Я промазал, опер – нет

– Мелкие косички? – схватил наживку Багеров. – Ну, видел, знаю…

– Значит, в ночь с восьмого на девятое июня вы видели ее во дворе дома, когда садились в свою машину.

– Нет, не видел!.. – встрепенулся задержанный. – То есть видел, но не тогда!

– Но она-то вас видела. В третьем часу ночи… Точней пока сказать не могу. Мы сейчас ее кавалеров ищем, ну, с кем она тогда к дому подъезжала, вернее, уже нашли, сейчас поедем, узнаем, они нам более точное время скажут…

– Но я в первом часу ночи уехал, – не выдержал прессинга Багеров.

– Домой?

– Домой.

– От Эльвиры?

– От Эльвиры.

– Браво, Родион Андреевич! Приятно работать с умными людьми, которые следуют твоим советам… Только вот плохо, что вы все время мне врете. То говорите, что вообще вас не было у Эльвиры Васильевны, то рассказываете, что на чуть-чуть к ней заскочили, а сами провели у нее… давайте считать… пять часов у нее дома провели… Я, конечно, понимаю, она ваша бывшая жена и дом ее, считай, ваш… Ваш дом, да? Вы же квартиру на совместно заработанные деньги купили, да? – Агранов нажимал на растерянного мужчину, не давая ему передышки. – Вы когда с Эльвирой разводились, квартиру ей оставили. А сами с новой женой и ребенком втроем в одной комнате живете, а Эльвира одна трехкомнатную квартиру занимает. Несправедливо, правда?

– Э-э, я не знаю… Вы не даете мне сосредоточиться! – запротестовал Багеров.

– А правда, если вы не знаете, не требует сосредоточения. Правда, она как вода с высоты льется, сама по себе. Это когда врешь, напрягаться приходится. А вы врете мне, Родион Андреевич, пытаетесь доказать, что не было вас у Эльвиры Васильевны. А мы-то знаем, что вы были. Да вы и сами признались… Что было, в том и признались. Поздравляю вас с почином, Родион Андреевич. Давайте продолжайте в том же духе, и скоро вы почувствуете, как раскроется ваша душа навстречу правде, какой бы горькой она ни была… Ну что, начнем раскрываться?

– Но я не убивал Эльвиру, – нервно заламывая пальцы, сказал Багеров.

– Да, но она погибла примерно в то время, когда вы от нее ушли. Как раз в промежутке между двенадцатью и часом ночи.

– Когда я уходил, она была жива…

Я поднял руку, призывая Вадима взять паузу. Пусть передохнет немного.

– Скажите, Родион Андреевич, вы в армии служили?

– Нет, у меня белый билет… Язва, плоскостопие…

– Психические заболевания в этом наборе были?

– Нет, что вы! Меня бы ни на какую работу не взяли.

– А где вы работаете?

– Экономист я, на заводе. Поверьте, работа очень ответственная!

Багеров смотрел на меня, капризно надув щеки. Обидели его мои намеки. Эка цаца!..

– Поверил… Значит, в армии не служили?

– Нет.

– А на гитаре играть умеете?

– Нет, пробовал когда-то, не вышло. Пальцы у меня нежные, больно струны перебирать…

– А гитара есть?

– Зачем мне гитара, если я играть на ней не умею?

– Логично…

Я неторопливо приблизился к задержанному, пристально посмотрел на него сверху вниз.

– Может, борьбой увлекались, самбо там, дзюдо…

На полуслове сделал резкое движение, будто собирался атаковать Багерова. Но никакой реакции, кроме заячьего страха, не выявил.

– Нет, не занимался, – съежившись, пугливо смотрел на меня мужчина.

– Да вижу, что нет…

Я вернулся на место, а Вадим продолжил допрос. Но я почему-то был уверен, что расколоть Багерова он не сможет.

Агранов сумел заморочить ему голову и даже довести его до слез. Но признания так и не услышал. И квартирой упрекал его напрасно, и на мораль давил, предрекая, что молодая жена обидится, когда узнает, в каких отношениях он был с покойной. Как ни крутил он руль, а на прямую дорогу выехать не смог.

А потом появилась Бесчетова и велела зайти к ней в кабинет. Пришлось вызывать конвой и отправлять Багерова в изолятор.

– Вот жук, не колется, – посетовал Вадим.

– Про Любку с мелкими косичками сам придумал? – с ироничной насмешкой спросил я.

– Да нет, была такая. Вчера соседей опрашивал, на Любку эту вышел. Красивая девчонка, сочная, у-ух и шалавистая. Правда, с пацанами по ночам таскается, только ничего не видела…

– Плохо. А то, что Багерова на пушку взял, хорошо.

– Я за ним всю ночь вчера гонялся.

– Почему гонялся?

– Ну, не гонялся. И не всю ночь… У родителей он с женой гостил, вернулись поздно. Тихо взял его, мирно, без стрельбы… Что ты там Бесчетовой наплел, с трех рук этот жук стреляет? – развеселился Агранов. – Она мне с таким серьезным видом рассказывает, а я со смеху лопаюсь… Вот дура, она всерьез поверила, что ты испугался.

– Дура не дура, а Багерова к делу пришить хочет, – заметил я.

– Все правильно, только пришла и сразу галка в мокрой графе… Если честно, я бы не отказался от такого варианта, все-таки отчет на носу, но чует моя селезеночка, что с Багеровым нам ничего не светит. Хотя, конечно, за уши притянуть можно…

– Я так понял, Багерова на тебя взвалили.

– Ну да, конечно! Ты тоже в упряжке…

– Обыск у него в квартире проводили?

– Да, санкция была, и обыск тоже. Только ничего не нашли. Так что зря ты про гитару спрашивал. Не было у него гитары… И струны тоже…

– С экспертами общался?

– А что – нужно?

– Да всего понемногу… Ладно, я сам с дядей Ваней поговорю… Там нас вроде куда-то звали.

Совещание у начальника отдела началось с фарса. Бесчетова во всеуслышание объявила благодарность капитану Агранову за мужество, проявленное при задержании особо опасного преступника, и прямо на месте сделала запись в карточку учета поощрений и взысканий. Это был камень в мой огород. Но я даже обижаться не стал.

Затем, демонстративно улыбаясь Агранову, доверительным тоном попросила сообщить его о ходе дела. Не вдаваясь в подробности, Вадим рассказал о разговоре с подозреваемым.

– В общем, колоться не хочет, – заключил он.

– Хочет не хочет, а надо. В момент убийства в квартире находился? Находился. Алиби есть? Алиби нет…

– Удавка есть? Удавки нет. Прошу прощения, что перебил, – сухо, ничуть не раскаиваясь в содеянном, извинился перед начальником я.

– Удавку можно было выбросить, – недовольно посмотрела на меня Бесчетова.

– Да это я так, к слову. А то сижу, молчу, еще подумаете, что за дело не болею.

– А что, болеете?

– Да за Багерова переживаю. Маленький он, щупленький, такой в тюрьме в два счета загнется… Кстати, в армии он не служил. Да и сил на удавку у него вряд ли хватит…

– Слабенький, – подтвердил Вадим.

– Зато Эльвира женщина хоть куда, – сказал я. – И выше, и мощней… Не думаю, что Багеров мог с ней справиться.

– Да? Тогда кто ее задушил?

– Работать надо, выяснять, – пожал я плечами.

– Если работал профессионал, как вы говорите, то, возможно, это заказное убийство, – предположила капитан.

– Запросто. Главный бухгалтер банка – это, знаете ли, не просто так. Смерть, она в больших деньгах прячется. Может, Моносеева что-то не так сделала или узнала то, чего не должна была знать…

– Да, но тогда этим делом РУБОП займется или убойный отдел.

– Ну и что? Мы все равно на подхвате останемся.

– А палку кто срубит?

– Тот, кто до нее дотянется.

– РУБОП до нее дотянется, если возьмется.

– В кого вы верите, товарищ капитан, на того и будем молиться, – удивляясь своему равнодушию, сказал я.

Я не верил в причастность Багерова к убийству, жалел его, представляя, как тяжело ему придется в казенном доме. Но при этом желание установить и разыскать истинного убийцу не понуждало меня к работе. Мое дело маленькое: чем прикажут, тем и буду заниматься.

– Надо на Багерова надавить, – после некоторого раздумья решила Бесчетова. – Все-таки он виноват и должен сознаться в содеянном.

– В каком смысле надавить? – с тусклым сарказмом спросил я.

– Ну, есть определенные меры воздействия… – для виду замялась капитан. – Не мне вам объяснять.

– Ну почему не вам? Объясните нам, неразумным, а мы попробуем понять… Вызовите Багерова к себе в кабинет, а мы посмотрим, как нужно на него давить.

Глядя в окно, Бесчетова нервно выбила пальцами барабанную дробь по столу.

– Я с ним, конечно, поговорю… Но без вашего присутствия.

Я молча развел руками. Что ей будет угодно, то я и приму как данность. Только не надо изматывать меня работой. Беречь я себя должен, для пенсии… Может, я для милиции неперспективный, а в будущем стану первостатейным фермером, возможно, мною будет гордиться вся страна. Поэтому и должен был я копить, аккумулировать в себе силы.

– Так, а теперь конкретно по работе, персонально с каждым, – пристально, из-под бровей посмотрела на меня Бесчетова. – Все свободны, а вы, капитан Петрович, останьтесь.

Она ни слова не сказала об убийстве на Каланчевской улице, но бульдозером прошлась по завалам заявленных, но не раскрытых преступлений. Не понравилось ей и состояние нашего оперативно-разыскного учета… Можно подумать, мне оно нравилось. Был у нас оперуполномоченный старший лейтенант Прыгин, интеллигент в третьем поколении, книжная душа и белоручка. Раскрытие преступления, розыск и задержание преступников – работа грязная и опасная, Прыгину она не нравилось, и он, как мог, ее избегал. А он мог, потому что его поставили ответственным за ведение оперативных учетов. Работа бумажная, кропотливая, к тому же секретная и требующая массы специальных знаний. Вот где Прыгин себя проявил. С головой ушел в картотеку, навел там идеальный порядок. И что? Года не прошло, как забрали его от нас в ГУВД, там он сейчас тем же делом занимается. Кстати говоря, «майора» недавно получил… Это бумажные души, как на крыльях, поднимаются высоко, а земляные черви копаются в навозе, воняет от них, потому начальство не больно-то и жалует нас, только погоняет и в перспективах роста отказывает…

Уголовный розыск – это такая дыра, куда валится вся криминальная грязь. Первое место занимают квартирные кражи – где-то работают профессиональные преступники, где-то виной всему безалаберность граждан, где-то всякого рода мошенники под видом сотрудников собеса или Пенсионного фонда обирают доверчивых старушек. Второе место по количеству событий занимают грабежи. Особенно высокий показатель дают охотники за мобильными телефонами и борсетками. Ну и конечно же, не обходится без убийств. В основном мы работаем по бытовым версиям – где-то кто-то кого-то застрелил из ревности, кому-то досталось по пьяной лавочке из-за бутылки водки, случалось, что людей резали во время ограбления… И по всем этим преступлениям приходится работать, искать и задерживать виновных по горячим следам, если не повезет, подавать в розыск и самим же бегать за ними. А убийства, грабежи, кражи происходят постоянно, не успели раскрыть одно преступление, как повисло сразу два новых. Отдельной графой проходит розыск пропавших без вести граждан, а в этой работе коэффициент полезного действия не выдерживает никакой критики. В общем, как ни старайся, все равно весь ворох дел не поднять. И каким бы высоким ни был показатель раскрываемости, все равно «глухари» останутся, а это, надо сказать, не только печаль, но и услада вышестоящего начальства. Плохо, что преступление не раскрыто, зато есть возможность взять неугодного начальника угро за место, за которое подвешивают к доске позора. И берут, если вдруг что-то не так. Это только у прыгиных с их бумажной работой все в порядке, у них и рост по службе, и внеочередные звания, и в начальники же они потом выбиваются, чтобы затем проверять оперативные учеты, находить в них изъяны и с высоты своей бумажной души давить земляных червей из сермяжного уголовного розыска…

Надо сказать, Бесчетова ругала меня без упоения, она-то прекрасно понимала, что выявленные недостатки – это прежде всего ее воз, и ей запрягаться, чтобы тащить его в гору, которая, увы, никогда не закончится. Потому что преступления будут совершаться всегда…

– Все сказали? – спросил я, когда корзина претензий опустела.

– Не все. Боюсь, что нам с вами, товарищ капитан, не по пути, – заключила капитан.

Все правильно, в таких случаях вопрос лучше ставить ребром. Нет ничего хуже, чем работать с человеком, чью должность ты занял. Обида, как тот короед, будет подтачивать не только мою душу, но и общее дело, за которое ответственна Бесчетова. И очень даже хорошо, что она готова рубить с плеча. Значит, болеет за дело, значит, есть у нее стремление показывать хороший результат в работе. А для того, чтобы лебедем тащить воз в гору, ей нужно избавляться от несговорчивых раков и щук…

– Договорились, – невозмутимо кивнул я. – Сейчас напишу рапорт, а вы постарайтесь дать ему ход.

– Ну что ж, так будет лучше для нас обоих, – опершись о стол скрещенными в замок руками, немилосердно, хотя и безрадостно посмотрела на меня Бесчетова.

– Тогда я пошел?

– Идите… Жду вас через пятнадцать минут.

– Я сейчас.

Ровно через четверть часа я был в кабинете нового начальника, с отраженной в рапорте просьбой о переводе к новому месту службы. Но Бесчетова лишь мельком глянула на него.

– Сообщение поступило, – не глядя мне в глаза, сухо сказала она. – Убийство на Кармазина. Участковый сейчас в наряде, поэтому на место отправитесь вы, товарищ капитан.

Отказываться было глупо и даже преступно, поскольку поданный рапорт еще не ставил точку на моей работе в нашем РОВД. Пока не подпишут приказ о моем переводе, я обязан буду тянуть привычную лямку. А ведь его вообще могут не подписать…

Глава 5

Злиться умела не только зима. И у весны проходит пора, и уже лето гонит ее со двора. Гонит, а сил справиться с холодом пока нет. Вчера солнце асфальт плавило, а сегодня в городе снова ранняя весна. И зябко на улице, и дождь накрапывает, и худо тому, кто поверил в лето и оделся легко.

Мне-то ничего: с курткой я, как правило, не расстаюсь даже в жару, потому что под ней хорошо скрывать кобуру с пистолетом. А пожилая женщина, стоявшая у подъезда, даже кофту не надела. Короткая стрижка, крупная пурпурная бородавка на переносице, обрюзгшее с красными прожилками лицо, жирный подбородок колышется от сотрясения нижней челюсти. Женщина говорила с таким упоением, что не замечала холода. Тщедушный мужчина в фетровой шляпе с интересом слушал ее и сокрушенно качал головой.

Женщина стояла, спиной подпирая открытую дверь в подъезд. Увидев меня, она грудью загородила проход, избавленная от ее веса дверь радостно скрипнула.

– Куда?

– Уголовный розыск.

Я предъявил удостоверение и спросил, где находится труп, информацию о котором должен был проверить.

– Пойдемте, пойдемте!

Взяв меня под руку, взбудораженная женщина увлекла меня в подъезд, мимо каморки консьержки повела к лифту, возле которого стояла растрепанная техничка с ведром под ногами и шваброй в руке.

– Ты что, убираться вздумала? – в унисон с моими мыслями гневно протянула женщина. – Иди, иди, не вздумай!

Техничка устроила бы самую настоящую диверсию, приберись она в лифте и на прилегающей к нему площадке. К счастью, она еще не успела уничтожить следы преступления.

А преступление, увы, действительно имело место. В широком грузовом лифте с открытыми глазами, спиной опираясь о стенку, лежал мужчина. Он безжизненно смотрел в вечность и кому-то там угрожал кулаком. Костюм-двойка светло-серого цвета, из-под расстегнутого пиджака виднелась белая рубаха, густо залитая кровью.

В него стреляли – одна пуля попала в грудь, другая в голову, в надлобную часть черепа. Стенка лифта в том месте, где труп опирался о нее затылком, обильно орошена темно-красной жижей. На той же стене, чуть повыше, я увидел еще одно кровавое пятно и пулевое отверстие. Видно, пуля, попавшая в грудь, прошла навылет и в брызгах кровавого фонтана пробила тонкий металлический лист. А вот вторую пуля мужчина получил уже после того, как упокоился на полу лифта. И, похоже, это был контрольный выстрел, произведенный в упор и сверху вниз.

Беглым взглядом осмотрев труп и место происшествия, я вынул из кармана телефон, чтобы позвонить в дежурную часть.

– Пойду наверх убираться, – сказала техничка, поднимая с полу ведро.

– Никаких уборок, – мотнул я головой. – На сегодня ваша работа закончена…

Скорее всего, в момент выстрела убийца находился на лестничной площадке. Жертва собиралась выходить из лифта, а он остановил его. Случиться это могло на первом этаже, поскольку время еще раннее, люди больше идут на работу, чем возвращаются с нее. Хотя мужчина мог идти домой после ночной смены, а на каком-то этаже его ждал киллер.

Я запретил уборщице заниматься своей работой, но домой отправлять ее не стал. Убийство, судя по всему, произошло недавно, и женщина могла что-то видеть, равно как и консьержка. Связавшись с дежурной частью, я запросил оперативно-следственную бригаду и кинолога с разыскной собакой. Кто его знает, возможно, удастся взять след убийцы.

– Прошу!

Я показал женщинам на открытую дверь комнатки консьержки, но сам вслед за ними входить не стал. Утренний час пик уже миновал, изобилия жильцов не наблюдалось, но все же я должен был следить, чтобы мимо лифта никто не ходил.

Волноваться о том, что лифт с покойником может закрыться, не приходилось: открытые створки зафиксированы блокиратором. Хотя, конечно, все могло случиться. Поэтому, на всякий пожарный, я велел консьержке связаться с диспетчерской и обесточить лифт. И когда она это сделала, начал опрос. Консьержку звали Ольгой Дмитриевной, уборщицу – Розой Тимуровной.

– Кто первым обнаружил труп? – через открытую дверь спросил я.

– Женщина с третьего этажа, – приложив руку к вздымающейся груди, взволнованно сообщила Ольга Дмитриевна. – Марина ее зовут, она ушла, но я телефон записала, можно позвонить, если что…

– Если что… Когда это было?

– Так, сейчас… Я и телефон записала, и время… Вот, десять часов тридцать две минуты.

Я посмотрел на часы. Одиннадцать двадцать одна… Целых пятьдесят минут прошло с момента, когда обнаружился труп. Долго. Хотя бывает и хуже.

– Значит, Марина. С третьего этажа… – глядя на консьержку, для разгона сказал я.

– Да, она лифт вызывала, дверцы открылись, а там труп. Она закричала, вниз по лестнице спустилась…

– А почему она раньше по лестнице не спустилась? С третьего этажа вниз на лифте – странно как-то, – вслух подумал я.

– Так она же не одна, ребенок у нее, он сам ходит, но медленно, на лифте быстрей… Она ему глаза, говорит, закрыла, когда увидела…

– Кому, покойнику?

– Да нет, ребенку!

– Ну да, ну да… Так, что можете сказать о личности убитого.

– Ну, личность известная. Может, вы его знаете, если из милиции. Адвокат он. Мне как-то совет дал… Анатолий Павлович его зовут, фамилия Меднянский… Он в начале одиннадцатого на работу пошел, мимо проходил. Вышел на улицу, а там холодно, решил домой вернуться, плащ, говорит, надену… Ну вот, вернулся…

– Ольга Дмитриевна, вы видели, как он в лифт заходил?

– Да, видела. Зашел, дверцы закрылись, лифт стал подниматься. А минут через десять Марина прибежала, дитя на руках несет… Покойник там, говорит.

– Минут через десять… А живет Меднянский на каком этаже?

– На одиннадцатом.

– Высоковато забрался.

– Высоковато, – тут же отозвалась консьержка. – Сказал, что квартиру менять будет, а то высоко, говорит, плохо, а у него гипертония, давление скачет…

Давление и стало причиной его смерти, подумал я. Давление пороховых газов…

– Уже не скачет, – скорбным тоном сказал я. – Меня интересует, кто его мог убить… Да, кстати, кто слышал выстрелы?

– Никто не слышал. Не было ничего.

– Может, вы, Ольга Дмитриевна, куда-то выходили?

– Да нет, здесь была… – неуверенно ответила женщина.

– А может, все-таки могли выходить?

– Ну, может, и могла… Но я у жильцов спрашивала, никто ничего не слышал.

– Вы что, по квартирам ходили?

– Нет, просто люди приходили, спрашивали, что там случилось. Ну и я спрашивала. Никто ничего не слышал…

– Ладно, разберемся, – мысленно перелистнув страницу воображаемого протокола, сказал я. – Значит, Меднянский повернул назад за плащом. Кто выходил на улицу после того, как он зашел в лифт?

– Девушка проходила, как зовут, не знаю, но живет у нас на пятом, кажется, этаже, – наморщив лоб, стала перечислять консьержка. – Еще кто-то проходил… Не помню кто, но, кажется, из наших…

– А не из ваших?

– Не из наших тоже был. Парень был… Да, парень… Высокий такой, ладный, ноги длинные, быстрые…

– А лицо?

– Так не запомнила я его лица… В куртке он был, с капюшоном. Капюшон накинул и пулей прошмыгнул мимо меня… Он в этой же куртке в подъезд входил. Синяя такая куртка, спортивная, с капюшоном, в такой куртке хорошо под дождем бегать… И очки солнцезащитные. Я еще тогда подумала, зачем ему очки, если дождь на улице… Да, он мокрый тогда был, когда входил. И выходил мокрый, не успел обсохнуть. Да что там полчаса каких-то…

– Так, подождите, не частите, – вытянув руку, осадил я Ольгу Дмитриевну. – Значит, парень этот зашел в подъезд, а через полчаса вышел…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.