– Они меня к себе забрали. Он сказал, что я с ним должна жить. Я отказалась. Он меня избил… – Лариса говорила односложными, рублеными фразами. Чувствовалось, что разговор дается ей нелегко. – Он меня сильно избил. Так сильно, что я потеряла ребенка…

Девушка закрыла лицо руками, но не расплакалась, как ожидал Саня. Может, слез для этого нет? Может, все выплакала?

– Как потеряла ребенка? – не понял Саня.

– Выкидыш у нее был, – бесцеремонно двинула парня локтем Юля. – Теперь ясно?

– А-а, ну…

– Гну! Лариса, знаешь, сколько крови потеряла! Если бы в больницу не отвезли, ее бы сейчас здесь не было.

– Кто в больницу отвез?

– Он отвез, – опустив руки, сказала Лариса. – Он хотел, чтобы я кровью истекла, а ему сказали, что нельзя так… Он потом приезжал ко мне, сказал, что Паша у него. И если я кому-нибудь скажу про то, что было, он его убьет…

– Кто это он?

– Я не могу сказать.

– Ладно, ты не можешь сказать, кто с тобой так обошелся! Но тогда скажи, где Паша?

– Не знаю, – отрешенно мотнула головой Лариса.

– Вот ты молчишь, никому ничего не говоришь… А его все нет! Долго тебе нужно молчать, чтобы он появился?

– Я не знаю.

– Год нужно молчать? Два? Три? – завелся Саня.

– Я не знаю! – взбудораженно ответила Лариса.

– И где Пашу будут держать, пока ты будешь молчать?.. Не знаешь. Ты ничего не знаешь. Потому что тебя запугали!

– Да, запугали, – легко согласилась девушка. – И мне страшно… За Пашу страшно!

– А Паша хочет, чтобы ты за него боялась? Он хочет, чтобы ты молчала? Может, он хочет, чтобы его спасли… Знаешь, куда его могли отправить? В рабство к чеченам!

Саня не исключал такой исход, поскольку знал, что такое Чечня. Хотя и не верил, что его могли увезти так далеко. Возможно, Пашу просто убили. Но ему не хотелось об этом думать и уж тем более говорить.

– Ты поедешь в Чечню? Нет! А я поеду!.. Я там уже был. Я там все знаю, – запальчиво говорил парень. – Но мне нужно знать, кому его продали, в какой район!

– Ты был в Чечне? – удивленно спросила Лариса.

– А откуда у него, по-твоему, орден, – хмыкнула Юля.

Лет семнадцать ей, может, чуть больше, и она еще полна юного задора и цинизма. Саня и сам не так давно был таким. Но понимал он ее не только поэтому. Девушка нравилась ему раньше, и сейчас она волновала его. Чувство восприятия слегка притуплено трагизмом ситуации, но ведь Паша обязательно найдется, и проблема будет снята. Тогда Саня с упоением отдастся во власть своих чувств…

– Да, орден, – механически отметила Лариса.

– Его правда могли в Чечню продать, – сказала Юля. – В рабство… Я знаю, так бывает…

– И я хочу знать, кто это сделал.

Но Лариса упрямо стояла на своем:

– Я не могу сказать!

– Ты извини меня, Лариса, но мне кажется, что ты за себя боишься, а не за Пашу!

– Я?! За себя боюсь?! – большими от возмущения глазами посмотрела на Саню девушка. – Он ребенка моего убил! Моего ребенка!..

– Тем более. Нужно найти этого гада!

– Его не надо искать, – мотнула головой Лариса. – Я знаю, где он живет…

– Ну вот, уже лучше!

– Откуда я знаю, что ты брат Паши?

– Вот, военный билет…

Он полез в карман за документом, но Юля взяла его за руку, остановила.

– Лар, прекращай! Не смеши людей… У него нос Пашкин, не видишь?

– Нос?.. Да, нос Пашин, – разглядев Саню, согласилась Лариса.

– Короче, кто похитил моего брата? И где этот урод живет?

– Его зовут Михей. И с ним еще какой-то Шуляк был…

– Бандиты?

– Да, бандиты… Они сорок тысяч долларов потребовали. Паша их собрал, но за деньгами приехали какие-то другие люди. Они забрали деньги, а потом появился Михей. Он сказал, что не знает этих людей. Забрал меня, сказал, что вернет, когда Паша соберет деньги. А потом забрал его самого…

– И где живет эта мразь?

– Улицу я не знаю, но могу показать…

– Покажешь, – кивнул Саня.

– Зачем тебе это? – встревоженно спросила Юля.

– Поговорю с этим Михеем.

– Ты?! С ним?! Он же бандит…

– В Чечне тоже бандиты. Бородатые такие, в банданах. И с автоматами. Ничего, справлялись… У меня на прикладе одиннадцать зарубок, – спокойно сказал Саня. – Знаешь, что это такое?

– Догадываюсь.

– И ничего. Их похоронили, а я живой.

– Так то в Чечне было.

– А здесь что, еще страшней?

– Нет, не страшней. Только там ты не один был, а здесь тебе никто не поможет. Здесь ты один, а их много. У нас тут в Красностальске две мафии: одной Боцман заправляет, другой – Фирсан…

– Ну, слышал я про них. – Саня с озадаченным видом поскреб щеку. – Они город между собой делят…

– Фирсан завод наш держит. У него там такая мафия, что лучше туда не лезть. Боцман попроще, но с ним тоже лучше не связываться… Девчонки о нем шепотом говорят. – То ли от испуга, то ли для большей выразительности Юля и сама понизила голос. – У него в бригаде такие отморозки, что мама не горюй. Меня как-то пронесло, а Людке досталось. Она домой шла, они ее в машину затащили, только утром отпустили. Она, дура, в милицию обратилась, так ее на посмешище выставили. Сама, оказывается, виновата, что ее изнасиловали. Сама виновата, потому что шлюха… Там у них, в ментовке, все схвачено. Потому девчонки молчат. А я еще двоих знаю, кого изнасиловали… Хорошо, хоть не убили никого.

– Михей про Боцмана говорил, – выслушав сестру, сказала Лариса.

– Ну вот, что и следовало доказать, – невесело усмехнулась Юля.

– Доказала, – кивнул Саня. – Доказала, что нужно быть осторожным. Поэтому я на рожон не полезу… Выслежу этого Михея, выберу место, поговорю с ним с глазу на глаз… Лариса, ты должна показать мне, где он живет.

– Я боюсь!

Ларису действительно затрясло от страха, но Саня все-таки смог уговорить ее выйти на улицу и сесть в такси, которое заказала для них Юля.

Глава 5

Сане приходилось зачищать чеченские селения, перемахивать через высокие заборы, входить в заминированные или занятые боевиками дома. И с винтовкой приходилось это делать, и с автоматом на изготовку. Опасное это дело: одно неловкое движение, и все – или пулю получишь, или на мине подорвешься. Сколько пацанов погибало по неосторожности…

Юля права: там, в Чечне, он действовал в составе отделения, взвода, роты; его прикрывали с флангов, с тыла. А здесь он один как перст. Но все-таки Саня смог незаметно пробраться на территорию соседнего, строящегося дома. Собаки там не было, поэтому обошлось без происшествий. Сам же дом Михея охраняла немецкая овчарка. С этим зверем так просто не сладить. Впрочем, на легкую победу Саня и не рассчитывал, поэтому подготовился к встрече с этим зверем. Толстый и прочный дрессировочный рукав у него – как раз под острые зубы и мощную челюсть. В правой руке – стреляющий нож разведчика, по случаю из Чечни прихватил. Это хоть и не пистолет, но за такое оружие легко можно загреметь под уголовную статью, что, в общем-то, Саню смущало не очень. Ему главное сейчас узнать, где брат находится. Для этого он здесь. С риском для жизни.

И снова он перемахнул через забор. Дом метрах в двадцати от него. Огорода нет, но и бурьян скошен, поэтому видно, как мчится на него сторожевая собака. Но Саня встретил ее в полной боевой готовности: рукоять ножа направлена на пса, и дрессировочный рукав уже выставлен вперед.

Он подпустил овчарку к себе метра на три и только тогда нажал на спуск. Выстрел почти бесшумный. Он оказался точным, но не так-то просто сразить наповал мощного пса. Собака взвизгнула, однако с пути не свернула. И если бы не защита, она бы прокусила подставленную руку насквозь.

Дрессировочный рукав оградил Саню от зубов, зато сильный толчок опрокинул его на спину. Впрочем, он быстро сгруппировался, восстановил позицию и ударил овчарку ножом в шею… Хорошая собака, но ему нисколько не было ее жаль. Пес бандитский, значит, враг. А тут как на войне: или ты, или тебя…

Он справился с задачей без ущерба для себя. Но прежде чем умереть, собака подняла шум. Поэтому Саня спрятался за штабелем кирпичей, затаился. И, как оказалось, не зря.

Сначала в окне дома зажегся свет, а затем появился человек. В далеком свете уличного фонаря можно было заметить, что в руках он держал ружье. Только форма у него не боевая – майка и семейники. Ну, и тапки на босу ногу…

– Адольф! Адольф! – приближаясь к собаке, позвал мужик.

Он точно выбрал направление, потому не плутал в потемках. Вот он остановился возле мертвой собаки.

– Твою мать!

Мужик склонился над своим Адольфом, но тут же поднял голову. Сейчас он начнет озираться по сторонам в поисках опасности, тогда и ружье может найти цель. Поэтому, чтобы не потерять остатки драгоценного времени, Саня выскочил из своего укрытия.

Хозяин дома успел заметить опасность, выставил вперед ружье, но Саня в прыжке сбил его с ног. И пока он поднимался, сзади одной рукой обхватил его за голову, а другой – приставил к шее нож. Хоть и не в разведке служил парень, но знал, как обезвредить часового. Правда, за такую практику в боевой обстановке он мог поплатиться жизнью и подставить под удар своих товарищей. Противник успел вскрикнуть, прежде чем лезвие ножа вплотную притерлось к горлу. Будь рядом боевики, они бы немедленно отреагировали на шум. К счастью, в доме никого не было, а соседям все равно, что происходит за их забором в глухую ночь…

Саня плавно лег на спину, укладывая вслед за собой противника. При этом лезвие ножа, надрезав кожу, окрасилось кровью.

– Ну, здорово, Михей!

– Ты кто такой? – прохрипел мужик.

Мощный он, крупный, сила в нем чувствовалась неимоверная, но Саня и сам не из мелких. И сила за ним, и правда, а еще нож в руке, что успокаивало противника.

– Твоя смерть пришла… Знаешь, что такое стреляющий нож разведчика? Отличная штука. И горло тебе можно вскрыть, и башку прострелить… Не веришь?

Саня приставил рукоять ножа к виску.

– Эй, ты чего? – дернулся Михей.

– Да ты не бойся! Выстрел почти бесшумный, никто не услышит…

Саня блефовал. Нож разведчика действительно хорошая вещь, но, увы, у него не было больше специальных патронов под него. Один-единственный ушел на собаку…

– Чего ты хочешь?

– Я от Фирсана, – соврал Саня. – Вопрос у него к тебе.

– Ну, если от Фирсана… Что за вопрос?

– Подруга у него новая. Лариса зовут. Не знаешь такую?

– Лариса?.. Ну-у…

– Куда ты ее мужа дел?

– Ее мужа? Лоха этого?

– Фирсану все равно, лох он или нет. Он хочет знать, куда делся ее муж?

– Муж? Ее муж объелся груш. Так Фирсану и передай. Пусть спит спокойно. Со своей Ларисой…

Михей гнусно засмеялся, но Саня приставил острие ножа к его яремной вене, надавил на него.

– Где Паша, мразь?

– Я не понял, зачем Фирсану этот Паша нужен? – испуганно и с любопытством спросил Михей.

– А Лариса под него не ляжет, пока мужа не увидит. Условие такое.

– Так пусть под меня ложится. А я ей мужа покажу…

– Где он?

– В подвале у меня сидит. На цепи… Пошли, покажу!

Михей вдруг стал резко подниматься, не обращая внимания на приставленный к шее нож. Саня мог бы полоснуть его лезвием по горлу, но ведь ему нужен Паша. А Михей понял, что убивать его пока не собираются. Потому и пошел ва-банк…

О том, что его перехитрили, Саня понял, когда Михей схватил его за руку с ножом и отвел ее от себя. И голову он к тому времени высвободил из захвата. И руки у него развязаны…

Саня попытался вернуть утраченную позицию, однако Михей оказался проворней и сильней. Ситуация вдруг резко изменилась, и Саня оказался под ним. И тут же последовал удар. Михей врезал ему в лицо сначала головой, потом локтем.

Парень поплыл, а Михей вскочил на ноги, подобрал с земли помповик и наставил на него ствол.

– Ну что, сука, допрыгался?.. Вставай, падла!

Саня еще только поднимался на ноги, когда Михей вдруг пришел в движение, и приклад его ружья опустился ему на голову.

Сознание Саня не потерял, но и выправить положение не смог. Михей обрушился на него всей своей мощью – бил его прикладом, ногами, пока Саня не затих, едва живой от ударов.

– Значит, Паша тебе нужен? – с одышкой спросил Михей. – Скоро ты с ним увидишься. На том свете. Он уже там. И ты там скоро окажешься!

Он приставил приклад ружья к плечу, наставил ствол на Саню. И выстрелил ему в левую ногу.

– Это тебе за Адольфа!

Пуля попала в голень, задев кость. От болевого шока Саня едва не потерял сознание.

– Это тебе за меня!

Передернув затвор, Михей выстрелил снова. Он метил в правую ногу, но промазал. Жакан взрыхлил землю в нескольких сантиметрах от колена, а Саня дернулся так, как будто ему прострелили ногу. Это давала о себе знать первая рана.

– Значит, от Фирсана пришел? – загоняя в патронник очередную порцию свинца, спросил Михей.

– Нет, я сам по себе, – сквозь зубы простонал Саня.

Надо же, войну прошел без ранений, а здесь такая беда! И некому помочь выкрутиться из ситуации. Вот тебе и вернулся домой, где мир и покой…

– Кто ты такой, сам по себе?

– Паша мой брат!

– А почему ты думаешь, что Паша у меня?

– Тебя люди видели. Ты его из конторы увозил…

– Люди видели?.. А может, Лариска проболталась?..

Саня снова простонал. На этот раз не только от физической, но и душевной боли. Он же нарочно приплел к делу Фирсана, чтобы Михей не вздумал мстить Ларисе… И зачем он только сказал сейчас, что Паша его брат? Михей уже на коне, и ничто не помешает ему подъехать к Ларисе с шашкой наголо. А рубить сплеча он умеет…

– Нет, Лариса здесь ни при чем, – мотнул головой Саня.

– А ведь я говорил ей, чтобы языком не молола…

– Это не Лариса!

– Да ты не переживай, дятел, я с ней уже рассчитался. Она язык развязала, а я ее мужа грохнул. Так что мы в расчете. А за брата ты не переживай. Сейчас я тебя к нему отправлю.

Михей снова приставил ружье к плечу. На этот раз он метил в голову.

Саня не боялся смерти. Страшно умирать, но потом, когда все случится, наступит новая жизнь, где не будет зла и пустой надоедливой суеты. Он почти уверен был в том, что загробная жизнь существует… Но все-таки он хотел жить. Потому что не желал оставлять маму в одиночестве. Пашка погиб, теперь вот настала его очередь, а она будет думать, что ее сыновья живы. Будет ждать их, страдать…

Но Михей стрелять не стал. Опустил ружье, с озадаченным видом почесал затылок.

– Позвонить надо, – сказал он. – Здесь пока побудь.

И, махнув на Саню рукой, показал ему спину.

Видимо, он всерьез считал, что у него прострелены обе ноги, отсюда и небрежность в обращении с пленником.

Все правильно, с такими ранами далеко не уйдешь. Но у Сани отключена только одна нога. И хотя уйти ему будет очень трудно, шансы спастись все-таки есть.

Михей уже поднял с земли нож разведчика, унес его с собой. Жаль. Но лучше уйти без оружия, чем остаться здесь. Если Саня не уйдет, то его или застрелят, или бросят на растерзание бандитской толпе. Могут шкуру живьем снять и оголенное мясо солью посыпать. Или на ведро с крысой посадят; эта хвостатая тварь будет искать выход, вгрызется в задницу, залезет в живот. Боль адская. Пока умрешь, все на свете проклянешь…

Подстегивая себя такими страхами, Саня снял с себя пояс, перетянул бедро раненой ноги, чтобы остановить кровь. Кое-как добрался до забора, с грехом пополам перебрался через него во двор строящегося дома, из последних сил выбрался на улицу. И едва не попал под колеса милицейской машины.

Из «уазика» выбрался автоматчик, наставил на Саню ствол.

– Ранен я, не видишь? – простонал он.

– Да вижу!.. Давай в машину!

Милиционеры помогли ему забраться на заднее сиденье машины.

– Это в тебя стреляли? – спросил автоматчик, усаживаясь рядом.

– Да.

– Ну вот, я же говорил, что стреляли, – откликнулся пышнощекий сержант с глубокими залысинами на круглой как шар голове.

– Кто стрелял?

– Михей.

Саня почувствовал себя в безопасности, расслабился, и силы стали покидать его. Сознание гасло медленно и плавно, как огонек на подсыхающем фитильке лампады…

– Михей?.. А чего он в тебя стрелял?

– Я брата своего искал. Он брата моего похитил…

– Где ты брата искал? У Михея дома? – спросил шароголовый.

Судя по его интонации, он не собирался связываться с бандитом.

– Я хотел спросить, где мой брат. А он в меня из ружья… Надо посмотреть, вдруг мой брат у него в подвале, – из последних сил выговорил Саня.

Действительно, может, Михей врет, что убил Пашу? Вдруг он и правда держит его у себя дома?..

– Значит, ты приходил к Михею домой, а он в тебя выстрелил?.. Это самозащита, дружок. Боюсь, что мы тебе помочь не сможем.

Саня промолчал. Не было у него уже сил говорить. И апатия навалилась. Не помогут ему менты найти Пашу, ну и ладно. Лишь бы в больницу отвезли.

– Давай Михею его покажем? – сказал вдруг автоматчик. – Может, он с ним не договорил…

Права была мама. И Юля о том же поведала. Продажные менты в Красностальске, бандиты их с потрохами купили… Как бы они сами Саню не убили. Вдруг Михей попросит их об этом, и они вывезут его в лес, чтобы там прикончить…

Но Саня уже не мог ничего поделать. В голове туман, руки онемели, и здоровую ногу он почему-то не чувствовал. Рана сильно болела. Еще чуть-чуть, и он совсем отрубится…

– Юрец, ты хоть думай, что говоришь! – ополчился на товарища шароголовый. – А если он добьет? Кому потом отвечать, если вдруг что? Нас потом посадят…

Больше Саня ничего не слышал. Сознание отключилось, и он погрузился во тьму.

Глава 6

Фирсан в упор смотрел на Захара. Взгляд у него холодный, бездушный, немигающий, как у гадюки, готовой к прыжку. Захара колотил озноб.

– Я-то в чем виноват? – оправдывался он. – Я же не сам людей выбирал. Кого дали, с теми и работал. Я же не виноват, что Митроха и Пустырь с катушек съехали!

Фирсан молчал. Судя по его реакции, Захар не убедил его в своей невиновности. Но еще есть время отмазаться.

– Я им говорил, что не надо быковать. А они – да мы такие крутые, московские лохи рядом с нами не стоят… Мужика в ночном клубе отмудохали, водиле нос сломали. А из ресторана выходили, на каратеку нарвались. Митроха его толкнул, потом ударить хотел. Пустырь подключился. А каратека их одной левой – и наглушняк. И меня вырубил. Хитрый такой удар, я даже понять ничего не успел. Очнулся – Митроха лежит, рядом Пустырь. И тот без коньков, и этот…

– Но ты же на коньках, – сухо и с упреком сказал Фирсан.

Не тяжеловес он, сухопарый, но силы в нем с избытком – как физической, так и внутренней. Лицо широкое, а взгляд, как стилет – острый и глубоко проникающий. И холод в нем лютый, замораживающий…

– Митроха с Пустырем скопом налетели, и я за ними. Этому каратеке ничего не оставалось, как убивать. Митроху сделал, Пустыря, а я последний остался. Меня уже можно было не убивать. Он меня просто вырубил…

– Он тебя вырубил, ты оклемался. И вернулся домой. А Митроху оставил? И Пустыря тоже, да?

– Там же центр города, менты на каждом шагу. Я бы с трупами далеко не ушел. Пришлось бы их по-любому бросить… Если бы менты меня взяли, они бы колоть меня начали. Кто я, откуда, зачем в Москве… И пацаны мои что здесь делали… А так никто ничего не узнал. Документов у пацанов не было, так что с этим делом все в порядке…

– Точно документов не было?

– Нет, ни мобилы, ни ксивы не имелись. Все это в машине осталось. А машину я увел…

– Увел. Митроху и Пустыря в Москве оставил, а сам вернулся с пустыми руками. Я зачем вас в Москву посылал? – жестко и хлестко спросил Фирсан.

– Ну, я же не виноват, что Митроха с Пустырем накосячили!

Захар виновато склонил перед боссом голову, однако тот не принял его покаяние.

– Виноват. Тебе дали людей. И ты за них в ответе.

Сначала Фирсан ударил Захара кулаком в живот, а когда он, сложившись вдвое, упал на бок, достал вдруг пистолет и направил ствол в голову. Все правильно, бригада провалила задание, и кто-то должен ответить за это. С Митрохи уже не спросишь, с Пустыря тоже. Остается Захар…

Но Фирсан стрелять в голову не стал. Палец уже выжал почти всю слабину на спусковом крючке, когда он повел рукой в сторону. Грохот выстрела ударил по ушам, и пуля больно вошла в левую ногу.

Человеку от природы дано реагировать на боль стоном или даже воем. Но Захар подавил крик, сжал его зубами. И это понравилось Фирсану. Поэтому он больше стрелять не стал.

* * *

Саня закрывал глаза, не в силах перебороть сон. Еще бы мгновение, и он бы заснул. Но скрипнула дверь, и парень снова в боевой готовности. Хотя и не в состоянии отразить нападение. Нога прострелена, нос сломан, в ребрах трещины. Синяки под глазами, ссадины на лице, разбитые губы – не в счет.

Он боялся, что Михей со своими бандитами узнает, в какую больницу его увезли, и нагрянет к нему, чтобы довершить начатое. Были бы у него костыли, он бы ушел на них. Но их нет, а на одной ноге далеко не ускачешь. Да и в больничном вестибюле дежурит мент, который ни за что его не выпустит. Саня здесь на особом учете, потому что по его душу приходил следователь. Дело не завели, но под надзор взяли. А через окно вниз с простреленной ногой не сиганешь, да и решетки на них.

Тревога оказалась напрасной. В палату на носилках привезли больного. Медсестра быстро приготовила под погрузку кровать, а санитары уложили на нее парня с перебинтованной ногой. Он был в одних трусах, потому медсестра тут же укрыла его простыней.

– Спасибо, милая! – поблагодарил парень. – Еще бы сигару и бокал с виски…

– Могу только стакан касторки дать, – засмеялась молодая женщина, глянув на Саню, чтобы тот оценил ее остроумие.

– Ну, это мы завсегда успеем!.. Ой-е, мне бы морфия чуток, – поморщился пациент. – А то болеть начинает…

– Наркоз отходит.

– Вот и я о том же… Вы бы мне укольчик организовали, а я потом отблагодарю. Скоро ребята подъедут, они все привезут…

Парню было на вид лет двадцать пять. Мощный он, широкоплечий, голова крупная, черты лица будто стесанные, как у борца, которого часто возили мордой по жесткому полу. Чувствовалась в нем внутренняя раскованность, и язык у него хорошо подвешен. Но наглости в нем в меру, а хамства не просматривалось вообще. И к медсестре он обратился на «вы», хотя та была немногим старше его.

– Я у врача спрошу, – пообещала медсестра, скрываясь за дверью.

– Давай, родная, давай…

Какое-то время парень лежал, думая о чем-то своем, затем повернулся к Сане, с интересом посмотрел на него.

– Мне сказали, что у моего соседа тоже огнестрел.

Саня кивнул и приподнял край простыни, показав перебинтованную ногу.

– Чего так?

– В чужой огород неудачно зашел, – усмехнулся Саня.

– Из ружья подстрелили?

– Из ружья.

– А лицо чего разбито?

– Упал.

– Что, парашют не раскрылся? – Парень многозначительно посмотрел на его обнаженное плечо. Эмблема ВДВ там и девиз – «Никто, кроме нас».

– Да нет, парашют раскрывался…

– Где служил?

– Тульская дивизия ВДВ.

– Серьезное дело… В Чечню гоняли?

– Было дело.

– И как там, стреляют?

– Когда как.

– Понятно… Кстати, меня Олегом зовут.

– Саня.

– Боевой ты пацан, Саня… Нога болит?

– Ноет.

– И у меня… Знаешь, я в этой жизни ничего не боюсь. Надо будет, на любое дело пойду. Ну, без парашюта, например, прыгнуть или на красный свет светофора перейти. И боли, в общем-то, не боюсь. Ну, если укол, там, сделать, кровь из пальца взять. Даже на операцию без наркоза лягу, если надо. Но так, чтобы все быстро. А когда долго болит, не могу терпеть. Даже если чуть-чуть болит, места себе не нахожу…

– Я тоже так, – кивнул Саня. – Если зуб начинает болеть, я сразу к врачу иду. Лучше под бормашиной немного посидеть, чем ходить страдать…

– А если врача нет?

– Было и такое. Мы на блокпосте стояли, в горах, а у меня зуб мудрости разболелся. «Чехи» нас тогда со всех сторон обложили, а чтобы к своим пробиться, колонна с танками нужна. Или вертолет…

– А танков нет, и погода нелетная, да? – подхватил Олег.

– Что-то вроде того.

– И зуб тебе плоскогубцами вырвали?

– Ты откуда знаешь?

– Классика жанра. Плавали – знаем. Мне тоже так вырывали. Только танков там не было и вертолетов тоже. Автоматы были. Но по ту сторону колючки. У часовых на вышках…

– Сидел?

– Ошибки молодости.

– Бывает.

В дверь постучали. В палату ввалились крепкие на вид ребята с короткими стрижками.

<1 2 3 4 5 >

На страницу:

Перейти

3 из 5