В таёжных дебрях Подкаменной Тунгуски

Река © Creative Commons

Любые реки с незапамятных времён являлись важными транспортными путями, связывающими людей, кроме того, по ним осуществлялась перевозка грузов, в том числе жизненно необходимых. Немаловажным было и то, что реки просто давали воду для питьевых и хозяйственных нужд огромному числу людей.

То есть, реки, особенно судоходные (хотя бы короткое время в году), всегда были, есть и будут артериями нашей планеты, питающими всем необходимым людей, живущих на прилегающих к ним территориях.

А на огромных пространствах Сибири железных и автомобильных дорог катастрофически мало (этот дефицит остаётся актуальным и по настоящее время). Поэтому реки зачастую являются единственными транспортными нитями, связывающими между собой обширные территории. Только их наличие позволяет людям селиться и проживать во многих уголках этого сурового края. Остальные отдалённые районы обычно остаются практически необитаемыми, потому что, вертолётом можно снабжать всем необходимым лишь небольшое количество людей в редких случаях. Все встреченные нашей экспедицией люди проживали на берегах Подкаменной Тунгуски или её крупных притоков. На расстоянии одного – двух километров от реки постоянное жильё уже отсутствовало. Во время таёжных маршрутов мы встречали только временные избушки для зимней работы охотников, так называемые – «зимовья». Переоценить значение рек в Сибири невозможно, если подытожить коротко всё вышесказанное, то реки здесь дают жизнь прилегающим районам. Нет реки – нет жизни!

Подождал караван остальных лодок и пересадил Таню в один из «Прогрессов». Геологи экспедиции оказали мне уважение, заглушив моторы лодок и кольцом окружив «Пеликан». Мы покурили, перекинулись с ребятами несколькими незначительными фразами, и я продолжил путь уже в полном одиночестве. На некоторых участках реки было солнечно, на других – шёл дождь, но зато, ни на тех, ни на других не было комаров, потому что их сдувало ветром, во время движения лодки с большой скоростью. Сидел на надувном борту своего «Пеликана» в одной майке и спортивном трико, чтобы легче было добраться вплавь до берега в случае свершения одной из перечисленных мне всевозможных аварий.

На одном из прямолинейных участков реки длиной несколько километров, разгулялся нешуточный холодный ветер.

Крутые высокие берега создали подобие природной аэродинамической трубы, где не имеющий препятствий встречный ветер достигал большой скорости и, завывая, швырял мою лёгкую лодку с малой осадкой из стороны в сторону и значительно тормозил продвижение вперёд. Кроме того, сильный ветер поднял высокую волну на середине реки, и мне пришлось сместиться ближе к берегу, где высота водных валов была значительно меньше.

Но и у берегов волнение было всё-таки внушительным, по крайней мере, для моей утлой лодчонки. Гребешки волн с силой ударялись о невысокие резиновые борта «Пеликана», обдавая меня ледяными брызгами. Со временем в самом низу лодки, на резине под деревянным днищем скопился небольшой слой воды, который при раскачивании на волнах противно хлюпал и постукивал о дерево вложенного днища «Пеликана». В довершение всего, небо заволокли свинцовые тучи, и начал моросить мелкий холодный противный дождь.

Некоторое время я ещё продолжал своё плавание в тонкой летней, больше подходящей для пляжа, промокшей одежде на пронизывающем ветру. Делал это скорее по инерции, чем осознано. Наконец, окончательно замёрз, плюнул на все предосторожности, и надел свитер, закрывающий шею, противоэнцефалитный костюм с капюшоном, который тут же и накинул, закрываясь от дождя, и болотные сапоги с сухими тёплыми портянками.

Через некоторое время согрелся, и жизнь стала смотреться в более радужных тонах: «Я в полном одиночестве плыву по дикой незнакомой реке с перекатами и порогами и приличной волной, под дождём. И неизвестно, какие опасности ждут меня за ближайшим поворотом. Не этого ли я хотел, приезжая сюда? Так что всё идёт по плану, всё просто прекрасно, и уж мне-то роптать абсолютно не на что!». Размышляя таким образом, настолько поднял себе настроение, что начал даже потихоньку напевать романтические походные песни.

К первым шиверам и относительно небольшим порожкам я довольно быстро приноровился и, памятуя наставления более опытных товарищей, прошёл их на одном дыхании, не сбавляя скорости и без особых волнений. Белые буруны кипящего потока, на чуть-чуть выступавших из воды камнях, были видны издалека. Я высматривал среди них участок поверхности реки, свободный от белой бурлящей пены, который обычно соответствовал середине потока слива шиверы, и, как на санках с ледяной горки, спускался в спокойный участок реки – плёс.

Между шиверой и плёсом обычно образовывалась небольшая воронка, которая на считанные секунды немного глубже притапливала «Пеликана», и чуть крутанув его вокруг оси, выпускала в спокойное течение широкого плёса. Довольно легко пройдя первые два переката, я почувствовал себя старым речным волком, асом-лоцманом порожистых рек. Про себя высокомерно усмехнулся: «И это их грозные шиверы и пороги, которыми меня пугали?! Подумаешь! Тоже мне – опасность! Да я их пройду, лёжа на дне лодки!».

Молодость зачастую самоуверенна до глупости. Некоторые из моих товарищей – подростков расплатились за это ни больше, ни меньше чем жизнью, причём, в мирное время. Кто-то неудачно спрыгнул с поезда – «товарняка» (были в нашей подростковой компании и такие экстремальные развлечения), у кого-то не хватило сил переплыть реку (а переплывать было необходимо, чтобы доказать своё право находиться на равных среди этих сверстников) и так далее.

Продолжил путь уже самоуверенно, вальяжно развалясь в лодке, небрежно привалившись спиной к мягкому надувному резиновому борту у кормы моего «Пеликана». В таком расслабленно-скучающем состоянии (жаль, что из зрителей присутствовали только комары, да и те не могли удержаться около движущейся лодки!) и подплывал к очередной шивере. Я согрелся, путь пролегал по солнечному участку реки. Небольшие порывы ветра доносили до меня из прибрежной тайги хвойные ароматы, лёгкий душок перегнивающих листьев, хвои, валежника и другие неизвестные мне запахи. Время от времени закуривал дешёвенькую, одну из распространённых тогда, ядовито-крепкую сигарету «Памир». В общем и целом, жизнь была прекрасной и удивительной, и впереди ожидало много нового и интересного о неизвестной мне жизни!

Порог

Эта новая приближающаяся шивера чем-то, пока мне непонятным, отличалась от предыдущих каменных преград. Неясные звуки начали доноситься из-за поворота реки задолго до появления самого их виновника. Обогнув поворот, я увидел и источник этих звуков. Вслед за этим услышал уже явственный, хорошо различимый в таёжной тишине гул порога. Но какой-то необычный шум издавал поток, кипящий у выступающих из воды валунов. Это был рокот, непривычный моему уху, более низкий и мощный, чем шорох – шелест – бульканье обычной шиверы. Звук был похож на низкое ворчание могучего зверя, с небольшим шелестящим, каким-то пришепётывающим и присвистывающим высоким фоном.

Обманчивое спокойствие реки © Creative Commons

Немного по-другому выглядел и поток слива. На шиверах он не выделялся столь явно, его границы бывали размытыми, и таких потоков в русле Подкаменной Тунгуски обычно было несколько. При приближении к очередному перекату у меня всегда возникал вопрос выбора, по какому из сливов лучше пройти? Иногда прямо на перекате я выделывал на лодке «кренделя», делая резкие повороты и переплывая из одного потока в другой, более удобный для преодоления каменной преграды. Здесь же центральный поток выступал явственно различимым, полукруглым водным бугром в центральной части реки. Прямо посреди него, на самом стрежне, виднелась небольшая белая пенка. Да и брызг воды, поднимавшихся над бурунами и переливавшихся на солнце всеми цветами радуги, здесь было гораздо больше, чем над поверхностью уже пройденных шивер.

Издалека вырисовывалась картина «дымящейся» реки. Создавалось впечатление, что эту часть Подкаменной Тунгуски заволокло белёсым дымом только что потушенного рядом таёжного пожара. Или можно было предположить, что река средь бела дня под прямыми лучами солнца продолжала быть окутанной по каким-то причинам не желающим таять утренним туманом. При дальнейшем приближении чёрно-белое изображение порога стало постепенно меняться на – яркое, разноцветное. Большое облако находившихся в воздухе водных капель, висело дугой над порогом во всю ширину реки, высотой до двух метров над её серединой. Оно играло в солнечных лучах всеми цветами радуги, Я невольно залюбовался красивой, величественной картиной, нарисованной кистью самой природы. Иногда эти цвета группировались, образуя небольшую радугу над каким-то небольшим участком реки, или над всей Подкаменной Тунгуской от берега до берега. В очередной раз пожалел, что не умею рисовать.

Однако красоты природы не смогли заглушить, начавшего появляться где-то глубоко в подсознании, неясного чувства какого-то: то ли волнения, то ли неясной тревоги. Я решительно отогнал «червей сомнения», считая, что колебания в таком опасном деле губительны, и действовать надо твёрдо и решительно. Все раздумья допустимы только до принятия решения: делать, или не делать. Памятуя удачные прохождения предыдущих шивер, ни секунды не колеблясь, твёрдой рукой направил своё лёгонькое судёнышко к стремнине реки, чтобы, как обычно, попасть в самую пасть переката по наиболее безопасной середине потока, по стрежню слива.

Подкаменная Тунгуска начала увеличивать скорость, это было мне знакомо, и не вызвало особого волнения, лишь отметил это про себя, не меняя расслабленного положения тела.

Однако, когда скорость течения, по моим расчётам, достигла обычного максимума, стремнина вдруг, как сильный живой зверь, подхватила лодчонку, словно невесомую щепку, и со всё увеличивающейся и увеличивающейся скоростью потащила её на пороги. Река начала просто скатываться по наклонному каменному ложу дна.

Значительный уклон Подкаменной Тунгуски виден был уже невооружённым глазом. По кустам на берегу, мелькающим, как в детском калейдоскопе, было понятно, что пройти этот бурунный участок реки «как обычно» не удастся, и что это уже не шивера, а настоящие пороги!

Я понял, что лучше всего сейчас пристать к берегу и хорошенько осмотреть этого дикого зверя – новый порог. Меня всегда согревала мысль, что в критической или непонятной ситуации могу повернуть свою моторную лодку к берегу и через считанные секунды пристать к нему. Но в этом случае проснулся слишком поздно. Просто не мог предположить подобной ловушки.

Вдоль берегов уже мелькали кипящие буруны валунов порога. Путь туда был перекрыт. Если бы я попытался повернуть в сторону берега, моего «Пеликана» ударило бы бортом о камни и неминуемо перевернуло на первом же валуне. Да и сама стремнина не была ровной и спокойной. Её в беспорядке пересекали пенящиеся, бурлящие водяные валы, покрытые слоем блестящего разноцветного бисера водяных брызг. Эти валы перекидывали казавшуюся теперь невесомой лодчонку друг другу, как волейболисты мяч. Мне приходилось наклоняться в разные стороны, чтобы сохранить равновесие лодки и уберечь её от переворачивания. Развернуть «Пеликана» в обратную сторону уже не успевал. Да если бы и было время, то лодку, скорее всего, перевернуло бы прямо во время такого разворота точно так же, как и при попытке повернуть к берегу, а силы «Ветерка-12» всё равно не хватило бы, чтобы преодолеть стремительно мчащийся по наклонному дну реки поток.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.