Бесхвостая ящерица

Сергей Маныч

Бесхвостая ящерица

© Маныч С., 2014

"Вот бесхвостая ящерица, пробегающая через жизнь…"

Вот бесхвостая ящерица, пробегающая через жизнь.Призма голубого кристалла – это сверху.А снизу – несколько причудливо пересекающихся линий,заметаемых временем.Ящерица бежит…Я вижу её перед самым сезоном дождей.Она измучена самумом.Она чувствует дождь…Она поднимает свою змеиную головуи смотрит вверх.В глазах – ожидание новой, но такой же дикойи быстрой любви.Это уже было.И будет еще.Бесхвостая ящерица – это я.Я бегу…

РАЗГОВОРЫ

Если ты идешь, ступаяПо своим следам,Значит, вывезла кривая,Значит, снова будешь там,Где остался твой двойник,Где так светел сад,Где любовь… – Так что ж, старик,Повернём назад?– Знай, когда вернёшься, странник,Будет сад твой пуст…И вода вином не станет,И не вспыхнет куст…Примешься молить о чуде,Слёз глотая соль,И твоя свобода будетХудшей из неволь.Память не направить вспять;Твой уход – изгнанье.И реальностью не статьВоспоминаньям…

"Что стоит оборвать струну…"

Что стоит оборвать струнуИль промолчать в ответ?..Я буду слушать тишину,Я нарисую свет.Я буду биться о стекло,О силуэт в окне,И, может быть, его теплоУбьёт меня во мне.Ничто не стоит объяснитьСвеченье этих звёзд —Так успокойся и усни,Не принимай всерьёз,Что краски – смешаны в одну,Что звуков – больше нет…Но я играю тишинуИ рву я в клочья свет!

ИЮЛЬСКОЕ

Закат был просто алНа гранях ржавых кровель!Он жёгся и желалПричастности ли, крови ль…Щемило сердце, плылНоктюрн дрожащих линий.И город жадно пилБлагоуханье ливнейЛишь изредка, покаЖеманный шёпот ночиНевинно так, слегкаНам головы морочил.

"Знак тишины и светлого покоя…"

Знак тишины и светлого покоя —Стук падающих вниз на землюЯблок. В нём нечто есть такое…И сад – как Бог…                    Стою и внемлюГлухому звуку падающих яблок.И сердцу не попасть никакВ такт чудной музыке, и я быЗадохнулся, исчез со свету…Когда б не знал, что этоТолько знак…                    То только знак…

"Вздыхает небо, в осень уходя…"

Вздыхает небо, в осень уходя,И недоумевает: что так скоро?А листья, словно кисти дирижёра,Парят над какофонией дождя,Со звуками кружась и улетая;И кажется, что вечер этот вечен,Но красной медью горизонт рассвечен…То знак, что шлёт вещунья золотая!

"Шёл себе…"

Шёл себе. Осенние облака плавно обгоняли меня, скользили по лицу лёгкими тенями. Весь город походил на небрежный эскиз: такая же мешанина пятен и бликов, всё крупными мазками, всё размыто и смазано. Город возбужденно дышал и шевелился, будто провожая меня взглядом, не в силах двинуться вслед.

Повернул за угол и тут же сощурился от внезапного света. Деревья широкими взмахами пытались стряхнуть с себя охряный налёт. И тогда ветер нагнал меня и чуть толкнул в спину. Невольно зашагал быстрей. Наверное, ветру понравилась эта игра, – он побежал дальше по бушующим кронам разгонять облака!.. И всё – просто так, наверное, для того, чтобы в конец околдовать меня. Сквозь паволоку солнечных пятен вдруг вижу – чудо. Бабочка? Бедная! Откуда ты здесь? Вся рвёшься и трепещешь так беспомощно. Чистая белая точка на листе песочно-жёлтой пастели.

Набежала тень. Очертились фрагменты и проявились тона… Милая женская головка. О! Но это против правил! Бабочка-бант у неё в волосах. А дальше… Ну как так можно?! И бант – бабочкой, и пальтишко – такое, что вот чуть-чуть и… И ножки – точеный промельк, неудержимое изящество! Отчего ж ты не летишь, милая?! И снова свет – и вновь трепещут бабочкины крылья. И опять тень – и парит над землёй пальтишко, и мелькают под ним эти матовые ножки…

Влюбился! Уже влюбился и даже не видел лица! А всего-то: бабочка-бант, пальтишко – так, чуть-чуть – мимолётная одурь, да лёгкий обморок созерцания… Женские ножки на фоне осеннего дня.

ТЫ ПРОСНЁШЬСЯ…

Ты проснёшься – и будет зима.Ты проснёшься… А что в том такого?Просто будет в молчанье закованТвой северный город, сходящий с ума…Ты озябнешь и станешь смотреть,Как безудержно падают белые клочьяТой мечты, что привиделась ночью,И исчезла к утру, и не явится впредь.Ты захочешь тоски и тепла,Долго греть у плиты будешь белые пальцы.Равнодушие с ликом страдальцаСнова в дом твой проникло, пока ты спала.Ты же любишь… Но знаешь сама,Как играешь – мой Бог! – эту роль бестолково!Ты не любишь! Так что в том такого?Ты проснёшься, и будет зима.

РОМАНС

Памяти А.Вертинского

Птицей серою, птицей раненойИз груди моей рвётся грусть:Вновь влюблён я в стихи Северянина,Вновь котом Вам об ноги трусь.Вы нежны, – лишь грозите мне пальчиком,Раздражаясь моею тоской,Очарованы ветреным мальчиком,Что трепещет под Вашей рукой.Вы боитесь как я одиночества,Тоже плачете ночью, тайкомВспоминая былые пророчества,Запивая тоску коньяком.Но твердите, что всё образуетсяИ кривите улыбкою рот.Ах, какая Вы всё-таки умница!А страданье Вам даже идёт…Ведь Вы знаете, милая, знаете —Очень скоро в предсказанный часВы меня навсегда потеряете…Я уйду… Я уйду от Вас.Птицей серою, птицей раненойИз груди моей рвётся грусть:Вновь влюблён я в стихи Северянина,Вновь котом Вам об ноги трусь…

ПРЕДЧУВСТВИЕ

Ещё на неисписанном листеЛишь отсвет ореола,А на земле так холодно и голо —С любовью вспоминаю о Христе.Теперь январь, но нежности полныВсе эти дни, покудаКрещенских холодов, как будто чуда,Мы скромно ждём и не удивлены,Что вот зима, и что словаОпять слагаются в эклогу…И что и на любви твоей – ей богу! —Есть лёгкий отпечаток Рождества.И с жизни сон свой делаю опятьЯ наподобие слепка.И снится, как меня ты будешь крепкоВ обветренные губы целовать.Всё смазалось. В ознобе ожиданияИз дома выйду я.И воздуха морозная струяНапомнит, что есть радость и страдание.

БЫЛО ЛЕТО…

Было лето, птички, скверик, зелень и лёгкая тень на скамейках. А теперь есть сугробы, те самые скамейки да ещё какая-то жутковатая растерянность и злость на чёрт его знает что…

Забот – полон рот, а всё бездельник. Медленно двигаюсь мимо сугробов и скамеек. Мыслей – по погоде – ниже нуля. Остаётся одно: поддаться всему этому, идти и, словно как ни в чем не бывало, мурлыкать себе под нос «парам-парам», только что услышанное там, в переходе.

Гитара и саксофон… Нет, скорее, наоборот – саксофон и гитара. О, господи! Какая разница?! Просто хотелось чего-то. Оказалось, музыки. Шёл, услышал, стало хорошо.

Как раньше… А что раньше? Раньше мог вырваться и уйти. Уйти…

Ух, прошло.

Негры. Снег и негры.

Гренадер. Бронзовый гренадер тоже чёрный и в снегу… Как в мыле.

СНЕГ

В город ворвался снег                    И бешеной пляскойУлиц дремотную пустошь                    будто б застал врасплох.Город теперь не узнать:                    под снежною маскойОн смолк, затаился                    и, кажется, даже оглох.Плотною, словно бархата                    тяжестью, занавешенТишиною Страстной                    заиндевевший бульвар.Чёрные двери кофеeн,                    будто дырки скворешен,Глотают случайных актеров                    и выдыхают пар.В город ворвался снег                    И сыплет без меры.Из-за чего в предчувствии                    чуда дома и дворы.В городе хорошо.                    В городе снова премьера.Давайте ж дадим друг другу                    пример гениальной игры!

ТВОЙ

Сквозь линии светаУвижу я губы от боли кричащих.Бег чёрного пса по белому снегуВернёт меня в то,Что зовешь ты НирванойПоследнего зимнего дня.Я твой,Я как дыхание – твой!Бери меня силой,Пока я ещё не остыл,Пока надо мною заклятьеЭтих страстью пылающих рукНа обугленных нервах,На розовой глади холмов.Я твой!Я трогаю пену ладонью,Я рву одиночество смыслаИ знаю: ты тоже воскреснешь,Когда вновь поднимутся волны,Когда мы достигнем НирваныПоследнего зимнего дня.Я твой…

"Я нёс тебе пригоршни звёзд…"

Я нёс тебе пригоршни звёзди рубиновой вишни.Я ждал.Сам не знаю,Чего я ждал…Может быть, это влюблённость.Просто влюблённость.Или бред.Из высоких и дурацких мыслей —БредО том, что звёзды были так невесомыи пахли капелью.И этот запах был смешан с другим —прозрачным и сладким как мёд —запахом вишни.Губамиты брала с моих ладонейспелые ягоды.А потом целовала,нежно и жаркоцеловала меня.

"Вся ночь – что детская мечта…"

Вся ночь – что детская мечта —Звенящих искр мириады.Но вновь со мной лишь пустотаДа хлопья снегопада.Мы с нею оба из зимыИ знаем все её причуды.Но что поделать, если мыУже почти не верим в чудо:Нанизываем каждый деньНа нашу хрупкую надежду.Я здесь, она – не знаю где,А жизнь проходит где-то между…

ЗАКЛИНАНИЕ

…Теперешняя боль – почти не боль.Лишь что-то зыбкое мерцает в небесахИ слова ждет.                    А я стою в слезахИ все шепчу: "Помилуй, не неволь!Мне ж не нарушить этой тишиныПокуда, блудный, не вернусь в свой храм,Где б смутною душой вознёсся я к хорам,К величию органа, в детство, в сны… "Но эта боль – уже почти не боль,И я совсем один в круженьи снега.Проходит дрожь, нисходит мир и нега —Я не один.                    Я – с Богом.                                        Я – с тобой.

ВРЕМЯ СБОРА КАМНЕЙ

Время сбора камней.Время пик.Все выходят из дому,Все желают быть нежными —Как только можно нежней,И пытаются скрытьНескрываемую истому.Я пытаюсь как все.Я стараюсь.Но это некстати,Я ведь так же не знаю любви,Как и зебра не смыслит в овсе,А она ж – та же лошадь!..Ну может лишь чуть полосатей…

"Выйду из себя – pазвеpну душу…"

          Выйду из себя – разверну душу, как флаг – на площади,на улицы,          в переулки,                    во дворыхлыну безудержной горячей волной                              нелепых слов,птичьего гама,          весеннего                    солнечного                              полдня,сверкания капелек и льдинок, запаха тёплой сырости, свежих белил и испитого кофе!          И уже наплевать на худосочные сугробы, исходящие водой как черной ненавистью.          И уже нет никакого дела ни до окриков, ни до насмешек, от которых лишь морщишь переносицу, как от блеска только что вымытых стёкол.          Расплавленный,                    влажный,                              гулкий город ползёт мне под ногичугунными оспинами канализационных колодцев,                              глубокими морщинами трамвайныхпутей          и окурками,                    окурками,                              окурками…Вверх, вверх, быстрее вверх и —                              вперед!Туда,          где хочется,                    хочется,                              хочется!Но хочется не так… Не так, как здесь.Туда, где такая единственная и голая, и чем-то похожая на тебя, живет Истина. И вот, когда я приду, она скажет:«Иди ко мне! Возьми меня, я так долго тебя ждала!»

"Мы будем ждать, мы будем жить"

Мы будем ждать, мы будем жить,Мы будем просто витражиВ огромном храме из стекла,Там, где горит белым-бела,В нас отразив свою печаль,Одна случайная свеча…И мы не будем лишь стеклом,Пока живем её теплом.Квадрат стекла – немое зло —Предельно малое число.Но не пройти насквозь меня,Мою единственность храня.

"Мой маленький сын увидел бабочку…"

Мой маленький сын увидел бабочку, засмеялся и побежал за ней. Он любит бабочек. Он смеётся, когда видит их.

О, бабочки! На ваших крылышках пыльца моего счастья – пятна тех чудесных несуетных дней. Дней, в которых царит неудержимое детское любопытство. И вот это не проходящее ожидание полного восторга, это ясное и близкое ощущение чуда вело меня в сад.

Яблони были добрыми божествами. Они склонялись ветвями почти до земли и все будто тянулись коснуться меня, когда я проходил по их царству влажного шелеста, пряного прозрачного запаха яблок и тёмного, горьковатого запаха земли, и мириад, мириад мокрых искр, летящих в лицо…

И вот я шёл меж деревьев. Я осторожно трогал кривые, напряжённые стволы, морщины и трещины их тёплой коры. И эти касания напоминали мне ласковую твёрдость отцовских рук.

И было легко. И я уносился далеко-далеко в небо – за лохматым облаком, за гулом уходящей грозы.

Но всегда возвращался. Находил себя в яблоневом саду, в окружении деревьев, птиц и бабочек. Тех бабочек, которых так любит мой маленький сын. Вот и теперь он смеётся, глядя на них.

СЛОВА

Вначале было слово…

Ты ждал, чтобы она спаслаТебя от смерти.          А она хотелаСлов…          Им не было числаТогда.          Они текли                    и не было пределаСловам.          А ты, нелепый,Всё ждал,          немеющие пальцыЛомал в отчаянии.          И слепоСлова ещё сочились,Так, будто бы страдальцуПо капле          в ухо                    льётся                              воск,На языке —          стекло и чили,В глазах —          Дали и Босх…– Когда ты вдруг ушёл,          вздохнув устало.И вот есть пустота,          покой,                    земля,                              трава,Она и я…          А слов не стало.Зачем они, слова?          Слова…

ЭТИМ УТРОМ

Этим утром ты будто со мной.Это утро так тихо и пряно.И ещё не разбужен полуденный зной,И издалека, словно вздох океанаМне слышится. Нетерпеливой волной,Как глубь твоих глаз, солёной,Он окатит… И, Бог мой, такою роднойЯ увижу тебя! Я, смешной и влюблённыйЭтим утром. Ах, этим утром земной,Горький запах мешается странноСо сладостью неба и с белизнойЛегких пятен, летящих большим караваномВ твою даль, в сонный угол лесной,Что от утренних рос вечно пьяный.И с собою несут для тебя для однойВот эти стихи…Или, может быть, вздох океана…

ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ

1.Что-то случилось,Здесь каждая точка растёт,Всё приближаясь и приближаяНечто такое… Спускаюсь – и вотСловно бы эта чужая,Чужая планета куда-то плывёт,Вибрируя под моими ногами,И становится тесно. И небосводНе манит, а давит. Боже, что с нами?Люди, прошу вас!.. Ну что же стряслось?Но мимо и мимо безглазые лики…– Слепая новорождённая злостьСосет толпу. Там рушатся крики,Висит меж домами растрепанный визг,Там тянет сладко запахом с боен.Там страстью продажной упившийся вдрызгВ чаду кабаков – небесный воин…На Патриарших, спокойных с виду —Нехорошо и на сердце холод.Есть слух, будто здесь снова видели свитуВоланда!          Эй, ну где же Вы, Воланд?!2.Но, тише, тише… На месте Библия —Свечку к образу – на ночь вслух.Пусть бесится ливнем ночным от бессилияЗа плёнкой тепла мятежный дух.И Фауст – уже не сюжет для театра.Я чувствую, чувствую это нутром:Мне суждено с ним столкнуться завтраС утра, на Тверской, выходя из метро.

МЫ ВЫШЛИ ПОЗДНО

Мы вышли поздно. Одни на свете.На чёрном шёлке дрожит стеклярусХолодных звёзд… И только ветерСкользит, расправив свой рваный парус,Между домами, где распласталсяЧешуйным маслом асфальта карп;Из бухты сквера, меняя галсы,Теряя кроны и скудный скарбОград, скамеек, бегут деревья…И свет моргает, как на ветруГлаз маяка, или кочевья,Что жгут костры, чтоб поутруВдруг сняться с мест и спрятать в моросьОктябрьских дней свои следы.Мы вышли поздно. И будем порозньГладь ледяной ломать слюды.

СКОРОСТЬ СВЕТА

…И скорость          света есть в пустоте.И. БродскийРазвалины у памятника Гению —Что спазмы в горле с привкусом хурмы.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.