Стихотворения

На статую Ганимеда

Как, здесь, где я живу в усладе,Забыв тревоги прошлых лет,Ты вновь, и спереди и сзади,Прелестный мальчик, Ганимед!Орел, как будто бы влюбленный,Тебя схватил среди цветовИ взносит, мощно окрыленный,К веселой трапезе богов.Туда, за этих гор вершины,За этот сумрачный Ревар,На нас бросая взор орлиный,А на тебя – взор, полный чар.О, мальчик мой, останься с нами!Я так, тебя увидя, рад!Нас поцелуй, утешь словами,Ведь ты – ведь ты наш младший брат!

Пьеро

Не Пьеро, в траве зеленой,Не Пьеро, в поля влюбленный,Но Пьеро, Пьеро, Пьеро!Он – мальчишка, парень смелый,Без скорлупки плод незрелый,Вот Пьеро, Пьеро, Пьеро!Ростом он не выше метра,В голове – гулянье ветра,Но в глазах сверкает сталь!Как на месте искра этаУ проказника поэта,Что не знает про печаль!Губы – алые, как рана,Где разврат уселся рано,Зубы – белые зубцы;И лица овал античный,Бледный, тонкий и привычныйСозерцать, смеясь, концы…Тело хило, но не тонко;Голос – как у девы звонкий;Тело мальчика, а смехГоловной, как нож тревожит!Существо, что сразу можетОпьянить желанья всех!Милый брат, товарищ старый!Будь чертенком, делай чарыИ в Париже, и в мечтах,И в стране, нам неизвестной!Низкий, гордый, злобный, честный,Будь душою в наших снах!Вырастай – на диво миру,Грусть богатую кубируй,Утрояй веселость ты!Искаженья и прикраса,Символ верный и гримасаНашей новой простоты!

«О будь из бронзы! будь из мрамора! но все же…»

О будь из бронзы! будь из мрамора! но все жеИз плоти будь! – Цени свой гордый дух дорожеВ борьбе с случайностью вседневных перемен,Чем волос бороды, чем кровь бессонных вен;Но все ж живи! – живи для мук и искупленья!Покаявшись, опять бросайся в исступленьеСтрастей, и свой стакан испей, испей до дна!Живи в прискорбный век, когда твоя страна,Когда вся Франция отвергла помощь веры(За родину свою считай иные сферы,Где ждет тебя Отец божественный – Господь!)…Но все ж из плоти будь! Люби земную плоть,Которой и Христос себя облек когда-то!В ней все таинственно, освящено и свято,С тех пор, как некогда Учитель, скорбь тая:«Ядите, – произнес, – сие есть плоть Моя!»Та тайна велика. Из плоти покаяннойСоздай оружие победы неустаннойНад гордостью, что нам, чрез ту же плоть, поройВнушает сатана. Ты гордости инойИщи: божественной, единственной на свете.Все цели прочие – лишь дьявольские сети!О да! из бронзы будь! на грудь надень доспех,Чтоб храбро отражать нас стерегущий грех:Смиренья, Кротости, Стыда, Молчанья, Бденья.И будь из мрамора! под шлемом Убежденья,Глядя уверенно на блещущую высь, –С благоговением на паперти склонись!

«Того, что я писал, назад я не беру…»

Того, что я писал, назад я не беру,Все это думал я, и было правдой это,И сохраню я все до дня, когда умру,Былым, нетронутым, в волненьях новых света,В упорной ярости и в гордости немой!И, как выходит сталь из сплава руд и шлака,Я выйду наконец из горестного мрака,Я выйду, закален и горем и борьбой!Я выйду – для любви, вполне простой и нежной,В которой бы душа таилась безмятежно…Прочь все «парижское», и грязь его и гнет!Да здравствует наш вкус французский! вкус Гаскони,Шампани, Артуа, Аргонны и Бургони,И сердце, – черт возьми! – что сердцу весть дает!

«Снежных хлопьев вереницы…»

Снежных хлопьев вереницыМчатся, вьются под луной,Закрывая пеленойКрыши сумрачной столицыВ час служенья всенощной.Лондон медленно дымится.Перед каждою плитойУжин варится простой.И семья за стол садитсяВ час служенья, в час ночной.Там, в Париже, смех блудницы,Вина пролиты рекой.И смешался стон глухойС пеньем уличной певицы,В час пирушки, в час ночной.Ждет сияния денницыУмирающий больной.Нет надежды ни однойВ стенах сумрачной больницы…А вокруг лишь мрак ночной.Вот несется, вот струитсяСветлый благовест волной,Прочь от тяготы земнойОн зовет нас всех – молитьсяВ час служенья всенощной!

«Холодно как в стужу мне!..»

– Холодно как в стужу мне!Больно, больно, как в огне!Ноют кости, стонет тело,Сердце, сердце онемело!Брошен я среди снегов,Как добыча для волков!Жгут лицо, и грудь, и рукиТоржествующие муки!Слава где? где жизнь моя?Не в чистилище ли я?Или в бездне преисподней,Где затмился лик Господний?«Может, горек жребий твой,Но его хотел Другой,Некто Правый, Некто Сильный…Что пред ним твой дух бессильный?Ты упал в пучину зол,Но тебя сюда привелТот, Чья воля – благо людям…Мы ли с нею спорить будем?Унижения твои –Знак Божественной любви!Если, в скорби неизменной,Ты чуждаешься вселенной,Это – с неба на тебяСмотрит чей-то взор, любя.Кто твои враги ночные?Это – ангелы святые;Их угрозы и их гнев –То любви небесный сев!Полюби свои распятья;Это – отчие объятья!Язвы тела поцелуй,Ниц пади и возликуй!Пусть ты в муках изнемог, –В них тебе предстанет – Бог!»

Вечерня

       Чуть замолкнул колокол       Посредине Gloria.В обычный час вечерниНесут Святое МироС торжественным кортежемПресвитеров, левитов.       Моросит, и мокрый снег –       Засыпает все и всех.Отдернута завеса:Свечей нет у престола,Решетка в черном крепе,Орган святой безмолвен.       И тумана пелена       В небесах еще бледна.Зажглись повсюду свечи;Кропят святой водою,И сладостные звукиУносятся к амвону.       Полон света, из-за тучЗасиял приветный луч.Gloria. Вновь колоколСлышен. Аллилуйя.

«Равнину мне рисуют грезы…»

Равнину мне рисуют грезыИ посреди большой собор.Река, приток какой-то Мезы,Стремится к морю, на простор.И чуешь дали Океана,Вдыхая водорослей йод,И крест, блестящий из тумана,Меж башен высоко встает.Колокола на колокольнеПоют – напевы серебра,И все скорее, все безвольнейКрутятся с ветром флюгера.Процессии, светло и мерно,Идут – из юношей и дев,Живые четки, шелк и перлы!Звучит молитвенный напев.И это все – не сон, не бденье,Не рай и не земная твердь:Все то – мое мировоззренье,Моя, в обличье милом, смерть!

«Ты не совсем верна, быть может…»

Ты не совсем верна, быть может.Но я – не очень я ревнив.Нам это жить вдвоем поможет:Счастлива ты – и я счастлив!Люби и славь любовь, кто может!Тебе известны и знакомы,На радость опытных людей,Такие хитрые приемы,Что не придумаешь милей!Дари их прихоти моей!Я знаю: шутят зло иные…Тебе уж не шестнадцать лет…Но эти плечи наливныеИ твой наполненный корсет…О! О! У девушек их нет!«Эге! – смеются злые люди –Давно у вас остыла кровь!»Но лишь твои увижу груди,И мой черед смеяться вновь.Люби, кто жив, и славь любовь!

«Пропал бы я бессонной ночью…»

Пропал бы я бессонной ночью,Когда б не ты со мной воочьюВсем телом молодым была!И не привыкшие к лобзаньям,К притворно хитрым восклицаньямТвои уста – источник зла!Уста, которые так лживы,Но так приветливо болтливыИ о любви твердят поройМне с откровенностью великой!Уста, что словно земляникаВ полях созревшая весной!И не пентакль твоих желаний,Не чудеса очарований,Многообразных и простых,Двух глаз твоих, двух глаз колдуньи,То чаровницы, то вещуньи…Бог мой! пропал бы я без них!

Asperges me

Иссопа ломкий стебль, сжимаемый Творцом,Мне даровавшим жизнь, и милость, и прощенье,Я, если мой порыв чист пред Его лицом,Другому указать могу пути спасенья!И, как язычник мог при крайности крестить,Так, недостойный, я, когда, молясь смиренно,Стремится кто-нибудь томленья облегчить,Могу ему открыть глаза на мир нетленный!По милосердию, избранному Тобой,О, сжалься, Господи, над тьмой моих страданийИ сердце, взросшее меж тяжких испытаний,К Тебе влекомое, как рану, успокой!Дай волю мне – идти вперед, дорогой длинной,Исполнить свой обет – и, обращая в храмВсю жизнь, я воспою гимн Троице Единой,Гимн Богу, в небесах, недостижимых нам!Отцу Создателю, Чьи помыслы глубоки,Христу Спасителю, Кто миру – судия,Святому Духу, Кем глаголили пророки,Я, в ком кипит вся кровь, ничтожный грешник, яСжимаемый Творцом, я, ломкий стебль иссопа!

После вечерни

Покинув Париж, приходишь в Notre-Dame,Там шумы улицы слились в аккорд чуть слышный,И солнце яркое в тени немеет там,Пройдя цветных окон узор чудесно пышный.Спокойной тишиной исполнен этот дом:В нем явно властвует единый царь – Всевышний.Вечерни отошли; над черным алтаремЛишь шесть мерцает свеч; но веет ароматом,Где с фимиамом слит воск, капавший дождем.Вот прочтены часы; во мраке синеватом,Как добрая гроза, звучит суровый хор:И своды древние ответствуют кантатам.И полон пением весь сумрачный собор,Где день, ослабленный Святыми, Королями,Колеблет в высоте свой теневой узор.И все здесь говорит о мире, о, словамиСвятыми прогнанных, ночных страстях; с колоннНадежда тянется незримыми руками.О неземной восторг! сияет светом он,Сосредоточенным в луче единой Правды!Да, бесконечно прав экстаз твой, Симеон!Так предадим же дух мы в руки Бога Правды!

Пролог

Любовь, любовь неутомима!Как дьявол, – яростью томима,Мила, – как вздохи херувима!Любовники неутомимы;Как дьяволы, неумолимы,Настойчивы, как херувимы!Вокруг неопытных сердец,Бродя, как волк вокруг овец,Они их ловят наконец.Любовник – он всегда хитрец!Нахохлившись, как голубь, лжецУмеет положить конец!А все любви метаморфозы!Уста – гранат, ланиты – розы,Смех грустный, сладостные слезы!И все, о чем немеет греза!Цель и причина, стих и проза!Стоит пион, раскрыта роза!

Песня к ней

Мне говорят, что ты – блондинкаИ что блондинка – неверна,И добавляют: «Как былинка…»Но мне такая речь смешна!Твой глаз – яснее, чем росинка,До губ твоих – душа жадна!Мне говорят, что ты брюнетка,Что взор брюнетки – как костер,И что в огне его нередкоСгорает сердце… Что за вздор!Ты целовать умеешь метко,И по душе мне твой задор.Мне говорят: «Не будь с шатенкой:Она бледна, скучна чуть-чуть…»Смеюсь над дружеской оценкой!Дай запах кос твоих вдохнуть,Моя царица, – и коленкойСтань, торжествуя, мне на грудь!

На смерть Вилье де Лиль-Адана

И ты от нас ушел, как солнце сходит в мореЗа тяжкой завесой пурпуровых огней,Устав одно сиять в торжественном убореИ над немой землей и над тоской теней.Да, ты от нас ушел, спокойный, примиренный.Ты знал, что в небесах найдешь отчизну вновь:Для сердца чистого там праздник просветленный,Там пламенной любви отсутствует Любовь!Мы медлим, о тебе храня воспоминаньеЗдесь, на земле, в мечтах, немеющих давно.Как сладостный елей для наших душ оно!Вилье де Лиль-Адан! Мы жаждем дня свиданья!Когда бессмертный свет зальет земную тьму,Мы воспоем хвалу величью твоему!

Сноски

1

Ветер на равнине задерживает свое дыхание. Фавар (фр.)

2

Жоржу Верлену.