Предмет вожделения № 1

– Я тебе все равно телефон куплю. Огромный, по спецзаказу.

– Татьяна, не смей! – шутливо прикрикнул на нее Валера. – Будешь еще деньги тратить на всякую ерунду!

– Да какие там деньги! – ухмыльнулась Таня. – Я тебе знаешь какой подарю? Кондовый, первого поколения. Такие в секонд-хенде продаются. Стоит гроши, долларов десять. Потому что немодный. Зато кнопки огро-омные…

И действительно подарила – здоровый, с виду – почти стационарный аппарат. Он нещадно оттягивал карман и вызывал веселое оживление у пижонствующих подростков. Но Ходасевича эта модель вполне устраивала. По крайней мере, по кнопкам он попадал без труда. И даже сейчас, хоть и волновался, номер полковника Гараняна набрал с первой попытки…

* * *

Этот опер был вежливым – будто юный Шарапов—Конкин из «Место встречи изменить нельзя».

И одет совсем не в духе времени: свежая рубашечка, галстук, светлый костюм. Голос тихий, вкрадчивый: «Присядьте, вот вам водичка…» Дал ей носовой платок – белейший, отутюженный. Глянцевая картинка. Нет – лакированная, надоедливая рожа.

Тамара с трудом понимала, чего хочет от нее этот молодой человек. Почему его лицо то и дело искажается гримасой нетерпения.

– Я уже все рассказала, – обреченно повторяла она и размазывала по лицу слезы чужим наглаженным платком.

Но чистенький мальчик никак не хотел оставить ее в покое.

– Еще пять минут, Тамара Аркадьевна. Пожалуйста, возьмите себя в руки – и мы закончим наш разговор…

«Мне теперь не о чем говорить. Ни с кем. Ни о чем».

А опер тем временем терпеливо повторял вопрос:

– Вы мне так и не объяснили… Почему вы оказались на даче, а ваш супруг остался дома? Такое бывает часто?

«Такого больше не будет. Никогда».

Слезы текли сами собой, смешивались с водой, вода становилась соленой.

– Пожалуйста, Тамара Аркадьевна. Возьмите себя в руки. – Мальчик тактично отворачивался, чтоб не видеть ее рыданий.

Он все равно не отстанет… И она выдавила:

– Обычно мы ездили вместе… Но в этот раз он сказал, что ему нужно побыть дома. Срочная работа.

– Что за работа? – вскинулся юноша.

– Господи, ну откуда же я знаю! Говорила же вам: он никогда ничего не рассказывал.

– Хорошо, Тамара Аркадьевна. – Мальчик сделал очередную отметку в блокнотике. – Итак, вы приехали с дачи рано. – Он сверился со своими записями. – Если быть точным – в семь тридцать утра. Скажите, пожалуйста, – с чем связана такая спешка?

Его глаза впились в нее, как пиявки.

«Он подозревает меня, – поняла Тамара. – Ищет, за что бы зацепиться».

Ей вспомнилось, как муж говорил про таких – молодых и бестолковых: «Роют они, роют, да только ничего не нароют!»

– Я соскучилась по нему, – ответила она мальчику. – И решила приехать. Покормить мужа завтраком. Он же никогда сам не поест, если его не покормишь…

– Значит, вы, – юноша недоверчиво уставился ей в лицо, – специально ехали из Краскова… двадцать минут только на электричке… чтобы приготовить мужу завтрак?

– Да, именно так, – устало ответила она. – И еще я думала: может, удастся уговорить его поехать со мной на дачу… Он сказал, что в субботу – никак, а в воскресенье – может быть…

И она добавила то, что ее муж, будь он жив, безусловно, назвал бы лишней информацией:

– Господи, почему я его не уговорила?! Почему не настояла?! Ведь если бы… если бы мы уехали оба…

Тамара снова заплакала, закрыла лицо руками.

Сквозь слезы выдавила:

– Пожалуйста… оставьте меня в покое…

– Тамара Аркадьевна. Тамара Аркадьевна… – не отставал милиционерчик.

Он аккуратно взял ее за плечо.

– Ну что?! Что еще вам?!

– Звонит телефон. Пожалуйста, ответьте.

* * *

Танюшка, любимица, как-то спросила отчима:

– Валерочка! А вот ты беситься умеешь?

– Я – что? – не понял он.

Она со смехом пояснила:

– Да удивляюсь я, что ты всегда такой флегматичный. Неужели ты никогда не психуешь? Не пинаешь мебель, не бьешь посуду?

– Нет. А зачем? – искренне удивился Ходасевич.

– Ну, как же, – недоумевала Таня. – Это ведь лучший способ снять стресс. Я вот, между прочим, старую посуду никогда не выбрасываю. Держу на специальной полке. А когда разозлюсь – расколачиваю ее о стены. Попробуй сам!

Валерий Петрович тогда только посмеялся над Таниным способом снятия стресса. И даже стал откладывать для нее треснутую посуду – пусть бьет, если нравится. Но сам, конечно, бить не пробовал. Дикость какая-то. Есть способы куда цивилизованней: размеренное дыхание, медленный счет от одного до пяти, массаж точек у оснований большого и указательного пальцев…

Но сейчас ни один из проверенных способов не помогал.

В ушах звучал голос Тамары Гаранян – монотонный, подавленный, безнадежный: «Они убили его, Валерочка! Убили!»

Валерий Петрович с отвращением смотрел на телефон.

Ему ведь пришлось расспрашивать ее… задавать наводящие вопросы… уточнять детали… Тамара отвечала послушно, будто запрограммированный на вежливые ответы робот. И все время плакала, плакала…

– Я приеду к тебе, – пообещал Валерий Петрович, и от этого обещания на душе тоже стало тошно. Потому что он отчетливо понимал: в ближайшее время у Тамары он появиться не сможет.

Не обнимет ее, не утешит…

Ходасевич знал: ему нужно выкинуть из головы Тамару Гаранян.

И друга Армена Гараняна – тоже.

Убитого Гараняна.

Но ему надо было освободиться от горя и от чувства вины. И думать только о себе. О том, как уцелеть самому, пока еще не стало слишком поздно.

Уцелеть.

Разгадать.

Найти.

Отомстить.

Вот как много всего ему предстояло сделать. Причем в ближайшее время.

Но мысли сами по себе непрошено соскакивали к Гаранянам.

«Сколько они прожили вместе? Их сыну уже за тридцать… Внуки в школу пошли… Но Тамара до сих пор всегда наряжалась к приходу мужа. И вставала в шесть утра для того, чтобы приготовить ему завтрак. А Гаранян, подвыпив на семейных сабантуйчиках, уверял, что они, как в сказке, умрут с Тамарой в один день. И когда та смущенно краснела, ехидно добавлял: «Потому что я без нее просто с голоду погибну…»

Нет, не может он не думать про погибшего Гараняна. И про его несчастную жену…

Валерий Петрович огляделся. В чахлом скверике было совсем пустынно. Народ здесь соберется только к вечеру – тогда все лавочки займут любители пива. А сейчас только ветер ворошит обрывки газет да в помойном ящике копается парочка кошек.

Ходасевич прицелился… размахнулся – и швырнул мобильный телефон в помойный ящик, поверх кошачьих голов.

Возмущенный визг линялых тварей его порадовал, и на душе сразу стало как-то полегче. Да, в Танином способе что-то есть… Будем считать, что стресс он снял.

Сработает ли вторая часть его плана?

Валерий Петрович поднялся с лавочки и тяжело пошагал в сторону метро. Он знал, что сквер прекрасно просматривается из окон вестибюля метро…

* * *

«Девятка» с затемненными стеклами подъехала к скверу через двенадцать минут. Машину, в нарушение всех правил, бросили, не запарковав, прямо на дороге. Так делают только очень уверенные в себе товарищи. Уверенные в своем праве.

Из автомобиля вышли трое хмурых мужчин.

Их выправка и то, как они шли – привычно-профессионально страхуя друг друга, – не оставляли никаких сомнений в роде их занятий. К тому же все трое были в широких рубахах навыпуск. Под такими легко помещались, не просматриваясь, кобуры. Или заткнутые за пояс пистолеты.

Молодые люди прямиком направились в сторону помойного ящика.

Того самого ящика, куда он только что зашвырнул свой мобильник…

Других доказательств Валерию Петровичу не требовалось.

Он показал сонной контролерше пенсионное удостоверение и ступил на эскалатор.

Глава 2

ШЕСТОЕ ИЮЛЯ, ВОСКРЕСЕНЬЕ.

ДЕНЬ

Таня смотрела на отчима, словно на бога. Или, по крайней мере, как на Джеймса Бонда. Она не скрывала своего восхищения.

– Ну, Валера, ты и выдал! – проговорила она.

– Не понимаю, чему ты радуешься, – буркнул Ходасевич.

– А я картинку представила: как ты по эскалатору бежишь. Со всех ног. Скрываешься с места происшествия. – Татьяна не удержалась и фыркнула: – А вдруг бы он под твоим весом обрушился?!

– Я не бежал, – слабо улыбнулся Валерий Петрович. – Во-первых, потому что не люблю физическую активность – в любых ее формах. А во-вторых, бегущий человек вызывает подозрения. А толстый и бегущий – тем более… Ладно, отставить смех. У тебя есть предложения, что делать дальше?

Вот так-так! Великий всезнающий отчим спрашивает у нее совета! Таню это порадовало.

– А что делать? Влип ты по самые уши. Мотать тебе надо. Куда подальше.

Отчим пожал плечами, усмехнулся:

– Мотать, говоришь?

– Ну да. Куда-нибудь за границу. На Кипр, например. Туда самолеты каждый день летают, и виза пока не нужна.

– Идея, конечно, хорошая. Только дальше что?

– А что дальше? Пересидишь, пока все успокоится, а потом вернешься. Свежий и отдохнувший. На Кипре хорошо – цветы, море, девушки, мистрали…

– Ну, в мистралях, допустим, ничего хорошего нет, – протянул Валера.

«Неужели согласится?»

Таня тут же засуетилась:

– Кредитка у меня с собой. Там тысячи полторы долларов. На первое время тебе хватит, а потом я еще подошлю. По «Америкэн экспресс». Сейчас позвоним в справочную, узнаем, когда ближайший рейс…

Она выудила из сумочки телефон.

Валера осторожно придержал ее за локоть:

– Отставить, Танюшка. Мы с тобой (опять это греющее душу «с тобой«!) не учли одно обстоятельство…

– Думаешь, на границе могут тормознуть? – догадалась она.

– Не в этом дело, – еле заметно поморщился Валера. И объяснил: – Я, конечно, могу скрыться. На Кипр, в Стамбул или куда угодно. Но… вот ты… Ты сама бы в такой ситуации что сделала?

– Убежала, – быстро сказала Таня. – Самый разумный выход. Лежишь на пляже – а проблема сама рассасывается…

Отчим усмехнулся:

– А если так и не рассосется? Нет, Танюшка, Кипр – это не выход. А вот если бы ты мне в Москве укромное местечко нашла… Желательно – с телефоном.

– Ты решил все это так не оставить, – вздохнула она. – Будешь бороться.

– Да. Буду, – кивнул Ходасевич.

– Но зачем? – спросила Таня.

– А ты? Ты бы на моем месте оставила все, как есть? – пожал плечами отчим.

– Но силы-то неравные! – воскликнула она. – Коцнут тебя, Валера, – и вся любовь.

Замечания по поводу жаргонного слова «коцнуть» отчим ей делать не стал. Наоборот – использовал его сам:

– Если сил у них достаточно, они меня где угодно коцнут. И на Кипре достанут. Тем более «левого» паспорта у меня нет… И сделать я его сейчас не смогу.

– Давай я это попробую устроить, – в азарте предложила Таня.

Отчим только рукой махнул:

– Устроить? Ты?.. Детский сад! Нет, Татьяна. Я в Москве останусь.

– Да куда тебе с ними тягаться?! Ты, говоришь, через сколько они приехали после того, как ты телефон выкинул? Через десять минут? Через пять?

– Нет, Таня, – повторил отчим. – Я останусь. Мне нужно узнать, почему моего друга убили. И кто.

Таня только рукой махнула:

– Ладно, не продолжай. Тебя разве переспоришь. Только, чур, уговор: я буду тебе помогать.

Валера, кажется, хотел возразить. Но перехватил решительный взгляд падчерицы и покорно сказал:

– Хорошо. Помогай. Я тебе уже говорил: мне нужно укрытие. Жилье с телефоном. Цивилизованное, но чтобы без любопытных соседей. Может, мне квартиру снять? Есть в Москве такие фирмы, которые в тот же день жилье могут найти?

– Есть-то они есть… – возразила Таня. – Но, во-первых, эти фирмы обещают много, а делают мало. А во-вторых, туда нужно с паспортом идти. Твоим или моим. Как я поняла, это нас с тобой не устраивает…

– Да, лучше бы без паспорта, – согласился Валера. – Частным порядком.

– Вот я и думаю… Слушай… а как ты относишься к загородной жизни?

Могла бы не спрашивать: Валера тут же скривился.

Дачник из него был никудышный – или просто дача у отчима была неправильная?

Валерин загородный домик находился в Абрамцеве. Симпатичная деревянная дачка на большом ухоженном участке. На Танин взгляд, туда можно ездить из-за одних сосен – величественных вековых красавиц. А чего стоили кусты малины, которые росли вдоль забора из сетки-рабицы? А пруд с симпатичными лягушками – идти до него всего-то метров сто?

Но отчим соснами не восхищался, малину не собирал и на пруд не ходил. Зато каждый поход в уличный туалет превращался для него в пытку. А визит к колодцу он приравнивал к подвигу.

– Где ты видела дачи с телефонами?

– Ну и темный же ты, Валерочка! – фыркнула Таня. – Во-первых, мобильники уже давно работают во всем Подмосковье. Во-вторых, в нормальных коттеджах – и московские телефоны есть. А насчет удобств… Я же тебе не дачу предлагаю, а настоящую загородную жизнь.

* * *

Загородную жизнь Тане навязал начальник – генеральный директор агентства «Пятая власть». Он оставил ее «на хозяйстве», уведомил, что «за агентство она теперь отвечает головой», и убыл на Мальдивы, греть пузо на белом песочке.

Перед тем, как уехать в отпуск, генеральный вызвал Садовникову в свой кабинет.

– Опять будете ЦУ давать? – Таня надеялась, что шеф не заметил, как она скривилась.

– Нет, – обрадовал ее босс. – У меня к тебе, так сказать, частное поручение.

Он торжественно распахнул барсетку и вручил ей ключи:

– Вот, держи. Это от моего коттеджа. Будет куда на выходные съездить.

– Да уж, это великая честь, – искренне оценила Татьяна.

Про коттедж начальника в агентстве давно ходили легенды. Строил он его долго, лет десять – с начала девяностых годов. И наворотил, по слухам, самую настоящую виллу. Рассказывали про джакузи, зимний сад со стеклянной крышей и фонтан с золотыми рыбками.

Правда, своими глазами это богатство никто из тружеников «Пятой власти» не видел – туда приглашались только важные клиенты, друзья-партнеры и «крышующие» чиновники.

А поглядеть, верно, было на что. Вон даже ключи – и те необычные: Таня удивленно разглядывала серебряный брелок, на котором болтались пластиковые карточки, похожие на кредитки.

Она иронически спросила тогда генерального:

– Чем я это заслужила?

Шеф патетически ответил:

– Безупречным поведением. И потом, мне нужно, чтобы за коттеджем кто-то присматривал. Рыб в фонтане кормил. И мне почему-то кажется, что именно ты не будешь устраивать там пьяных оргий.

– Решили сэкономить на прислуге, – усмехнулась Таня. Но ключи приняла. – Спасибо, конечно, за оказанное мне высокое доверие, – поблагодарила она. – А часто этих ваших рыб нужно кормить?

– Нечасто. Два раза в неделю. – Начальник не удержался и добавил: – В свободное от основной работы время.

– Минуточку, – съехидничала Татьяна. – Не поняла: кто я теперь – экономка или креативный директор?

– Отдавай ключи, – вздохнул генеральный.

– Ладно, не волнуйтесь, – Таня дала задний ход. – Никто не пострадает. Ни работа, ни рыбки.

Хотя рыбки, наверное, все же страдали. Только не могли об этом никому сказать. Работы в последние дни у Татьяны было столько, что золотистым красавицам приходилось голодать. В последний раз она выбиралась в особняк пять дней назад. Вбухнула рыбам полбанки сухого корма, полчасика повалялась в шезлонге – и помчалась обратно, в Москву: назавтра с раннего утра предстояли переговоры…

– В общем, диспозиция такая, – рассказывала Таня своему отчиму Валерию Петровичу. – Это закрытый поселок на берегу водохранилища. Въезд по пропускам, охрана с ружьями, и собак – целое стадо.

– Стая, – машинально поправил Валера.

– Именно стадо! – не согласилась Татьяна и пояснила: – Потому что они очень добрые. Гавкают, а сами хвостами виляют… Ну, вот. Домик, по местным меркам, маленький: триста квадратов. Но все удобства, конечно, есть. И душ с сортиром, и стиралка, и посудомоечная машина. А, еще джакузи имеется, – она окинула Валеру оценивающим взглядом, – только ты туда, пожалуй, не поместишься…

– Далеко это от Москвы? – с интересом спросил Валера.

– Два шага. То есть километров двадцать. За полчаса домчимся, если пробок не будет.

– Приемлемо, – кивнул Валера. – А когда твой начальник возвращается?

– Не скоро. Он отпуск сразу за два года взял.

– Как там с питанием?

Даже в таких, прямо скажем, экстремальных условиях Валерий Петрович умудрился подумать о пропитании.

– С голоду не помрешь, – заверила его Таня. – Правда, в самом поселке есть только палаточка, но там и кофе, и хлеб, и фрукты – в общем, на первое время хватит. А основную еду я тебе из города привезу. По списку или по своему усмотрению.

– Но телефона, конечно, нет, – констатировал Валера.

– Обижаешь! – фыркнула Таня. – Полно там телефонов – по аппарату в каждой комнате. Шеф специально так сделал: сидит в зимнем саду или у камина и названивает нам в агентство, демонстрирует полный контроль.

– Да, роскошное лежбище. – Валера поднялся с лавочки. – Поехали.

* * *

Таня очень боялась, что когда отчим разместится в особняке, то вежливо отошлет ее прочь: езжай, мол, Танюшка, продолжай свое совещание – не буду тебе мешать. Но уезжать не хотелось, и она таскала Валеру по всем комнатам. Заставляла его любоваться видом на водохранилище, где на рейде дремали яхты. Водила в зимний сад и просила «проверить на прочность» плетеное кресло. Показывала, как включать водонагреватель.

Однако Валера конца экскурсии не дождался.

– Спасибо, Танюшка, хватит. Я сам во всем разберусь. А к тебе у меня есть еще одно поручение.

Танино сердце радостно трепыхнулось. Она успела подумать: «Во, как интересно! Когда на работе мне генеральный что-то поручает – я злюсь, хотя мне там и зарплату платят. А когда Валера о чем-то просит, наоборот, радуюсь…»

Отчим словно прочитал ее мысли, сказал:

– Кстати, напрасно радуешься.

И не удержался, добавил:

– По-моему, ты просто не понимаешь, насколько все это серьезно.

– Да понимаю я! – Таня постаралась, чтобы голос звучал максимально сосредоточенно. Но, видно, у нее не получилось. Потому что отчим продолжил:

– И, пока ты со мной, рискуешь не меньше, чем я.

– Ладно, Валерочка, не хмурься, – утешила его падчерица. – Мы им всем козью морду сделаем!

– Знаешь, Таня, – строго сказал экс-полковник. – Иногда мне кажется, что у тебя задержка…

Танино лицо вытянулось. А отчим закончил:

– …Задержка в эмоциональном развитии. Ведешь себя как малый ребенок.

– Уж лучше как ребенок, чем как толстая клуша! – фыркнула Таня. – Ну, ладно. Говори, что у тебя за поручение.

– Найди мне Пашу Синичкина, – попросил тот. – И объясни ему, как сюда добираться. Пусть срочно приезжает.

– Может, просто позвонить ему? – предложила она.

– Нет. Я тебя прошу: никаких разговоров по телефону. Звоним друг другу, только если надо срочно договориться. И только из телефона-автомата. И говорим не больше тридцати секунд.

Таня нахмурилась:

– А ты не перестраховываешься? Неужели у них действительно такие неограниченные возможности?

– Надеюсь, что нет, – вздохнул Валера. – Но все равно: говорить о деле лучше лично. И Павлу скажи: по пути сюда пусть на всякий случай проверяется.

– Все сделаю, Валерочка, – заверила его Таня. – Все, как ты сказал.

– А сама сюда не показывайся, – приказал Валера. – Продукты мне будет Синичкин привозить.

– Да мне и самой некогда по всяким дачам разъезжать, – лицемерно заявила Таня.

Но возмущенно при этом подумала: «Ишь, чего захотел! Пашке он все расскажет, а я ни при чем?! Нет уж, Валерочка! Ты меня за простушку-то не держи!»

* * *

Таня Садовникова обожала Пашу Синичкина – бывшего опера, а ныне – частного детектива. Как было не любить высокого, мускулистого красавца – острого на язык и бесстрашного. Когда-то, лет пятнадцать назад, Пашка оказался любимым учеником Валерия Петровича. С тех пор он был ему чрезвычайно предан. А после нескольких дел, совместно раскрученных им с Татьяной, Паша стал предан и ей.

Имелся, правда, у Синичкина и недостаток. Единственный, но важный: недостаток извилин. Но, надо отдать ему должное, Павел никогда не корчил из себя Ниро Вульфа. Охотно соглашался на роль Арчи Гудвина.

Он лихо гонял на своей «девятке», указания выполнял четко и без самодеятельности. Большего от него никто не требовал.

«А уж если у Павла будет такой мозговой центр, как Валерочка (ну, и я, конечно), мы их всех разорвем. В клочья», – самонадеянно думала Татьяна.

Она быстро и уверенно ехала по Ленинградскому шоссе, направляясь к Паше.

Синичкин проживал в самом что ни на есть центре – на Большой Дмитровке. Когда-то его квартира представляла собой ужасную, неухоженную коммуналку. Народу там было прописано, правда, меньше, чем в Вороньей слободке, но имелись, по законам жанра, и пьющий сосед, и вздорная соседка. Конечно, постоянно полыхали скандалы – как обычно, из-за всякой дряни: непотушенной лампочки в туалете или поздних возвращений с громким топотом по коридору.

Если бы Павел остался служить в «ментуре» – то, наверное, так и жил бы в своей Вороньей слободке до самой пенсии. Но работа частным детективом («Особенно с такими клиентами, как я», – важно думала Таня) плюс режим жесткой экономии (зачем такому красавцу дорогие костюмы – он и в потертых джинсах выглядит прекрасно) позволили Паше свою коммуналку расселить. Пьяница и вздорная соседка отправились в отдельные квартирешки на московских окраинах, а Синичкин пару лет промучился с капитальным ремонтом и теперь проживал на Большой Дмитровке настоящим «принцем на выданье». Сто квадратов личной жилплощади, свеженький паркет, шелковые обои в спальне и зеркальный потолок в ванной.

Таня позвонила Синичкину из автомата на «Маяковской». Выдала заранее заготовленный текст:

– Надо срочно увидеться. Я сейчас приеду.

Павел коротко бросил:

– Жду.

В глубине квартиры Тане почудился женский хохоток.

«Наверняка сейчас нарвусь на какую-нибудь Пашину цыпочку», – с неудовольствием подумала она. Хотя что ей, собственно, злиться? Синичкин в свой законный выходной расслабляется с курочками. Подумаешь! Она-то на него какое имеет право?

Но все равно, когда Павел открыл дверь и Таня поняла, что он один, сердце радостно трепыхнулось.

Синичкин, увидев ее на пороге, просиял. Заулыбался, сжал в стальных объятиях:

– Ой, Татьяна, какими судьбами!

Она с удовольствием чмокнула Пашу в свежевыбритую, пахнущую хорошим лосьоном щеку. Улыбнулась:

– Ну, распугала я твоих девиц?

– Какие девицы? Один как перст! – фальшиво вздохнул Павел.

Но по легкому запаху духов в гостиной Таня определила: Пашина подружка ушла только что. Впрочем, еще раз: какое ей-то дело до его девиц?!

Она с удовольствием выпила кофе «а-ля Синичкин» – крепчайший напиток с большим количеством сахара. И, только сделав последний глоток, объявила:

– Похоже, Паш, у меня для тебя есть работа.

– Слушаю внимательно.

– Работа бесплатная. Но зато очень срочная. И очень опасная.

* * *

Когда выехали на Ленинградку, Таня сказала:

– Пашенька, скажи Валере, пожалуйста, что твоя машина сломалась. И ты попросил, чтобы я тебя до его дачи подвезла.

Синичкин нахмурился:

– Он запретил тебе приезжать?

«Когда не надо, Паша соображает мгновенно», – с неудовольствием подумала Таня.

– Да нет, не в этом дело, – сыграла она (кажется, убедительно). – Просто ему не хотелось, чтоб я моталась туда-сюда.

Синичкин недовольно покачал головой.

– Подставляешь ты меня, Татьяна.

– Наоборот, помогаю, – со всей возможной искренностью проговорила она. – Как бы ты без меня этот Валерочкин коттедж нашел? Там, когда с шоссе съедешь, очень сложно, сплошные развилки…

Павел снова нахмурился. Но машина уже летела в районе Водного стадиона – и что ему оставалось делать? Выспрашивать у Татьяны дорогу, потом отправлять ее назад, а самому голосовать – ловить частника на залитом солнцем проспекте? И Павел только махнул рукой.

– И еще я тебя попрошу, – сказала Таня, переходя на пятую передачу. – Посматривай, пожалуйста, не едет ли за нами кто.

Павел пробормотал:

– Ну, ты артистка…

Однако все ж таки высунул руку в открытое окно и стал подстраивать под себя правое зеркальце заднего вида.

* * *

– Где она?

– Ее мы пока не нашли.

Дача наверняка напичкана микрофонами. И хотя генерал был уверен: ни у кого в отношении его нет никаких подозрений, все равно предпочитал не рисковать. Вдруг его решили послушать для профилактики – как время от времени слушали всех.

Поэтому они с Кобылиным прогуливались по асфальтовой дорожке, прихотливо извивающейся на территории участка среди самого натурального леса. Только трехметровый зеленый забор метрах в двадцати от них (да асфальт под ногами) напоминали о том, что они находятся на облагороженной дачной территории.