Армия воров

Лада Васильевна придирчиво оглядела себя со всех сторон в зеркале, установленном по специальному заказу в ее комнате отдыха. Провела по вздымающей блузку от «Дольче Габбано» груди ладонями, томно прикрыв веки, опустила их ниже, к округлым бедрам. Как ей с утра хотелось молодых и сильных рук! До головокружения, до тошноты! Осень, зима, весна, лето… Неважно. Природа требовала своего вне зависимости от времени года, ведь она молода и красива… Но это было, пожалуй, пока единственным, чего Лада не могла позволить себе. По крайней мере, сейчас. Она утешала себя тем, что большинство женщин ее возраста вынуждены ограничивать себя в приземленных радостях, отдав предпочтение карьере. Однако себя не обманешь. Пика она достигла. Выше уже не прыгнешь. Просто есть он, кому она принадлежит так же, как ей принадлежат непрофильные активы. Даже не сама она, а ее тело. Эдик еще минимум пару лет будет мять и терзать бархатистую кожу, тыкаться мясистым носом в молочного цвета грудь, покусывать, хватать слюнявыми губами соски и противно при этом мурлыкать. Она, томно вздыхая, как и прежде станет имитировать дрожь от его прикосновений и оргазм от примитивного секса. Эдик… Твердо стоящему на ногах чиновнику, возглавляющему министерство, это имя явно не шло. Отчего-то Лада сразу вспоминала другого Эдика, щуплого и прыщавого очкарика из параллельного класса. Он жил в одном с ней районе, ходил в музыкальную школу и постоянно на переменах оказывался рядом. У Лады было много поклонников. Но ни один так не робел, заливаясь краской, когда она обращала на него свой взор. Этот Эдик был другой, полной противоположностью тому, часто пропускавшему по причине простуд занятия, школьному воздыхателю. Севрюков Эдуард Геннадиевич был напорист, хамоват и самоуверен. И если бы его мама при рождении знала, какие посты будет занимать ее чадо в своей жизни, то наверняка нарекла как-то иначе. Сейчас среднего роста, круглолицему, пышущему здоровьем, своими размерами и пропорциями частей тела, напоминающему шкаф, больше бы подошло Иван, как когда-то звали царя Грозного, Александр, по примеру Невского, или, на худой конец, Юрий. Хотя последнее было бы в настоящий момент неуместным по причине затянувшегося спуска на воду и принятия на вооружение ракетоносца, названного в честь князя Долгорукого. Ведомство Эдика то и дело спотыкалось на последних научных разработках по причине все того же тотального воровства и коррупции. Очищая ведомство от авторитетных генералов, избавляясь от разного рода советников, в штыки воспринявших его сокращение армии, в конечном итоге Эдик остался в окружении абсолютно неграмотных и некомпетентных в вопросах обороны людей. Зато они были послушны и заглядывали в рот, когда он его открывал, с энтузиазмом бросались выполнять порой даже самые нелепые распоряжения. Он, как и Лада, играл в министра, и ему тоже это нравилось.

– Лада Васильевна, к вам Виктория Павловна, – раздался из динамика голос секретарши.

Лада толкнула дверь и шагнула через порог, оказавшись позади и чуть правее огромного письменного стола. Придирчиво оглядев апартаменты, которые только что покинула уборщица, она провела пальчиком по барельефу, вырезанному на дверце красного дерева шкафа, поднесла к глазам, брезгливо сморщилась и жестом, похожим на тот, каким подзывают официантов, беззвучно щелкнула пальчиками, удаляя едва заметную пыль.

В этот момент входные двери распахнулись, и в кабинет вошла Виктория Павловна.

– Приветик! – Держа открытые ладони на уровне плеч, мелко и часто ступая, она подбежала к Ладе.

Изобразив на лице радость, женщины обменялись поцелуями, впрочем, не касаясь накрашенными помадой губами щек, и устремились к столу. Вика опустила свой упругий зад на стул, стоящий у стола для совещаний. Лада заняла свое кресло. Тронув пальчиком сенсорную кнопку селектора, слегка наклонилась к микрофону:

– Галочка, у меня совещание с директором смежного департамента.

– Я вас поняла, – раздался усталый голос пожилой женщины.

– Ну, допустим, не директора, а всего лишь исполняющей обязанности, – заметила Вика.

– Ничего, скоро станешь директором.

– Еще чего! – надула в меру накачанные ботексом губки Вика. – Я что, похожа на сумасшедшую? Так и спрос меньше, а в случае чего, всегда легче свалить все беды на прежнее руководство. Мое нынешнее положение меня вполне устраивает. Кстати, если заметила, у нас уже несколько лет только временно исполняющие…

– Опасная у вас работа, – с деланым сочувствием сказала Лада.

– Не то слово, – расстроенно проговорила Вика. – Только за вчерашний день сто восемнадцать писем от Щелкунчиков…

– В смысле? – Лада захлопала длинными ресницами. – Кого ты так называешь?

– Отработавших свой срок зеленых человечков, – пояснила Вика. – Военные пэн-си-онэры, – по складам проговорила она. – Скулят, жилье им не дают для постоянного проживания по выбранному месту…

– Так ведь положено, – заметила Лада. – Вот и скулят.

– На что положено, давно наложено. – Вика забросила ногу на ногу. – Вот ты мне скажи, отработанный материал, старые пердуны. Зачем им квартира?

– Ну как, – Лада на секунду задумалась. – У них дети…

– Послушай. – Вика резко подалась вперед. – Я на шее своих родителей ни дня не сидела. Все сама.

– Погоди, чего-то тебя понесло не туда. – Лада вытянула руки, любуясь переливающимися в кольцах камушками. – В законе о статусе военнослужащих, кажется, сказано…

– Да что вы мне все этим законом? – вспылила Вика. – Ложила я на него…

– Не знаю, не знаю, – покачала головой Лада. – Насколько мне известно, твои предшественники что-то чересчур уж накрутили там с этим жильем. Сначала собрали всех уволенных с военной службы в очередях при гарнизонных КЭЧ, а в одиннадцатом году их упразднили… Почти что расстреляли…

– Ну и что? – Вика удивленно уставилась на Ладу. – Тебе их жалко? По мне так надо еще одну войну в Чечне устроить, и всех их туда отправить. – Она зашлась странным, неживым смехом, словно механическая кукла.

– Война – это удобно, – согласилась Лада.

– А знаешь, как я приказала им отвечать? – Вика наклонилась вперед, давая возможность Ладе самой угадать.

– Ну, откуда мне знать? – удивилась Анисимова.

– Живущему, например, в Самаре отправляю требование освободить служебное жилье в Москве, и наоборот…

– Зачем?

– Прикольно. – Вика откинулась на спинку стула. – Да и потом всегда можно сказать, будто ошибочка вышла…

– Странные у вас приколы, – пробормотала Лада.

– Надо твоему Севрюкову подкинуть идею построить на сто первом километре каждого города дома, какие для престарелых строят, – стала рассуждать Вика. – Выделить в них по шесть квадратов каждому, и пусть наслаждаются там свежим воздухом. А что, дешево и сердито. Тут тебе и экономия государственных средств, и забота о людях, отдавших, как они любят говорить, здоровье за родину…

– Суровая ты, подруга, однако, – с восхищением протянула Лада.

– Знаешь что, я не за этим к тебе пришла. – Всем своим видом давая понять, что разговор ей неприятен, Вика положила на стол руки и выжидающе уставилась подруге в глаза.

– Говори.

– Ты в Париж не собираешься?

– Зачем?

Сраженная оригинальностью вопроса, Вика некоторое время смотрела на Ладу так, будто у нее неожиданно вырос на лбу рог. Потом удивленно хмыкнула:

– Ты спрашиваешь, зачем двум красивым и молодым женщинам нужно в Париж?

Лада перевела взгляд на окно:

– Можно слетать.

– Ты решишь вопрос с Севрюковым? – Вика игриво склонила голову набок.

– Постараюсь, – кивнула Лада. – Только он в прошлый раз повод заставил самой придумывать.

– И как ты выкрутилась? – В глазах Вики появился неподдельный интерес. Ее завораживали истории, где присутствовали обман и коварство.

– Предложила оформить как поездку группы инженеров для ознакомления с портовой инфраструктурой для «Мистраль».

– Что это такое? – нахмурила лобик Вика.

– Это вертолетоносцы. Их по нашему заказу делают французы. Вот и обосновали мы необходимость отправки самолета для изучения опыта по их базированию…

– Как все сложно, – надула губки Вика. – А теперь как быть?

– Слушай! – Лада решила подшутить над Викой и слегка наклонилась к ней: – А почему бы нам не взять билеты в бизнес-класс и не рвануть за свой счет?

– Ты в своем уме, подруга? – округлила глазки Вика. – Мы не ларечники там какие-то.

– Хорошо, ты только не волнуйся, – одними губами улыбнулась Лада, – что-нибудь придумаем.

* * *

– Как к вам обращаться? – дождавшись, когда за дежурным закроется дверь, спросил Дешин мужчину.

– Тумаркин Тимофей Степанович.

– Проходите, Тимофей Степанович. – Дешин сделал Матвею знак рукой, чтобы тот освободил стул.

– Я тогда пойду, – уверенный, что теперь Дешин не отпустит потерпевшего, пока не разберется в случившемся, Матвей встал.

– Ошибаешься, – подтвердил его предположения полицейский. – Насколько я понимаю, ты свидетель по делу?

– Но ты его еще не завел, – напомнил Матвей.

– Так я еще и не знаю, есть ли в этом необходимость. – Дешин перевел взгляд на Тумаркина.

– Думаю, придется. – Матвей посмотрел в окно, пытаясь сквозь листву увидеть машину, в которой его ждала Марта.

– Видите ли. – Тумаркин прошел и сел на место Матвея. – Я сегодня приехал из Читы…

– Откуда? – переспросил Дешин.

– Из Читы, – повторил мужчина.

– На самолете?

– Нет, поездом. – Тумаркин растерялся. – А это важно?

– Смотря что с вами произошло. – Дешин показал взглядом Матвею на стул за соседним столом и вновь уставился на мужчину. – С какой целью?

– Что? – мужчина удивленно захлопал глазами.

– Зачем в Москву приехали?

– Это длинная история, – мужчина сник.

– Хорошо, вы приехали, дальше что? – Дешин взял в руки карандаш и стал его крутить.

– Я поехал на встречу. – Тумаркин нахмурился, словно силясь вспомнить, зачем он действительно приехал.

– С кем? – В голосе Дешина появились нотки раздражения.

– С человеком, которого хотел уговорить приобрести наш санаторий, – выпалил Тумаркин и с опаской посмотрел на Дешина, словно пытаясь понять, огорошил он таким ответом полицейского или нет.

– Так, – протянул Дешин и почесал кончиком карандаша висок. – А вы собственно кто?

– Я? – снова переспросил мужчина и оглянулся на Матвея. – Тумаркин…

– Тимофей Степанович, – договорил за него Дешин. – Знаю. Я имею в виду, кем работаете?

– Я являюсь заместителем начальника санатория, – почему-то обрадовался Тумаркин.

– Где?

– Что?

– Послушайте, – Дешин устало вздохнул. – Изложите суть происшедшего с вами события.

Тумаркин выразительно кивнул:

– В назначенное время я явился в условное место.

– Куда?

– В офис «Гермеса».

– Это мне ровным счетом ничего не говорит, – признался Дешин.

– Руководитель этой компании назначил мне встречу, – пояснил Тумаркин.

– Это с ним вы хотели обсудить вопрос купли-продажи? – попытался угадать Дешин.

Вместо ответа Тумаркин кивнул.

– А кто вам предоставил такие полномочия?

– Коллектив, – ошарашил потерпевший.

– Кто, простите?

– Коллектив и главный врач…

– Санатория? – уточнил Дешин.

– Да, – кивнул Тумаркин.

– А санаторий называется, – следователь выжидающе уставился на Тумаркина.

– Дарасун, – выдохнул тот.

– Понятно…

– Военный санаторий Дарасун, – спохватился Тумаркин.

– Это так важно? – улыбнулся Дешин.

– Там есть еще гражданский, с таким же названием, – Тумаркин махнул рукой. – Почти загнулся…

– Чего же так?

– Не знаю, – пожал плечами Тимофей Степанович. – Наш народ отчего-то больше предпочитает европейские курорты. Хотя я был в Швейцарии. Ей далеко до наших мест.

– Да ну! – не поверил Дешин.

– Я полностью согласен с ним, – поддержал Матвей. – Там даже лучше, чем в Европе…

– Не знаю, ни там ни там не был. – Дешин вновь уставился на Тумаркина. – И что в офисе?

– Я пришел, но на ресепшен мне сказали, что Янковский не сможет сегодня меня принять, а встречу перенесли на завтра.

– Янковский – это олигарх? – уточнил Дешин.

– Почему олигарх? – удивленно захлопал глазами Тумаркин.

– Ну, ему вы собирались предложить купить курорт?

– Участвовать в торгах, – уточнил Тимофей Степанович и снова кивнул.

– Дальше что?

– Я вышел оттуда, прошел немного по тротуару, – стал он восстанавливать в памяти недавние события. – Тут рядом со мной остановилась машина.

– Какая?

– Не наша, – Тумаркин пожал плечами. – Я, знаете, больше в японских разбираюсь. В наших краях, таких, как у вас, почти нет…

– Понятно, – кивнул Дешин. – Остановилась машина, что потом?

– Выскочили эти, – потерпевший неожиданно развернулся к Матвею, – которых вы…

– Что он? – Дешин наклонился, чтобы лучше видеть Матвея.

– Я их побил, – признался Матвей. – Но кажется мне, что не сразу, поскольку перед встречей со мной они где-то долго бегали…

– А по какому адресу расположен офис «Гермеса»? – неожиданно спохватился Дешин.

– Проспект Мичурина, девяносто…

– И ты, отец, оттуда сюда бегом бежал? – заранее зная, что это не так, а лишь для того, чтобы повеселить друга, спросил Кораблев.

– Нет, – Тумаркин замотал головой. – Я же говорю, они меня в машину затолкали…

– Так, – нахмурился Дешин.

– И привезли в какой-то дом…

– Номер, улица, – перебил его Дешин.

– Не видел, да и Москву я знаю постольку-поскольку… Красная площадь, ВДНХ да Воробьевы горы…

– Хорошо, – тусклым голосом перебил собеседника Дешин. – Не отклоняйтесь от темы.

– Из машины выволокли и повели к подъезду. Тут одного из них с балкона женщина окликнула, – Тумаркин наморщил лоб, силясь вспомнить детали. – Она спросила: «Чемезов, сука, ты когда за машину деньги вернешь?»

– Так, – протянул Дешин, что-то записав на лежащем под рукой листке бумаги. – Дальше.

– Этот Чемезов ей и говорит, завтра, мол зайду… Я понял, что лучшего момента для бегства и не найти, выхватил у него портфель и побежал…

– Долго? – перебил его Дешин.

– Что, простите? – нахмурился Тумаркин.

– Долго бежали? – уточнил Борис.

– Почему вы спросили?

– Пытаюсь понять, как далеко находится тот дом, в который вас хотели завести, – устало пояснил Дешин.

– Прилично, – пожал плечами Тимофей Степанович. – Впрочем, где-то шел пешком. Они меня настигали на машине, я скрывался во дворах… Так продолжалось около десяти минут…

– Заявление писать будем? – Дешин уставился Тумаркину в глаза. Неожиданно зазвонил телефон. Дешин приложил трубку к уху: – Да, я… Некоторое время он слушал, потом вернул трубку на место: – Не поймали ваших истязателей.

– И что? – Тумаркин захлопал глазами.

– Не знаю, – продолжая держать ладонь на трубке, пожал плечами Дешин. – Как изволите квалифицировать дело?

– Как? – переспросил Тумаркин и оглянулся на Матвея, словно ожидая, что тот ему подскажет.

Кораблев развел руками.

– Но меня похитили…

– Тогда как вы объясните, что сидите сейчас передо мной, – задал резонный вопрос Дешин.

– Мне помог этот молодой человек, – Тумаркин показал рукой на Матвея.

– Вас били?

– Нет, – покачал он головой.

– Тогда почему не допустить, что эти трое молодых людей попросту были отправлены господином, – Дешин заглянул в листок, – Янковским, чтобы встретить вас и проводить к нему домой?

– Издеваетесь? – обиделся Тумаркин.

– Нисколько.

– Давайте ему позвоним? – оживился Тумаркин, отлепил свою руку от портфеля и сунул в карман.

– Знаешь, я не думаю, что эти люди бежали за ним с целью взять автограф или спросить, сколько времени, – вмешался в разговор Матвей, которому изрядно наскучило сидеть без дела. – Их настырность в преследовании говорит о серьезных намерениях.

– Чего же ты их не покалечил так, чтобы они подольше полежали? – наблюдая за тем, как потерпевший набирает на телефоне номер Янковского, вздохнул Дешин.

– Это так ваш патруль ездит, – огрызнулся Матвей. – Не убивать же?

Между тем Тумаркин приложил к уху трубку и почти сразу опустил руку:

– Занято…

Матвей выразительно посмотрел на Дешина и постучал по запястью пальцем, давая понять, что у него уже нет времени сидеть здесь.

– Слушай, – в глазах Дешина появились озорные огоньки, – а можешь мне настоящий подарок сделать?

– Ну? – уже догадавшись, о чем попросит друг, помрачнел Матвей.

– Пройдите с гражданином по маршруту, по которому он убегал, и попробуйте найти тот двор. Я дам вам оперативников. – Словно уверенный, что Матвей согласится, Дешин перевел взгляд на Тумаркина: – Вы в случае чего сможете показать балкон, с которого вашего похитителя окликнула женщина?

– Если, – Тумаркин развернулся всем телом на стуле и посмотрел на Матвея. – Если мы найдем тот двор, то конечно…

– А ничего, что я как бы не полицейский? – растерялся Матвей.

– Ты хотел мне подарок? – прищурился Дешин.

Матвей встал:

– Хорошо, только Марте скажу, чтобы домой без меня ехала.

* * *

Лада разлепила веки. Яркий свет вызвал боль. Она усилием воли подавила в себе желание зажмуриться и стала рассматривать потолок с люстрой посередине. По мере того как сознание прояснялось, все предметы вдруг поплыли с нарастающим ускорением вокруг оси, которой оказалась сидевшая на потолке и невесть как залетевшая в спальню ночная бабочка. К горлу подступил тошнотворный ком.

Лада медленно перевернулась на бок, уткнувшись носом в широкую, покрытую волосами спину Севрюкова. Приступ тошноты накатил с новой силой. Она вдруг вспомнила, как вчера, едва ее самолет застыл на стоянке военного аэродрома Чкаловский, в сумочке от-кутюр, купленной по случаю в Париже, зазвонил второй телефон. Он вернул ее из впечатлений от поездки в реальный, уныло-серый мир. Звонил Эдик.

– Мне доложили, что ты села…

«Кто бы сомневался», – хотела было ответить Анисимова, но сдержалась и вместо этого поздоровалась. Как умела, проникновенно, словно ждала звонка с самого расставания:

– Здравствуй, милый…

– Я в Приволжске. Ты как?

Глупый вопрос. Он полетел туда ради нее. Уже ждет. Она снова должна перешагнуть через себя. А если сказать, что плохо себя чувствую? – неожиданно мелькнула мысль. – Но что тогда? Сколько она продержится у кормушки? Собственно говоря, Лада получила предложение, от которого могла, но не имела права отказаться. Такова участь современной высокопоставленной наложницы.

Спустя полчаса, уже пересев в другой самолет, Лада летела в Астрахань, откуда вертолетом ее доставили прямо сюда. До сих пор у раскинувшегося на нескольких гектарах побережья поселка, обнесенного забором, не было никакого статуса. Даже те, кто строил его, не знали, что здесь будет за объект. Одни говорили, будто санаторий, другие – дачный комплекс для руководства министерства. Лада подозревала, что как и десятки других объектов, этот тоже повесят на баланс ее департамента, а потом прикажут продать по цене в разы меньшей той, что он стоит… А это значит, что и в ее копилочку что-то тоже упадет на безбедную жизнь… Папа будет гордиться своей дочерью.

Сухость во рту стала нестерпимой. Казалось, даже от попытки что-то сказать на небе лопнет похожая на бумагу кожа. Лада медленно села. Огромная, прямоугольная кровать качнулась. Боясь с нее слететь, она вцепилась в шелковую простыню и опустила голову. Волосы упали золотистым водопадом на грудь. Протянув руку к стоявшей в изголовье тумбочке, Лада стянула с нее пеньюар, сунула в рукава руки и, не соизволив даже запахнуть его, встала. Пол стал качаться, словно палуба корабля. Широко расставляя ноги, молодая женщина добрела до холодильника. Однако с минуту посмотрев на бутылки минеральной воды, пересилила себя. Холодное ей сейчас нельзя. Обязательно заработает простуду. Она подошла к кухонному «острову», столешница которого была сделана из черного мрамора. С одной стороны на керамической плите стоял чайник. Взяв с подвески над баром стакан, она наполнила его еще теплой водой и выпила. Стало легче. Второй стакан она осушила, уже предварительно уронив в него две таблетки английского препарата против похмельного синдрома.

С остатками тупой ноющей боли в затылке молодая и преуспевающая чиновница направилась в ванную. Зная требования хозяев, прислуга уже обо всем позаботилась. Лада забралась в огромную, сделанную в форме гигантской ракушки ванну, наполненную пузырившейся водой. Некоторое время молодая женщина прислушивалась к тому, как упругие струи воды, успокаивая, ласкают ее тело. Постепенно мысли вновь стали крутиться вокруг Эдика. Как избавить жизнь от этой мерзости? Правильно говорят, природа не терпит пустоты. Если где-то убывает, то в другом месте прибывает. За свое благополучие она расплачивается молодостью. Судя по всему, этот боров приехал сюда под предлогом инспектирования каких-то объектов. Значит, днем его точно не будет, должен же министр показаться на публике. Но потом опять наступит вечер, и он явится с тем, чтобы снова терзать ее тело. Неожиданно Лада вспомнила Жака. Интрижка с французским бизнесменом была мимолетной, но доставила такое наслаждение, что от одних воспоминаний у Анисимовой сперло дыхание. Не в силах сдержать чувств, она тихо застонала и слегка выгнулась в воде так, что из пены показалась упругая грудь. Лада потрогала сосок, набухший от желания.

– Отмокаешь? – Насмешливый голос беззвучно вошедшего Эдика заставил вздрогнуть и открыть глаза. Ей стало стыдно от того, что он увидел.

– Вспоминала, что ты делал со мной ночью, – соврала молодая женщина.

– Неужели? – Эдик подошел к зеркалу и посмотрел на свое отражение. – Я думал, ты утром удивишься, что здесь проснулась, а не в Москве. Зачем так набираться?

– Это в самолете. – Лада с виноватым видом надула губки. – Ты даже не представляешь, с каким трудом я перенесла перелет из Парижа. А тут ты звонишь. Ведь знаешь, что я трусишка.

– Догадываешься, зачем я тебя сюда пригласил? – Эдик посмотрел на нее в зеркало.

– Странный ты. – Лада села в воде, ощутив, как огромные комья пены стали быстро сползать с плеч. – Наверное, соскучился.

– Надо срочно освободиться от этого объекта…

– От какого? – не поняла она, о чем речь.

Севрюков развернулся к ней лицом и обвел стены комнаты рукой:

– От дачи.

– Мы еще никаким образом не провели ее через департамент. – Лада подхватила ладошкой пену и дунула на нее. – У нее даже нет названия.

– Зато есть куча слухов.

– Тем более. – Анисимова встала. Вода с шумом скатилась с ее округлых форм. Севрюков протянул ей руку. Лада обхватила его похожие на сардельки пальцы и вышла. Разбрызгивая воду по теплым мраморным плитам, прошла в душевую кабинку.

– Когда ты решишь вопрос? – крикнул он ей вслед.

– К чему такая спешка?

– Разве не знаешь? – Севрюков стал злиться. От этого его и без того узкие, заплывшие глазки превратились в щелочки.

– Если ты о последних заявлениях президента, то мне просто смешно. – Лада сдвинула дверцу, но задержалась в проходе. – Он их делает с завидным постоянством, и то только потому, что ему это положено.

– Я бы не спешил с выводами, – покачал круглой головой Эдик.

– Сам посуди, председатель правления банка «Столица» тяпнул не меньше нашего, и ему преспокойно позволили уехать из страны. Сейчас живет себе в Англии, и всем хорошо. А почему? – спросила она и тут же ответила: – Просто, когда сказали поделиться, поделился. Думаешь, он, – Лада показала взглядом в потолок, – не ведает, что мы делаем за его спиной? Еще как ведает! Просто ждет. А все эти кампании по борьбе с коррупцией и прочими делами – битва с ветряными мельницами. Они нужны для быдла.

– Откуда ты знаешь, о чем он думает и чего ждет?! – вскипел Эдик. – Кто ты такая, чтобы вообще так рассуждать? Если меня просто отправят в отставку, то тебя намного дальше…

– Неужели ты не заступишься? – поняв, что перегнула палку, Лада улыбнулась.

– Кто бы за меня заступился, – пробурчал Севрюков.

– Не прибедняйся. У тебя вон ядерный чемоданчик, – неожиданно повеселела она. – А у меня ничего нет. Тем не менее мне не страшно.

С этими словами Лада закрыла кабинку и повернула никелированную ручку регулятора воды, выставив цифру «двадцать семь»…

Несмотря на внешнее спокойствие и пренебрежительность к страхам своего протеже, она боялась. Более того, последнее время она просыпалась посреди ночи от страшных непонятных, вмиг вылетающих из головы снов, от которых покрывалась холодным и липкий потом. Но надо было довести дело до конца. Кто она за границей? Никто. У нее нет бизнеса, она не знает языка. Поэтому нужны деньги, много денег, которых хватит не только на жизнь, но и на то, чтобы обезопасить себя от возможного преследования того же Интерпола. То, чем в конце концов может закончиться ее деятельность, Лада прекрасно знала. Однако была твердо уверена в том, что первым должен полететь министр, а уж потом все его придворные. Она надеялась к этому времени убежать.