Африканские страсти (сборник)

Лариса уже подъехала к «Чайке» и, не переставая размышлять, медленно вышла из машины и направилась внутрь ресторана.

Зайдя в свой кабинет, она тут же набрала номер кассы театра. Усталый женский голос ей ответил, что премьера «Отелло» состоится сегодня. Голос также порекомендовал сходить на эту премьеру, но одновременно предупредил, что билетов нет.

«Зачем же тогда рекомендуете?» – чуть не выкрикнула в трубку Лариса, но вовремя сдержалась. Она лишь вежливо поинтересовалась:

– А Горецкая будет играть?

– Конечно, – тут же заверили на том конце провода. – У нее роль Дездемоны. Прекрасная партия! В роли Отелло – Якушев. Такой чудесный дуэт!

Кассирша, похоже, села на своего любимого конька и начала распространяться по поводу местных звезд на всю катушку. Лариса поспешила поблагодарить за информацию и повесила трубку. Отсутствие билетов ее не пугало, а в том, что пойти на спектакль необходимо, она уже не сомневалась. Позвав Степаныча, она попросила его достать билеты, и он, понимающе кивнув, тут же исчез.

У господина Городова везде были «свои» люди, и в этом ему не было равных. Даже Лариса с ее деньгами порой не могла решить какой-то вопрос без него. И в том, что сегодня вечером у нее будет билет в театр, она ни капельки не сомневалась.

Решая текущие дела, она весь день не переставала думать о Горецкой и таинственном Андрэ. Что же занесло его в нашу отнюдь не процветающую страну? У них там, правда, в Конго, жизнь, наверное, не сахар… Но в мире есть масса других стран, куда можно было податься. В ту же Францию, например, которая некогда была для Конго метрополией. И чем больше Лариса думала об этом, тем мрачнее она становилась и тем меньше ей нравилась вся эта история.

Спектакль оказался каким-то средним: не вечерним и не дневным. В честь премьеры, да еще и Шекспира, в театре решили дать еще один дополнительный спектакль. К тому же престиж драмтеатра с недавнего времени стал подниматься, и укрепить его лишний раз не мешало. Поэтому спектакль начинался в четыре и в семь. Несмотря на все связи Степаныча, он смог достать билет только на четыре часа, чему Лариса была даже рада.

Сначала она хотела приехать к окончанию спектакля и сразу пройти за кулисы, чтобы поговорить с Горецкой, но потом решила, что премьеру «Отелло» стоит и посмотреть.

Несмотря на неудобное время, в театре было полно народу. Во многих Лариса узнавала посетителей своего ресторана. Увидела она и ту старушенцию с фиолетовыми волосами, которую заметила на банкете Клубнева. Она даже хотела с ней поздороваться, но вовремя вспомнила, что та и не подозревает о ее существовании – ведь тогда Лариса наблюдала за всем происходящим на экране монитора и из-за колонны.

На старой театралке был какой-то невообразимый наряд со сплошными разрезами и «махрушками». Подивившись очередной раз экзальтированности этой дамы, Лариса на всякий случай отошла подальше.

«Интересно, она еще мечтает о Якушеве или уже нет?» – почему-то подумала Лариса, проходя на свое место.

Надо отдать должное, постановка была великолепна, и Горецкая играла прекрасно. «Она действительно неплохая актриса», – подумала Лариса, проходя за кулисы после окончания спектакля. Спросив у уборщицы, где находится гримерная Горецкой, и получив не очень вразумительный ответ, она после третьей попытки все-таки нашла нужную дверь, при этом столкнувшись в коридоре с той самой экзальтированной старушенцией. Та с восторженным видом куда-то неслась, совершенно не обращая внимания на окружающих.

«Точно несется к Якушеву, – мелькнуло в голове у Ларисы, – буквально на крыльях любви». Усмехнувшись, она постучала в гримерную Горецкой.

– Да-да, войдите, – услышала она слегка растерянный голос Анастасии Николаевны.

Идя к актрисе, Лариса долго думала о том, как ей начать разговор. В конце концов, вспомнив ее высокомерие, она решила, что лучший способ – это нападение. Может быть, от неожиданности она сама все расскажет. Правда, что заключалось в слове «все», Лариса и сама не знала.

Анастасия Николаевна сидела перед зеркалом и выглядела очень печальной и уставшей. Удивленно взглянув на вошедшую, она недоуменно спросила:

– А вы кто? Вы ко мне?

– Я к вам. Лариса Котова, – тут же представилась она. – Я хотела с вами поговорить.

– Я вас слушаю, – удивленно подняв брови, произнесла Горецкая. – Вы что, хотите попробовать себя в театре?

Лариса чуть не фыркнула, но вовремя сдержалась и, подавив смешок, совершенно серьезно ответила:

– Нет, вы знаете, у меня уже есть работа, которую, надо сказать, я очень люблю.

– Да? – снова подняла брови Горецкая. – Это редкость в наше время – любимая работа. Тогда о чем же вы хотели поговорить?

– Мне очень понравился спектакль и мне бы хотелось высказать восхищение вашим талантом…

Брови Горецкой поднимались все выше, и она чуть было вообще не открыла рот от удивления.

– Ну, милочка, – насмешливо проговорила актриса. – Вот это вы наговорили! Я прекрасно знаю цену своему таланту, поэтому не утруждайте себя эпитетами. Если у вас есть какая-то просьба – говорите, я постараюсь помочь.

– Понимаете, – не спеша начала Лариса, – меня интересует один молодой человек.

– Да? – усмехнулась Горецкая. – А при чем тут я? Вы что, хотите, чтобы я вас с кем-то познакомила? Что ж, это можно. В юности у меня тоже было много романов, – она мечтательно подняла глаза к потолку.

– Нет, знакомиться я не хочу, – уже более сухо сказала Лариса. – Тем более что тот, о ком идет речь, уже мертв. Меня интересует Андрэ Амбесси.

Горецкая вздрогнула, и в глазах ее промелькнул настоящий страх. Это длилось не больше секунды, но Лариса успела это заметить. Горецкая все же была актрисой, поэтому уже через секунду ее лицо приняло все то же надменное выражение. И она довольно сухо заметила:

– Я не знаю никого с таким странным именем. В нашем театре его нет. – А в театре, я думаю, его никогда и не было. Его нашли убитым два дня назад в «Липках».

Горецкая слегка побледнела и, чтобы скрыть неловкость, встала. Лодочкой сложив руки на груди, она нервно заходила по гримерной.

– Вы что, из милиции? – резко остановившись, спросила она.

– Нет, что вы. Просто он мой друг, и я хотела бы узнать, почему его убили.

– Он ваш друг? – удивленно спросила актриса. – Но он ничего… – она тут же осеклась и отрезала: – Я ничем не могу вам помочь. Я не знаю этого парня. К тому же, судя по имени, он иностранец.

– Очень жаль. Мне сказали, что вас видели вместе.

– Нас? – с преувеличенным удивлением спросила Горецкая. – Этого не может быть. Я понятия не имею, о ком вообще вы говорите.

«И все-таки она вздрогнула, – отметила про себя Лариса, – не такая уж она и хорошая актриса. И она его знала».

– «Мамина косынка легкая из газа, и твоя слезинка заискрилась разом, улетела птицей легкая косынка, на ладони нежной белая снежинка», – вдруг продекламировала Лариса стихи того самого Неводова, томик которого она нашла под подушкой в комнате африканца.

Горецкая с каким-то мистическим ужасом посмотрела на Ларису.

– Что это? – прошептала она одними губами.

– Стихи, – как можно наивнее и безразличнее ответила Лариса, наблюдая за мимикой Анастасии Николаевны. – Антон Неводов написал…

А актриса стояла, совсем бледная, судорожно вцепившись в спинку стула, на котором она только что сидела.

– Хорошие стихи. Я люблю поэзию, – она начала приходить в себя. – Вы извините, но мне надо немного отдохнуть. У меня еще один спектакль.

– Да-да, конечно. Весьма символичный, между прочим.

– Что вы хотите сказать? – глаза Горецкой сверкнули гневом, но она сдерживала себя.

– Ничего. Я просто к слову. Всего вам хорошего. Успехов вам и только главных ролей в театре, – Лариса открыла дверь, чтобы выйти.

– Спасибо, – совершенно машинально ответила Горецкая.

Закрывая дверь в гримерную, Лариса еще раз оглянулась. Горецкая стояла прямо, облокотившись о стул с высокомерно поднятой головой. Ее мысли были очень далеки отсюда…

«И все-таки я не зря сюда приходила, – пробираясь к выходу, размышляла Котова, – она что-то знает – это абсолютно точно. Но вот как же ее раскрутить? Карташов? Он не будет связываться… Хотя… стоит, наверное, попробовать. Может быть, его и проймет мой рассказ?»

Лариса вышла из театра и не спеша поехала домой. Чувствовала она себя ужасно уставшей…

* * *

Благоверный Ларисы не спал. И это было плохо: к семейным баталиям она была совершенно не готова. Тем не менее, как только она вошла на кухню, Евгений тут же заявил, что покидать родные пенаты он категорически не согласен даже тогда, когда Настя уедет в лагерь.

– Хорошо, – согласилась Лариса, – ты будешь жить на первом этаже, в комнате для гостей. Вопросы есть?

– Нет уж, позвольте! – возмутился муж. – Лариса, в конце концов, что происходит?

В интонациях мужа засквозил театральный пафос, сродни тому, что она наблюдала в драмтеатре.

– Лара, ты меня не слышишь? – продолжал Котов. – Значит, у тебя действительно появился любовник? Ты мне изменяешь?

Она услышала последнюю фразу и удивленно посмотрела на Евгения.

– Котов, ты рехнулся, – констатировала она и совершенно честно добавила: – Мне очень хотелось бы найти себе кого-нибудь, кроме тебя. Но пока у меня это не получается. Как только я кого-то найду, я тебя уведомлю об этом в письменном виде.

Евгений обиженно отвернулся и насупился. Похоже, он даже немного протрезвел, а Лариса прошла к холодильнику. Она почти весь день ничего не ела, и теперь чувство голода обострилось с новой силой.

Она совершенно машинально бросила креветки в кастрюлю с водой, потом также рассеянно села на стул и задумалась. Спустя где-то минут пять она взяла телефонную трубку и набрала номер. Ждать пришлось недолго, и уже после третьего гудка она услышала знакомый голос:

– Алло.

– Олег, это Лариса, – начала она сразу же. – Ты знаешь, я встречалась с Горецкой и поняла, что она все-таки замешана в это дело. Может, ты ею все-таки займешься?

– Ты что, с ума сошла? – возмутился Карташов. – Как это я, интересно, ею займусь? На каком, простите, основании? На одних твоих умозаключениях далеко не уедешь. К тому же она жена депутата. Нет, я – пас. К тому же если даже они и были любовниками с этим африканцем… Что же здесь такого? У нас свобода и демократия. Все спят, кто с кем хочет.

– И кто не хочет, – буркнула Лариса.

– Что? – не понял Олег.

– Да так, ничего. Просто к слову. И чем же ты собираешься заниматься?

– Мы будем раскручивать наркотическую версию, – напыщенно заявил Карташов. – А если у тебя появятся факты, милости просим…

– Ты как тот мужик, – не удержалась Лариса, – потерял кошелек, а ищет его под фонарем. Не потому, что там потерял, а потому, что там светлее.

– Ну, знаешь ли… – растерялся Карташов, – а если слушать все твои бредовые идеи, то…

– В общем, спокойной ночи, – оборвала его Лариса. – Удачи вам, Олег Валерьянович. И берегите себя…

Съехидничав напоследок, она повесила трубку.

– Ну и ладно, – в сердцах вслух бросила она, – сами разберемся.

Глава 3

Утро началось на редкость тихо и спокойно. Можно даже сказать, благочинно. Евгений молча сидел на кухне и курил. На завтрак Лариса приготовила индийскую пиццу и салат «Гранатовый браслет».

– Отлично, просто великолепно, – расточал комплименты кулинарному искусству жены Котов.

– Не подхалимничай, – буркнула Лариса, садясь за стол, – в спальню я тебя все равно не пущу.

Котов вздохнул и насупился. Выпив кофе, он довольно крякнул и, уже выходя из кухни, бросил в сторону Ларисы:

– Ну, ничего страшного. Неделя-другая, и все успокоится.

Она пожала плечами. Выяснять отношения с мужем сейчас ей не хотелось. Гораздо более важным было начало расследования всего, что касалось личности актрисы Анастасии Горецкой. Ей предстояло выяснить круг ее знакомств, понять ее настоящее и постараться заглянуть в прошлое.

С этими целями она и решила отправиться с утра в Тарасовское театральное училище. Она рассудила, что именно это учебное заведение должна была в свое время окончить Горецкая.

Храм искусства находился в самом центре города и представлял собой старое трехэтажное здание. Рука реставратора не касалась его минимум лет двадцать. Стены его потрескались и находились почти в аварийном состоянии.

Припарковав свою машину напротив, Лариса вышла и слегка удивленно оглядела этот приют высокого творчества. Именно «приют», уж больно сиротливо смотрелось здание на фоне новостроек.

Вестибюль театрального училища был заполнен молодыми людьми, которые еще только желали приобщиться к великому миру театра. Иными словами, это были абитуриенты.

Известно, что все абитуриенты, как правило, начинают свое знакомство с учебным заведением с секретаря. Лариса решила последовать их примеру. Поднявшись на второй этаж и остановившись перед табличкой «деканат», она приоткрыла дверь и заглянула в приемную. За письменным столом сидела молоденькая девушка в вызывающей мини-юбке и с увлечением играла на компьютере. Лариса не видела самого монитора, но по мимике, отражавшей каждый ее промах, она сделала такой вывод.

– Простите, – начала она с порога, – могу я с вами поговорить?

Девушка с трудом оторвалась от монитора и равнодушно уставилась на Котову.

– Что вы хотели? – слегка растягивая слова, спросила она.

– У меня к вам не очень большое дело, – вежливо ответила Лариса. – Я журналистка из «Тарасовского вестника». Понимаете, мне надо написать статью об одной нашей замечательной актрисе. О Горецкой Анастасии Николаевне. Вы знаете такую?

– Конечно, – с готовностью ответила секретарша. – Она у нас довольно часто бывает, иногда дает уроки, помогает даже с финансами. Вы знаете, у нее муж – депутат. Я сама за него голосовала. Лариса ободряюще кивнула.

– Он такой замечательный человек, – с улыбкой поведала секретарша. – Но… Что же вы хотели от меня?

– Я бы хотела встретиться с теми, кто помнит ее в те годы, когда она училась здесь.

– Но это было так давно, – на лице девушки застыло какое-то подобие разочарования.

Она встала со стула и прошлась по комнате, демонстрируя свои длинные, безупречные ноги.

– Вы знаете, что? – сказала она после некоторой паузы. – Вам надо обратится к Маргарите Юрьевне Ракитиной. Она, правда, уже на пенсии, но своих учеников помнит прекрасно.

– А как мне ее найти?

– Адрес у меня где-то есть. У меня часто его спрашивают. Ее, наверное, любили…

Она подошла к своему столу и, порывшись в ящиках, извлекла оттуда тетрадный лист.

– Вот, это то, что надо. Можете списать.

– Спасибо, – поблагодарила Лариса, аккуратно записывая адрес в органайзер.

Попрощавшись с секретаршей, она вышла из здания и направилась к своей машине. Ракитина жила недалеко от училища, на улице Пушкина.

Эта улица находилась в самом центре города и была на редкость тихой и спокойной. Нужный дом оказался «хрущевкой» и был совсем рядом, так что Лариса не стала перегонять машину, а, поставив ее на сигнализацию, прошла к дому пешком.

Квартира номер 4 находилась на первом этаже. Ларисе не пришлось долго ждать. Дверь открылась почти мгновенно.

Перед ней стояла уже совсем старенькая женщина, но с потрясающе прямой осанкой и необыкновенно живыми глазами. Они изучающе смотрели на Ларису.

«Пожалуй, судя по этому блеску в глазах, она чувствует себя гораздо моложе многих моих ровесников», – подумала Котова.

– Здравствуйте, меня зовут Лариса. Мне ваш адрес дали в театральном училище.

– Чем могу быть полезна? – спросила Маргарита Юрьевна. – Ведь вы, кажется, у меня не учились?

– О, нет, – поспешила заверить ее Лариса, – просто мне надо написать статью о лучших выпускниках училища. В деканате мне посоветовали обратиться к вам.

– Конечно, – сразу засуетилась Ракитина, – что же мы в дверях-то стоим? Проходите, пожалуйста.

Лариса прошла в комнату и принялась изучать интерьер. Ей показалось, что время в этой маленькой квартирке просто остановилось. Небольшой совершенно древний телевизор, комод примерно начала века, фикус в углу комнаты… У Ларисы возникло ощущение, что она перешагнула в прошлое. Обстановка напоминала квартиру ее бабушки. На нее пахнуло детством.

– Сейчас будем пить чай, – продолжала суетиться хозяйка.

Лариса как завороженная ходила по квартире, рассматривая фотографии на стенах, которые были аккуратно вставлены в рамочки. Здесь были и дореволюционные снимки женщин в длинных платьях и мужчин во фраках, были также и военные и, конечно же, групповые фотографии выпускников театрального училища.

Маргарита Юрьевна тем временем внесла самый настоящий самовар и поставила его на круглый стол. Затем на столе появились вазочки с вареньем и с печеньем и чайные чашки с блюдечками.

– Прошу вас, садитесь, – пригласила хозяйка и сама села на стул с высокой спинкой.

Лариса последовала ее примеру.

– Так что вы хотели узнать? – с улыбкой осведомилась Маргарита Юрьевна.

– Мне нужно написать об Анастасии Горецкой и ее выпуске.

– О, – счастливо закрыв глаза, проговорила Ракитина. – Это были очень талантливые ребята. Это, пожалуй, мой самый лучший выпуск за весь период работы. Они были талантливы абсолютно все! Такое, знаете ли, бывает очень редко. Но… – она тяжело вздохнула, – к сожалению, не у всех все сложилось так, как им хотелось.

Она встала и, открыв комод, извлекла оттуда огромную папку. Что-то поискав в ней, Маргарита Юрьевна протянула Ларисе фотографию тех лет.

– Вот, это Володя Волков, он сейчас в Америке. В свое время стал одним из первых диссидентов. Отказался как-то играть роль председателя колхоза, потому что тот показался ему отвратительным. Был скандал. Его вызывали в партком, выгнали из театра… А это Лина Катц. Она живет сейчас в Израиле. Я слышала, что у нее своя труппа. Очень замечательная девочка. Она, кстати, дружила с Настей Горецкой. А вот и она, кстати сказать, – Маргарита Юрьевна показала на красивую, но какую-то уж слишком строгую девушку с высоко поднятой головой.

Лариса даже вздрогнула. В том, что это она была тогда в парке, сомнений больше не оставалось.

– Она потом перевелась в Москву и там даже проучилась какое-то время, а потом что-то не получилось… – вздохнула старая преподавательница. – В общем, она не любит об этом говорить, а я не спрашиваю.

– А с кем Анастасия Николаевна еще дружила? – спросила Лариса, когда хозяйка замолчала и отхлебнула чай из блюдца.

– С Надей Петровой. Вот она, крайняя справа. Пожалуй, из всего курса самая талантливая. Ее звали в Москву, но у нее был бешеный роман с Волковым, и она отказалась. А потом произошла вся эта история с ролью председателя колхоза. В конце концов они поженились и уехали в столицу. Говорят, Наденька там блистала.

– А где она сейчас?

– Она умерла через два года, – тяжело вздохнула Ракитина, – рак. Вот после этого Володя и уехал в Америку. Он ее сильно любил.

Маргарита Юрьевна еще раз взглянула на фотографию и вдруг оживилась:

– А вот это Антон Неводов, – показала она на молодого человека с мужественным лицом, больше похожего на разведчика из фильмов про войну, чем на выпускника театрального училища. – Это просто замечательная личность.

– Постойте, – перебила ее Лариса, сжавшись от волнения как пружина, – это какой такой Неводов?

– Он потом стал поэтом, его приняли в Союз писателей. Очень хорошая поэзия. Сейчас и песни пишет для наших популярных исполнителей. Они, кстати, с Горецкой вместе перевелись в Москву после третьего курса.

– Не может быть, – тихо прошептала Лариса.

Она слишком хорошо помнила тот томик стихов под подушкой в комнате бедного конголезца.

– Почему не может быть? – слух у этой женщины был отменный.

– Я просто недавно читала его стихи, – улыбнулась Лариса. – Мне очень понравились.

– Так вот, – у Маргариты Юрьевны заблестели глаза. – У Тоши Неводова и Настеньки был потрясающий роман! Не хуже, чем у Нади с Володей. Они боготворили друг друга и не расставались ни на минуту. Это была прекрасная пара. Они и в Москву вместе поехали…

Произнеся все это на эмоциональном подъеме, Маргарита Юрьевна вдруг снова сделала грустное лицо.

– Ну, а потом что-то между ними произошло. Одному богу известно.

– А где сейчас Неводов? Тоже эмигрировал?

– Почему же? Совсем нет. Он сейчас живет в Москве. Состоит в Союзе писателей. Очень уважаемый человек.

– А может быть, у вас и адрес его есть?

– Конечно. У меня есть все адреса, – с гордостью заявила Ракитина.

Она встала, снова подошла к комоду и достала оттуда еще одну большую папку.

– Вот, пожалуйста, – согнувшись над столом, быстро нашла нужную фамилию Ракитина. – Неводов. Это его старый тарасовский адрес, а вот и московский. Вернее, два московских… Раньше он жил где-то на окраине, в однокомнатной. А сейчас вроде бы как живет в центре.

Лариса быстро списала на всякий случай все адреса и рассыпалась в благодарностях хозяйке.

– А Горецкая давно вышла замуж? – задала она следующий вопрос.

– Давно, уж лет двадцать прошло. Точно я этого не скажу, – как-то равнодушно ответила Ракитина. И вдруг на ее лице снова засверкал восторг:

– А как она сыграла в «Отелло»! Вы видели этот спектакль?

– Конечно, – поспешила заверить ее Лариса. – Я в восторге!

– Да… Вы не представляете, как это приятно – смотреть на своих учеников! Это ни с чем не сравнимое чувство.

Маргарита Юрьевна гордо вскинула голову вверх и устремила свой взгляд куда-то ввысь. Видимо, она переживала чувства, которые мог понять только истинный педагог.

Лариса поняла, что больше она уже здесь ничего не узнает, и очень вежливо постаралась закруглиться.

– А можно, я к вам еще приду? Очень интересно было с вами пообщаться…

– Конечно, – просияла хозяйка, – мне будет очень приятно видеть вас здесь вновь.

Лариса вышла от Ракитиной исполненная энергии и азарта. Все сходится: Неводов был некогда любовником Горецкой, и его стихами, кстати, весьма и весьма средними, зачитывался ее недавний поклонник! Все это очень неспроста.

«Ну что ж, – задумчиво проговорила она. – В Москву! В Москву! К господину литератору по имени Антон Неводов!»

Может быть, там, в столице, она найдет ответы на некоторые вопросы, которые связаны с делом о смерти негра-чужеземца на тарасовской земле?

Она посмотрела на часы и решила, что если она поторопится, то успеет уехать на фирменном поезде. Можно было, конечно, подождать завтрашнего утра и воспользоваться услугами Аэрофлота, но она решила, что лучше переночевать в вагоне СВ, чем дома, где находился порядком доставший ее в последнее время муж.

* * *

Москва встретила Ларису на следующее утро шумом Павелецкого вокзала. Выйдя из поезда, она огляделась и вздохнула полной грудью. Лариса любила Москву. Но не ту, которую видят приезжие, не магазины, не рынки, не базары, а старую, булгаковскую Москву.

Она любила бродить по тихим, никому не известным улицам, где навсегда поселились покой и тишина. Казалось, что их еще не коснулась рука цивилизации и перестройки. Она любила сидеть в старых московских двориках.

Любила она и Москву помпезную, с театрами и ресторанами, но тихая и спокойная ей нравилась больше. Особенно привлекали ее почему-то Сокольники. Туда-то она и направилась, решив отложить визит к Неводову на более позднее время. К тому же на улице была прекрасная солнечная погода, был конец июля. Такие погожие деньки скоро сменятся холодными и дождливыми. Поэтому радость от прогулки по парку в такую погоду Лариса предпочла следующему шагу в ее расследовании.

Она провела в Сокольниках почти полдня и пообедала в небольшом ресторанчике, отметив про себя в очередной раз, что ее «Чайка» лучше. Достав бумажку с адресом Неводова, Лариса пришла к выводу, что она совершенно не имеет понятия, где находится данная улица. Пришлось обратится к услугам городской справки.

Однако ее подстерегала относительная неудача. На ее звонок откликнулась пожилая женщина, которая, не открывая двери, прокричала Ларисе, что «Антоша на даче» и рассказала, каким образом туда можно доехать.

Поездка в Подмосковье заняла у Ларисы около двух часов. Был уже вечер, когда она очутилась в уютном коттеджном городке среди сосен. Дача Неводова представляла собой двухэтажное, довольно симпатичное здание из красного кирпича.

Лариса решительно шагнула в сторону огромного, закрывающего весь двор забора. Калитка, на ее удивление, была не закрыта, и она вскоре оказалась в довольно уютном дворике, где уже стояло несколько машин. Из дома доносилась музыка, визги и разнополые крики.

«Похоже, хозяин дома. И у него гости. Может быть, мой визит пришелся не ко времени?» – раздумывала Лариса. Однако возвращаться назад было уж совсем глупо. Она уже собиралась позвонить, как дверь неожиданно распахнулась сама. На пороге появился довольно симпатичный, но абсолютно пьяный мужчина примерно пятидесяти лет. Увидев Ларису, он растерянно застыл на месте, смешно открыв рот.