Полная версия
И я узнал следующее.
После того, как Женя осталась с трехлетним Ваней на руках одна, она в свободное время, чтобы забыться, много читала и постепенно увлеклась невероятными явлениями природы, биоэнергетическими проявлениями у людей, проблемой инопланетян и тому подобным.
– Я ведь учусь сейчас на втором курсе негосударственного университета биоэнергетики, трансцендентальных явлений и уфологии, – рассказывала она. – А у нас спиритические сеансы регулярно проводятся на семинарах факультета трансцендентальных явлений. Вот мне подруга и рассказала, что дух Володи, моего друга, объявился во время сеанса и сказал, что его убили Юра и я.
Я молчал. Я думал – а не сказать ли ей, что я думаю о ее брате Юре?
Но, наверное, это вряд ли способствовало бы рассеиванию страха в голубых глазах Жени.
– Ну, хорошо, кто-то что-то сказал, – осторожно начал я. – Но мир духов – это такая скользкая проблема… Сколько раз уже доказывалось, что не духи говорят – а присутствующие на сеансе чревовещатели, вполне живые и здоровые… Или спрятанные где-нибудь за ширмой сообщники устроителей сеансов… А сейчас используют чудеса радиосвязи…
– Ну, знаете! – в глазах у Евгении полыхнуло пламя негодования. – Неверие в то, чем мы занимаемся, бытует повсеместно, но кроме мошенничеств есть ведь и множество фактов, подтверждающих существование мира духов…
И опять я промолчал. Я, уйдя из милиции, одно время увлекся философией – основой для моих рассуждений послужила проблема, изложенная мною в статье-письме для журнала «Коммунист» – та самая, которую читал последний руководитель СССР Горбачев. Суть этой проблемы в следующем – почему геополитическая система, в основе которой лежало справедливое общественно-экономическое устройство – социалистическое – так легко, можно сказать – в одночасье – развалилась и рухнула и не была защищена людьми, жившими в государствах социализма?
Итогом моих философских размышлений, поисков и экзерсисов стали несколько книжек, которые условно можно объединить одним названием «Философия биполярности».
Так что я создал собственную фундаментальную философскую теорию.
И в частности, я был уверен – духи существовать м о г у т. Но они – скорее исключение, нежели правило, 99,99 процента умерших людей растворяются в окружающей среде, не оставляя после себя ничего материального. Да, собственно, и нематериального – также.
Но спорить с человеком, убежденным в существовании потустороннего мира и всего прочего, что, судя по названиям факультетов, изучается в этом негосударственном университете, студенткой о т т у д а – глупо.
– Вот что! – решительно сказал я. – Давай начнем со знакомства с вашим университетом. Рассказывайте обо всех факультетах по порядку!
– Ну, что рассказывать? На факультете биоэнергетики два отделения – базово-научное, и – нетрадиционной медицины. На медицинское отделение принимают только людей с природными биоэнергетическими способностями.
Факультет трансцендентальных явлений – тоже два отделения – научное изучение – и занятие практической деятельностью. Салоны предсказаний, спиритические салоны. А те, кто заканчивают научное отделение – изучают телепатию, телекинез, ну, и все другие явления, но – с научной точки зрения, практикой они не занимаются.
Мой факультет – уфологический. Я учусь на археологическом отделении. После выпуска мы будем теми же археологами, что и обычные, только раскопки проводить там, где можно найти следы звездных братьев. Например, Тунгусский метеорит – тогда ученых-уфологов не было, а если бы этот метеорит упал сейчас – мы бы первыми вели раскопки на месте падения и изучали это явление.
– Хорошо, а кого еще готовят на вашем факультете?
– Уфологов-фундаменталистов. Ну, это мы так между собой называем. Они будут искать в архивах документальные подтверждения посещения Земли инопланетянами. Беседовать со свидетелями, систематизировать научные данные, создавать теории, и все такое прочее.
– То есть люди твоего профиля занимаются поисками и изучением материальных свидетельств. А ваши коллеги-фундаменталисты…
Я пошевелили в неопределенности пальцами руки.
– Ну да! Они в основном занимаются письменными источниками. И работой со свидетелями.
У меня чесался язык высказаться по поводу их университета, но…
Я увидел лицо Евгении. Оно пылало энтузиазмом, ее взгляд был полон веры, она была ужасно, как хороша!
Только теперь я рассмотрел ее полностью. Длинноногая, что подчеркивали дорогого кроя светлые брюки, с прямой осанкой.
Ее не портила даже ее «космическая» прическа и некоторая ширококостность – чуть более широкие, чем обычно у женщин, плечи, крупные ступни ног, да и нос, пожалуй, был крупноват.
Она рвалась в бой, она была уверена, что я начну спорить.
А я промолчал. А потом позвал Ваню, который явно уже заскучал и принялся раздраженно пинать носками туфель листья на дорожке.
– Евгения, – сказал я. – Пора домой. Нам еще фотографии нужно забрать. Знаете, мне почему-то все больше кажется, что мы не скоро приблизимся к сути, а она ведь в ответе на вопрос: «Ч т о н а м д е л а т ь д а л ь ш е?»
Лицо девушки вновь изменилось, как-то сразу потухло, и она тихо ответила:
– Не знаю… Когда мы встретились, мне показалось, что если вам предложить… А вот теперь я понимаю – а ч т о предложить?
И мне вновь стало так их жалко: ее, мальчугана, который в очередной раз обнимал мои обтянутые дешевой джинсой колени…
– Пойдемте-ка зайдем за фотографиями, – как можно мягче сказал я.
Ну, не мог я ни на что решиться! Не мог – и все!
Глава 5-я
Первое, что сделал Ваня, когда мы вошли в прихожую, разулись и переобулись в домашнюю обувь (я, кстати, достал из сумки cвои тапочки, я всегда беру тапки в дорогу) – это схватил одну из фотографий, другой рукой цепко поймал меня за руку и потащил за собой на второй этаж.
В своей спальне он достал из-под подушки фото отца, на его место положил новую фотографию, а старую отдал мне.
– Вы теперь ночью со мной вместе с мамой будете! – заявил он.
– Отлично! – сказал я. – Давай спускайся на кухню – будем ужинать!
Сам я спустился на первый этаж и завернул в гостиную.
Здесь ближе к окнам стоял огромный стол, вокруг него – стулья с высокими спинками. Я положил на край столешницы фото художника-авангардиста изображением вниз, закрыл глаза и, раскрыв ладонь, поднес ее внутренней частью к белой поверхности фотобумаги.
От фотографии ощутимо тек поток холода. Так что сиротой фактически был Ваня, увы!
Я медленно отодвинул роскошный стул с мягкой толстой подушкой сидения и присел, уставившись на белый прямоугольник фотобумаги.
Я ведь тоже был природным экстрасенсом, как те студенты Жениного университета, что изучали нетрадиционную медицину.
Точнее, стал им в процессе работы в шахте химкомбината, производящего ядерное топливо для ракет. Черт, все-таки проговорился, но иначе не объяснить, к а к я стал биоэнергетиком.
Почти все наши выпускники курсов Минсредмаша, кто работал в подземных цехах-лабораториях химкомбинатов, умирали рано, получая облучение всякой гадостью.
Вот только узнавали мы об этом увы, слишком поздно…
Но иногда в результате этих облучений развивались благоприятные мутации клеток. Метаболизм клеток изменялся, они начинали интенсивно самовосстанавливаться (вместо того, чтобы хаотично бессистемно разрастаться), а побочным эффектом (это мое личное мнение!) становилась способность клеток излучать какой-то вид биоэнергии.
А вы думаете, почему в свои 55 лет меня иногда принимают даже за тридцатипятилетнего!
Нас таких за все годы существования отрасли появилось пятеро. И способности у всех у нас – разные. Я, например, могу лечить людей прикосновением ладоней – конечно, не все заболевания, да я и не пробовал лечить всех подряд, скрывая это умение.
А двое из нас… один мог мысленно двигать предметы, а второй – даже угадывать будущее. Я сознательно не говорю – «предвидеть будущее», иногда он ошибался в предсказаниях, так что…
Ну, а лечить могли все мы. А уж по изображению человека на фотографии определять, жив он, или нет – с этим легко справлялся каждый из нас. Один – так мог даже по фотографии диагностировать заболевания.
Вы только не воодушевляйтесь, читая эти строки, и не радуйтесь за нас. Потому что более сотни моих коллег лежат под слоем земли на кладбище, а несколько десятков умирают, причем помочь им не могут ни врачи, ни даже мы пятеро.
– Виктор! – Я от неожиданности вздрогнул. Это была Женя. – Пойдемте ужинать, там Ванечка вас ждет, и у него – новая идея!
Мы ужинали бутербродами с ветчиной и колбасой, Женя также приготовила какой-то салат (на мой взгляд – выглядит аппетитно, а вот на вкус – несъедобен).
Кажется, неожиданно приобретенный мною сын разделял мои вкусы – он потребовал оставшиеся с обеда холодные отбивные, отказавшись наотрез от салата, который с удовольствием потребляла Женя.
Я ел бутерброды с сырокопченой колбасой, запивал крепким сладким чаем и следил, как ест Ваня.
Удивительно, но для своих лет он вполне по-взрослому пользовался прибором, вилкой, ложкой и даже ножом, которым разрезал мясо.
– Это единственное, чему его с охотой учил Леня, – тихонько шепнула мне Женя, заметив удивление на моем лице.
– Кстати, – шепнул я в ответ, – Ваня не удивится, что его папа стал именоваться Виктором?
Она отрицательно мотнула головой.
– Ему три года было, он не помнит имени Леонида.
Ужин заканчивался. Когда Женя уже мыла посуду, а я допивал вторую чашку чая, я спросил Ваню:
– Ты чем-то хотел заняться? Поиграть во что-то?
Мальчик отрицательно качнул головой, молча слез со стула и вышел из кухни. Через несколько минут он вернулся, держа в руках книжку.
– Вот, сказал он, протягивая ее мне. – Давай будем учиться читать!
Я взял в руки букварь. За моей спиной вдруг прекратилось звяканье перемываемой посуды и в наступившую тишину вторгся весьма неприятный звук. Я быстро встал, подошел к Жене, ее спина вздрагивала, и она вдруг всхлипнула во второй раз.
– Тише, тише… – я взял ее за плечи и прижал спиной к своей груди. – Спокойно, все хорошо…
Она откинула голову, ее глаза были полны слез.
– Он ведь наотрез отказывался учить буквы после исчезновения Леонида, – тихо сказала она. И всхлипнула вновь.
Я обернулся с посмотрел на ребенка. Голубые глаза Вани стали набухать слезами, и я растерялся – кого и как утешать?
Внезапно решившись, я схватил лицо Жени и крепко поцеловал в ее соленые от слез губы.
– Радуешься! – весело сказал я. – Радуйся, радуйся! Ваня! Хочешь быстро научиться читать?
– Ага! – закричал он. Слезы тут же исчезли, лицо расцвело в улыбке.
– Тогда бери букварь и неси в гостиную! Мы будем заниматься только там! И принеси чистые листы бумаги, тетрадь и фломастеры – есть у тебя все это?
– Есть! – еще громче, чем я, крикнул он и выскочил из кухни.
Я вернулся к Жене. Я обнял ее, она доверчиво положила голову мне на грудь. Я гладил вихрастые волосы ее прически, и шептал на ухо: «Все хорошо, успокойся… Когда закончишь здесь – приходи к нам, ты обязательно должна участвовать, так сказать, в учебном процессе…»
Я взял руками ее лицо и слегка отодвинул от себя. Она улыбалась, правда, как-то жалко, но боли в глазах уже не было. И слез тоже.
Обучать Ваню я решил, используя придуманный мною когда-то для приятеля по работе метод изучения букв по принципу похожести конфигураций.
У него дочке плохо давалась азбука. Я как-то, сидя у приятеля в гостях и устав видеть и слышать, как мама внушает дочери: «Это буква «А-а-а»… А это буква «Б-э-э…», взял, да и предложил свою помощь.
Я начал с трех букв похожих конфигурацией – А, Л, М.
Нарисовал фломастером их, назвал, и предложил вместе со мной девочке подбирать слова на эти буквы. На «А» – Азбука, арбуз, и так далее, потом на «Л» – Легкий, луна…
На «М» – и дело пошло. После того, как мы разбили весь алфавит по принципу похожести букв, и использовали метод заучивания по группам.
Девочка Лика получила первое задание «на дом» – написать три ряда букв А, Л, М, запомнить их произношение и придумать по несколько новых слов на эти буквы.
Приятель потом рассказал, что алфавит в целом Лика освоила за две недели.
Если вы возьмете наш алфавит и рассмотрите все буквы, руководствуясь этим принципом, вы увидите, что можно также составить группу из букв В, Б, Р, Ф, Ъ и Ь, затем напрашивается группа букв С, О, Ю, Э, ну, и так далее.
Важно, чтобы группа букв для ребенка не превышала трех-четырех, иначе ему за один раз будет трудно запомнить их и научиться подбирать нужные слова.
Когда Женя вошла в гостиную и присоединилась к нам, Ваня старательно, высунув язычок, выписывал ряд буквы Л. С буквой А мы уже закончили.
– Ну, давай придумывать слова? – сказал я. – Как произносился буква?
– Л-э! – ответил мальчик.
– Вообще-то правильно «Л» – я воспроизвел произношение этой согласной буквы, но можно говорить и Л-э. Какие слова на Лэ ты знаешь?
Ваня задумался. А потом вдруг закричал:
– Люба! Няня Люба! Люба!
– Нашу няню зовут Люба, – счастливо улыбаясь, пояснила Женя. – А еще на эту буква, еще, Ваня!
Мальчик задумался.
– На небе светит… – начала подсказку Женя.
– Луна! – тут же догадался Ваня. – А еще слово – «лук»!
И процесс, как говаривал господин Горбачев, пошел…
Мальчуган был смышленым, вдобавок ему очень нравилось заниматься вместе с папой и мамой. И прервались мы, когда увидели, что ребенок устал и глаза у него закрываются.
Я отнес Ваню на руках в его спальню и оставил его с матерью. Спустился на кухню, открыл форточку и с наслаждением закурил сигарету. Последний раз я курил в парке, когда мы там гуляли втроем.
– Пойдемте, – Женя заглянула на кухню. – Я покажу вам вашу комнату.
Моя комната находилась рядом со спальней Жени. Я промолчал о том, что днем, изучая квартиру, заглядывал и в ее спальню.
– Вот двери в ванную и в туалет. Это у нас в каждой комнате… Телевизор, вот пульт. Я вам постелила… Да, полотенца в шифоньере, а халат в ванной…
– Спасибо, – сказал я. И пошел вниз за своей сумкой – я забрал ее днем от Василия – своего брата.
Как бы то ни было, а три дня прожить придется, думал я, раскладывая вещи в шифоньер. В комнате также были диван, кровать, письменный стол. Телевизор с большим экраном стоял так, чтобы удобно было смотреть передачи и лежа в постели, и сидя на диване. Окон было два, шторы на них и обои на стенах – дорогие и подобраны в тон.
Было около 22-х. А в моем родном городе Барнауле был уже час ночи… Я, полежав в ванной, пощелкал пультом телевизора и обнаружил, что программ принимается множество (скорее всего – подключено кабельное или спутниковое телевещание) нашел программу «шансона» и немного послушал, как поет Медяник.
Так как я очень люблю и его песни, и манеру исполнения, то войдя в меню телевизора, я нашел настройку времени отключения и выбрал опцию «отключение через 1 час».
Сделав еле слышимым звук, я лег на бочек, закрыв глаза.
Мне было уютно, негромко пел Медяник: «Пусть будет все, как есть… Аллилуйя…»
Проснулся я внезапно. Телевизор еще работал, так что и часа времени не прошло. Возле моей постели стояла Женя, в ночной рубашки, руки бессильно опущены, глаза широко открыты. Ее всю колотило крупной дрожью, и я вскочил, схватил и набросил на нее одеяло, потом прижал к себе.
– Я боюсь… Я не могу уснуть, я боюсь… – бормотала она. Я повел девушку в ее спальню, уложил в постель, прилег рядом, подсунув ладонь своей руки ей под щеку. Я долго гладил ее второй своей ладонью по вихрастым волосам, мысленно наполняя ее энергией своих рук и шептал, шептал, шептал:
– Все хорошо… Ты ни о чем не думаешь, ты расслабляешься…
Прошло минут пятнадцать-двадцать, постепенно дрожь ее тела прекратилась, мышцы расслабились, глаза стали слипаться.
Я продолжал наполнять ее своей энергией. Пока не услышал неглубокое ровное дыхание – она наконец уснула.
А я пролежал рядом всю ночь. То засыпая ненадолго, то просыпаясь. Я думал о своей жизни, о том, что со мной приключилось и главное, ломал голову – что же делать? Как поступить?
До появления Юрия Борисовича Кудрявцева оставалось два дня…
Глава 6-я
Проснулись мы одновременно. Наверное, под утро я машинально убрал руку из-под ее щеки, поэтому, когда Женя открыла глаза, ей, скорее всего, представилась картина двусмысленная – рядом лежит раздетый (ну, не совсем – в майке и трусах, конечно) мужчина…
Я все же задремал под утро, но лишь слегка, и как только девушка шевельнулась – мигом открыл глаза. И принялся ее успокаивать, видя некоторую растерянность во взоре:
– Евгения, не нужно смущаться, между нами вовсе ничего не произошло. Но мне пришло отвести вас в постель и немного полечить. Вчера я не стал вам говорить… В общем, я биоэнергетик, и вы сейчас же дадите мне слово, что забудете об этом! При ваших увлечениях… да и учитесь вы в очень специфическом учебном заведении… Лишнее беспокойство мне ни к чему – думаю, вы понимаете, что я хочу сказать. В общем, я жду честного слова!
– Прямо сейчас? – она попыталась улыбнуться, но вспомнила, что находится в состоянии (да и положении!) «со сна», имеет соответствующую этому внешность, и тут же натянула простыню на голову.
– Это не поможет! – заявил я, решительно сдирая ткань с пунцового личика. – Между нами нет интимных отношений, так что мне нет дела до ваших прелестей. И состояния внешнего вида лица также – давайте слово!
– А какое слово? – девочка пыталась найти лазейку и вывернуться – убежден, она уже представляла, как рассказывает подруге о появлении в доме та-а-кого странного мужика!…
– Да просто пообещайте забыть о том, что я – биоэнергетик!
– Но ведь это – редкость, потом вы настолько сильный, и…
– И меня неплохо бы изучить в вашем негосударственном ВУЗе! Слово давайте, Евгения, слово!!! У нас с вами буквально дирижаблем висит в воздухе «вопрос-ответ» гораздо более важный!
– Ну, хорошо-о! Даю слово! – ей нелегко далось это, и я подумал, что врать она, скорее всего, не умеет.
– Прекрасно! А теперь, перед тем как я уйду на кухню готовить завтрак, посвятите меня в свои планы на сегодня!
Женя поерзала и поудобнее укрылась простыней.
– Я до обеда буду в университете, а сейчас должна приехать Люба. Это…
– Я знаю, Ваня вчера говорил – это его няня. Она у вас находится круглосуточно, или работает приходящей няней?
– Раньше была круглосуточной, но когда мы с Володей… Он настоял, чтобы я сняла Любе квартиру поблизости.
Я не стал провоцировать ее на слишком ранний, по моему мнению, разговор о том, откуда у нее т а к и е деньги? Я ведь знал, откуда и от кого. Но грузить себя еще и проблемой Кудрявцева до завтрешнего вечера…
И я не спросил о деньгах. И перевел разговор – замкнул тему на себя.
– Ладно, продуктов я купил на пару дней, обед будет готов примерно к часу дня. С няней я разберусь, познакомимся… Мне нужно будет купить себе кое-что, сходить по делам… Но в любом случае к обеду я вас жду, Евгения! И будьте готовы – мы должны сегодня решить, наконец, как будем выпутываться из возникшей ситуации.
А пока… Если в университете кто-то из студентов затронет тему вашего исчезнувшего друга, ничего не говорите. Переведите взгляд на лицо любопытствующего субъекта, недоуменно посмотрите на него несколько секунд и выпятите нижнюю губу. Вот так (я продемонстрировал). Можете издать звук недоумения, ну, «гм-м-м» какой-нибудь. Одним словом, гасите в зародыше все вопросы на эту тему! Как заведомо глупые и неуместные! А кстати, вы своего Володю пытались искать? Звонили ему домой, на мобильный телефон?
– Да. Его нигде нет.
Ее глаза вновь стали наполняться… но это мы сейчас же пресечем!
– Ну и ладно! – сказал я. – В ванную-то дойдете, или на руках вас отнести?
Я подмигнул как можно нахальнее. Сработало! Ее лицо тут же вспыхнуло румянцем, голубые глаза потемнели и словно бы метнули в мою сторону молнии возмущения. Все прочее тут же было забыто.
– Ладно-ладно! – я поднял ладони перед собой. – Не забудьте разбудить Ванечку и умыть его перед завтраком!
За спиной о закрытую мною дверь хлопнула брошенная вслед мне подушка. Вот и ладненько!
Хотя… Надо бы найти в доме фото этого Володи и проверить его. Я успел умыться, одеться и спуститься вниз, когда в дверь позвонили. «Няня Люба!» – раздался откуда-то сверху голос Вани.
Об этом я и сам догадался бы, когда открыл дверь и увидел круглолицую девушку-толстушку с яркими синими глазами и конопушками вокруг вздернутого носа. Она улыбалась, но, увидев меня, улыбка на ее лице поугасла, и она спросила:
– А вы кто?
– Я – гость, – ответил я. – Гость – дорогой и желанный. И неизвестно пока, на какое время приехавший!
И сразу же задал встречный вопрос:
– А у вас что же, нет своих ключей?
– Да есть! – ответила она, сбрасывая куртку, снимая сапожки и размещая все это в ее собственном, судя по всему отделении платяного шкафа прихожей. – Только у нас уговор – после выходных и прихожу и звоню, а не открываю дверь ключами!
«Разумно! – подумал я. – Хозяйка молода, не замужем, может быть и не одна…».
– Значит так! – прямо сходу взял я быка за рога. – Официально я – папа Вани. Вы не удивляйтесь, что Ваня считает меня отцом. Думаю, сегодня к вечеру мы с Евгенией Борисовной сможем все вам объяснить, а пока просто весь день подыгрывайте мальчику. Ну, папа – и папа! Договорились?
– Ну а чего ж, – сказала она, протягивая мне руку. – Меня Люба зовут.
– А меня – Виктор! Просто Виктор, отчества не нужно. Вы Евгению Борисовну как величаете?
– Да просто Женей!
– Ну и отлично! Завтрак я сготовил, так что забирайте Ваню, зовите Евгению – и к столу!
Завтракали в аварийном темпе, Женя слегка опаздывала, так как было уже восемь часов утра. Не знаю, что и как она проделывала с волосами, но за дверь выскочила, неся на голове все те же торчащие в разные стороны пряди, правда, слегка окученные с помощью повязанной на голове парчовой ленты с непонятными надписями на ней.
Потом… потом мы познакомились с няней. Люба приехала из Подмосковья, два года назад закончив педагогический колледж. Получив специальность «воспитателя детского сада», она отправилась завоевывать Москву, надеясь найти работу где-нибудь в детском саду. Помыкалась год, но потом ей повезло – ее родственница, которая поступала вместе с Женей в «негосударственный университет трансцендентальных явлений» свела ее с новой подругой, Люба с Женей понравились друг другу и в квартире номер три элитного дома появилась няня.
– Платят хорошо, вы знаете, чья сестра Женя? – делая круглые глаза, спросила меня Люба.
Я молча кивнул.
– Но я его боюсь… – продолжала рассказывать Люба, одевая Ваню для прогулки. – И стряпню он мою ругает… Я, правда, готовить никак не могу научиться, и Женя не умеет…
– С этим я вас выручу, – сказал я. – Пока я здесь – готовить буду я сам. Высокий уровень вкуса блюд гарантирую, правда – при крайней узости ассортимента! Ну, а продукты, когда я не смогу, будете по моему списку покупать вы!
– Ну так конечно! – явственно обрадовалась Люба. – Пишите, что нужно купить!
– Да сегодня – только хлеба. И для Вани, что он там ест у вас – йогурты, соки, может быть – выпечку?
– Это я знаю. Деньги… – она порылась в кошельке, – деньги с прошлой недели остались, в общем, мы пошли!
– Пап, а ты-ы? – начал канючить мальчуган. – Я с тобой хочу!
Я подхватил его на руки, и сказал твердым голосом:
– Ваня, у взрослых всегда есть свои дела! И эти дела нужно делать! Так что я могу с тобой быть только вечерами!
Слово «вечера» тут же навело его на воспоминания о вчерашнем вечере.
– Пап, а буквы сегодня будем учить?
– Будем! И после каждый день будем, пока не научишься читать! Но не забудь выполнить задание! Каждый вечер мы сначала будем повторять старые буквы, и только после этого учить новые.
Он чмокнул меня в щеку. Он вновь был счастлив.
А я – нет.
Я отправился на кухню и занялся готовкой обеда. Вчерашний борщ, кастрюля с которым стояла внутри огромного роскошного холодильника (впрочем, в этой квартире все было именно роскошным, а не просто дорогим), была более чем наполовину полна, так что на четверых хватит… Я достал мясо, которое вчера не стал замораживать, нарезал его, нашел среди посуды медный казан для плова и поставил мясо в казане на плиту тушить. «Нужно купить гранат», подумал я.
Пока мясо тушилось, приправленное солью и черным молотым перцем, я нашел в холодильнике головки репчатого лука, сливочное масло. Потом открыл тумбочки, где должны были храниться крупы, и нашел – о чудо! Пакет с крупным узбекским рисом, предназначенным специально для приготовления плова.
