимовичу, чтобы еще раз хорошенько осмотрел тело, может, какие-то зацепки появятся.

Афимович был судмедэкспертом, дело свое знал на пять с плюсом и не раз помогал следствию вывести, казалось бы, безнадежное дело из тупика.

– Завтра к вечеру он обещал сделать заключение по результатам вскрытия, но я не думаю, что это прибавит ясности, – поморщился Дробот.

Внезапный резкий звонок по внутренней связи заставил его замолчать.

– Денис Максимович! Евгений Александрович вас требует! – сообщила секретарша.

– Соедини! – Денис выключил кнопку громкой связи.

С первого вздоха главы администрации в трубку Барсуков понял, что тот в ярости. Не поздоровавшись, Кубышкин почти выкрикнул в трубку:

– Какого черта, Барсуков, тебе и твоим ментам государство зарплату платит?

– Не понял? – насторожился Денис. – С каких это пор наша зарплата стала причиной вашего недовольства?

– А с такого! – Кубышкин перешел на более высокие тона. – Пока ты задницу паришь в своем кабинете, главу администрации чуть ли не в заложники берут…

Денис перехватил трубку в другую руку и опять включил громкую связь, кивком головы предложив Дроботу и Келлеру подойти ближе.

Теперь голос Кубышкина грохотал, как пожарный набат:

– …и кто бы ты думал? Ребятишки из школы!

Дробот привстал со стула, сделал большие глаза и, кивнув в сторону окна, попытался что-то объяснить подполковнику на пальцах.

Денис недовольно покачал головой и движением руки приказал ему сесть.

– Чего они хотят? – спросил жестко Барсуков.

– Совсем ничего, сущие пустяки. Чисто детские требования у наших ребяток, – несколько сбавил тон Кубышкин, – но приемную мою взяли приступом весьма профессионально, насмотрелись западных боевиков, негодяи.

– Что все-таки происходит? – Барсуков протянул руку к стоящему рядом стулу, взял лежащую на нем фуражку и натянул ее на голову.

– Они требуют вернуть в школу их дорогую, драгоценную, любимейшую учительницу Людмилу Алексеевну Ручейникову, которую директор школы имела неосторожность отстранить от преподавания.

– И что, никак нельзя решить эту проблему более мирным путем? – справился учтиво Барсуков.

– Думаешь, ты самый умный? – в свою очередь спросил Кубышкин и нетерпеливо приказал: – Срочно пришли наряд, пусть этих безобразников выдворят из моей приемной. Я через час должен быть на совещании в правительстве, и, если я на него опоздаю, тебя ждут крупные неприятности.

– Сейчас сам буду! – Денис положил трубку и посмотрел на Дробота. – Ты в курсе, за что Ручейникову уволили?

– Формально все по закону, Денис Максимович, а если по совести… – Стас с досадой махнул рукой, поднялся со стула и подтянул вверх «молнию» на куртке. – Я вместе с вами еду, по дороге постараюсь все изложить в деталях…

На крыльце и на первом этаже здания администрации толпились учителя, ученики младших классов и несколько зевак из бабок, торгующих сигаретами и семечками около сельского универмага.

Ребятня с криками и свистом окружила две милицейские машины. Денис приказал начальнику МОБ Кондратьеву навести порядок на нижнем этаже, а сам в сопровождении Дробота и пяти сотрудников поднялся на второй этаж.

С пылкостью юной возлюбленной навстречу ему бросилась директор школы Полина Романовна Колыванова.

– Денис Максимович! Прекратите это безобразие! – Она схватилась за сердце. – Оба одиннадцатых класса там… в кабинете у Евгения Александровича!

Денис окинул ее взглядом и, не проронив слова, направился в приемную. Колыванова засеменила следом.

Дробот придержал ее за плечо и тихо попросил:

– Притормозите, пожалуйста, Полина Романовна. Наши сотрудники обойдутся без вашей помощи.

– Но там же дети! – Колыванова заломила руки. – Надеюсь, их не будут бить?

– Смею вас заверить, – усмехнулся майор, – бить кому-либо морду в нашу задачу не входит, а обеспечить порядок – наша прямая обязанность.

– Станислав Васильевич! – Колыванова ухватилась за его рукав. – Но я ведь ни в чем не виновата. Ручейникова постоянно играет с ними в демократию, вот и доигралась!

– Так вы ее за игры в демократию уволили? – поинтересовался, не поворачивая головы, Барсуков и толкнул дверь в приемную.

Не только на стульях, но и на подоконнике, и прямо на полу сидели десятка три мальчишек и девчонок, которые при появлении подполковника и сопровождавших его милиционеров поднялись на ноги.

– Что тут происходит, ребята? – Денис снял фуражку и пригладил рукой густой темно-русый ежик волос. – По какому праву вы заняли приемную главы администрации и мешаете ему нормально работать? – Он окинул школьников внимательным взглядом. – Предлагаю вам вернуться в школу и обещаю, что мы рассмотрим ваши требования и решим вопрос по справедливости.

– В вашу справедливость мы как раз и не верим. – Из-за спин одноклассников выдвинулась худенькая рыжеволосая девочка, и Денис сразу же узнал ее. Это она плакала вчера над убитым лебедем.

Девочка нервно сглотнула, поднесла руки к груди, но тем не менее продолжала твердо и решительно:

– Мы требуем, чтобы немедленно восстановили на работе Людмилу Алексеевну. Мы не уйдем отсюда, пока ее не вернут в школу. Мы передали наши требования Евгению Александровичу, а он только посмеялся над нами и велел Полине Романовне вызвать наших родителей в школу и разобраться с зачинщиками.

– Ваша Людмила Алексеевна не имеет педагогического образования, – вылезла из-за спины Стаса Колыванова. – Сейчас мы нашли педагога и, естественно, предложили Ручейниковой уволиться.

– Мне неудобно, Полина Романовна, уличать вас во лжи, – девочка склонила голову и исподлобья посмотрела на директрису, – но мы знаем, по какой причине вы уволили Людмилу Алексеевну.

– Светлана! – ахнула Колыванова. – Тебе же экзамены сдавать…

– А вы не пугайте нас экзаменами, – встал рядом с девочкой высокий паренек. – Размахиваете ими, как дубинкой, хотя прекрасно понимаете, что районо не позволит вам завалить кого-либо из выпускников. Но я лично готов пожертвовать золотой медалью, чтобы Людмилу Алексеевну вернули в школу.

Ребята загалдели, зашумели, обступили милиционеров плотным кольцом, но Светлана подняла руку, и шум мгновенно стих. Девочка сделала шаг вперед, подошла вплотную к подполковнику. Теперь ей пришлось слегка закинуть голову, чтобы видеть его лицо, а он неожиданно для себя отметил, что у нее поразительного цвета глаза, ярко-зеленые со странно смотрящимися черными пятнами зрачков.

– Денис Максимович! Мы считаем, что именно вы стали причиной того, что Полина Романовна решила уволить Людмилу Алексеевну. Если бы вы не задержали ее вчера или хотя бы не оштрафовали, Полине Романовне не к чему было бы придраться, а так мы знаем, что она давно повод ищет…

– Как ты смеешь, Светлана, – вскрикнула Колыванова, – повторять этот вздор, да еще в присутствии милиции!

– Погодите, Полина Романовна! – довольно неучтиво прервал ее Дробот. – Мы вам еще дадим слово.

Директриса побагровела, но отошла в сторону и, присев на освободившийся стул, принялась со стороны наблюдать за развитием событий.

Светлана перевела дух, окинула взглядом обступивших ее одноклассников и продолжала:

– Полина Романовна давно сердится на Людмилу Алексеевну. В прошлом году по весне опергруппа заповедника поймала ее мужа и сына на браконьерстве. Все село знает, какой они штраф заплатили, и во многом благодаря тому, что Людмила Алексеевна на этом настояла.

– Светлана, я прошу тебя не возводить на меня клевету. Предупреждаю, это может плохо для тебя кончиться! – с явной угрозой в голосе произнесла Колыванова, но, заметив пристальный взгляд подполковника, отвернулась и сделала вид, что сморкается в носовой платочек.

Девочка, даже не повернув головы в сторону школьной начальницы, произнесла весьма язвительно:

– А как тогда объяснить, что шесть лет до этого вы не могли нахвалиться Людмилой Алексеевной, или она в последнее время стала хуже работать?

– Вчера ваша дорогая Людмила Алексеевна сорвала пять уроков биологии. И, посудите сами, разве может называться педагогом человек, оштрафованный за хулиганство? Кроме того, я повторяю это уже в двадцатый раз, мы нашли человека с педагогическим образованием.

– Что ж вы раньше его не находили? – с изрядной порцией яда в голосе справился черноглазый паренек, решивший пожертвовать золотой медалью.

– Его и искать не требовалось! Всю жизнь в библиотеке работает! – выкрикнул девичий голосок из толпы школьников.

– Вы, Полина Романовна, кого угодно готовы взять, даже тех, кто в школе никогда не работал, лишь бы от Людмилы Алексеевне избавиться! – поддержал ее паренек с низким, по-мальчишески срывающимся баском. – Библиотекарша подорожник от крапивы отличить не может, зато будет малышей ботанике учить…

– Ну, все! – прекратил базар подполковник. – Теперь я вчерне знаком с вашими требованиями. А сейчас прошу остаться тех, кому вы доверите провести переговоры со школьной администрацией в присутствии, допустим, меня и Евгения Александровича.

Ребята столпились вокруг Светланы, сомкнули головы, зашептались. Барсуков окинул взглядом собравшихся. Долговязого светловолосого парня, брата Ручейниковой, в приемной не наблюдалось.

Он подошел к дверям, ведущим в кабинет Кубышкина, нажал на ручку. Дверь не поддалась.

Из-за детских спин вынырнула Верунчик и угрюмо пояснила:

– Я его заперла, чтобы эта банда туда не ворвалась!

Барсуков и Дробот переглянулись. Стас молча протянул руку, взял ключи и передал подполковнику.

Светлана и ее черноглазый одноклассник подошли к Барсукову.

– Мы идем с вами, Денис Максимович! – Девочка с вызовом посмотрела на него и добавила: – Мы надеемся на вашу порядочность и справедливость, но, если вы не поможете, завтра мы поедем в город, в Министерство образования.

– Что ж, постараюсь оправдать ваше доверие в меру своих сил и возможностей, – слегка улыбнулся Денис и открыл ключом дверь в кабинет Кубышкина.

Разъяренный хозяин района вырос на пороге. Барсуков мягко подтолкнул его в глубь кабинета и бросил через плечо:

– Полина Романовна, поспешите, пожалуйста! Давайте постараемся обсудить сложившееся положение, пока Евгений Александрович не уехал на совещание.

– Я уже пригласил заведующего отделом образования. – Кубышкин прошел к своему столу и сел в глубокое кожаное кресло. – Надеюсь, Полина Романовна, он даст должную оценку всем этим событиям.

– Я требую, чтобы данный вопрос обсуждался без детей. – Колыванова нервно тискала в руках платок, лицо ее пошло красными пятнами, и она слегка дрожащими пальцами оттянула от шеи высокий ворот связанного из ангорки свитера.

– Мы не уйдем из кабинета, пока вы не выслушаете нас, Евгений Александрович! – Света шагнула из-за спины Барсукова. Но он придержал ее за руку.

– Никто не собирается вас выгонять, – сказал он спокойно и показал на стулья, стоящие у стены. – Присядьте пока. – И опустился на стул рядом с детьми.

Колыванова смерила его недовольным взглядом, дернула сердито плечом, прошла и демонстративно села напротив.

Барсуков склонился к Светлане и спросил:

– А приятель твой где же? Он что, не поддерживает вас?

– Славка, что ли? – Девочка вздохнула. – Поддерживает, но он брат Людмилы Алексеевны, и мы решили, что он не должен идти с нами. – И добавила еще тише: – Чтобы Полина нас потом не обвинила, что мы пошли на поводу его личных интересов. Она и так на него все время бочку катит. Это он тогда по весне ее сына и мужа первым обнаружил прямо на месте преступления, за разделкой марала.

Дверь кабинета распахнулась. Через порог перешагнул заведующий районо Ерахтин и, оглядев из-под очков собравшихся, прошествовал, слегка выпятив круглый животик, через весь кабинет и сел рядом с Колывановой.

Кубышкин прошелся по всей компании тяжелым взглядом и предложил:

– Не будем тянуть время! – И посмотрел на Светлану. – Ну, кто из вас, террористов, первым будет говорить?

Глава 5

Людмила смела веником снег с валенок, стряхнула его с воротника полушубка и с ушанки. Оглядела двор и озадаченно покачала головой. Недавно выпавший снег был утоптан множеством ног. Выходит, дома опять аншлаг, и, как всегда, негде ногу поставить. Вероятно, ребята празднуют победу, которую одержали в сегодняшней схватке со зловредной директрисой Колывановой.

Она вздохнула и усмехнулась. Она была из тех людей, которые всегда усмехаются, если что-то их особо раздражает, и особенно улыбчивы при очередной подножке, подставленной им судьбой. Чем больше внешних раздражителей и неприятностей, тем чаще и язвительнее Людмила усмехалась. Чем сильнее она злилась, тем шире становилась ее улыбка.

Над сараем, который отделял двор от огорода, розовым покрывалом на бледно-сиреневом фоне закатного неба разлеглась вечерняя заря. Солнце только что спустилось за темную громаду горы Хан-Тегир, нависшей над селом своей трехглавой вершиной, словно орел над добычей. В складках горы уже угнездилась холодная ноябрьская ночь, и лишь укрытые глубоким снегом макушки все еще сияли отраженным солнечным светом.

Она вошла в дом и замерла на пороге. Похоже, сегодня здесь собрались не просто одноклассники брата, но и добрая половина школы. По крайней мере, она успела разглядеть нескольких шестиклассников, у которых вела географию. Убрав с пола ковер и сдвинув в углы немудреную мебель, вся эта шатия-братия разместилась вокруг огромного двухведерного самовара чуть ли не столетнего возраста с медалями на латунных боках и с крупной, выведенной старинной вязью надписью «Златоустъ».

Людмила обвела взглядом притихших при ее появлении мальчишек и девчонок. Кажется, посуду для совместного чаепития собирали со всех окрестностей, но и то ее не хватило, поэтому кто-то довольствовался стеклянными банками, кто-то эмалированными кружками, а два ближайших приятеля Славки, Артем и Димка, вместе с ее непутевым братцем делили на троих небольших размеров глиняную крынку, в которой она обычно топила молоко.

– Та-а-ак! – протянула Людмила задумчиво. Повесив на вешалку полушубок и определив поверх него ушанку, она присела на низкую скамеечку у входа, сняла валенки и надела на ноги мягкие замшевые тапочки, отороченные оленьим мехом, и только тогда спросила: – По какому случаю сабантуй?

– По случаю вашего восстановления на работе, Людмила Алексеевна! – Артем торжествующим жестом взметнул вверх руку с зажатой в ней крынкой. – Виват виктория! Виват победа!

Людмила улыбнулась и покачала головой:

– Хулиганы! Не успела я обрадоваться, что сбросила с плеч эту обузу, как вы тут как тут со своей инициативой! Ну что мне теперь делать? На завтра я запланировала поездку на кордон Туртагеш, а теперь все мои планы по вашей милости летят насмарку!

– Не сердитесь, Людмила Алексеевна! – сказала тихо Светка и виновато понурила голову. – Простите, что не предупредили вас! Но мы старались сделать лучше, и потом, мы совсем не хотим, чтобы уроки биологии у нас вела библиотекарь, которая сроду в школе не работала.

– Заврайоно так нам прямо и сказал, что приказ о вашем увольнении недействителен. – Артем поставил крынку на пол рядом с собой и поднялся на ноги. – Мы ведь знаем, что вы только для порядка на нас ворчите, а на самом деле рады не меньше нас, что в школу возвращаетесь. Но вы не бойтесь, мы уже не избалуемся, вышли из этого возраста, а некоторым соплякам, – он шлепнул по затылку некстати вынырнувшего из-под его руки шестиклассника и весело сверкнул черными глазами, – живо избиение младенцев устроим с отрыванием голов и выдергиванием конечностей, если успеваемость вздумают понизить по биологии или географии!

– Ребята, я очень вам благодарна, но, вероятно, не следовало применять столь неординарные меры. Ведь не каждый рассуждает так же, как вы, назавтра в поселке многие будут судачить, что это я вас настроила. Кроме того, я боюсь, что для вас это не пройдет бесследно, всем вам сдавать физику у Полины Романовны…

– Ничего она нам не сделает! – Димка тряхнул лохматой головой. – Денис Максимович за нас, и Евгений Александрович тоже во всем, кажется, разобрался и поддержал наши требования.

– Ну, хорошо. – Людмила обвела взглядом притихших ребят и улыбнулась: – Спасибо вам, братцы! Честно сказать, я ни на чью поддержку не рассчитывала, тем более, – подмигнула она озорно своим повеселевшим ученикам, – как вы говорите, Дениса Максимовича и Евгения Александровича.

– А ментовский начальник – во мужик! – выставил вверх большой палец Артем. – Четко и быстро так во всем разобрался и Колывановой тоже популярно объяснил, в чем она заблуждается. Кубышкин да Ерахтин только головами кивали. А потом до школы нас со Светкой довез и все расспрашивал, как наш экологический патруль действует, – оказывается, он в детстве тоже в зеленом патруле был.

– Ну и хорошо, – усмехнулась Людмила, – придется его теперь в почетные члены нашего клуба принимать, за особые заслуги, естественно.

– А он на Светку запал, потому и до школы вас довез! – ехидно пропел вдруг девчоночий голос, и Людмила заметила, как полыхнули яростью глаза ее до сих пор молчавшего брата. Но его подружка и сама была не промах и постоять за себя умела не хуже парня.

– Ты, Нинка, хоть и подруга мне, но мозги у тебя куриные. – Она брезгливо скривилась в сторону ехидной приятельницы и добавила: – Денис Максимович старый уже, почти в отцы мне годится.

– Ладно, хватит выяснять отношения! – прекратила разгорающуюся ссору Людмила. – Ночь на дворе, и у меня закралось подозрение, что ни у кого из вас уроки до сих пор не сделаны. Я, конечно, понимаю, триумф победителей и все такое, но зачем же его завтрашними двойками омрачать?

– На всех двоек все равно не хватит! – философски заметил Артем, но тем не менее приказал: – Давай по домам, ребята! Людмиле Алексеевне отдохнуть надо!

Ребята принялись разбирать сваленные в кучу пальто, шубейки, куртки, быстро одевались, натягивали ботинки, сапоги и, пробормотав: «До свидания, Людмила Алексеевна!», а то и просто кивнув головой на прощанье, потянулись гуськом к выходу. Остались только Светлана, Димка и Артем.

– Вы, Людмила Алексеевна, не расстраивайтесь, что мы тут натоптали! – засуетилась Светлана. – Идите в свою комнату, а мы здесь приберемся, я ужин приготовлю. Отдыхайте пока! – И не успела Людмила возразить, приказала Славке и двум его приятелям: – Ты, Артемка, быстренько садись картошку чистить, а ты, Вячеслав, и ты, Дмитрий, скоренько тряпки в руки – и полы мыть.

Людмила прошла в свою комнату, включила свет. Согнала с покрывала кошку Мавру и двух ее котят, которые ни в какую не желали обживать предназначенную для них корзину и ежедневно перекочевывали с помощью заботливой мамаши на кровать хозяйки. Сняла брюки, теплый свитер, переоделась в длинную юбку и светлую футболку, подошла к зеркалу и присела на стул рядом с ним. Интересно, когда она в последний раз столь пристально разглядывала себя в зеркало? Она запустила пальцы в волосы, слегка взлохматила их. Возможно, не следовало стричься слишком коротко. С такой прической она похожа на мальчишку-подростка с первыми, но еще почти незаметными морщинками вокруг глаз. Она приблизила лицо к зеркалу и вгляделась пристальнее. Нет, если не знаешь, то не заметишь! Но вот само лицо… Целый день провела на улице, а прежде нелюбимый ею румянец так и не проявился. И щеки излишне впалые, и губы шелушатся, потому что она постоянно забывает пользоваться помадой.