Игры в личную жизнь

Я приняла пару тарелок и понуро поплелась за соседкой в кухню. Та мгновенно развила бурную деятельность, расставляя тарелки на обеденном столе, доставая рюмки и высокие бокалы под минералку, нарезая хлеб и выкладывая его в плетеную тарелку.

– Ты ведь запиваешь? – уточнила она, кивая на водку.

– Мне все равно, – я звучно хлюпнула носом. – Мне теперь уже все равно…

– Ладно тебе, не раскисай, Шурик! – Настя зорко оглядела стол. – Надо было еще мясного рулетика прихватить.

– Не нужно ничего. Садись и расскажи мне все, – я ухватила ее за полу ситцевого халата и подтолкнула к табуретке. – Расскажи, откуда тебе обо всем стало известно? И почему я – мать – узнаю это от посторонних?! Почему сам Славка… Господи, что я такого сделала?..

Я снова заревела, а Настя, благополучно проглотив «посторонних», откупорила бутылку и наполнила рюмки.

– Давай, Шурик, выпьем лучше.

– Чем лучше-то?

– Чем сидеть и хныкать! Эка невидаль, малый женится! Не сейчас, так потом… Все равно! Или ты его в холостяках хотела бы видеть?

– Ну почему… нет, но…

– Вот тебе и «но»! Выпьем!

Мы выпили и принялись закусывать грибами, капустной солянкой с мясом и огромными котлетами, которые были размером с хорошую калошу. Угощать Настя любила и, к чести ее надо отметить, готовила вкусно. Поэтому к третьей стопке угощение на тарелках изрядно поредело.

– Вот ты мне скажи, пожалуйста, – обратилась ко мне Настя, когда слезы у меня просохли и я смогла даже улыбнуться какой-то ее шутке. – Какой ты бы хотела видеть свою будущую сноху?

– Ну-у… Я не знаю, – честно призналась я. – Никакой, наверное. Сама в снохах никогда не ходила. Супруг мой сгинувший был из сирот, так что сия чаша меня миновала. Представить себе такой род отношений мне сложно. Практически невозможно. Ты вот себе представляешь такое?

– Нет, конечно! – возмущенно фыркнула Настя. – Но ты не забывай, у меня детей нет!

– А у меня есть! И он у меня один! Я его вот этими вот руками поднимала, одна! Если бы не тетя Соня, я бы вообще… – Я снова всхлипнула, вспомнив бесконечные ангины, простуды, ветрянки и поносы. – А теперь явилась какая-то самозванка!.. Причем так подло, так тайно! Нет, здесь что-то не так! Это наверняка какая-нибудь стерва с сиськами, которая…

– А тебе с косой до пояса нужна? – перебила меня Настя насмешливо. – И с взором потупленным?

– Мне никакая не нужна, черт возьми! – закричала я, наполняя рюмку до краев. – Мы, может, только жить начинаем, а она явилась на все готовое! Думает, что покрутила аппетитным задом перед носом у пацана – и все, дело в шляпе?

– Да нечем там крутить-то, прости господи! – выпалила в сердцах Настя и, заметив, что я уловила смысл ее слов, тут же прикусила язык.

– Та-ак, а ну, давай выкладывай! – я гневно воззрилась на соседку. – Что тебе известно по данному вопросу?

– А что мне может быть известно, – Настя дернула пухлыми плечами. – Моя двоюродная сестра работает уборщицей в загсе. Как-то на днях заглянула ко мне в гости. Мы посидели. Потом я собралась ее проводить. Ну и со Славкой твоим и его кошкой столкнулись у лифта на первом этаже. А Тонька – это сестра моя, говорит, что этот мальчик не так давно в их заведение наведывался. Заявление, значит, подали. Тут уж я в нее вцепилась и велела разузнать все поподробнее об этой девице. Ну, она и разузнала…

Внутри у меня все замерло на мгновение, а затем заныло. И с каждым словом Насти ныло все сильнее и сильнее.

Как же так? Как так могло случиться, что мой единственный ребенок так вляпался? За что это ему? За что это мне, в конце концов?

– Так мало того, что эта, пардон, швабра не имеет прописки и жилья в нашем городе, так она еще ошивается на Семеновской!

Мне оставалось лишь слабо охнуть в ответ и снова прикрыть заслезившиеся глаза.

Семеновская площадь на самом деле раньше так не называлась. Когда-то там был расположен центральный городской рынок, и площадь носила тривиальное название Торговой. Потом наступила пора становления демократии в нашей стране. С ней пришли кооперативы, а следом – и организованная преступность. И пошло, и поехало… Разборки, драки, убийства. Милиция заламывала руки в бессилии, городские власти пытались всеми мыслимыми и немыслимыми силами нормализовать обстановку, но тщетно. И тут в городе появляется некий гражданин Семенов. И словно по мановению волшебной палочки все стихает. Воинствующие группировки разом примирились. Бизнесмены начали исправно платить и в городскую казну, и в карман гражданину Семенову. Любой обиженный мог обратиться к нему за помощью и тут же бывал услышан. Он не возглавлял ни один из кланов, но каждый из них находился у него в подчинении. Прошли годы. Благосостояние господина Семенова достигло того определенного уровня, когда деньги перестают быть просто средством к существованию. Тогда он согнал с Торговой площади торгашей и начал открывать заведение за заведением. Ресторан, казино, магазины и так далее и тому подобное. И вот незаметно Торговую площадь переименовали в Семеновскую и даже вывесили соответствующие указатели на фронтонах зданий. Господин Семенов со временем упорхнул из города куда-то к манящим новым горизонтам, распродав все свое имущество своим же опричникам. Он уехал, а площадь так и осталась Семеновской, правда, репутация у тех мест стала несколько подпорченной. Новые хозяева злачных заведений частенько конфликтовали, обрастая охранниками, девками и прочим сбродом, который пасется в непосредственной близости от таких вот кормушек. Стоит ли говорить, как я «обрадовалась», узнав о том, что невеста моего сына обретается у казино и ресторанов на Семеновской площади…

– Выпьем! – скомандовала Настя. – Может, все еще наладится. Может, он передумает. Не совсем же он придурок, Славка твой. Ну, а если и не передумает, то что-нибудь непременно да произойдет. Такие девицы долго в женах не ходят.

Я содрогнулась не столько от водки, сколько от перспективы видеть своего Славку женатым. Закусила половинкой котлеты и совсем уже было собралась снова пореветь, когда в замке заворочался ключ и следом заверещал дверной звонок.

Он не сумел открыть дверь. Я это сделала нарочно. Нарочно поставила замок на предохранитель так, чтобы с лестничной клетки его открыть было невозможно. Очень уж мне хотелось быть во всеоружии к моменту его возвращения. Не получилось…

Роняя мохнатые тапки, я ринулась в прихожую. Быстро осмотрела себя в зеркале и чертыхнулась. Глаза, нос и губы распухли, взор помутневший, то ли от водки, то ли от слез. Волосы после дороги пыльные и свисают по обе стороны щек неряшливыми прядями. Хороша, ничего не скажешь! Может, сыночек все же додумается прийти один для того, чтобы подготовить мамашу?

Не додумался…

Ненавистный заранее силуэт маячил за его широченными плечами и источал удушливый запах дорогущих духов и недешевых сигарет. Стерва к тому же еще и курит! Так, какие еще сюрпризы мне приготовила судьба?..

– Привет, мать! – обрадованно вскинулся сын, метнулся было мне навстречу, но тут же встал как вкопанный.

Не поцеловал! Впервые за столько лет не поцеловал меня при встрече! Не трудно догадаться, почему он этого не сделал…

– Привет, Славик. – Мой голос предательски дрогнул, я дотянулась до его макушки, по-хозяйски ухватила и притянула к себе. – Привет, дорогой! Я так соскучилась! – Ну, чего ты, мать! – Славка ловко вывернулся в тот самый момент, когда мои губы едва коснулись его щеки. – Привет, тетя Настя! Отдыхаете?..

– Ага, – буркнула соседка, въедливо разглядывая гостью, на которую мои глаза пока еще не смотрели.

Но Настя была еще той изжогой, ей было плевать на манеры. Она откровенно рассматривала девицу с головы до ног и при этом не скрывала неудовольствия.

– Кто это с тобой? – буркнула она, когда молчание на крохотном пятачке в прихожей затянулось.

– Ах, да! Вот голова садовая! – спохватился Славка и даже шлепнул себя по лбу.

Как мне показалось, слишком уж больно шлепнул. Было бы из-за кого, господи!

– Мать, познакомься, это Вика! – произнес он излишне торжественно и вытащил девицу из-за своей широченной спины. – Прошу любить и жаловать, это моя жена!

Жена? Любить? Кто это придумал? Кто придумал, что я должна любить это чудовище? Костлява, губаста, глазаста! Господи ты боже мой! Сыночек, где были твои глаза, когда ты ее выбирал?

– Здрасте, – произнесла девица, почти не размыкая губ, и вытянула вперед узкую ладонь с унизанными перстнями пальцами. – Вика…

– Добрый вечер, – с достоинством произнесла я, пожала-таки протянутую длань и представилась: – Александра Васильевна. Но любить меня необязательно…

– Мать! – угрожающе прошипел мне в самое ухо Славка. – Я тебя умоляю!

– Все в порядке, родной, – толстые губы невестки попытались изобразить улыбку.

Родной? Когда это он успел стать ей родным? Ей, этой чувырле с вытаращенными фиолетовыми глазищами! Цвет – и то ненормальный! Наверняка линзы… Не существует в природе таких неестественно фиолетовых глаз. Таких пухлых губ. Силикона накачала! Слышала я про это, слышала! Знаю, как создается эта детская сексуальная припухлость. У-уу, гадина, хищница несчастная!..

– Вас будет сложно полюбить, Александра Васильевна, – Вика обнажила в улыбке безупречно белые зубы. – Я это поняла, как только вошла сюда.

– А что еще ты поняла? – встряла из-за спины Настя. – Что можно хамить своей свекрови прямо с порога? Не успела в дом войти, как тут же и обругала. Вот она, современная молодежь! Сын ставит перед фактом родную мать. А его новоиспеченная женушка грубит!

– А вы кто, собственно?..

Вика чуть прикрыла веками глаза и так посмотрела на Настю, что мне тут же – прямо в прихожей – захотелось придушить ее. Какое она имеет право смотреть на нее так? Как на ничтожество! Как я не знаю на что!..

– Это моя подруга! – прорычала я прямо в физиономию своей невестке. – И попрошу тебя, дорогая, быть почтительнее!..

– Нет проблем, – презрительно фыркнула Вика и, обойдя нас с Настей, подхватила Славку под руку и потащила его на кухню. – Славка, я чую запах съестного, идем поживимся. Надеюсь, тетушки не все успели скушать.

Тетушки – это, стало быть, мы? Ладно, Настя, ей, при ее размерах, внешности и возрасте, несложно было бы так называться. Но я! Я-то совсем еще даже ничего! Не далее как несколько дней назад меня без устали нахваливали и величали красивой и все такое…

– Пошли! – Настя, которую я так необдуманно возвела в ранг своих подруг, поволокла меня следом за ними в кухню. – Нужно, чтобы все было под контролем. Идем. А то не успеешь оглянуться, она тебя с собственной жилплощади выселит…

В кухне уже дым стоял коромыслом. Славка, нахохлившись, сидел в красном углу, а его нареченная сновала между столом, плитой и раковиной и что-то беспрестанно щебетала.

– Присаживайтесь, дамы! – весело прочирикала она, указывая нам(!) на наши места. – Я мигом!

Она что-то вытрясала из огромных пакетов, которые они, оказывается, принесли с собой. Вот ведь, все я проглядела! Ничего не видела, кроме ее хищного лица и фигуры, которую я, даже напрягшись, не смогла бы назвать прекрасной. Высокая. С длинными ногами, которые рассмотреть как следует под джинсами не представлялось возможным. С такой крохотной задницей, что она наверняка в ладонях у Славки умещается. Талия, правда, узкая. Такая узкая, что он точно ее перехватывает пальцами. Грудь под коротеньким топиком все же угадывалась. Хотя это мог быть бюстгальтер с целым килограммом поролона. Мне бы, конечно, хотелось думать, что это именно так.

Мы с Настей чинно расселись и, минуя взглядом собственное чадо, которое обошлось со мной так вероломно, я впилась глазами в физиономию невестки. Именно физиономию! Высокие смуглые скулы. Яркий рот, слишком огромный для нее. Славке, может быть, так не казалось, но, по мне, он мог бы быть и вполовину меньше. Тонкий нос с хищными дужками ноздрей. И эти ее глазищи… Ну до такой степени фиолетовые, ну до такой степени противные, что, когда она смотрит на тебя, чувствуешь себя абсолютно голой. Могла бы, к примеру, прикрыть их волосами. Так нет же! И тут все через одно место. Стрижка под мальчика с такой непристойно короткой челкой, что она едва угадывалась надо лбом.

И кто сказал, что я все ЭТО должна еще и любить? Что прямо с порога надо было бы кинуться ей на грудь и заголосить: «Доченька, родная»? Не-ет, деточки! Нет и еще раз нет. Не нужно мне ни глаз ее бесовских, ни рук сноровистых, ни челки ее детской, ни всей физиономии с ярким припухлым ртом. Еще, кстати, вопрос, с чего это у нее губы так припухли? Дрянь…

– Что?

Кажется, последнее слово я произнесла вслух, раз сын приподнялся с места и навис надо мной, норовя ударить.

– Милый, все в порядке, – узкая ладонь Вики легла на его плечо – и чудо, разумеется, случилось: мой сын передумал бить родную мать и уселся на место. – Александра Васильевна, может быть, я и кажусь вам дрянью, но у нас с вами есть кое-что, что роднит нас, несомненно…

– И что же это? – вступила Настя, до сего момента молчаливо жующая собственные губы.

– Это наш Славка, – пухлый яркий рот расползся в счастливой улыбке.

Это не наш Славка, а мой! Мой, поняла? Я его родила и вырастила! Я делила с ним все: и хорошее и плохое! И моим он останется до конца жизни! А вот останется ли он твоим навсегда, это еще вопрос!

Неожиданно такое течение моих воспаленных мыслей меня утешило, и я даже выдавила из себя примирительную ухмылку.

– Да, да, ты, наверное, права. Ну, давай, мой мальчик, командуй. Чем вы нас тут решили попотчевать?

Командовать МОЕМУ мальчику не пришлось, потому что узкая ладонь вторично легла на его плечо. Оно тут же поникло, скукожилось и стало даже как-то меньше в размерах. Вика сама накрыла на стол. Сама открыла шампанское, сама же его и разлила по высоким бокалам.

– Голова не заболит? – игриво поинтересовалась у нас с Настей язвительная девица. – После водки-то…

– Не боись, девонька. К тому же не твоя это печаль! – Настю не так просто было сбить с толку, она вовремя находила нужные слова.

Мы выпили, помолчали, потом приступили к длинному и нудному выяснению обстоятельств.

Выяснилось, что женой Вика пока моему сыну не приходится. Свадьбу они наметили на конец июня, то есть через неделю. Она приезжая. Снимает с отцом квартиру на Пушкарской улице. По моему мнению, худших трущоб в нашем городе не сыскать, но это опять же дело вкуса. Сама Вика нигде не училась и не работала.

– Отчего так? – Настя ехидно подняла тонко выщипанные брови. – Боишься надорваться?

– Нет, не боюсь. Я вообще мало чего боюсь в этой жизни! – Фиолетовые глазищи сатанински сверкнули. – Я не могу найти работу в вашем городе по своей специальности. И, предвидя ваше любопытство, отвечу, что по профессии я моторист рыболовецких судов.

– Ба-атюшки! – Настя горестно всплеснула руками. – Ты морячка, я моряк! Так, что ли?!

– Приблизительно. – Вика таскала с тарелки вареную колбасу. Кусок за куском исчезали в ее ярком пухлогубом рте, при этом она ухитрялась нам елейно улыбаться и дерзить. – А поскольку в вашем захолустье нет ни одного приличного водоема, то я, соответственно, сижу без работы.

– А как же тебя, деточка, так угораздило-то? – продолжала наседать Настя, поскольку от разворачивающегося на моих глазах действа у меня просто отнялся язык. – Мало того что профессию имеешь не пойми какую, так еще в такое захолустье попала!

– Обстоятельства… – Вика скосила взгляд в сторону моего сына, и я едва не задохнулась от боли и возмущения.

Значит, приехала она сюда из-за него? Но как? Где же их сподобило пересечься? Он летнюю практику и то в городе отрабатывает. Мы сотню лет никуда с ним не выезжали, и вообще он все время почти на моих глазах. Уж такую лютую стерву я бы ни за что не проглядела.

– На вокзале, – подсказала мне проницательная ведьма, понимающе хмыкнув. – Мы столкнулись со Славкой на вокзале в вашем городе год назад. Я была там проездом. Он кого-то провожал. Случайно наступил мне на ногу… Он извинился, купил мне мороженого. Мой поезд сильно опаздывал, и…

– Второе мороженое вы съели уже в постели, – закончила я за нее. – Так, Вика? Потом целый год вы переписывались. А когда мой сын написал тебе, что кривая его удачи резко вывернула кверху, вы сюда примчались вместе со своим папочкой? Он что, такой же авантюрист, как и ты? Кто он, твой папаша? Моторист, дворник, столяр, плотник, временно оказавшийся без жилья, работы и средств к существованию?!

И тут произошло такое!.. Короче, мне пришлось в полной мере узнать силу гнева моей будущей невестки. Минуты три она дожевывала очередной кусок колбасы. Потом аккуратно положила вилку на край тарелки. Причем правильно положила, как того требуют правила этикета. Значит, задатки хорошего воспитания все же имеются. Следом медленно подняла на меня фиолетовые глазищи и, невзирая на мягкие поглаживания Славкиной ладони по ее голому плечу, процедила:

– Если еще раз когда-нибудь вы позволите себе в подобном тоне говорить гадости о моем отце, я вас ударю!

Настя широко открыла рот и громко икнула, при этом неистово крестясь.

Я же, внутренне ликуя, с самым смиренным видом перевела взгляд на своего сына. Весь мой вид выражал сейчас только одно. Вот, мол, сыночек, полюбуйся, как твою родную мать твоя же нахальная девица оскорбляет. Давай поднимай свою задницу со стула и вступись за меня немедленно! Вышвырни ее вон из дома. Ответь ей оскорблением за оскорбление! И забудем о ней навсегда!..

Господи! Как велико было мое заблуждение! На что я, собственно, надеялась? Совсем из ума выжила. Напрочь забыла притчу о дневной и ночной кукушке…

Славка и ухом не повел. Покраснеть, конечно же, покраснел до корней своих черных кудрей. Ну и еще, разумеется, с удвоенной силой принялся тискать ее плечо.

– Ударишь, значит… – промямлила я севшим от потрясения голосом. – И как ты после этого собираешься входить в нашу семью?

– В вашу я входить не собираюсь, – парировала дерзкая девица, сделав особый нажим на слове «вашу». – Я собираюсь создать свою!

– Это ты, Славка и твой необыкновенный папа, за которого ты меня собралась бить? – ох как не хотелось мне опускаться до всего этого. Видит бог, не хотелось, но… – Славика это устраивает?

– Вполне! – выкрикнула она, правда, не совсем уверенно.

– Слава, – мягко окликнула я сына, который низко уронил голову и боялся теперь смотреть на нас, – скажи что-нибудь нам, дорогой. Как все это могло произойти с тобой? Нет, я не то хотела сказать. Как так могло случиться, что эта девушка стала тебе интересна? Это же нонсенс!

– Мать! – почти простонал он. – Не надо ничего этого, я прошу! Прости, что ты узнала обо всем так вот… Прости!

Мы с Настей переглянулись и промолчали. У Вики тоже хватило ума промолчать.

– Пойми, что я не могу… – Сын закусил дрожащую губу. – Я не могу без нее, мать. Я люблю ее! Я сам вызвал ее…

– С папой? – не удержавшись, едко ввернула я, хотя сердце обливалось кровью при виде того, как мучительно больно сейчас моему сыну.

– Он никогда не оставит меня! – вибрирующим от гнева голосом встряла неучтивая девица.

– Вика, помолчи! – впервые повысил на нее голос Славка, и, о чудо, барышня мгновенно захлопнула рот. – Мать, прими это, пожалуйста. Прими эту мысль и смирись с ней, ради меня.

– Хорошо, – обреченно выдохнула я, потому что могла сейчас за него отдать всю себя по кусочку. – Женитесь, бог с вами. Ответь мне только на один вопрос: к чему такая спешка? Год переписки – это не повод для того, чтобы так спешить с женитьбой. У тебя, Вика, наверное, просто возникла необходимость покинуть прежнее место жительства? Или как?..

– Да никак! Почему вы постоянно меня оскорбляете? – снова взвилась будущая сноха. – Нам там прекрасно жилось…

– С папой? – уточнила я.

– Да! С папой! И я совершенно не собиралась ничего менять в своей жизни в ближайшие пять лет, но…

– Но?.. – Призрачная надежда затеплилась в моем сердце. – Что же заставило тебя так резко изменить свои планы?

– Ваш сын, Александра Васильевна! – словно самое скверное ругательство, выплюнула она мое имя. – Это он и его проблемы заставили меня бросить огромную квартиру, работу, учебу и мчаться сюда сломя голову. И вы даже не представляете себе, как вы далеки от всего этого…

– Вика, замолчи! – уже более грубо рыкнул на нее мой сын. – Все, нам пора. Мать, увидимся на свадьбе. Приглашение я принесу…

Они снялись со своих мест и ушли. Ушли, даже не простившись. Оба надутые, недовольные нами и друг другом. Все угощение: огромная неразрезанная дыня, грозди винограда, большущие помидоры и зелень – так и остались нетронутыми.

Мы с Настей прибрались на кухне. Засунули всю снедь в холодильник и долго еще сидели в гостиной, обсуждая недавний визит.

Потом соседка ушла к себе, а я, приняв наконец душ, улеглась на свою тахту. Думать ни о чем не хотелось. На душе было пусто и холодно. Единственное, чего мне хотелось сейчас больше всего, это уснуть поскорее. Уснуть и не вспоминать о тех словах, что кинула мне в лицо новоявленная «родственница».

Какие проблемы? О каких проблемах может идти речь? Из института прислали благодарственное письмо. Тренер звонит раз по пять на дню – там все в полном порядке. Из милиции и прочих учреждений никаких тревожных сигналов не поступало. Личности с сомнительной наружностью рядом с сыном не обретаются. Разве что… Да, точно! Она! Она, и только она – его самая большая проблема! А есть еще какой-то там папа, о котором вслух говорить не велено. Нет, все же что-то тут не так. Что-то подозрительное кроется за всей этой скоропалительной женитьбой…

Глава 5

– Она наверняка беременна! – фыркнула Настя, явившись следующим утром ко мне ни свет ни заря.

– Да ты что? – я ухватилась за то место, где еще вчера у меня находилось сердце, сегодня там ничего, кроме болезненной пустоты, не было. – Как – беременна? Славке еще учиться и учиться! Она без работы, папа – не поймешь кто! Как они жить собираются?

– А ты на что? – Настя оглядела меня с головы до ног и завистливо присвистнула. – Хотя какая из тебя бабка? Так, баловство одно. Тебя саму хоть замуж отдавай, ишь какая киска! Кстати, Виктор тут тебя разыскивал. Сильно озабочен был.

– Когда? – машинально поинтересовалась я, метнувшись к зеркалу, чтобы найти там подтверждение Настиным комплиментам.

Выяснилось, что мой шеф и по совместительству любовник наведывался ко мне с неделю назад. Долго звонил в дверь и даже колотил ногой, на что ему Настя попеняла, не выдержав такого беспредела и поднявшись ко мне на этаж. Думаю, что ею скорее двигало любопытство, но не говорить же соседке об этом.

Так вот, Виктор был очень сердит. Оставил Насте свою визитку и просил передать мне, чтобы я созвонилась с ним, как только объявлюсь. Что ему конкретно нужно было от меня, он не сказал. Ушел, не простившись.

– Соскучился, – сострила Настя, хватая меня за прядь волос. – Еще бы, по такой красавице не скучать! Это тебе не спирохету свою законную трахать!

– Прекрати, – вяло отмахнулась я, попутно соображая, какую бы мне придумать причину, чтобы не звонить ему.

– Так позвонишь? Я обещала. И это… – Настя замялась. – Я уже успела позвонить с утра в его приемную и сообщить секретарше, что ты приехала. Извини, Шурик, он так просил…

– Ладно, – недовольно буркнула я. – Позвоню. Сейчас приведу себя в порядок и позвоню.

– Так я пойду? – все еще мялась на пороге Настя.

– Ага, ступай. Еще увидимся…

Я двинулась к ванной, надеясь на то, что соседка сама закроет за собой дверь. Но та все не уходила. Стояла у распахнутой двери. Кусала губы и не уходила.

– Что еще? – я нетерпеливо уставилась на нее.

– Тут такое дело, Шурик… Не хотела тебе говорить… Скажешь, что наговариваю и все такое… – Настя выглядела почти несчастной, что совершенно не вязалось с моим представлением о ней как о человеке твердом и волевом.

– Говори! – потребовала я, возвращаясь к ней.

Настя снова прикрыла входную дверь и зашептала:

– Тут, когда тебя не было, странные вещи происходили. Короче, сплю. Среди ночи – шаги над головой. Сама знаешь, какая тут у нас слышимость. Думаю, твой Славка. А утром он мне встретился у подъезда. Шел откуда-то с пакетиком. Спрашиваю, чего так рано поднялся, уже и в магазин успел сбегать. Говорит, я не поднялся, тетя Настя, а только что вернулся. Иду, говорит, домой и в магазине никаком не был. Что в пакете, он мне, правда, не показал. Но что дома не ночевал, поклялся. Вот такие, Шурик, дела!

– Та-ак… – Мне сделалось нехорошо до такой степени, что я бухнулась на банкетку в прихожей и, задрав ноги, оперлась ступнями о противоположную стену. – И что это были за гости, как думаешь? И что они, интересно, искали?

– Так ладно бы единожды! – засипела Настя с чувством, едва не срывая голос. – А то ведь почти каждую ночь! За исключением той, когда Славка со своей паскудой здесь ночевал!