Гнев

Кирилл Казанцев

Бандитский доктор

«Одна из напастей, от которой страдает современный человек, – это раздвоение личности».

Карл Густав Юнг

Часть I

Убийца

«Я знаю многих богов. Кто не верит в их существование, так же слеп, как и тот, кто глубоко верит в это. Я не знаю, что станет со мной после смерти… Пусть мудрецы и философы думают, что есть жизнь. Я знаю одно: если жизнь иллюзия, тогда и сам я иллюзия и свою жизнь принимаю за иллюзию. Живу, люблю, убиваю – и радуюсь жизни».

Роберт Говард

Роскошный, черного цвета лимузин, плавно притормозив, остановился у бровки тротуара, напротив подъезда фешенебельного особняка. В таких домах живет сегодняшняя элита, да еще, пожалуй, бандиты из главных. Открылась передняя правая дверца, из машины вылез широкоплечий верзила. Окинув окрестности цепким настороженным взглядом, он подал рукой знак. Приоткрылась задняя дверца слева, показался еще один амбал. Обогнув машину, он открыл для лысоватого господина с небольшим атташе-кейсом в руке правую заднюю дверь. Вся троица направилась к дому.

Телохранители действовали грамотно – один шел впереди и чуть левее босса, второй держался сзади справа, постоянно поглядывая по сторонам. Тот, что шел первым, приближаясь к подъезду, ускорил шаг. Зная, что у входа в холл расположен пост охранника, он все же осматривал его, прежде чем пропустить подопечного со вторым «секьюрити». Так было и на этот раз. Двое сзади чуть приотстали.

Они как раз поравнялись с вереницей мусорных контейнеров, торчащих в стороне от предназначенной для них площадки, что никак не вязалось со снобизмом обитателей «терема». Неожиданно крышка одного из них бесшумно приподнялась, и оттуда, словно чертик из табакерки, выскочил человек в натянутой на голову спецназовской маске и темной кожаной куртке. В каждой руке он сжимал по пистолету с накрученным на ствол глушителем. Раздались негромкие хлопки. Убийца в первую очередь ликвидировал охранника, что шел сзади, затем второго у подъезда, всадив по пуле в голову каждого. И хотя стрелял он навскидку, все выстрелы достигли цели. Оба телохранителя с продырявленными черепами рухнули на землю, окрашивая серую поверхность асфальта алой кровью.

Опешивший обладатель кейса застыл на месте, уставившись на убийцу. В следующую секунду он был сражен пулей, выпущенной из «ТТ». Человек в маске выстрелил для верности три раза. Первая пуля вошла в лоб, вторая пробила шею, третья раздробила правую скулу. Жертва еще не успела коснуться тротуара, а киллер молнией метнулся к металлической ограде, за которой раскинулся палисадник расположенного по соседству детского сада.

Опомнившийся водитель, выскочив из машины, открыл бешеную пальбу вслед беглецу. Пули защелкали по асфальту, но того уже и след простыл. Вся операция заняла не более тридцати секунд.

* * *

У него было имя – Роберт, но все звали его Маугли. Парню минуло лишь двадцать семь, а выглядел он еще лет на пять моложе, ибо обладал гибким, мускулистым телом, послушным и выносливым, как у пантеры. Темно-карие, почти черные глаза, смуглая кожа, густая шевелюра цвета воронова крыла – его можно было принять равно как за цыгана, так и за молодого араба или индуса.

Родителей он не помнил, зная лишь, что они трагически погибли, когда ему не было и двух лет. Вначале Роберта воспитывала бабушка – единственная родственница. Когда, спустя три года, старушка умерла, он оказался в детдоме, в котором прошли его детские и отроческие годы.

Кто не вырос в приюте, среди таких же сирот и «отказных», ничего не знает об подобном «рае». В детдоме, куда попал пятилетний Роберт, царили жестокие нравы, а проявление доброты считалось слабостью. Сызмальства такие, как он, крепко-накрепко усваивали главный принцип – выживает сильнейший. Кто-то ломался тростинкой, затравленный сверстниками и наставниками, а кому-то везло отстоять свое место под солнцем. Но стать твердым и сильным, не ожесточившись, – задача почти не выполнимая, когда рядом нет мудрых наставников, готовых подсказать и разъяснить смысл жизни.

Не минул этого и Маугли. Поначалу все его шпыняли, и он превратился в озлобленного затравленного волчонка, еще не готового дать сдачи своим обидчикам, но уже научившегося обнажать зубы в оскале. Там он и получил свое прозвище. Сходство с героем Киплинга дополнялось еще и тем, что он был чернявым. Оказалось, что кличку он заработал не зря – не прошла и пара лет, как вчерашний забитый пацаненок превратился в драчуна и нарушителя внутреннего режима. Подрастая, он становился все более жестким, твердым и непримиримым, сдачи давал сразу, несмотря на численный или силовой перевес, обид не прощал, на компромиссы не шел ни с кем, даже с учителями и воспитателями.

Однажды, когда Роберту стукнуло тринадцать лет, директор пригрозил выпороть его прилюдно за очередную провинность. На следующий день, когда тот поздно вечером возвращался домой, кто-то сзади огрел его доской по голове, да так, что торчавший на ее конце гвоздь пробил череп. У Маугли было полное алиби на тот час, и ему все сошло с рук, никто не заподозрил в нем злоумышленника. Незадачливый директор промаялся в больнице с полгода.

Так и шла жизнь сироты своим чередом, пока не настала пора служить в армии. Парень он был спортивного склада, еще восьмилетним пацаном по счастливой случайности записался в секцию карате. Овладев в совершенстве спортивным стилем «шотокан», под крылом одного известного мастера он взялся за оттачивание техники в рамках самого жесткого направления в карате – «киокусинкай». Имелась у него еще одна страсть – стрелковый тир, где он научился прилично стрелять из «мелкашки».

Дяденьки в погонах не долго думали, куда определить призывника, с его-то навыками рукопашного боя и железными мускулами. Таких парней обычно направляют в «десантуру», морскую пехоту, спецназ армии или флота. Маугли после «учебки» определили в спецназ внутряков. Полгода служба проходила относительно тихо и спокойно, затем началась чеченская бойня, в которой ему, девятнадцатилетнему гражданину России, сержанту-спецназовцу, была отведена определенная роль. Став воином, он с оружием в руках выполнял свой воинский и гражданский долг, но порой это больше походило на обыкновенное убийство. Развив талант меткого стрелка в первые месяцы службы, в Чечню Роберт попал снайпером, где ему еще больше удалось отточить свое умение убивать, оставаясь при этом невредимым. И он действительно выжил, не получив ни одного ранения, в то время как рядом с ним гибли и превращались в калек многие товарищи по оружию.

Перед самым «дембелем» командование несколько раз предлагало ему остаться и перейти в «контрактники», но Маугли отказывался. После демобилизации, счастливый уже оттого, что побывал в самом пекле войны и остался жив, он целый год валял дурака, подрабатывая то тут, то там полулегальными, а то и вовсе незаконными способами, сдружился с местной шпаной, а затем им заинтересовались братки посерьезней. Талант прирожденного снайпера, отменная реакция и навыки рукопашного бойца делали его для генералов преступного мира весьма привлекательной личностью.

К двадцати трем годам Маугли превратился в опасного, изворотливого хищника, уже вкусившего крови не только на войне, но и в родном городе после того, как судьба свела его с бандитами. За последующие два года он от дел с мелкими сошками криминального мира поднялся до знакомства с «бригадирами», а затем и с солидными авторитетами, которые сами лично никогда рук не марали. Благодаря полученным на войне навыкам Маугли сделался для них ценным приобретением, став как бы спецагентом по особым поручениям, злым гением и в то же время всеобщим любимцем и баловнем. Он стал виртуозом кровавого дела, профессионалом высшего класса. И не много находилось ему равных.

* * *

– Ты хорошо потрудился, Маугли! – Седовласый, полноватый мужчина, сидевший за широченным столом, улыбнулся, обнажив белоснежные металлокерамические зубы. – С каждым разом ты становишься все круче, а тут, по-моему, превзошел самого себя. Пожалуй, ты уже превращаешься в легенду, а?

Утопающий в глубоком кресле его визави лишь скупо усмехнулся.

– Нет, правда, – весело хохотнул хозяин кабинета.

– Это было обычным делом, – с ленцой разлепил губы молодой человек.

– Ну, не скажи, – покачал головой старший, – уложить двух опытных охранников, прикончить «мишень», а затем исчезнуть, словно призрак… Мой мальчик, для этого нужен талант, да еще какой! Я думаю, среди «ликвидаторов» в нашей среде ты – один из лучших.

Седой откинулся в кресле, задумчиво пожевал нижнюю губу, затем встряхнулся:

– Ну, ладно, перейдем к делу. Я знаю, ты немного устал и заслужил отдых. Даже самые резвые и выносливые скакуны нуждаются в передышках. Поедешь куда-нибудь на острова, хоть к Робинзону Крузо. Мы тебе это обеспечим, можешь не сомневаться. Хотя у тебя самого уже денег куры не клюют, ха-ха! Но, мальчик мой, очень нужно выполнить еще одно задание – не такое уж и сложное для тебя. А потом отправишься в гости к Пятнице, или к Тарзану, или к своему тезке.

Он снова рассмеялся, одновременно ощупывая своего собеседника цепким взглядом.

– Когда, кого и где? – только и произнес тот.

– Прекрасно, я знал, что на тебя можно положиться, – радостно потер ладони босс. – Обо всех подробностях узнаешь у Рафаэля. И не забывай, потом тебя ждет тропический рай, а если не хочешь в жаркие страны, закажем для тебя спецрейс на ледоколе к Северному полюсу. Там даже пингвины не водятся, ха!

* * *

Сергей Рябцев почти полтора десятка лет отдал службе в милиции. Он начал простым патрульным и дослужился до старшего оперуполномоченного ОБХСС. Столь успешная карьера объяснялась не менее успешной учебой в школе милиции, затем на юрфаке МГУ, а также служебным рвением. Когда место социализма занял так называемый бандитский капитализм, а вместо ОБХСС были созданы ОБЭПы, он ушел из органов к знакомому бизнесмену, возглавив у того службу безопасности. Оттуда по рекомендации главы фирмы его вскоре взяли на работу в крупнейшую на рынке ценных бумаг столичную корпорацию в качестве начальника внутренней охраны головного офиса. Над ним стоял шеф СБ, в прошлом офицер КГБ, и в целом они ладили, высокое начальство тоже было им довольно.

Работа была хоть и ответственной, но в целом не пыльной. Все здание, напичканное дорогостоящим оборудованием систем охраны и безопасности, было похоже на неприступную цитадель. У главного босса имелась надежная личная охрана, подобранная из профессионалов, подготовленных в спецподразделениях армии, МВД и органов госбезопасности, прошедших школу выживания в различных горячих точках ближнего и дальнего зарубежья.

Рябцев справедливо полагал, что в наше время при повальной безработице и всеобщем раздрае он устроился довольно-таки неплохо. Вполне нормальная, даже интересная работа, высокая зарплата, перспективы дальнейшего роста – живи, не хочу. И все бы в жизни у бывшего обэхаэсовца было как у людей, если бы не одна странность, из-за которой он был вынужден в недавнем прошлом оставить свою семью – жену и двоих детей. А именно – его девиантная склонность к однополой любви. Сказать, что он являлся «голубым» в полном смысле этого слова, было бы не совсем верным. Скорее, он был бисексуалом, но разгневанная супруга, прознав однажды о его «странностях» и уже совершенных им «непотребствах», однозначно указала на дверь.

С тех пор он жил один, время от времени деля постель то с девицами, то с молодыми людьми определенного сорта, а то с теми и другими одновременно. Рябцев экспериментировал, хотя и был осторожен в выборе партнеров. Хорошо зарабатывая, он мог позволить себе некоторую роскошь: купил трехкомнатную квартиру в центре, обставил ее дорогой мебелью и, ни о чем не сожалея, пустился во все тяжкие, лишь однажды попробовав «дурь» и сразу же отказавшись от нее. Бывший мент слишком дорожил собой, чтобы заниматься медленным и осознанным самоубийством с помощью наркоты. В сексе же он отпустил вожжи, уже не боясь огласки и осуждения даже со стороны своих новых хозяев.

Руководству корпорации, конечно же, было известно о грешках своего подчиненного, но так как они являлись людьми с современными взглядами, то закрыли на это глаза. Все же экс-кагэбист решил поговорить с ним об этом в приватной беседе, предупредив, чтобы тот был более разборчив в связях и не терял профессиональной бдительности. Рябцев с самыми честными намерениями и серьезной миной заверил, что беспокоиться не о чем и что в вопросах безопасности фирмы он проявит максимум ответственности и осторожности, все-таки не новичок в этой области. На том и поладили.

С тех пор минуло более полугода, и за это время, как и ранее, никаких недоразумений с начальником внутренней охраны не было и в помине. Так что обе стороны были довольны друг другом.

* * *

Маугли толкнул перед собой створки двери с рифлеными стеклами и очутился внутри полутемного помещения бара. Это сомнительное заведение, одно из немногих, разбросанных по всему городу, являлось «бамоном» – местом встречи лиц нетрадиционной сексуальной ориентации. Здесь представители «голубой» и «розовой» любви могли спокойно посидеть, выпить, покурить «травку» в туалете, пообщаться с себе подобными, а затем, остановив свой выбор на ком-либо, уйти с приглянувшимся партнером, чтобы скрасить предстоящую ночь в его объятиях.

Маугли отнюдь не причислял себя к представителям секс-меньшинств. Боже упаси! Он был столь же гетеросексуален, как племенной бык. Но на этот раз, не видя иного выхода, решил, что цель оправдывает средства. Он всегда старался выполнять свою работу добросовестно, со свойственной ему изобретательностью подходя к выполнению очередного задания. Это было его стихией – выслеживать, готовиться к акции, а затем, засев в засаде, «гасить мишени» – страстью хищника, крадущегося по следу жертвы, в свою очередь избегающего столкновений с охотниками, жаждущими добыть его шкуру. Профессиональному киллеру недостаточно владеть в совершенстве лишь искусством убивать, он должен, кроме того, быть хорошим актером, уметь перевоплощаться, играя разные роли, чтобы подобраться – скрытно или открыто – к своей жертве.

На этот раз «мишенью» Маугли был глава корпорации, на которую работал Рябцев. После недельного наблюдения, прощупывания подходов, установления привычных маршрутов, рабочего режима и мест посещения «объекта», то есть всего того, что называется рекогносцировкой, наемный убийца понял, что подобраться к цели будет делом весьма непростым, – слишком толковой у того была охрана, и оберегали его не хуже президента.

Маугли сразу же отбросил вариант устранения «мишени» с дальней дистанции. Несколько раз, наблюдая издалека в сильную оптику за моментом прибытия и отбытия «объекта» в офис, домой или к одной из двух своих постоянных любовниц, Маугли убедился в невозможности использовать снайперскую винтовку. Всякий раз по приезде бронированного автомобиля и машины сопровождения из нее выскакивал охранник и подбегал ко входу, подавая условный сигнал. Двери здания распахивались, в это время второй охранник выходил из машины, за ним третий. Они открывали заднюю дверцу лимузина, наружу вылезал бесформенный силуэт в накидке, скрывающей его с головой, – то был специально сконструированный дорогостоящий бронежилет. Телохранители, с обеих сторон поддерживая бронеплащ, пробегали со своим подопечным до входа и через мгновение скрывались внутри, за крепкими стенами и зеркальными пуленепробиваемыми стеклами окон.

Таким образом, достать «мишень» можно было только базукой или направленным взрывом, но столь шумный метод не входил в планы киллера. Необходимо было срочно придумать что-нибудь более изящное и не менее эффективное. И выход был найден. Обратившись через посредника к одной засекреченной полулегальной организации, специализирующейся на сборе и продаже секретной информации, он, не торгуясь, отвалил солидную сумму за подробные досье на нескольких ведущих сотрудников корпорации. Все тщательно изучив, он остановился на Рябцеве, как наиболее подходящей для его целей кандидатуре. Как Маугли понял, именно шеф охраны был единственным слабым звеном в системе безопасности фирмы.

Маугли был хитер, ох как хитер, он многое понимал и предвидел. Например, то, что здесь необходимы обходные пути, ловкие приемы внедрения в самое логово противника, умелая маскировка и усыпление бдительности. Понимал он также, что в этом случае многое, если не все, будет зависеть от его дара перевоплощения, от умения и готовности вытерпеть стыд и отвращение, пройти через это к своей конечной цели. Приведя себя, таким образом, в боевое состояние духа, он отправился навстречу неизвестности…

Хотя еще только начало вечереть и сумерки не успели сгуститься на улицах мегаполиса, бар уже был полон клиентов, и здесь царила привычная для завсегдатаев оживленная атмосфера. Геи и лесбиянки тусовались парочками или сидели за стойкой в одиночестве, озираясь в сторону каждого нового посетителя, быстрым оценивающим взглядом ощупывая его, и либо отворачивались, теряя интерес, либо бросали долгий красноречивый взгляд, откровенно «снимаясь».

Непринужденно посматривая по сторонам, Маугли не спеша пересек зал, остановился возле стойки и заказал себе коктейль. Бросив незаметный взгляд на часы, отметил, что до прихода Рябцева осталось чуть более четверти часа. Начальник охраны был весьма последователен – регулярно посещал это заведение в одно и то же время, в свободные от работы дни.

Маугли вовсе не надеялся завязать близкое знакомство с клиентом в первый же вечер, хотя и полагал, что сможет заинтересовать Рябцева. Цену себе парень знал: он молод, прекрасно сложен, у него красивое лицо, густые брови, вьющиеся волосы и большие выразительные глаза. Он имел большой успех у женщин, да и геям нравился тоже – в этом он уже успел убедиться.

«Вот сейчас и проверим», – подумал он, непроизвольно поморщившись и чуть было не сплюнув от возникшего у него отвращения.

«Дерьмо собачье, – решил он, вновь взяв себя в руки, – но без этого не обойтись!»

Какое-то время до этого дня Маугли потусовался среди геев, наблюдая за ними, запоминая их повадки, манеры, жесты. Постарался овладеть всеми их ужимками и «прикидом». Он вошел в образ, хоть это и далось ему с большим трудом, все его мужское начало восставало против этой чертовой «голубизны». И хотя он и проникся отчасти их стилем поведения, но понять их сущность ему так и не удалось. Что за племя такое – уже не мужчина в полном смысле этого слова, но и не женщина? А трансвеститы и транссексуалы – эти и того хлеще – третий пол (почти гермафродиты). Женщина, рожденная в теле мужчины, или наоборот – за что же так жестоко обошлись с ними судьба, природа или Бог?! Кто-то из них решается на смену пола – это действительные транссексуалы, другие же всю жизнь мучаются от осознания собственной неполноценности и ущербности. И все это связано с противоестественным плотским грехом.

Пока Маугли неспешно потягивал коктейль в ожидании «своего» клиента, к нему несколько раз подходили заинтересованные появлением новичка геи, но, так как симпатичный незнакомец никак не реагировал на их усилия закадрить себе нового приятеля, его вскоре оставили в покое.

Рябцев появился в обычное время. Остановившись при входе, он окинул внимательным взглядом оживленный зал. Маугли в это время как раз заказывал себе еще один коктейль. Бывший мент сразу же приметил новое лицо, но не спешил проявить открытый интерес, решив вначале приглядеться к молодому человеку и уж потом определить для себя, стоит связываться с тем или нет. Поэтому он, отвернувшись, прошел к дальнему от киллера краю стойки и, кивнув знакомому бармену, заказал себе бутылочку «Гёссера».

Потягивая холодное пиво, он улыбался знакомым лицам, отвечая на приветствия, и время от времени украдкой бросал взгляд в сторону одиноко восседающего у стойки бара привлекательного молодого человека. Маугли чувствовал на себе эти изучающие взгляды, но нарочно не выказывал внимания и даже не оборачивался. Он как раз собирался сделать очередной глоток, когда на его ладонь сверху легла теплая рука и вкрадчивый голос промурлыкал:

– По-моему, вы страдаете от одиночества?

На какое-то мгновение сердце киллера екнуло. Сегодня ему определенно везло! Он неторопливо отпил и обернулся, изобразив на лице приветливую улыбку:

– А вы можете его скрасить?

– Могу попытаться, – добродушно усмехнулся Рябцев.

После предварительного знакомства беседа потекла более непринужденно, хотя говорил в основном старший собеседник, Маугли лишь вежливо кивал в ответ, не переставая улыбаться. Спустя какое-то время Рябцев решил, что пора переходить к более конкретным предложениям. Новый знакомый, представившийся Максом, ему явно понравился.

– Знаешь, Макс, что-то я немного устал, день выдался напряженным, пожалуй, пора закругляться. А почему бы тебе не заглянуть ко мне домой на пару рюмок коньяка?..

– Вообще-то я не люблю крепких напитков. – Маугли невинно захлопал глазами с пушистыми ресницами, которым могла позавидовать любая женщина.

– Ну так на бокал вина или кружку пива, а? Как ты на это смотришь?

– Смотрю положительно, – рассмеялся тот и сполз с высокого табурета.

– Тогда пойдем, – усмехнулся Рябцев.

На улице их поджидал новенький серый «Вольво» Сергея. О машине Маугли, конечно же, было известно. Но, изобразив на лице искреннее удивление, он завистливо присвистнул.

– Ну как, ничего штучка? – с гордым видом поинтересовался у своего нового приятеля Рябцев, довольный произведенным впечатлением.

– Да уж куда лучше, – пробормотал тот, усаживаясь на переднее сиденье.

– Конечно, «шестисотый» «мерс» покруче этой колымаги, – явно скромничая, продолжил хозяин машины, – но мы не гордые. К тому же «Вольво» самая безопасная из всех тачек благодаря своему укрепленному корпусу.

– Да, я слышал об этом, – кивнул Маугли.

Несмотря на оживленное в этот час движение, до места они добрались сравнительно быстро. Поднявшись на лифте на свой этаж, Рябцев распахнул ведущие в квартиру двери – внешнюю металлическую и вторую деревянную, и широким жестом пригласил гостя войти.

Очутившись внутри, Маугли с любопытством осмотрелся, продолжая играть роль испорченного молодого шалопая. Было заметно, что хозяин не скупился на отделку интерьера и обстановку своего жилища – все было дорогим, соответствующим евростилю.

– Ты неплохо устроился, дорогой, – одобрительно заметил молодой человек входящему вслед за ним в гостиную владельцу роскошных апартаментов.

– Тебе нравится? – расцвел тот в улыбке.

Продолжая улыбаться, он с довольным видом огляделся вокруг, подошел к гостю и, обняв его за талию, притянул к себе:

– Тебе нравится моя «хата», а мне нравишься ты, пупсик.

Маугли улыбнулся и, глядя тому прямо в глаза, лукаво произнес:

– Ну так если б и ты мне не приглянулся, я бы не пошел с тобой.

– Ах, какие мы гордые, – усмехнулся Рябцев. – Значит, занимаешься этим только по любви?

– В основном, да, – кивнул тот. – Если мне чел не по нраву, я его отвергаю. Хотя, конечно, лишние деньги еще никому не помешали. Я не исключение.

– Ладно, мой милый, у тебя будут и деньги, и любовь, я тебе обещаю. Ты пока посиди, пойду приготовлю выпить и что-нибудь перекусить.

После легкого ужина хозяин приготовил коктейли – себе покрепче, своему гостю слабоалкогольный. Затем поставил компакт-диск с любимыми исполнителями – музыкальный коктейль из отечественной попсы, чувствуя, как приятное тепло разливается по его жилам. Он с удобством расположился в кресле с бокалом в руке, наслаждаясь музыкой и выпивкой. Маугли устроился напротив, с непринужденным видом рассматривая порножурналы для геев и обычные для натуралов, стопкой лежащие на столике. Открыто любуясь симпатичной мордашкой и стройной фигурой гостя, Рябцев почувствовал желание. Отставив фужер в сторону, он легко поднялся.

– Я сейчас, – сказал он и отправился в ванную комнату.

Как только дверь за ним закрылась, Маугли пулей метнулся к одежде, достал из кармана джинсов небольшую ампулу и вылил ее содержимое в бокал Рябцева, не забыв как следует взболтнуть его. Пустую ампулу он выбросил в раскрытое окно.

Вскоре из ванной как ни в чем не бывало показался хозяин, одетый в банный халат.

– Теперь твоя очередь, дорогуша, – кивнул он в сторону ванной комнаты.

Кивнув, Маугли направился в туалет, затем в ванную, такую же роскошную, как и вся квартира, он залез под душ и долго плескался под ним, чтобы потянуть время. Когда он вернулся в гостиную, то застал Рябцева, осоловело уставившегося в одну точку. Снотворное действовало безотказно. Увидев гостя, тот встрепенулся:

– Извини, Макс, что-то меня развезло. Устал, наверное, да еще выпил. В сон клонит. И, широко зевнув, добавил: – Может, останешься на ночь?

– Да нет, пожалуй, пойду. Есть еще кое-какие дела. Встретимся как-нибудь в другой раз. – Маугли принялся собираться.