Полное собрание сочинений. Том 19. Июнь 1909 ~ октябрь 1910

Октябристы, кадеты и левые утверждали, что это – право Думы. Вопрос стоял, следовательно, о том, что черная сотня, с Николаем II во главе, хотела истолковать ограничительно права Думы, хотела урезать и без того невероятно уже урезанные права Думы. Черносотенные помещики и во главе их самый богатый и самый черносотенный помещик, Николай Романов, сделали из частного, мелкого вопроса вопрос принципа, вопрос о правах царя, вопрос о правах самодержавия, обвиняя буржуазию (и даже октябристскую буржуазию) в покушении урезать права царя, ограничить его власть, «отделить вождя армии от армии» и т. п.

Толковать ли власть царя в смысле совершенно неограниченного самодержавия, совсем по-старому, или хоть в смысле самого скромного ограничения царской власти – вот к чему свелись споры. И эти споры разгорелись год тому назад почти до размеров «политического кризиса», т. е. до угроз прогнать вон Столыпина, которого черносотенцы обвиняли в «конституционализме», до угроз разогнать Думу октябристов, которых черная сотня называла «младотурками»{100}.

И Государственная дума и Государственный совет утвердили штаты морского генерального штаба, т. е. признали этот вопрос подведомственным себе. Все ждали, утвердит ли Николай II решение Думы и Государственного совета. 27 апреля 1909 г. Николай II издал рескрипт Столыпину, отказав в утверждении штатов и поручив министрам выработать «правила» о применении 96 статьи.

Другими словами: царь еще и еще раз открыто и решительно встал на сторону черной сотни и выступил против самомалейших попыток ограничения его власти. Поручение министрам составить новые правила было наглым приказом нарушить закон, истолковать его так, чтобы он оказался уничтоженным, «разъяснить» его в смысле пресловутых российских сенатских «разъяснений». При этом говорилось, конечно, что правила должны оставаться «в пределах основных законов», но эти слова были самым вопиющим лицемерием. Министры выработали такие «правила», – и царь Николай II утвердил их (они называются правилами 24 августа 1909 г. по времени их утверждения), – что закон оказался обойденным! По разъяснению «правил», утвержденных без всякой Думы, статья 96 основных законов оказалась сведенной на нет! Штаты военные и морские оказались по этим «правилам» изъятыми из ведения Думы.

Получилась превосходная картина всей призрачности русской «конституции», всей наглости черной сотни, всей близости царя к черной сотне, всего издевательства самодержавия над основными законами. Конечно, переворот 3 июня 1907 года дал уже в сто раз более яркую, более законченную, более доступную и открытую для широких народных масс картину на эту тему. Конечно, если наши с.-д. в Думе не смогли внести запроса о нарушении основных законов актом 3 июня, – не смогли только потому, что буржуазные демократы и трудовики в том числе не дали достаточного числа подписей, чтобы собрать требующиеся для запроса тридцать имен, – то это показывает всю узость границ специально думской формы пропаганды и агитации. Но невозможность внести запрос об акте 3 июня не помешала социал-демократам постоянно характеризовать в своих речах этот акт, как государственный переворот. И, разумеется, отказываться от разоблачения того, как издевается самодержавие над основными законами и над правами народного представительства, с.-д. не могли и не должны были даже по сравнительно частному поводу.

Сравнительная неважность, мелкость, незначительность такого вопроса, как вопрос о штатах морского генерального штаба, с особенной резкостью подчеркнула зато всю чувствительность нашей контрреволюции, – подчеркнула ее боязнь за армию. Октябристский докладчик в Думе, г. Шубинской, в своей второй речи 26 марта самым определенным образом повернул к черносотенцам, обнаружив, что именно боязнь за армию вызвала эту крайнюю чувствительность контрреволюции к вопросу о том, дозволительно ли самомалейшее вмешательство представительных учреждений в утверждение военных и морских штатов. «… Имя вождя державного Российской армии есть действительно великое имя…» – воскликнул буржуазный лакей Николая Кровавого. «… Какие бы утверждения вы (депутаты Государственной думы) здесь ни делали, какие бы ни говорили слова о том, что у кого-то какие-то права хотят отнять, но от армии ее державного вождя вы не отнимете».

И Столыпин в своей «декларации» 31 марта, постаравшись запутать свой ответ совершенно пустыми, ничего не говорящими и явно лживыми речами об «успокоении» и об ослаблении будто бы репрессий, – встал вполне определенно тем не менее на сторону черносотенцев против прав Думы. Если октябристы оказались согласны с Столыпиным, то это не ново. Но если «Речь» гг. Милюкова и Ко назвала ответ Столыпина «скорее примирительным по отношению к правам Государственной думы» (№ 89 от 1 апреля – редакционная статья, следующая за передовой), – то перед нами лишний образец того, как низко пала кадетская партия. «История последних лет показывает, – говорил Столыпин, – что армию нашу не могла подточить ржавчина революции…». Не могла подточить – это фактически неверно, ибо общеизвестные события солдатских и матросских восстаний 1905–1906 годов, общеизвестные отзывы реакционной печати того времени свидетельствуют, что революция подтачивала и, следовательно, могла подточить армию. Не подточила до конца – это так. Но если в разгар контрреволюции 1910 года, несколько лет спустя после последнего «волнения» в войсках, Столыпин говорит (в той же декларации), что им «овладела тревожная мысль при слушании речей нескольких предыдущих ораторов», что эта «тревожная мысль» состоит в «недобром впечатлении какого-то разлада разных факторов в государственности в отношении к нашим вооруженным силам», то это целиком выдает Столыпина и всю черносотенную шайку двора Николая II вместе с ним! Это доказывает, что царская шайка продолжает не только бояться, продолжает прямо трепетать за армию. Это доказывает, что контрреволюция до сих пор твердо продолжает стоять на точке зрения гражданской войны, на точке зрения непосредственной и насущной нужды в средствах военного подавления народного возмущения. Вникните в следующую фразу Столыпина:

«История… учит, что армия приходит в расстройство тогда, когда она перестает быть единой в повиновении одной священной воле. Вложите в этот принцип яд сомнения, внушите ей хотя бы отрывки мысли о том, что устройство ее зависит от коллективной воли, и мощность ее перестанет покоиться на неизменной силе – на верховной власти». И в другом месте: «Я знаю, многие хотели… возбудить споры, гибельные для нашей армии, относительно прав» (именно: прав Государственной думы, прав «коллективной воли»).

Как убийцам чудятся призраки их жертв, так героям контрреволюции вспоминается «гибельное» влияние на армию «коллективной воли». Столыпину, как верному слуге черной сотни, чудятся в октябристах «младотурки», ведущие к «расстройству армии» путем подчинения ее коллективной воле, путем допущения «отрывков мысли» о таком подчинении!

Палачи и убийцы третьеиюньской монархии бредят наяву, они дошли до прямого умоисступления, если в октябристах мерещатся им младотурки. Но эти бредовые идеи, это умоисступление – болезнь политическая, порожденная чувством непрочности своего положения, чувством острой боязни за армию. Будь эти господа Столыпины, Романовы и Ко сколько-нибудь способны отнестись хоть с чуточкой хладнокровия к вопросу об отношении «коллективной воли» к армии, они сразу увидали бы, что молчаливое утверждение царем решений Думы и Государственного совета о морских штатах прошло бы для армии вдесятеро менее заметно, чем думские прения по вопросу о правах Думы, по вопросу о возможном «расстройстве армии». Но именно то и характерно для нашей контрреволюции, что она сама выдает себя своими страхами, что она также не в состоянии спокойно отнестись к вопросу о расстройстве армии, как убийца не может спокойно слышать об участниках и обстановке убийства.

Принципиальную постановку сравнительно мелкому и неважному вопросу о морских штатах дали именно черносотенцы, дал Николай II, дал г. Столыпин, и нам остается только выразить удовольствие по поводу их неловкости, вызванной их страхами. Нам остается только сопоставить превосходные слова т. Покровского о гибели «конституционных иллюзий», о необходимости для народа самому сделать выводы из несомненной «черной действительности» с превосходными по своей откровенности рассуждениями «Московских Ведомостей» о «декларации 31 марта».

В передовице от 3 апреля эта газета пишет:

«…Самое дело это, как мы выяснили еще в прошлом году, очень просто. Государь император не утвердил проведенного в законодательном порядке дела о штатах и установил их в порядке верховного управления, на что даже существующий закон (не касаясь вопроса о естественных правах верховной власти) дает ясные полномочия…».

Вот. Вот. «Естественное право» русской монархии – нарушать основные законы. В этом весь гвоздь.

«…Думская оппозиция, однако, имела дерзость внести по этому поводу запрос, который касался действий верховной власти…».

Именно! «Московские Ведомости» правильно договаривают то, чего не могли договорить с.-д. в Думе. Запрос сводился именно к признанию действий царя (и подчинившегося ему министра Столыпина) нарушением основных законов.

Далее, «Московские Ведомости» нападают на «революционную оппозицию» и «революционную печать» за теорию завоевания народных прав революцией и опровергают, будто в «декларации 31 марта» могли быть какие бы то ни было «обещания».

«…Самые толки об «обещаниях» смешны и составляют выражение того, до какой степени революционно затуманены умы даже у лиц, официально к революционному лагерю не причисляющихся. Какие такие «обещания» может давать кабинет?… Кабинет будет исполнять свои законные обязанности, верный руководительству верховной власти… И можно лишь пожелать, чтобы эта декларация была поглубже понята Думой во всем своем смысле, и этим помогла излечению гг. депутатов от застарелой заразы революционных «директив»».

Именно так: поглубже понять декларацию (и позицию) правительства и «излечить» посредством нее от конституционных иллюзий – в этом как раз и состоит политический урок запроса социал-демократов о нарушении 96-ой статьи.

«Социал-Демократ» № 13, 26 апреля (9 мая) 1910 г.

Печатается по тексту газеты «Социал-Демократ»

Партийное объединение за границей

Заграничная база необходима и неизбежна для партии, которая действует в таких условиях, как наша. Это признает всякий, кто подумает над положением партии. Сколь ни пессимистически смотрят российские товарищи на «заграницу», однако знать о том, что здесь происходит, в особенности после недавнего пленума, будет им очень небесполезно.

Достигнуто ли объединение за границей? Нет. И по очень простой причине: одна из сторон – голосовцы – не обнаруживает никакого желания пойти навстречу единодушному призыву ЦК устранить раскол за границей. Фракционный «Голос», вопреки единогласному решению ЦК не закрылся, хотя в пленуме один из редакторов его, т. Мартов, официально заявил (см. протоколы пленума), что он во всяком случае будет добиваться временной приостановки его[33]. Не успело еще Заграничное бюро ЦК сделать какие-нибудь шаги к объединению, как четыре редактора «Голоса» (двое из них входят и в редакцию ЦО!!) выпустили манифест с плохо прикрытым призывом не идти на объединение. Существующее за границей «ЦБЗГ» («Центральное бюро заграничных групп», выбранное в Базеле 11/2 года назад на фракционном съезде меньшевиков) сделало то же. Это «ЦБЗГ» теперь представляет даже не всех меньшевиков, а только голосовскую их часть. Но при поддержке «Голоса» оно оказывается достаточно сильным, чтобы сорвать объединение. ЗБЦК остается апеллировать к самим группам, к партийным элементам и, в первую голову, к рабочим. Но – по причинам, о которых речь ниже, – это не делается, или делается крайне неудовлетворительно. По-прежнему ЦК за границей может рассчитывать пока только на поддержку большевистских групп. К ним прибавляются, однако, за последнее время меньшевики-партийцы, враги ликвидаторства (большей частью это сторонники «Дневника» т. Плеханова).

Принципиальное расслоение среди меньшевиков за границей имеет, несомненно, крупное значение, как симптом, как отражение того, что происходит – быть может, менее явственно – ив России. Меньшевики-партийцы вынесли уже ряд резолюций по этому поводу. Вот несколько выдержек из них. Парижские меньшевики-антиголосовцы (их до 20 человек) пишут: «…в № 19–20 этого органа («Голоса») бесспорно обозначается новый курс, между прочим, в статье тов. Дана «Борьба за легальность», заменяющей с.-д. лозунги специфическим лозунгом, по меньшей мере, двусмысленным, напоминающим, как две капли воды, лозунг «экономического» периода: борьба за права»… «отрицавшееся до сих пор редакцией «Голоса» ликвидаторство нашло себе откровенное выражение в последнем номере этой газеты». Женевские меньшевики-партийцы (14 человек) находят, «что прекращение фракционного «Голоса Социал-Демократа» является необходимым условием упрочения партийного единства».

Ниццская группа меньшевиков-партийцев полагает (единогласно), что «в № 19–20 этого органа («Голоса») ликвидаторство нашло себе уже откровенное выражение в ряде статей. Группа находит такую позицию «Голоса Социал-Демократа» вредной и отказывает ему в какой бы то ни было поддержке. Группа возмущена поступком Михаила, Романа, Юрия, которые не оправдали доверия последнего партийного съезда и довели ликвидаторские тенденции до их страшного по своим практическим проявлениям конца». Группа меньшевиков-партийцев в Сан-Ремо «единогласно отказывается от какой бы то ни было поддержки указанного издания («Голоса»), так как не разделяет его ликвидаторских тенденций. Группа не может удержать негодования, вызванного поведением Михаила, Романа и Юрия». Меньшевики-партийцы в Льеже в своей резолюции пишут: «Письмо Стивы Новича и статья Ф. Дана «Борьба за легальность» (в № 19–20 «Голоса») вполне определяют антипартийное направление органа… «Голос Социал-Демократа» является центром, около которого группируются ликвидаторские течения». На такой же точке зрения стоит значительная часть меньшевистской группы в Цюрихе и большинство группы в Берне. Сторонники меньшевиков-партийцев имеются и в других городах.

Только сплотив эти элементы партийных меньшевиков с большевиками и нефракционными партийцами, противниками ликвидаторства, ЗБЦК могло бы добиться результатов, могло бы помочь работе в России. Заграничные большевики именно к этому и призывают всех товарищей (см. резолюцию второй Парижской группы{101}). Борьба с голосовцами, срывающими объединение, и отзовистами-ультиматистами, вышедшими из редакции «Дискуссионного Листка» и общепартийного комитета школы и тоже подрывающими партийное объединение, неизбежна в интересах сплочения всех действительных партийцев. Дело это падает пока на частную инициативу партийцев, ибо ЗБЦК пока оказалось не способным занять должную позицию. По новому уставу 3 из 5 членов ЗБЦК назначаются «националами»; таким образом, личный состав большинства ЗБЦК определяется не ЦК партии, и на этой почве получаются неожиданные сюрпризы. Так, например, на недавней сессии ЗБЦК сложилось большинство против линии ЦК Выработанный непосредственно после пленума ЦК «модус» объединения групп (в духе решений пленума, т. е. с требованием отдачи всех средств ЦК a не фракционным органам) новое большинство из одного голосовца и двух якобы «нефракционных» националов отказалось подтвердить. Оно отклонило предложение (большевика и польского с-.д.) в письме по группам выдвинуть лозунг: все средства общепартийным учреждениям, а не фракционным газетам (т. е. «Голосу Социал-Демократа»). Это решение вызвало решительный протест 2-х членов ЗБЦК (большевика и польского с.-д.), которые перенесли этот свой протест в ЦК

«Социал-Демократ» № 13, 26 апреля (9 мая) 1910 г.

Печатается по тексту газеты «Социал-Демократ»

Одно из препятствий партийному единству

В то время как партийные меньшевики в целом ряде заграничных групп сплачиваются и выступают все более решительно против явно ликвидаторского направления «Голоса Социал-Демократа», венская «Правда» ведет себя все еще уклончиво. В № 12 находим статью «К единству – через все препятствия». В этой статье нельзя не одобрить первого, хотя и очень робкого, очень неполного приступа к выполнению резолюции ЦК о разъяснении опасности ликвидаторства. Но зато вся первая часть статьи есть образец того, насколько некоторые якобы нефракционные с.-д. дальше от защиты партийности, чем партийные меньшевики.

Здесь «Правда» говорит прямую неправду, будто бы редакция ЦО в статье ««Голос» ликвидаторов против партии»[34] объявила «сорванным все соглашение». Всякий, кто прочел № 12 ЦО, видит, что ничего подобного мы не объявляли. Соглашение было с меньшевиками на условии признания ими партийности и искреннего, последовательного отречения от ликвидаторства. «Голос Социал-Демократа» и группа его единомышленников в России сорвали это соглашение: одни, как Михаил, Роман, Юрий и т. д. в России, тем, что само соглашение открыто объявили вредным («вредны резолюции ЦК»; вредно само существование ЦК; партию нечего ликвидировать, ибо она уже ликвидирована), другие, как «Голос», тем, что защищают выступления первых. Меньшевики-партийцы, с Плехановым во главе, восстали против голосовцев за это нарушение ими соглашения. Если «Правда» тем не менее хочет по-прежнему, говоря о меньшевиках «вообще», иметь в виду только голосовцев, замалчивая плехановцев и партийных меньшевиков, то такой образ действий мы будем разоблачать всегда и всюду.

«Правда» заявляет, что «не может и не хочет входить в обсуждение» конфликтов после пленума, во-первых, потому, что «не располагает необходимым фактическим материалом для правильного суждения».

На это мы ответим: если до сих пор заграничная «Правда» не усмотрела достаточно «материала» в поведении голосовцев-ликвидаторов, то она никогда не усмотрит его. Чтобы видеть правду, надо не бояться смотреть в лицо правде.

«…Во-вторых, – и это важнее всего – потому, что организационные конфликты требуют организационного же, а не литературного вмешательства».

Этот принцип верен. Но именно партийные меньшевики «вмешались», как и следовало сделать всякому члену партии, в оценку принципиального, а не организационного конфликта. «Правда» поступает наоборот. Выставляя принцип, она не следует ему на деле. На деле весь первый абзац своей статьи «Правда» посвятила как раз «вмешательству» в организационный конфликт. Мало того. Излагая организационный конфликт, «Правда» льет воду на мельницу ликвидаторов, называя «в высшей степени резкой» нашу статью, но не оценивая при этом антипартийного поступка голосовцев; – говорит неправду, называя фракционным столкновением борьбу партийного ЦО с антипартийной частью меньшевиков (именно с голосовцами); – говорит половину правды, умалчивая о раскольническом манифесте 4-х редакторов «Голоса Социал-Демократа»; и т. д.

Рабочая газета должна была либо не касаться «организационного» конфликта, либо излагать его полно и правдиво до конца.

Одним из серьезных препятствий партийному единству являются попытки прикрыть антипартийность «Голоса». Молчание об его ликвидаторстве или легкомысленное отношение к нему только усугубляет его опасность.

«Социал-Демократ» № 13, 26 апреля (9 мая) 1910 г.

Печатается по тексту газеты «Социал-Демократ»

Заметки публициста

Напечатано 6 (19) марта и 25 мая (7 июня) 1910 г. в «Дискуссионном Листке» ММ 1 и 2 Подпись: Η. Ленин

Печатается по тексту «Дискуссионного Листка»

Ι. О «платформе» сторонников и защитников отзовизма

Недавно вышла в свет в Париже, в издании группы «Вперед» брошюра: «Современное положение и задачи партии. Платформа, выработанная группой большевиков». Это – та самая группа большевиков, об образовании которой новой фракции расширенная редакция «Пролетария» заявляла весной прошлого года. Теперь эта группа «в составе 15 членов партии – 7 рабочих и 8 интеллигентов» (как она нам сообщает) выступает с попыткой цельного, систематического, положительного изложения своей особой «платформы». Текст этой платформы носит на себе явные следы осторожной и заботливой коллективной обработки, направленной к сглаживанию всех шероховатостей, к стиранию острых углов, к подчеркиванию не столько того, в чем группа с партией расходится, сколько того, в чем она с ней сходится. Тем ценнее для нас новая платформа, как официальное изложение взглядов известного течения.

Группа большевиков излагает сначала, как она «понимает современное историческое положение нашей страны» (§ I, стр. 3–13), затем, как она «понимает большевизм» (§ II, стр. 13–17). И то и другое понимает она плохо.

Возьмем первый вопрос. Взгляд большевиков (и взгляд партии) изложен в резолюции Декабрьской конференции 1908 г. о современном моменте. Разделяют ли авторы новой платформы взгляды, выраженные в этой резолюции? Если да, отчего бы им не сказать этого прямо? Если да, к чему было составлять особую платформу, браться за изложение своего особого «понимания» момента? Если нет, почему опять-таки не сказать ясно, в чем именно вступает новая группа в оппозицию взглядам партии?

В том-то и дело, что новой группе самой не ясно значение этой резолюции. Новая группа бессознательно (или наполовину бессознательно) клонит ко взглядам отзовистов, непримиримым с этой резолюцией. Новая группа дает в своей брошюре популярное истолкование не всех положений этой резолюции, а лишь одной ее части, не понимая (может быть, даже не замечая значения) другой части. Основные факторы, вызвавшие революцию 1905 года, продолжают действовать, – говорит резолюция. Новый революционный кризис назревает (пункт е). Целью борьбы остается свержение царизма и завоевание республики; пролетариат должен играть «руководящую» роль в борьбе и стремиться к «завоеванию политической власти» (пункты д и 1). Условия мирового рынка и мировой политики делают «международную обстановку все более революционной» (пункт ж). Вот эти положения новая платформа популярно истолковывает и постольку она идет вполне рука об руку с большевиками и с партией, постольку она излагает правильные взгляды и делает полезную работу.

Но в том-то и беда, что приходится подчеркивать это постольку. В том-то и беда, что других положений этой резолюции новая группа не понимает, не понимает их связи с остальными, не понимает в особенности их связи с тем непримиримым отношением к отзовизму, которое свойственно большевикам и которое не свойственно этой группе.

Революция снова неизбежна. Революция снова должна свергать и свергнуть самодержавие – говорят авторы новой платформы. Верно. Но это не все, что надо знать и помнить современному революционеру социал-демократу. Он должен уметь понять, что эта революция идет к нам по-новому, что мы должны идти к ней по-новому (иначе, чем прежде; не только так, как прежде; не только с теми орудиями и средствами борьбы, как прежде), что само самодержавие есть не то, что прежде. Вот этого-то и не хотят видеть защитники отзовизма! Они упорно хотят оставаться однобокими и этим, вопреки своей воле, независимо от своего сознания, они оказывают услугу оппортунистам и ликвидаторам, они однобокостью в одну сторону поддерживают однобокость в другую сторону.

Самодержавие вступило в новую историческую полосу. Оно делает шаг по пути превращения в буржуазную монархию. III Дума есть союз с определенными классами. III Дума есть не случайное, а необходимое учреждение в системе этой новой монархии. Новая аграрная политика самодержавия тоже не случайность, а необходимое, буржуазно-необходимое и в своей буржуазности необходимое составное звено политики нового царизма. Перед нами своеобразная историческая полоса с своеобразными условиями нарождения новой революции. Нельзя овладеть этим своеобразием, нельзя подготовиться к этой новой революции, если действовать только по-старому, если не уметь использовать самой думской трибуны и т. д.

Вот этого последнего положения не могут понять отзовисты. А защитники отзовизма, объявляющие его «законным оттенком» (стр. 28 рассматриваемой брошюры), не могут до сих пор понять связи этого положения с целым кругом идей, с признанием своеобразия современного момента, с стремлением учесть это своеобразие в своей тактике! Они повторяют, что мы переживаем «межреволюционный период» (стр. 29), что современное положение есть «переходное между двумя волнами демократической революции» (стр. 32), но в чем своеобразие этого «перехода», они понять не в состоянии. А не поняв этого перехода, нельзя изжить его с пользой для революции, нельзя подготовиться к новой революции, нельзя перейти ко второй волне! Ибо подготовка к новой революции не может ограничиться повторением того, что она неизбежна; подготовка должна состоять в такой постановке пропаганды, агитации и организации, которая бы учитывала своеобразие этого переходного положения.