Золотая дева

В общем, мало того, что сегодня день тяжелый, – завтра еще хуже может получиться.

Значит, нужно запастись силами. Потому Елена домой решила не торопиться. Понятно, конечно, что надо бы все проконтролировать – первый день няня новая, и Лиза после недавнего убийства в особняке ведет себя не всегда адекватно. Но только она сама ведь тоже человек! И нуждается хотя бы в минимальном релаксе. Тем более что индустрию отдыха выстроила своими руками, и вот она, совсем под боком.

Лена спустилась на рецепшн, лучезарно улыбнулась дежурной администраторше, быстро просмотрела расписание тренировок. Отлично! Наташка, лучший в столице тренер по пилатесу, как раз сейчас заканчивает занятия в группе. Значит, для начала припашем ее на индивидуальную, разумеется, тренировку. Растянем мышцы, расслабим спину – а потом можно и немного силовой себе позволить. А дальше, на полчасика, в бассейн. Народу, правда, в это время будет многовато, зато, как наставляет помощница по пиару, весьма для имиджа полезно: плескаться на одной дорожке с клиентами. Ну а в девять – отправимся к косметологу. Авось на это время к той не записаны ни Даша Жукова, ни Ксюша Собчак – а всех остальных можно и передвинуть.

…В итоге дома Елена оказалась только в начале двенадцатого. Умиротворенная, расслабленная, похорошевшая. Лиза, конечно, давно уже спит, но она обязательно зайдет в ее комнату. Поцелует. А что муж, скорее всего, тоже в объятьях Морфея – это еще лучше. Макар – он в последние недели нервный, все с кем-то судится, воюет, по крайней мере, адвокат все время при нем. И ничего супруга не радует. Даже старое доброе средство, горячий секс, интересовать перестало. То ли устал, постарел, а может, и очередная девица из мира саун в душу запала. Впрочем, Лена по этому поводу не заморачивалась. Ее саму Макар и в молодости-то интересовал не шибко. А сейчас о влечении или, пуще того, о любви говорить и вовсе смешно. Есть муж – пусть себе существует. В своем параллельном мире. А обеспечить себе качественный секс прекрасно можно и не привлекая супруга.

Сначала она хотела прямо в свою спальню пойти. Там уж на Макара точно не нарвешься. Да и искушения не появится перехватить на сон грядущий конфету-другую. Но есть после вечерних гимнастических упражнений хотелось зверски. И Кривцова решила все же завернуть в кухню. Никаких углеводов с жирами она себе, разумеется, не позволит, а вот яблоко или стебелек сельдерея будет в самый раз. Только бы на столе свежеиспеченного торта не оказалось… Их повариха по кондитерским изделиям – первая мастерица в Москве. И колдует над своими шедеврами всегда почему-то вечерами, а потом оставляет тортик жесточайшим искушением на столе до утра. Елена уже сколько раз просила прятать его в холодильник или хотя бы в шкаф, но повариху, когда та на своем поле играет, переупрямить невозможно. Изделию, видите ли, комнатная температура нужна и простор, иначе засохнет-осядет. А то, что даже в самом маленьком кусочке не меньше четырехсот калорий и вообще есть на ночь сладкое смерти (для фигуры) подобно, кулинарку не волнует. В самой сто килограммов весу, и другим того же желает. Постоянно и Лизу крендельками пичкает, и Макара соблазняет икрой на собственноручно выпеченном хлебе.

…Сегодня торта на столе, по счастью, не было. Но едва Елена извлекла из холодильника пресловутый сельдерей, а в придачу к нему кумкват и бутылочку лимонного сока, дверь в кухню хлопнула. На пороге показался супруг. Глаза красные, взгляд колючий, на щеках неопрятной синевой пробивается щетина… Кривцова за долгие годы совместного бытия мужа изучила прекрасно и сейчас безошибочно определила: устал. Разозлен. И – поддатый.

Он хмуро глянул на нее. Буркнул:

– Чего так поздно?

– Работа, – пожала плечами Елена.

Макар с сомнением уставился ей в лицо, размягченное сауной, разглаженное сеансом пластифицирующего массажа. Усмехнулся:

– Болтай больше: работа! Вся сияешь. Опять небось со своим фигуристом миловалась…

– Прекрати, Макар, – поморщилась Елена.

– А то я не знаю, что любовь у вас совсем не на льду! – осклабился муженек.

Вот достал! Сам ради пиара и ленточки везде перерезает, и на ток-шоу ходит, самые глупейшие, только чтобы засветиться, а к ней претензии. Наверняка просто завидует – шоу «Любовь на льду» ведь на центральном канале идет. Каждую неделю, в прайм-тайме. И пара Кривцова – Илюшин там далеко не в аутсайдерах.

– Ты прекрасно знаешь, что я никогда не смешиваю секс и работу, – начала закипать Елена. – А шоу – это работа, и ничего больше. Мне каждый эфир клиентов приносит больше, чем вся реклама и пиар за год.

– …А юная сперма – омолаживает организм, – прищурился муж.

Кажется, назревает ссора. Причем абсолютно на пустом месте.

– Не понимаю тебя, – пожала плечами Елена. – Ты ведь, по-моему, даже гордился, когда меня в «Любовь на льду» взяли. И насчет Илюшина говорил, что мне очень повезло. Потому что тот – спортсмен с огромной харизмой, а значит, и я на его фоне заиграю. Забыл, что ли?..

– Да я вот и смотрю, что ты совсем заигралась, – зловеще молвил супруг.

– Ты ревнуешь, что ли? – улыбнулась Елена.

– Нужна ты мне – ревновать. Развлекайся, как хочешь. Меня это не волнует, – обидно усмехнулся Макар. И без перехода продолжил: – Лиза сегодня опять весь вечер проплакала.

– С новой няней не поладила? – нахмурилась Елена.

– Да при чем тут няня! – отмахнулся супруг. – Днем у них все нормально было. А вечером Лиза легла уже – как обычно, в половине десятого. А в десять вдруг проснулась, и в слезы. И нянька с ней билась, и я, и Кася прибежала – все без толку. Кричит, даже заикаться начала…

– Что ж мне не позвонили? – упрекнула Елена.

– А что бы ты сделала? – едко парировал муж. – Успокоила ребенка в нежных материнских объятиях?..

Крыть было нечем.

В доме все знали, что материнские объятия девочку не привлекают. И когда Лизе снились страшные сны или она болела – за утешением всегда бежала к няне, к папе. Даже к горничным. И никогда – к ней, родной матери.

– Ну, вы ведь справились? – Елена ласково коснулась мужниной руки.

И удивилась, с каким остервенением тот шарахнулся от ее прикосновения.

– Конечно, мы справились, – саркастически откликнулся муж. – Мы давно уже научились справляться сами со всем. Не тебе ж поручать! А то устроишь, как тогда, с Лизиной аллергией.

– Слушай, хватит об этом, а? – вспылила Елена. – Ты, между прочим, и такого врача найти не мог.

…Дурацкая на самом деле и очень давняя история – однако Макар ее готов вечно вспоминать. Когда Лизе исполнилось два, у нее вдруг открылась страшнейшая аллергия. Какие там общеизвестные цитрусовые или клубника! Девочка реагировала в буквальном смысле на все. Аллергенами становились и безобидный кусочек хлеба с кунжутом. И осветленный яблочный сок. И даже отварная курица. Ребенком, естественно, занимались лучшие столичные врачи – и указания, как часто это бывает, давали самые противоречивые. Девочке лучше не становилось. И тогда Елена приняла волевое решение: выгнала всех, привела в дом известного травника и постановила, что отныне пользовать ее дочку будет только он. Дядька посадил Лизу на жесткую диету, максимум восемьсот килокалорий в день, и аллергия действительно очень быстро исчезла. А то, что девочке теперь постоянно хотелось есть и она быстро стала терять в весе, – это, считали и «светило», и мать, всего лишь побочный эффект. Макар, правда, утверждал, что ребенка довели в буквальном смысле до дистрофии, и однажды, когда Елена была в командировке, травника со скандалом выгнал. Муж лично повез Елизавету к очередному врачу и, когда жена вернулась, с гневом продемонстрировал ей справку, что, мол, у ребенка полнейшее истощение… Однако Елена все равно продолжала считать, что была права. Пусть истощение – зато теперь-то Лиза ест все и аллергия исчезла бесследно! А у Макара просто характер такой. Сам для семьи ничего не делает, а когда ты стараешься, только наезжает.

И Елена гневно сказала:

– Ты тоже хорош! Обещал, между прочим, Елизавете, что сам ей няню подбирать будешь. На кастинг, кажется, собирался в агентство сходить? Ну, и как? Выкроил в своем расписании время?

– Можно подумать, ты ходила, – пожал плечами муж. – Первую няньку, что тебе предложили, и хапнула!..

– А ты думаешь, у меня много свободного времени? – возмутилась жена.

– Конечно, конечно, ты у нас, как пчелка, сутками трудишься. С маникюра на педикюр. С педикюра – на массаж. С массажа на каток. С катка – на банкет…

– Господи, опять двадцать пять. – Елена уже с трудом удерживалась, чтоб не запустить мужу кумкватом в физиономию. И чего он вдруг разошелся? Ведь как было хорошо в последнее время: у нее своя жизнь, у него – своя. Вежливо здороваются за ужином и совершенно не касаются проблем друг друга…

– Вся из себя такая светская, элитарная… – продолжал глумиться супруг. – Утром она в Лондоне, у самого модного парикмахера. А к вечеру перемещается со своей неописуемой прической на благотворительный бал в Париж.

– Ну, и что в том плохого? – Елена из последних сил пыталась купировать ссору. – Я сама зарабатываю. Могу себе позволить.

– Сама ты зарабатываешь, как же! – хрюкнул муж. – Как в том анекдоте: купил мандарин за рубль, продал – за два. А потом умер дедушка и оставил миллион в наследство…

– На что ты намекаешь, Макар? – нахмурилась Елена. – На те жалкие четыреста тысяч, что ты дал мне на первый клуб? В девяносто каком-то лохматом году?.. Но я, кажется, те деньги давно тебе вернула. Или память мне изменяет?

– Не прикидывайся, милая, – поморщился он. – Четыреста тысяч – копейки, мелочь. А если б я тебя не поддерживал все то время, лопнул бы твой клуб. Точно мыльный пузырь.

Что спорить – Макар, конечно, ей помогал. И связями своими, и советами, особенно поначалу. Но только и она не на диване валялась. Получила образование, обросла нужными знакомыми. И последние лет десять муженек ее бизнеса не касается. Еще и своим дружкам хвастался, как ему повезло: на жену ни копейки тратить не надо, сама себя обеспечивает.

И оба ситуацией до поры были довольны. А тут вдруг Макарка завелся…

Или он просто из-за Лизы переживает?

И Лена брякнула первое, что пришло в голову:

– Слушай, Макар. Мы оба просто устали, наверно. Давай вместе отдохнуть съездим, а? Только мы втроем. Ты, я и Лиза. Куда-нибудь недалеко, в простое место, типа Болгарии, например. И даже няню с собой не будем брать.

Он презрительно взглянул на нее. Усмехнулся:

– Чего это с тобой? Материнские чувства проснулись?

– А зря, между прочим, смеешься, – спокойно заявила Елена. – Чтоб ты знал, материнская любовь разной бывает. Некоторые женщины – да, влюблены в своих младенцев с первого крика. И памперсы вонючие чуть не целуют. Но очень у многих чувства к детям просыпаются постепенно. Мне одна певица рассказывала: она своего сына вообще полюбила, только когда он в школу пошел. И с ним поговорить можно нормально стало обо всем, а не только про колобка с курочкой рябой…

– Заверяю: тебе это не грозит, – вновь усмехнулся Макар. – И когда Лиза в школу пойдет. Вообще никогда.

«Вот упрямая тварь! Но наше оружие – не крик. Гибкость», – подумала Елена. И мягко добавила:

– Но все-таки давай попробуем. Сейчас только я всю эту хлопотню с новым клубом закончу…

И муж, похоже, сменил гнев на милость. Не поцеловал, конечно, и даже не улыбнулся. Но и дверью шваркать не стал, как умеет. Просто молча повернулся и вышел. Елена же с отвращением вернула сельдерей с кумкватом в холодильник. Имеются свои плюсы и в ссорах с мужем – есть ей расхотелось совершенно. Но все-таки этот паршивый с самого утра день закончился очень даже неплохо. Счастье, что ей удалось своей показной кротостью погасить семейный скандал. Потому что глупо, вдобавок ко всем проблемам, еще и с мужем разругаться.

Она взглянула на часы, чертыхнулась – опять уже почти час ночи! – и отправилась в спальню. И, конечно, не ведала, что Макар в своей комнате первым делом схватился за телефон. Пока шли гудки, в нетерпении барабанил пальцами по спинке кровати. А едва ему ответили, деловито произнес:

– Нурлан? Это Макар. Я все решил. Ждать мы не будем.

Морщась, выслушал ответную тираду. И безапелляционно закончил:

– А я сказал: нет. Начинай прямо завтра.

* * *

Вечером Лиза опять устроила истерику. И тут уж ничего не помогло. Ни педагогические приемы – приласкать, уговорить, отвлечь… Ни пресловутое поле, на которое Маша изо всех сил пыталась настроиться.

Девочка с остервенением вырывалась из ее объятий и повторяла одно:

– Мне страшно! Страшно!..

На крик и горничные прибежали, и повариха, и даже отец (матери дома не было), но Лиза все равно успокоилась только через час. Просто упала в постель – и мгновенно уснула.

Маша виновато взглянула на хозяина. Пробормотала:

– Простите… Я сделала все, что могла…

Ждала упреков, однако Кривцов против ожидания лишь ласково улыбнулся:

– Да что вы, милая! Не расстраивайтесь. С Лизой такое бывает.

Интимно потрепал по плечу и добавил:

– Привыкнете.

Просто милейший мужчина… Только вот, когда плеча ее касался, глаза полыхнули. И дышал как-то часто, будто хотелось ему утешать ее и утешать… Совсем не по-товарищески. Вот черт! Может, не зря ее тот противный охранник, Сашка, пугал? Что хозяин до нянь, особенно молодых, охоч?..

За разъяснениями она решила обратиться к горничной Касе – тем более что та сама ее позвала вместе почаевничать, когда Лиза уснет.

И, когда по обоюдному решению девушки решили сдобрить чай хозяйским коньяком, Маша как можно более простодушно спросила:

– Слушай. Меня тут Сашка, ну, охранник, напугал…

– Пистолет свой показывал? – улыбнулась та.

– Да нет. Про хозяина что-то бормотал…

– В смысле? – нахмурилась Кася.

– Ну, мол, Кривцов ко всем девушкам, кто у него в доме работает, пристает.

– Это тебе Сашка такое сказал? Вот дурак, а?! – горничная расхохоталась. А отсмеявшись, уверенно заявила: – «Прекрасной няни» в обычной жизни не бывает. И не надейся. Где мы – и где Кривцов! Нужны мы ему сто лет! У него знаешь какие подружки?! Сплошь модели…

– Сама видела? – подмигнула Маша.

– Костик рассказывал, – не смутилась Кася. – Ну, второй охранник. Он вместе с Володиным – это который у них старший – хозяина в сауну возит. Внутрь-то его не берут, конечно, но однажды он видел, как шеф, совсем голый, из парной на снег выскочил. И с ним – три девчонки. Все как одна блондинки и девяносто-шестьдесят-девяносто.

– Да уж, весело тут у них… – покачала головой няня.

– Весело, – согласилась горничная. – Но только нас это веселье не касается. Хотя с охранниками спать можно, конечно. Если желание есть. Сашка, например, с Настей спал. Но он вообще со всеми готов. Кто ему дает.

А у самой лицо важное-важное. Всем своим видом показывает: уж она-то точно не снизойдет до простого телохранителя. Может, сама на хозяина нацелилась?.. А что, девушка Кася видная, фигуристая, на язычок острая.

Хотя вряд ли.

А горничная продолжала ее наставлять:

– Ты, Машка, с Кривцовым осторожней держись. Он только на вид такой заботливый, сладкий. Всегда и как дела спросит, и комплиментик, и подарочек к Новому году… Но на самом деле ему на нас всех плевать. С высокой колокольни.

Она понизила голос, склонилась к уху товарки:

– Знаешь, что я подслушала в то утро, когда Настю убили? Никому не говорила – а тебе расскажу. Дурдом был полный: везде менты шныряют, а всех наших, когда допросили, на кухню согнали. Велели сидеть, не высовываться. Но туалета-то в кухне нет, а мне приспичило как раз. Я и пошла тихонько… Мимо гостиной шагаю, а там Кривцов, и с ним какой-то чин милицейский. Важный, похоже. Ну, и дверь приоткрыта. Святое ж дело: разнюхать, что к чему. Я остановилась, конечно. Слушаю. Только у них там разговор совсем не про убийцу шел. Слышу, Кривцов говорит этому чину: мол, на все вопросы, какие мог, я ответил и убедительно прошу – чтобы вся дальнейшая возня меня не касалась. Ну, мент, естественно, рожу скривил, бурчит грозно так, что следствие есть следствие и препятствовать ему никто не вправе. А Кривцов в ответ: да вы не поняли, мол! Я не про следствие. Просто больше слышать об этой Павлючковой не хочу. И уж тем более ее родственникам о смерти сообщать или похороны организовывать… Я, говорит, занят, жена – тоже, да и Лизочка уже и без того вся на нервах. Не хватает нам только, чтоб родня этой няни сюда заявилась. Забирайте, типа, тело, все вещи ее – и чтоб забыть о Павлючковой.

– А что мент? – заинтересовалась Маша.

– Сначала не хотел, конечно, – усмехнулась Кася. – Его, типа, задача убийцу искать. А с родственниками безутешными он общаться не обязан – это работодателей дело. Но только ж у Кривцова свой аргумент есть. Я сама видела: неслабую такую пачку «зеленых», естественно, менту протянул, чтоб компенсировать хлопоты. Тот, ясное дело, хапнул. И отработал, врать не буду, добросовестно. Сначала тело забрали, потом криминалисты уехали. И в тот же вечер еще какие-то парни явились, все Настькины вещи в сумки побросали и увезли. А мне Кривцов велел ее комнату до блеска вылизать, чтоб на убийство и ни намека. А на следующий уже день там новая няня жила. Временная, из агентства… А нам Кривцов сказал: кто про Настену хотя бы упомянет – уволит тут же. И так, типа, столько хлопот из-за нее…

– Что ж. Сразу видно – деловой человек, – прокомментировала Маша.

– Это понятно, что деловой, – вздохнула Кася. – Только у Насти на Украине дочка осталась. Школьница. И мама старенькая…

– Ну, может, Кривцов им тоже как-то поспособствовал, – предположила Мария.

– Да ничего подобного! – отмахнулась Кася. – Зачем ему? Он тому менту ясно сказал: организовывай все сам, а мне про Настю не напоминай. Хотя она тут почти пять лет работала. И Кривцов, если в духе, всегда на нее сироп лил: и вы наш ангел-хранитель, да спасибо вам большое, да вы Лизочке больше, чем мама. Так что, – закончила горничная, – когда хозяин тебя хвалить будет, ты, конечно, кивай и притворяйся, что рада. Но, если что случится, имей в виду: возиться с тобой не будут. Мигом вышвырнут. Как рваную половую тряпку. Поняла?

– Поняла, – вздохнула Мария. И тепло улыбнулась горничной: – Спасибо тебе, Кася.

Но та лишь усмехнулась:

– Не стоит благодарности. Я просто указание хозяина выполняю…

– Какое?

– Ну, присмотреть за тобой, ввести в курс дела. Но выручать тебя не стану. Тут, у Кривцовых, свой закон. Каждый сам за себя.

* * *

Что хуже – открытая рана или крошечная, почти незаметная заноза?

Елена Кривцова знала ответ с раннего детства. Когда была еще нищей, никому не нужной девчонкой, но уже поставила себе цель вскарабкаться к самым вершинам. Тогда и поняла: очевидное заболевание излечить на самом деле проще. И от явного врага избавиться легче. И вообще гораздо удобнее, когда проблема – вот она, во всей своей очевидности и красе. Сразу мобилизуешь все силы, бросаешь на ее решение все умение и просто не даешь себе расслабиться.

А заноза не болит себе и не болит. И жить особенно не мешает. Но только именно такие неприметные и безобидные ранки часто и вырастают в самые наимощнейшие гнойники. А хватишься, возьмешься наконец вскрывать – может оказаться, что уже и поздно… Сепсис, кома и смерть.

Вот и сейчас Елену Кривцову беспокоила именно такая, едва саднящая болячка. И она даже понять не могла – где эта зараза прячется.

На работе неприятностей, крупных и мелких, конечно, вагон, но ничего абсолютно неразрешимого нет. Муж устроил ей безобразную сцену, но к этому Елене тоже не привыкать. С любимой дочкой, Лизой, контакта как не было, так и не предвидится. И это вроде давно не новость… Но где же тогда проблема, где?..

Логического решения сей задачки Елена найти не могла. Но интуиция все же подсказывала: заноза, досадная мелочь, кроется где-то дома… Но что не так? Кто-то из персонала – проверенного, хорошо оплачиваемого и в меру запуганного – начал сливать информацию? Журналистам, налоговикам, кому угодно?.. Возможно. Только что они особенного могут знать, все эти горничные, поварихи, охранники?

Или, допустим, что-то не так с новой няней? Она, конечно, поспешила нанять ее на работу – очень уж временные няни надоели. Взяла эту Машу почти не раздумывая, без кастинга. Девчонка, правда, Елене понравилась – шустрая, хваткая, ее саму в молодости напоминает. И аттестации ей Евгения Юрьевна дала самые лестные, и с Лизой они, кажется, с первого дня поладили. Но вдруг эта вся из себя идеальная Мария столь внезапно появилась в их семье совсем неспроста? И что-то затевает? Только из какой оперы? Похитить ребенка, потребовать выкуп? Да нет, смешно… Не похожа она на преступницу. И на журналистку, решившую внедриться в их семью, тоже никак не тянет.

Или, может быть, никакой занозы и нет? И всему виной убийство Анастасии?.. Тут каким железным человеком ни будь, но встречать в собственном доме, в своей крепости, смерть всегда тяжело. До сих пор в ушах Лизин крик стоит. Девочка ведь на пороге няниной спальни стояла, когда с трупа одеяло откинули, Володин, зараза, не усмотрел. А там такое… У ребенка настоящая истерика была, врача пришлось вызывать. Да Елена и сама с содроганием вспоминает: обнаженное, уже начавшее синеть тело с перерезанными наискось венами.

Но только убийство – это всего лишь убийство. Впечатляет и не более того. Павлючкова ведь им никто: не сват, не брат, просто наемный работник. И нельзя сказать, что Елену так уж потрясла гибель няни. Она никогда особенно не была привязана к ней. Наоборот: та ее раздражала. Суетливая, услужливая, пугливая – только брови нахмуришь, сразу в панику ударяется… Елене, как любому руководителю, конечно, нравилось, когда ее боялись. Но боялись хотя бы отчасти равные ей, типа начальника отдела маркетинга или пиарщика, а не какие-то несчастные украинки.

А еще больше раздражало, что Настя с Лизой ладила куда лучше, чем она, мать. Понятно, конечно, что ребенок тому и послушен, кто с ним время проводит. Но все равно обидно, что Лизочка с няней и постоянно какими-то детскими секретами делилась, и хохотала с ней заливисто, а у самой Елены с дочкой даже поговорить не получалось толком. Девчонка сразу как-то вся зажималась, «да», «нет», «не знаю», «мам, можно я уже пойду?».

А теперь Лиза и с этой новой, Марией, уже, по словам мужа, и смеяться начала, и играют они самозабвенно… Обидно. Столько сил было потрачено, чтобы этого ребенка родить, только дочь, получается, почти и не твоя.

Теоретически можно, конечно, бросить работу, хотя бы на год, и попробовать наладить с дочкой контакт. Но только стоит ли терять время, упускать перспективы? Елена, конечно же, сумеет приручить Лизу и даже подружиться с ней – но надо ли ей это? Таскаться с ребенком по скучным детским спектаклям, читать примитивные книжки, наряжать целлулоидных кукол, пичкать ее кашей, следить, чтобы не свалилась с качелей, выслушивать наставления врачей… и по истечении года самой превратиться в клушу – подобную многим здесь, на Рублевке? Пашут, как рабыни, а мужья над ними еще и изгаляются – что на шее сидят мертвым грузом. Сейчас-то ее Макар хотя бы уважает, а брось она свой бизнес – совсем изведет.

Нет, стать домохозяйкой, пусть даже временно, это не для нее.

Но вот почаще бывать дома, наверно, придется. С целью обнаружить, что идет не так.

И на следующий день после ссоры с мужем Елена решила отработать семейный вечер.

Вернулась с работы в восемь. Ох, какое же возникло искушение отправиться спокойно поужинать одной, в любимом белом кабинете, у камина… Однако Елена вышла в гостиную. Пригласила к столу Лизу.

Та по привычке дичилась, отвечала односложно. Но Елена в этот раз твердо решила: она не сорвется на крик, как частенько бывало раньше. И давить на ребенка не станет. И даже совсем не обязательно разговаривать с девочкой о разных золушках да куклах. В конце концов, у Елены на работе, в ее клубах, кукол тоже хватает – только живых, взрослых.

– Как у тебя день прошел, Лиза? – ласково поинтересовалась мать.

Дочь метнула в нее неприязненный взгляд. Буркнула:

– Нормально.

И уткнулась в тарелку.

Елена сделала вид, что не заметила грубости. Спокойно продолжила:

– А у меня представляешь что сегодня в клубе было? Настоящая сказка. Пришла к нам заниматься одна принцесса. Самая настоящая. У нее папа в одной африканской стране король, честно…

В Лизиных глазах вспыхнули искорки интереса.

– И вот отправилась эта принцесса на аквааэробику. Это, знаешь, когда…

– Знаю, – перебила Лиза. – Когда толстые тетки в жилетках спасательных в бассейне прыгают.

Ну, вот, уже нечто похожее на контакт.

– Да, – кивнула Елена. – Но только тетки все при этом плавать умеют. А наша принцесса не умела. И у нее спасательный жилет вдруг расстегнулся…

– Утонула? – ахнула девочка.