Честь в огне не горит

– Говоришь, здесь спирт разбавленный наливают? – спросил Шепель.

– А что?

– Да нет, просто я сто граммов выпил – нормальная водка, точно не спирт.

– Это Фрол тебе из собственных запасов выделил. Очканул офицеру палево наливать. Ну и хрен с ним. Разливай, майор, а то сейчас душа взорвется…

Майор разлил водку: себе сто пятьдесят граммов, знакомцу полный стакан. Выпили. Мужик закусил двумя кусками посоленного хлеба и тут же закурил, выложив на полку пачку «Явы» с одноразовой зажигалкой.

– Бери, если куришь, майор!

– У меня свои, – ответил Шепель, – и я пока повременю. Жарко. Даже к ночи духота не спадает.

– А ты что, недавно здесь?

– Да пару дней, как нас из Москвы сюда перебросили.

– А! Ну, тогда понятно. Хорошо, что эти два вечера дым на север сносит, а то здесь пить невозможно было бы.

– Жаль, что такие красивые места горят, – вздохнул Шепель. – Мы проехали по округе. Места отличные, под Москвой таких нет. Те, что были, теперь под коттеджами. А тут раздолье: и леса, и река, и озера… В нормальные года грибов, поди, у вас много?

– Немерено, – ответил мужик. – В любую рощу заходи, десять минут – и полное ведро. Рыбка тоже водится. Река и пруды, что вдоль дороги, ерунда; в лесах озера – так озера, там карась жирный, красный, большой. Удочкой и на уху, и на жарево за полчаса наловишь. Отборных. Да, места хорошие. Были…

– Природа быстро восстановится.

– Но не сразу… Ладно, майор, хороший ты, вижу, человек, давай добьем пузырь, да пойду я до хаты. Отдохну до утра, пока дым опять поселок не затянул. Затянет – не до сна будет.

– Это точно!

– Да у вас-то, наверное, в машинах и кондиционеры есть, и вентиляция…

– Но не будешь же все время торчать в машине? И потом, мы работать приехали, а не отдыхать. Хотя, как я уже говорил, места здесь для отдыха отменные… До пожаров, в прошлые годы, сюда, наверное, много людей приезжало?

– Много – не то слово. Пансионаты были забиты, хат свободных не оставалось. Где из города местные, что свалили когда-то, в отпуска приезжали, где отдыхающие, рыбаки, грибники… Всяких много было. А пока никого.

– Да-а, сейчас здесь не отдохнешь. Хотя некоторых, наоборот, словно тянет туда, где катаклизмы. Экстремалы…

– Кто?

– Экстремалы. Любители острых ощущений. Таковых в поселке не замечал?

– Нужны они мне! Никого не было, только… Жорик в июне приехал. Но это свой. У него тут хата возле магазина, на Луговой, дом 14. Приехал с корешами. Те все по деревням ездили, узнавали, не продаются ли старые дома. Таких тут каждый год полно. Скупают землю, коттеджи строят или участки перепродают. У меня брат позапрошлой весной двадцать соток в Озерной за пятьдесят штук продал, а прошлым летом эти двадцать соток уже под лимон стали стоить. Прогадал братуха. Цены на землю взлетели. Москвичи в основном скупают. А больше никто не приезжал. Жорик остался, «УАЗ» себе купил, но особо ни с кем не общается. Корешей его не видать – наверное, свалили, как леса заполыхали… В общем, спасибо тебе за угощение, добрый человек. На следующий год надумаешь приехать порыбачить, приезжай! Меня тут каждая собака знает, устрою, на озера свожу. Долг, как говорится, платежом красен.

– Благодарю, Федор Степанович, будет возможность, обязательно приеду. А этот, Георгий, что вернулся, он давно из поселка уехал?

– А тебе на что?

– Да так, интересно…

– Я его пацаном помню. Отца, мать знал, а Жорика встретил бы в городе, не узнал. Мальцом он был. Сейчас мужик, конечно.

– А почему он вернулся?

– Какой ты дотошный! Почем мне знать? Вернулся и вернулся. Может, с женой развелся, может, с зоны откинулся. Жизнь – она такая штука: не знаешь, что будет завтра. Всяко могло случиться. Но это его дела. Захотел, вернулся. Захочет, опять свалит.

– Я почему спрашиваю, если честно… Коль этот Жорик приехал с корешами, что участки себе подбирали в деревнях, то, может, и сам Георгий дом свой продать пожелает? Я бы купил.

– А, вот в чем дело! Может, и так, но пока вроде никто ничего у нас не продает. Да и кто сейчас покупать будет?

– Вот и я о том же. Ты, Федор Степанович, если вдруг Жора или еще кто продавать участок задумает, шепнул бы мне, а?

– И как же я, интересно, шепну? Ты же уедешь!

– Так я тебе адресок оставлю. Сейчас и запишу. Будет участок, черкнешь или позвонишь, телефон тоже запишу.

Шепель полез было за записной книжкой, но мужик остановил его руку:

– Ты вот что, майор, не пиши ничего. Потеряю или засуну куда, где не найду… Ты лучше мой адрес запомни, он простой; а как приедешь в Москву, письмецо мне и сбрось. Уж конверт с письмом не затеряется.

– Давай так! Говори адрес.

– Область ты знаешь, индекс найдешь. Поселок Глумино. Улица Крапивная – как раз эта, где рюмочная; запомни, крапива. А дом 13. Тоже запоминается легко. Фамилия – еще проще, исконно русская – Иванов; ну а имя-отчество тебе известно. Запомнил?

– Запомнил. Но лучше запишу.

– Давай! А я пошел. В сон тянет…

Шепель пожал крепкую руку своему новому знакомцу, достал из кармана записную книжку, черкнул в ней адрес Иванова. Посмотрел на часы. Перекурил, как бы ожидая кого-то. Затем, кивнув мрачному бармену, вышел из шалмана. Знакомца не увидел. На улице было темно, хоть глаз выколи. Обходя канавы, Шепель прошел к «УАЗу». Тимохин и Макаров сидели на бревне у старого забора чьей-то усадьбы, обмахиваясь ветками сирени.

– Ну, наконец-то! – воскликнул Александр. – Ты знаешь, сколько времени, Миша?

– Посмотрел на часы, когда выходил.

– Там что, кондер стоит?

– Ага! В виде бармена-дебила.

– Чего тогда так долго торчал там? Узнал что-либо стоящее?

– Нет. Все впустую…

– Плохо. Ну ладно. Едем на базу, там подробно разберем твои разговоры с местными.

– Что, ночью?

– А уж это как Крым решит.

Офицеры сели в «УАЗ», Тимохин развернул внедорожник и повел его к пансионату «Ласточка». Пропускной пункт базы временной дислокации боевых групп Главного управления по борьбе с терроризмом «УАЗ» проехал в 23.40. Ровно в полночь в кабинете дома дислокации группы «Орион» собрались разведчики и полковник Крымов.

Начальник отдела спецмероприятий, выслушав Шепеля, откинулся в кресле:

– Так! Значит, кроме окурков, оставленных неизвестно кем в роще, вы ничего не нашли. Ничего и никого. Это плохо. И что мне в 10.00 докладывать Феофанову?

– Мы что, бездействовали? Или наша вина в том, что не удалось с ходу зацепиться за банду? Не удалось сегодня, удастся завтра. Все одно прищемим этих ублюдков, – подал голос Шепель.

– Так-то оно так, да времени, Миша, у нас мало…

– Есть еще курьер, который должен доставить «шизы», – сказал Макаров.

– Нам бы еще знать, кто конкретно, когда и на чем подвезет зажигательные шашки. А если их привезут сегодня? Или вот сейчас разгружают в доме, где засела банда? А завтра Дробус со своими уродами с утра по-тихому слиняет из Глумино, воспользовавшись сильным задымлением местности? Ко мне тут Гординец заходил, сообщил, что к утру ожидается перемена направления ветра, а значит, поселок и всю округу затянет дымом.

– Ну, тогда, – произнес Тимохин, – в четверг будем выдвигаться в район, где Дробус планирует завершающий этап своей террористической операции «Факел» в Переславской области, благо хоть об этом мы имеем более-менее достоверную информацию.

– Мы, Саня, имеем только предположение. Бандиты могут и изменить планы – взять да и устроить пожар в самом Глумино. Я вообще не понимаю, почему Дробус не принял подобный вариант.

– В Глумино пожар быстро локализуют. Здесь и машин пожарных много, и трубопроводная рота где-то рядом; в конце концов, по поселку гораздо легче применять пожарную авиацию. Бери воду с Оки и заливай поселок. Людей же оперативно эвакуируют. Так что если и удастся банде что-то сделать, так это сжечь домов десять, не больше, а уничтожить пять деревень – это уже ущерб солидный. Там людей много погибнуть может.

– Ты думаешь, Феофанов даст нам спокойно ждать четверга?

– Не думаю. Он и не даст, заставит искать банду. И мы будем искать. Насчет варианта «Б» я сказал на крайний случай.

Тимохин задумался, словно что-то вспомнил, затем неожиданно повернулся к Шепелю:

– А ну-ка, Миша, повтори, что твой знакомый Федор Степанович Иванов о вернувшемся в поселок мужике рассказывал?

– Ну, что рассказывал… То, что обычно сюда народу летом и осенью много съезжается – и те, кто родом из поселка, живущие в городах, и пришлые, рыбаки, отдыхающие, грибники. А этим летом, понятно, никого. Только в июне Жорик какой-то вернулся. Он родом из поселка, молодым уехал, сейчас вернулся. Где был, что делал, неизвестно…

– Погоди, Миша, – прервал Шепеля Тимохин, – что-то в твоем рассказе еще в первый раз подозрительное прозвучало, а вот что? Он, кажется, не один сюда заявился…

– Да, не один. По словам Федора Степановича, с корешами, которые интересовались участками в округе. Потом вроде слиняли.

– Еще что-то было…

– Адрес этого Жорика Федор Степанович назвал – Луговая, дом 14, рядом с магазином. Кстати, Луговая – это последняя улица сектора, участки к роще выходят.

– Нет, не то… Что-то еще было. Вспоминай, Миша!

– Да черт его знает! По-моему, все.

– Не все. Кажется, ты говорил, что если бы Федор Степанович где-нибудь в городе встретил этого Жору, то не узнал бы. Так?

– Ну, да, не узнал бы. А что?

– Вот это я и хотел услышать, Крым! – Тимохин повернулся к начальнику отдела спецмероприятий. – Надо бы через Москву пробить этого Жорика.

– У нас нет ни его фамилии, ни фото.

– Но он этим летом приехал в Глумино. Наверняка зарегистрировался. За хату должок по оплате ЖКУ образовался. Возможно, он погасил его. Что еще нашим спецам в штабе надо?

– Хорошо, попрошу Феофанова пробить этого Жорика. Но мне кажется, все это пустышка.

– Посмотрим. И еще: за его домом, считаю, необходимо уже сегодня установить наблюдение. Тем более что адрес нам известен, прослушка есть, да и место в роще для наблюдения вполне удобное.

– Уж не меня ли ты хочешь отправить к Жорику? – подозрительно взглянул на Тимохина Шепель.

– Нет, думаю, к дому надо послать кого-нибудь из группы «Мираж».

Крымов прошелся по кабинету:

– А если этот Жорик не имеет отношения к банде?

– Но мы же должны что-то делать?

– Должны. Только не во вред операции. И что сейчас ночью увидит и услышит наш наблюдатель? Как в доме спит его возвратившийся хозяин?

– И все же я настаиваю на том, чтобы к дому Жорика был отправлен наш человек. В рощу можно попасть, не заезжая ни в лесной массив, ни в поселок.

– А менты, что контролируют район?

– У нас же документы офицеров МЧС!

– А не возникнет вопрос у патруля, что это ночью делают эмчеэсники? Я бы на месте старшего патруля проверил, что за ксиву мне предъявляют. Нам же шум не нужен.

– Не нужен. Но наблюдение все равно необходимо.

– Черт упертый, – бросил карандаш на стол Крымов. – Нет, Сань, ну чего ты такой упертый?.. Ладно, ступай, Миша, к соседям, зови сюда подполковника Соловьева.

– Да давайте я поеду. Чего ребят поднимать? Пусть спят, а я и днем высплюсь.

– Как тебе предложение Шепеля, упертый ты наш? – взглянул на Тимохина Крымов.

– Если Миша желает, пусть едет. Он знает, что делать, и с оборудованием работать умеет.

– У нас все умеют… Так, Михаил, – Крымов повернулся к Шепелю, – радиоэлектронщика тебе все же разбудить придется, забрать «Пробой» из «Газели». Подними Самойлова. И аккуратнее в роще!

– Не впервой…

В кабинет вошел дежурный по группам капитан Дрозденко:

– Заседаете, господа хорошие?

– Ты чего явился? – спросил Крымов. – Скучно одному?

– Да тут не до скуки…

– В чем дело?

– Я прогуливался по территории, когда Тимохин с ребятами в поселок выезжали. Присел на лавочку за кустами акации покурить. Слышу, шаги по аллее. Думал, охранник, а оказался наш управляющий. Так-то – бог с ним, но он по мобильнику с кем-то говорил. И говорил о нас. Назвал, сколько людей прибыло, на чем; а главное, Гординец сказал неизвестному собеседнику, что не похожи мы на эмчеэсников. И что слишком много нас для двух лабораторий.

Офицеры переглянулись.

– Вот как? Наблюдательным оказался управляющий, – недовольно проговорил Крымов.

– А что ты хотел? В недавнем прошлом офицер, десантник; в Афгане воевал, имеет награды… – сказал Шепель.

– Тем более, – добавил Тимохин, – что воевал он взводным в десантно-штурмовой бригаде, а их постоянно кидали в самые горячие рейды. Хочешь не хочешь, а наблюдательным станешь… Вопрос: кому это он о нас так подробно докладывал? Не Темеринскому же в Израиль?

– Погодите, – поднял руку Крымов, – дайте Дрозденко договорить. Продолжай, Сережа.

– Ну, я сижу, сигарету затушил. Гординец доложился, затем слушал. Довольно долго. Потом ушел.

– Он тебя не заметил? – спросил Крымов.

– Нет! Точно. Ушел в административное здание. А пять минут назад уехал из пансионата.

– Уехал?

– Так точно!

– На своей машине?

– Нет, за ним «семерка» подъехала. Номеров, извините, не заметил, так как подойти к пропускному пункту близко не смог.

– Интересно, – проговорил Тимохин, – с чего это вдруг так нами заинтересовался господин управляющий? Вот еще работа для наших аналитиков в Москве – узнать, на какой номер звонил Гординец.

– Для этого мало данных.

– Ничего, номер Гординца наши узнают, а остальное – дело техники. Куда же он поехал?

– Может, к бабе какой? – предположил Шепель. – А что, мужик он еще крепкий. Здесь один, без семьи; наверняка бабенку в поселке завел.

– Если бы поехал к женщине, то на своей машине, чего зря светиться? А то ведь за ним кто-то приехал.

– Так баба сама и приехала.

– Ага, ей он о нас и докладывал…

Шепель вздохнул, глядя на начальника отдела спецмероприятий:

– Хрен его знает, кому он докладывал о нас. Но женщина за ним приехать могла.

– Так, нечего гадать! – отрезал Тимохин. – Что мы узнали? То, что нашими группами кто-то очень интересуется. И то, что Гординец понял, что мы не экологи.

– Ну, это еще бабка надвое сказала. Он предположил, что мы не похожи на офицеров МЧС. А предполагать Гординец может что угодно, – проговорил Шепель. – Кстати, он мог и ментам местным звонить, и фээсбэшникам. Такой вот бдительный управляющий.

– Выясним. Но выезжать нашей машине с территории сейчас нельзя. Слишком велика вероятность, что Шепель может встретиться с Гординцом. От пансионата до поворота к роще одна дорога – через деревню, – сказал Крымов.

– Не пешком же мне топать три километра до поворота, да еще километр до рощи?

– Почему нет, Миша? – усмехнулся Тимохин. – Что для тебя какие-то четыре-пять километров! За час спокойно пройдешь, а если двинешь напрямую, то и минут за сорок управишься.

– Вот блин, напросился на свою голову! Сколько раз уже зарекался не проявлять ненужной инициативы… Нет, опять на те же грабли наступил.

Крымов хлопнул ладонью по столу:

– Так, на сегодня все! Шепель, поднимай Самойлова, тихо пройдите к «Газели», возьми прослушку «Пробой-1» и двигай к роще прямиком через лес.

– А если заблужусь?

– Найдем! Я буду ждать твоего доклада о выходе в заданный квадрат. Вопросы? Нет вопросов. Свободны.

Шепель, Дрозденко и Макаров вышли из кабинета. Тимохин остался, пояснив:

– Подожду с тобой доклада Шепеля.

– Кофейку бы… – вздохнул Крымов. – Но столовая уже закрыта, да и вряд ли мы там найдем кофе.

– Я из дома взял, сейчас принесу.

…Шепелю и поднятому с постели Самойлову удалось незаметно пройти к машинам на стоянке. Получив от офицера радиоэлектронной разведки комплект системы дистанционного прослушивания объектов «Пробой-1», майор дошел до забора, не без труда перемахнул через него и, сориентировавшись по карте и навигатору, включив маяк опознания, быстро пошел через лес к роще. В заданный квадрат он вышел ровно через час. Идти ночью по лесу, изобилующему балками и болотистыми участками, сложно. Подготовив позицию наблюдения и настроив систему прослушивания, Шепель достал из кармана облегченной куртки офицера МЧС сотовый телефон и набрал номер полковника Крымова.

– Да, Миша? – отозвался командир.

– Я на месте.

– Обустроился?

– Да. Включил прослушку.

– Что слышишь?

– Ничего. Если не считать храпа из спальни отслеживаемого дома.

– Понятно. Ты догадался кислородный аппарат с собой взять?

– Конечно.

– Правильно. Скоро ветер изменит направление и дыма станет больше.

– Знаю, что правильно. Я и ствол с собой прихватил.

– А это напрасно.

– Теперь уже поздно… У меня вопрос: управляющий в пансионат не вернулся?

– Пока нет.

– Если что будет интересное, не обессудь, Крым, разбужу!

Отключив и спрятав мобильник, Шепель полностью сосредоточился на наблюдении за домом № 14 по улице Луговой – точнее, за его тыловой частью, садом и огородом, огороженными высоким добротным деревянным забором. И не подумать, что усадьба несколько лет после смерти родителей нынешнего хозяина, некоего Жорика, какое-то время пустовала.

Ближе к рассвету с севера на поселок потянулся дым. Густой, ядовитый, белесого цвета, дым от горящих торфяников и леса…

Глава третья

Добравшись до окраины лесного массива и войдя в полосу густого колючего кустарника, Шепель вынужден был остановиться. На обочине дороги, примыкающей к роще, стояла «семерка».

«Оп-па, – удивился майор, – это еще что за тачка? Не та ли, на которой выехал из пансионата управляющий? Но что здесь делает господин Гординец?»

В салоне автомобиля горел свет, и Михаил видел, что в машине находится только водитель, мужчина лет сорока – сорока пяти, жующий бутерброды и запивающий их водой из пластиковой бутылки.

«Интересно! Гординец приехал к месту, откуда выходил на связь Дробус и откуда легко можно пройти к дому, где могла находиться его банда… Значит, Гординец связан с Дробусом? Не факт… Потому как еще неизвестно, имеет ли отношение возвратившийся домой Жорик к террористам. То, что он вернулся и приехал в родные места не один, а с товарищами, еще ни о чем не говорит. Товарищей этих, скорее всего, уже давно нет в Глумино, а Жорик спокойно обживает свое родовое гнездо. То, что его дом стоит рядом с рощей, откуда выходил на связь с Турцией Дробус, может оказаться чистой случайностью. И Гординец может сейчас находиться в любом из ближайших к роще домов у какой-нибудь местной красотки. И даже то, что его ждет водитель на «семерке», тоже можно объяснить. Гординцу надо вернуться в пансионат, скажем, на рассвете; утром здесь тачку не поймать, а на Луговую выходить нельзя, дабы не подставить под злые языки свою подружку. Не всякий станет афишировать связь с женщиной, тем более если эта связь грозит обернуться крупными неприятностями для любовников…»

Как бы то ни было, продолжать стоять в кустах не имело смысла, и Шепель, пройдя вперед метров пятьдесят, за небольшим поворотом перебежал дорогу и скрылся в роще, направившись к южной окраине, отклоняясь немного на запад – к месту, где мог организовать неплохую позицию для наблюдения за домом номер четырнадцать. Но пройдя еще метров семьдесят, Михаил вновь был вынужден остановиться, услышав шаги двух человек, тихо о чем-то переговаривающихся. Шепель залег за березу. Неизвестные приближались, идя вдоль заборов по тропинке со стороны дома Жорика. По мере их приближения майор узнал голос одного из них – управляющего пансионатом, Станислава Владимировича Гординца. Михаил выглянул из-за дерева. Управляющий шел слева, его спутник – справа. Последнего разглядеть было невозможно, так как тот, несмотря на зной, накинул на себя ветровку, укрыв голову капюшоном. Зато майор услышал, о чем они разговаривали.

– Если все пройдет нормально, – произнес неизвестный, – то от тебя потребуется еще одно: выставить технику в оговоренном месте. А потом – отдыхай и радуйся жизни.

– С техникой проблем нет, – ответил Гординец, – я решу этот вопрос. Ты же реши вопрос с оплатой. Деньги должны поступить на известный тебе счет до того, как вы уедете. Предупреждаю: не будет денег…

– Не дергайся, Стас, получишь ты свои деньги!

– Не забудь учесть надбавку за то, что мне предстоит смотреть за прибывшими экологами – а они, как я уже говорил, мне не нравятся.

– Зачем возвращаться к тому, что уже обсудили?

– Затем, чтобы ты ничего не забыл. Я не лох, чтобы пытаться меня развести. Не надо играть с огнем.

– Это ты точно заметил – игры с огнем очень дорого обходятся! – рассмеялся человек в капюшоне.

– Слишком дорого. Я бы на твоем месте…

Далее голоса стали затихать – Гординец со спутником уходили к дороге. Шепель хотел было последовать за ними, но передумал. В редколесье, что находилось ближе к дороге, его могли обнаружить. Рисковать он не имел права, поэтому остался на месте. Незнакомец же через десять минут прошел в обратном направлении. Лицо его по-прежнему скрывал капюшон. Шепель последовал за ним, соблюдая безопасную дистанцию и интервал. Но неизвестный исчез из поля зрения так же внезапно, как и появился прежде с управляющим. Шел вдоль забора – и исчез… Пришлось выходить на тропинку. И только тогда майор понял, куда подевался неизвестный: он нырнул в проулок между магазином и… домом номер четырнадцать по улице Луговой. Это, конечно, не означало того, что человек вошел в дом Жорика, – возможно, он двинулся дальше по улице. В любом случае проследить за ним майор не мог.

Пришлось возвращаться в рощу, благо позицию наблюдения за домом номер четырнадцать Шепель уже приметил, когда преследовал неизвестного. Под нее как нельзя лучше подходила небольшая канава, прикрытая пожелтевшей от жары травой и раздвоенными стволами старого клена. Осмотревшись, Михаил снял ранец, развернул систему дистанционного прослушивания «Пробой-1», направив стержень микрофона на тыловую часть старого дома. Положил рядом кислородный аппарат «Кама-3», надел наушники, включил систему, одновременно включая на запись портативный магнитофон. То, что не услышит наблюдатель, уловит высокочувствительная аппаратура. Устроившись поудобней, Шепель начал слушать дом, но ничего, кроме храпа в левой его части, не услышал. Местность постепенно затягивалась едким дымом. Ветер, в оправдание прогнозов переменившийся, сейчас гнал ядовитый смог в сторону поселка. Пришлось надевать маску кислородного аппарата, а позже и шлем с герметичным стеклом, дабы не разъедало глаза.

Первые звуки из дома наблюдения донеслись в шесть утра. Мужской голос раздраженно и неожиданно громко сказал:

– Чертов дым! Никакого спаса от него нет.

Раздался скрип кровати, покашливание, затем все смолкло.

Шепель взглянул на дисплей управления «Пробоем». Система работала, но индикатор записи мигал, что означало – прослушка не фиксирует каких-либо звуков.

– Черт! – проговорил Михаил. – Что еще за хрень? Сигнал прикрыт экраном? Но что в этом доме может служить экраном? Если только… ну да, конечно, здание представляет собой пятистенку, вот внутренняя несущая стена и является экраном, который «Пробой-1» преодолеть не может. Нужна более мощная система «Пробой-2». Но она установлена на «Газелях». Вот и послушали дом, черт бы его побрал!..

Михаил достал из кармана сотовый телефон, снял защитный шлем и набрал номер начальника отдела спецмероприятий:

– Крым? Это Шепель.

– Слушаю тебя, Миша!

– В общем, я на позиции. При выходе к роще мной была замечена «семерка» с водителем, а позже и господин Гординец.

– Гординец? – переспросил Крымов.

– Он самый.

– Управляющий был в роще?

– И не один! Он шел в сопровождении неизвестного мужчины, несмотря на жару и темень старательно скрывавшего свое лицо капюшоном ветровки. Неизвестный проводил Гординца до дороги и пошел обратно. Я последовал за ним, но тот скрылся в проулке между участком дома номер четырнадцать по улице Луговой и магазином. Дальше я потерял его. Да и не имел возможности преследовать без риска быть обнаруженным.

– Дальше!

– Разговор между ними состоялся странный, Крым! Я слышал лишь часть его, но даже эта часть показывает, что управляющий занимается здесь не только пансионатом. Есть у него и тайные дела в Глумино. Дела, никак не связанные с женщинами. Может, он гей, Крым?

– Ты вот что, давай по существу. Разговор Гординца с неизвестным записал?

– Нет! Они вышли на меня до того, как я занял позицию наблюдения и развернул «Пробой-1», от которого в роще мало толку.

– Что ты имеешь в виду?

– А то и имею, что прослушка не охватывает весь дом. Лишь северную его часть. Но разговор я запомнил и без аппаратуры. Передать?

– Да, Миша, и как можно подробнее.

Майор Шепель передал начальнику отдела спецмероприятий суть разговора между управляющим пансионата «Ласточка» и неизвестным лицом.