– Помнится, вы говорили, что вас не приняли в университет. А между тем, несмотря на молодость, вы чрезвычайно одаренный врач. Вы можете стать классным инфекционистом. Я наблюдал, как вы работаете. Кроме старательности и трудолюбия вы обладаете даром. Это несомненно! Нет, не смущайтесь. Я просто констатирую факт.

– Меня не приняли из-за отца. Несколько лет назад он пропал. Нам сообщили, что он виновен во многих преступлениях и что он признал свою вину…

– Вы верите этому?

Она молчала.

– Вы ненавидите советскую власть?

Она отвернула лицо.

– Отвечайте!

– Я люблю свою родину и еще…

– Что?

– Я верую.

– В советскую власть?

– Нет, в Бога и в Святую Троицу.

Она снова, как при первой их встрече, вздернула вверх подбородок. Он улыбнулся.

– Хорошо, милая фройляйн! Надеюсь, твердость вашей веры поможет нам достичь наших целей, ибо наши цели гуманны и ни в чем не противоречат Священному Писанию. Итак, оставив в стороне эмоции, вернемся к нашей науке…

Гаша писала старательно, по обыкновению выставив наружу кончик языка. Перо шуршало, выводя на листе слово за словом, она откладывала исписанные листы в сторону. Ах, он успел за эти дни полюбить ее странную повадку, переворачивать исписанный лист тыльной стороной кверху. Крупная, сильная кисть, длинные пальцы, а запястье узкое, нежное, сквозь тонкую кожу просвечивают голубые вены. Отто тяжело вздохнул, снял очки, потер глаза.

– Вы больны? – она наконец подняла голову и посмотрела на него.

– О, да…

– Как же так? – она растерялась, глаза ее отуманились горечью. – Разве вы не можете себе помочь? Вы же врач… Инфлюэнца заразна и…

– Это не инфекция. Видимо, ко мне пристала ваша русская тоска. Эти степи вокруг и эта тьма… Разве может человек всегда быть один? Я грущу и от этого… Я много старше вас, фройляйн, и уже познал себя. Со мной всегда так. Стоит только удалиться от дома, от близких и начинается… И ничего нельзя поделать!

Она опустила голову и уставилась в исписанные листы. Потом что-то сказала на русском языке. Он улыбнулся:

– О чем вы, фройляйн? Не обо мне ли грустите?

– Вы скучаете по жене?

– Я не женат.

Она снова посмотрела на него, на этот раз с недоверием.

– О, да! Я – выродок. Сущий выродок. Погряз в науках, не успел жениться.

– Я готова, если вам угодно, помогать во всем… – внезапно проговорила она. – Вы только подскажите как. Руководите мной.

– Какая вы отважная девушка! И красивая…

– При чем тут отвага? – она смутилась.

– Настоящие женщины находят удовольствие в повиновении, – проговорил он. – Вы из таких?

Полумрак не помешал ему заметить, как зарделись ее щеки.

Недолго помолчав, она ответила вполне твердо:

– Да. Но, видимо, я еще не познала себя.

– Тогда у вас есть возможность познать меня. Познать до дна. Я готов открыться вам. Открыться весь, отдаться всецело. И тогда, через меня вы, может быть, лучше познаете себя самое…

Она кивнула, не поднимая глаз. Что это, притворное смирение, или?..

* * *

Ноябрь катился к концу, но зима все не наставала. Снег выпадал и таял, растворяемый ледяными дождями. Ни осень, ни зима. Вот она, знаменитая русская тоска, скука. Фронт затих в отдалении. В госпитале жизнь шла своим чередом. Лабораторное оборудование было распаковано и расставлено по местам. Дизель-генератор запущен. Штурмбаннфюрер Зибель отбыл в соседний городишко да и пропал, занятый какими-то неотложными делами. То ли застрял в непролазной грязи, то ли перестал волноваться о судьбе своего подопечного. А тут и первые пациенты прибыли. Началась настоящая работа. Гаша по многу часов проводила в лаборатории, вела записи, брала кровь у пациентов, готовила лабораторные образцы.

Наступившая наконец гнилая зима принесла под полой первые неудачи. Трое пациентов – немецких солдат, добровольно согласившихся на применение нового лекарства, умерли от прогрессирующей гнойной интоксикации. Лекарства, изобретенные Отто, не дали ожидаемого эффекта. Четвертому пришлось ампутировать обе ноги. Но операция была сделана слишком поздно. Умер и он. Отто корпел в реакторной, кричал, ругался. Удрученный и злой он вспоминал о Гаше только по вечерам, когда требовалось делать записи. В хозяйской хате не было электричества, и он устало тер близорукие глаза, просил хозяйку топить баню, подолгу лежал на верхней полке, во влажной духоте, дожидаясь прихода Гаши.

Гаша приходила сама, не дожидаясь зова. Она действительно оказалась отважной и опытной, любила приходить под конец, когда банный жар уже истаивал потом. Тогда она заставала Отто в блаженной полудреме. Незадолго перед ее появлением он открывал дверь в парилку настежь, а дверь из предбанника на улицу лишь слегка прикрывал. Под низким потолком банный жар смешивался с ноябрьской промозглой тишиной. За дверью тихо моросил последний в этом году дождик.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

Кухмистерская слобода – пригород Киева, полностью разрушенный во время войны.

Хотов – пригород Киева.

Матушка, заступница, святой Бонифаций и святой Николас, спасите меня! (нем.)

Вспомни об отце и матери! Они сгинули! Они пропали! Ищешь такой же судьбы? А обо мне ты подумал? Нет! Я этого не переживу! Донеси на банду, и тебе спишутся грехи! (англ.)

Ах, пусть черти тащат их в огненное пекло! Поганое отребье, шпана, мародеры! (фр.)

Ты совсем юный, ты хороший мальчик! В твои семнадцать лет так много постичь! Я понимаю, тебе не хватало сильной мужской руки, потому ты и связался с ворами. А я? Что я могу? (лат.)

«Максимом» называли станковый пулемет, сконструированный американцем Хайремом Стивенсом Максимом.

Все умерли. И мать, и сестра, и брат. Я закопала их тут (укр.).

А кто же? Не оставлять же их так? (укр.)

Есть, как же не быть? Есть еще брат Григорий. Но он пошел в Киев, когда на нас упали первые бомбы. Он там и воюет. Был отец, только не знаю, где он сейчас… (укр.)

Какие смелые! Видно, немцы не сильно еще напугали. Ступайте на двор, да берегитесь мин… (укр.)

Брату ногу миной оторвало. Я его лечила, но напрасно. Все равно помер… (укр.)

Вы тоже красивая дама. Но вы же не боитесь (укр.).

У меня оружие… бомба. Идите, а я буду с немцами воевать! (укр.)

Это снаряд летит. Не бойся. Он мимо… (укр.)

До железки надо добежать… тут недалеко… там паровоз… так спасетесь! (укр.)

Я остаюсь… Идите к Горькой Воде. Да не задерживайтесь! (укр.)

Ах, Миколайчик, всегда «авось» да «небось»! (укр.)

Надо сотрудничать, старик. Придется помогать… (нем.)

Чем же мы, сироты, вам поможем? Мы крестьяне, пахари… (нем.)

Транспортный самолет люфтваффе времен Второй мировой войны.

Фекет перечисляет блюда венгерской кухни.