Бригадир

– Я смотрю, ты крутого здесь рисуешь, – скривился детина. – Зря. Со мной шутки плохи… Короче, я все сказал.

Браток резко повернулся к Спартаку спиной и, увлекая за собой своих мордоворотов, направился в дальний конец рынка.

И тут же за Спартака взялся Артур. Близко подойти не решился, остановился в трех шагах от него.

– Ты все понял?! – в манере шакала Табаки взвизгнул он.

– Не на того ты поставил, Артур. Зря ты это сделал. Теперь еще и без ларьков останешься, – с жесткой усмешкой сказал Спартак.

– Я же говорил, что у него с головой не все в порядке, – тряхнув Артура за локоть и подобострастно глядя в глаза, сказал Карен. – Правильно мы сделали, что с ментами…

– Что вы с ментами? – перебил его Гобой. – Вы что, в ментовку заявили?

– А со мной нельзя шутить, понял? – занервничал Артур.

– Какие шутки, ара? С тобой все серьезно было.

– И с тобой тоже все серьезно будет! Я спуску никому не даю!

– Да пошел ты!..

Свирепо глянув на Артура, Спартак повернулся к Гобою и велел ему собирать вещи. И сам вместе с ним направился в вагончик.

– Мы еще вернемся? – в гулкой тишине пыльного зала голос Гобоя прозвучал неожиданно громко.

– Обязательно… Ты мне расскажи, что здесь было.

Они пересекли недостроенное здание, подошли к вагончику.

– Да я, если честно, сам ничего не понял. Вечером еще Хазар был, а утром эти пришли. Потом Артур появился, с новыми перетер, стопудово на лапу им дал. Ну, чтобы нас турнуть… На меня наехали, я тебе позвонил… Я так понял, у Хазара серьезные проблемы. Погнали его отсюда. Может, махач был, может, на словах развели, я не знаю. Но видно, что ребята серьезные пришли…

– И много их?

– Не знаю. На рынке, может, немного, а так хрен его знает. Может, сотню бойцов могут выставить…

– Сотни у нас нет.

– Так и у них может не быть. Надо пацанов поднимать. Ну, наших там, и еще молодняк можно крикнуть. Думаю, человек сорок соберем. А они поедут. Ни фига себе, московские нас на кучу бабок кинули! Пахали, пахали, а нам хрен по всей морде… Пусть знают наших! И Артура зачморить надо, чтобы заяву забрал. Давай быстрее собираться, а то нас обоих заметут, как тогда пацанов соберем?

Гобой тоже бил армян, Карена уложил, но за себя он переживал напрасно. Не стал Артур заявлять на него – может, по той причине, что не знал ни фамилии, ни имени. Он сдал только Спартака, потому что у него были его паспортные данные. И угрожал он ему больше всех.

Они выходили из вагончика, когда нос к носу столкнулись с нарядом милиции. Лейтенант в форменной куртке, два сержанта с автоматами. И ара-старший с ними.

– Вот он! – жестом Иуды показал Артур на Спартака.

Это называлось двойной страховкой. И браткам Спартака сдал, и ментам. Как бы пожалеть ему об этом не пришлось…

Спартак не стал сопротивляться, позволил упаковать себя в наручники. Хорошо, что Юля не работает, а то она схватилась бы за голову, глядя, как его через рынок ведут к ментовской машине.

Гобоя не тронули, а Спартака закрыли в зарешеченном отсеке «уазика» и увезли в отделение. Там ему «откатали» пальцы, сфотографировали, отобрали все личные вещи по описи и поместили в клетку перед окнами «дежурной части».

Лязгнула решетчатая дверь, щелкнул замок, и Спартак остался один на один с разбитным пареньком в сдвинутой на глаза кепке. Тот сидел на узкой скамейке, на американский манер забросив ногу на ногу, руки раскинуты в стороны. На Спартака смотрел хищно и с разухабистой насмешкой. Ворот рубахи расстегнут, но недостаточно, чтобы понять, какой рисунок выколот у него на груди, зато на пальце правой руки явно просматривались два чернильных перстня – белая диагональная полоса на темном фоне и ромб, прямым крестом разбитый на черные и белые треугольники. Гобой разбирался в таких татуировках, он бы объяснил, что все это значит. А Спартак знал только то, что плевать он хотел на этого ухаря с блатными замашками.

Равнодушно глянув на сидельца, он занял место у двери.

– Ты чо, с парашей нюхаешься? – желчно спросил парень.

– Не понял.

– Может, ты пидор?

– Теперь понял.

Спартак бил наверняка, так, чтобы противник не смог провести ответный удар. Нельзя ему пропускать, пока челюсть окончательно не зажила. Он ударил кулаком в солнечное сплетение с такой силой, что блатарь минут пять приходил в себя, еще столько же откашливался и отхаркивался. Спартак внимательно наблюдал за ним, но у того и в мыслях не возникло дать ему в ответ.

– Ты че, в натуре, дикий? – уже без всякой спеси спросил мелкий уголовник.

– Нефильтрованным хорошо только пиво. А базар фильтровать надо.

– Я смотрю, ты умный… Тогда почему возле двери сел? В нормальной хате у двери параша; ты, в натуре, на парашу сел…

– Значит, на парашу. От меня вылетело, к тебе прилетело…

– Ты это, сам за базаром следи…

Спартак кивнул. Действительно, что-то разговорился он. Челюсть от долгих разговоров разболеться может, это ему ни к чему. Да и уголовник ему вовсе не интересен, чтобы напрягаться. Был бы нормальным, а то одни понты…

Блатарь понял, что Спартак не хочет с ним разговаривать, затих. А потом и вовсе ушел. Под конвоем, разумеется. Его повели куда-то на второй этаж, примерно через час он вернулся, но мимо камеры прошел сквозняком. Как понял Спартак, его отправляли в КПЗ, что находилась в подвале здания.

Еще через час самого Спартака увели на допрос в кабинет дознавателя, который занимала светловолосая дородная женщина в форме капитана милиции. Не глядя на него, она листала паспорт.

– Никонов Спартак Евгеньевич… Одна тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения… Зарегистрирован по адресу поселок Знаменка Княжевского района Московской области… Холост… Не судим… Или, может, что-то было?

Спартак слышал, что дисциплинарный батальон не считается судимостью. Слышал, но знал другое. Дисбат – это судимость; правда, после отбытия наказания она погашается автоматически и в паспорт отметка не ставится. Но с его пальцев сняли отпечатки, будет проведена проверка, его судимость обязательно установят. А может, дознаватель уже пробила его по базе данных, по паспортным данным, которые предоставил Артур в своем заявлении.

– Приводы в милицию были. До армии.

Спартак выжидательно посмотрел на женщину. Если она что-то знает, то может проговориться. Или выдать это движением глаз или даже мысли, которое можно уловить обостряющимся в неволе восприятием.

– А после?

Нет, не похоже, что капитан в курсе всех тонкостей его жизни.

– После работал. У меня мать больная, сестра маленькая, отца нет, семью содержать надо.

– Понятно. А как вы объясните конфликт с гражданином Сагояном?

– Это не конфликт, товарищ капитан. Это форменное беззаконие. Да, трудового договора с Сагояном у нас не было, но мы же работали. И кафе под крышу подвели. А это, между прочим, триста квадратных метров. Всю весну работали, все лето. Как говорится, строили, строили, наконец построили. И что? А ничего. Всем спасибо, все свободны. Короче говоря, он отказался нам платить. Получается, мы задарма все это время работали? Я понимаю, мы сейчас строим капитализм, но это же не значит, что мы, трудовой народ, должны терпеть его звериный оскал…

– Вы должны морды бить, так я понимаю? – с укоризной во взгляде усмехнулась дознаватель.

Она хоть и при погонах, но, по сути, это обычная женщина, пусть и облеченная властью. Неблагодарная работа, тяжелый быт, может, живет на одной площади со свекровью; муж, возможно, пьянствует или по бабам шляется, дети двоечники, в перспективе сын может стать прапорщиком, а дочь – проституткой. Все как у обычных людей, поэтому к ней можно взывать как к человеку. Главное – не дерзить ей, хотя и зажиматься не надо.

– Булыжник – оружие пролетариата. И кулак тоже… Э-э, извините, все забываю, что у нас капитализм, классовая борьба нынче под запретом… Хотя, если разобраться, Франция – тоже страна капитализма, и Швеция – тоже. Но там если трудовой народ зажимают, он на улицы выходит, булыжники в ход идут и все такое… Нет, я, конечно, не призываю выходить на баррикады, но и за пролетариат обидно. Работали, работали… Извините, говорить трудно…

– Да, кстати, хотела спросить, что это у вас во рту, – участливо посмотрела на него женщина.

Спартак, может, и не убедил ее в своей правоте, но в какой-то степени расположил к себе.

– Проволочная шина. Двойной перелом челюсти. Все тот же звериный оскал империализма. Какие-то крепкие ребята подошли, избили. Я так понимаю, их гражданин Сагоян нанял. Думал, что это убедит меня отказаться от денег. А не вышло, я снова к нему подошел. Он сказал, что я уволен и что денег не получу. А я не за себя в ответе, у меня бригада, я перед своими рабочими отвечаю… В общем, не выдержало сердце поэта. От всей души, так сказать…

– От всей души да по сто восьмой статье, – усмехнулась женщина.

– Ну, это вряд ли, – нахмурился Спартак.

В дисбате их заставляли учить наизусть и воинские уставы, и Уголовный кодекс, чтобы впредь неповадно было нарушать закон. Но сто восьмую статью он знал не по книгам, эта статья значилась в его уголовном деле, по ней он был осужден, – тяжкое телесное повреждение.

– По органу я его не бил, с этим у него должно быть все в порядке.

– По какому это органу? – развеселилась вдруг женщина.

– Ну, я же знаю, что такое сто восьмая статья, там про опасность для жизни сказано, про потерю зрения, слуха. Или какого-либо органа. Либо утрату органом его функций… А по этому органу я Сагояна не бил. В челюсть дал, врать не буду. Но там точно перелома нет. Он со мной сегодня разговаривал. Братков привел, те сказали мне, чтобы я проваливал, а то кости, говорят, переломают. Как будто мне этого мало? – С печальным вздохом Спартак погладил пальцами нижнюю челюсть. – Даже не знаю, как жить в этом мире, где прав тот, у кого больше силы…

– Ну, это мы подскажем, как жить в таком мире. А ты подскажи мне, откуда у тебя такие познания Уголовного кодекса. Только не темни, не надо…

Дознаватель вдруг расслабленно опустила плечи, выдохнула воздух, который, казалось, помогал ей поддерживать изнутри пышную грудь, полезла в ящик стола, достала оттуда пачку сигарет.

– Будешь?

И себя угостила, и Спартака не обделила.

– Кстати, я даже не знаю, как вас зовут, – по-свойски улыбнулся он ей.

– Татьяна Ильинична… Капитан Свекольникова… Можешь просто, Татьяна Ильинична… Так откуда познания?

– Три года дисциплинарного батальона, – покаянно вздохнул Спартак. – Раньше только два года давали, а потом три стало, и я на эти три года загремел…

– За что?

– Да начальнику столовой двинул. Он, когда падал, голову проломил… Я мог бы на суде сказать, что он тушенку ящиками воровал. Не сказал. Хотя он и воровал. Сто процентов моя вина, я ее даже отрицать не пытался. Не должен был этого делать, но не сдержался. А здесь другое дело…

– Будем разбираться, какое здесь другое дело. Если выяснится, что Сагоян вам не заплатил, с ним совсем другой разговор будет…

– А какая статья мне реально светит?

– Сто двенадцатая.

– Легкое телесное повреждение?

– Да. Срок до одного года лишения свободы.

– Но есть же и другие варианты. Исправительные работы, например. А еще лучше штраф…

– Это суд решать будет. А у тебя судимость.

– Погашенная.

– Не важно.

– Спасибо.

– Пожалуйста, мой дорогой, – с той же иронией отреагировала Татьяна Ильинична.

Думала она недолго и до выяснения всех обстоятельств дела отправила Спартака в камеру предварительного заключения.

5

Кого-то перед дракой колотит мандраж, а из Мартына ключом била энергия – руки не мог на месте удержать, ноги покоя не давали. Это все от волнения. Драка – это всегда страшно; может, потому и хочется, чтобы все поскорей закончилось. Быстрее начнешь, быстрее кончишь…

Мартын и рад бы, чтобы все началось поскорей. Но сегодня он во главе угла. Он развил бурную деятельность – собрал огромную толпу, договорился с автобусом, который особым рейсом доставил народ к рынку. За старшего вроде бы Гобой, но реально Мартын всем рулил, и ему нельзя облажаться. Спешка, как известно, хороша лишь при ловле блох. А братва против них серьезная. Мощные ребята на них идут; мало того, что накачанные, так еще агрессия в них зверская – кажется, что не люди, а танковый клин накатывается.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.