Любимая

Убрав ногу со ступеньки, Роуэн осторожно ответил:

– Нет.

– Вам известно, где она?

– Нет.

– Нам нужно поговорить с ней, – вступила в разговор женщина. На ней было модное светло-коричневое платье. В руках она держала гармонирующую с ним плетеную сумочку.

Роуэн увидел, что женщина чем-то сильно расстроена. Не успел он прийти к этому выводу, как Кипперд успокаивающим жестом обнял свою подругу за талию и, войдя вместе с нею в дом, закрыл за собой входную дверь.

– Мы должны поговорить с ней, – повторила женщина. – Это касается моей племянницы, Люки.

Люки. Племянница. Так это и есть тетка Люки? Та самая дама, которая занимается изготовлением амулетов? Это ее-то Энджелина считает злой?

– Люки похитили, – перешел к делу ирландец.

Роуэн никак не мог прийти в себя, внезапно узнав, кто эта дама. Последние слова ирландца поразили его в самое сердце.

– Похитили?

– Мы не уверены, – Кипперд пустился в объяснения. – Я отправился вслед за девочкой в город, но потерял ее из виду неподалеку от дома Мари. Люки так и не появилась там, хотя я убежден, что она направлялась именно к своей тетке.

– Но почему вы решили, что ее могли похитить?

– Как я могла не заподозрить этого после всех случившихся в последнее время похищений? – нервно спросила Мари. – Если в этом замешан Гален Ламартин, то клянусь, я убью его собственными руками!

– Все будет хорошо, – успокаивающе произнес стоявший рядом с ней мужчина. – Мы разыщем девочку.

После всех похищений? Сперва Роуэн не понимал, о чем она говорит. Но потом у него в памяти всплыла мельком виденная газета 1880 года, писавшая об исчезновении молодой девушки…

– А почему в этом может быть замешан Гален Ламартин? – Роуэн сам не заметил, что произнес это вслух.

– Этот человек – настоящий дьявол! – с жаром произнес Кипперд. – По-моему, он способен на все.

– Погодите! Я считал, что вы работаете на него.

– Ага, – от злости ирландский акцент Кипперда стал очень заметен. – Я присматривал за Люки. Этот особняк от фундамента до крыши пропитан злом. В таком доме я не бросил бы беззащитной даже мышь.

– Не могу не согласиться с тем, как вы охарактеризовали Галена Ламартина, – заметил Роуэн. – Да и дом тоже.

Мужчины смерили друг друга критическим, оценивающим взглядом, словно они только что встретились.

Наконец ирландец протянул руку Роуэну и представился:

– Кипперд О'Кейн.

– А я – Роуэн Джейкоб, – Роуэн дружески пожал протянутую руку.

– Это – Мари Камбре, – представил Кипперд свою спутницу.

Женщина кивнула Роуэну. Внезапно у нее подкосились ноги, и она упала бы, если бы Кипперд не подхватил ее.

– Она ждет от меня ребенка, – со спокойной гордостью сообщил Кипперд. – Сегодня ей пришлось перенервничать.

– Несите ее сюда, – Роуэн провел его в гостиную.

Через минуту Мари уже пила мелкими глотками воду, а Роуэн щупал ее пульс. Она заявила, что чувствует себя прекрасно, и не желает, чтобы над ней тряслись. Пульс Мари был ровным и глубоким, так что Роуэн согласился с первой частью ее утверждения. При виде стальной решимости, отразившейся в глазах женщины, ему пришлось согласиться в со второй.

– Итак, – Роуэн сел в кресло напротив, в то время, как парочка устроилась на диване, – что вам известно об участии Галена в похищениях?

– Мне известно мало, – заметил ирландец, – но о многом я подозреваю.

– Тогда расскажите о своих подозрениях. Кипперд О'Кейн так и сделал. Он рассказал Роуэну о слухах, касающихся отвратительного аристократического клуба «Адское пламя», о том, что с клубом связывают бесследные исчезновения молодых женщин, и о том, что Мари из-за своих занятий вуду стала главной подозреваемой. Кипперд сообщил, что он давно подозревал Галена, но недавно пришел к выводу, что его прихвостни также замешаны в этом.

– Дефорж непременно связан с этим делом, – пояснил Кипперд, – потому что его плантация, Оук-Мэнор, наверняка служит местом встреч членов клуба.

– Она прекрасно расположена, – заметила Мари, – далеко от города.

– И Гален часто бывает там, особенно в последнее время, – вставил Роуэн.

– Понятно, – откликнулся Кипперд.

– А что происходит с этими женщинами после того, как над ними поизмываются аристократы – члены клуба? Неужели их убивают?

– Думаю, что нет, – ответил Кипперд. – Хотя эти люди не остановились бы и перед убийством. Они считают, что для них закон не писан. Но мне кажется, что они продают этих девушек в рабство. Наверное, в бордели.

– Все трое владеют верфями. – Мари уже совсем пришла в себя . – Так что им не составит труда незаметно провести женщин на корабль.

– Особенно если проделывать это темной ночью, – добавил Кипперд.

– Гален зачастую не ночует дома, – заметил Роуэн.

– Да, – подтвердил Кипперд, многозначительно добавив: – уверен, что жена не возражает против его отлучек.

Двое мужчин снова изучающе посмотрели друг на друга. Интересно, что этому человеку известно о взаимоотношениях Энджелины со своим мужем? Знает ли ирландец, что он, Роуэн, любит Энджелину? Возможно. «Наверняка знает», – подумал Роуэн, внимательно поглядев в зоркие янтарные глаза.

Ирландец встал, возвращаясь к первоначальной теме разговора.

– Сегодня Гален со своими приятелями побывал дома.

При этом известии Роуэн вспомнил об исчезновении Энджелины, и у него волосы встали дыбом.

– Вы уверены?

– Да. Они были чем-то встревожены. По крайней мере, Гален. Я не пытался подслушать, о чем они говорили, опасаясь быть замеченным. Они приехали и сразу же отправились восвояси. Некоторое время стояли, разговаривали во дворе, а потом Гален уехал вместе с Дефоржем в карете последнего, а Гарнетт верхом отправился в город. Я дал ему отъехать на достаточное расстояние и собирался проследить за ним, но тут увидел Люки. Я следовал за ней и увидел, что Гарнетт поехал в направлении доков.

– А Энджелина? Вы не видели, как она вышла из дома?

Кипперд покачал головой.

– Нет. Но я не заметил бы ее, если бы она решила воспользоваться черным ходом. Там слишком густо растут магнолии.

– Если ее нет дома, значит, она куда-то ушла, – логично предположила Мари.

– Но куда? – в отчаянии воскликнул Роуэн.

– И где Люки? – спросила Мари. Роуэн встал. Почему-то он вспомнил женщину-археолога. Кажется, ее звали Джулия. Он чувствовал, что она была пленницей в той комнате, которая находится на территории собора Сен-Луи. Может, в прошлой жизни она была одной из похищенных? Если так… Роуэн лихорадочно размышлял над этим, и тут его осенило.

– Если все, что вы говорите о клубе «Адское пламя» и Оук-Мэноре, правда, то разве этим людям не нужно иметь в городе убежище, где они могли бы держать женщин, пока не представится возможность переправить их в доки или на плантацию?

– Мне это тоже приходило в голову, – согласился Кипперд.

– Должно быть, это и есть… – прошептал Роуэн.

– Что это?

Роуэн посмотрел на Кипперда и Мари.

– Возможно, я знаю, где содержатся пленницы. – Не дав им вставить ни слова, он продолжил: – Не спрашивайте, откуда мне это известно. Если я расскажу, вы все равно не поверите.

– Мне наплевать, откуда вы это узнали, если мы сможем найти Люки, – заявил ирландец.

Мари вскочила:

– Идем!

– Ты останешься здесь, – начал было Кипперд, но она перебила его.

– Нет! Это моя племянница. И виселица угрожает именно мне.

Ни один из мужчин не смог остановить ее, и они сдались. Через несколько минут Мари оказалась в карете Ламартина, Роуэн – на месте кучера рядом с Киппердом, и они поспешили к собору Сен-Луи.

По пути Роуэн тревожно размышлял о том, что если девушек держат на территории собора, значит злоумышленникам там кто-то помогает. Но кто?

В особняке Ламартин зазвонил телефон. Но никто, кроме сиамского кота, дремавшего на кровати Роуэна, не услышал звонка. Прозвонив восемь раз, телефон умолк.

Коту это понравилось.

Боб Рэкли, звонивший из библиотеки Тулэйнского университета, встревожился. Он хотел поговорить с Роуэном Джейкобом. Вполне вероятно, то, что он намеревался сообщить, не имело никакого значения, но все равно он должен был сказать об этом. Каким-то необъяснимым образом Боб Рэкли чувствовал, что это – его долг. Словно то, что он набрел на эту информацию, было предопределено. Точно так же его влекло продолжать исследования, когда дата пожара была уже установлена. Предопределение? Историк улыбнулся, проводя рукой по своей лысине. Господи, пора на некоторое время отвлечься от книг, а то в этой лысой голове и так бог весть что творится…

Держа в одной руке свечу в кроваво-красном подсвечнике, а в другой – Библию, человек в черной рясе торопливо шел по подземному ходу. На темных стенах, словно какие-то враждебные духи, танцевали красные тени. Несмотря на то, что в туннеле было душно и жарко, их вид леденил кровь.

«Их раскрыли», – думал человек, и его душу переполнял страх. Этого не должно было случиться. Ему обещали, что этого не произойдет. Они были осторожны… так осторожны, что их беспечность в конце концов погубила их. Их подслушали! Святая Мария, матерь Божья, теперь все выплывет наружу!

Пройдя последний поворот, человек услышал голоса. Разговаривали зло, на повышенных тонах.

– Ты не просто дурак, ты сумасшедший! – орал Гален. Обвинения заполнили комнату и выплескивались в туннель.

– Я же сказал, что она следила за мной! – оправдывался Гарнетт.

– Следила? – фыркнул Гален. – Ты был верхом, а девчонка шла пешком. И она за тобой следила?

– Она увидела меня, я знаю!

– И что с того? Она сотни раз видела тебя в доме.

– Она следила за мной, – с настойчивостью капризного ребенка повторил Гарнетт.

– Вероятнее всего, девчонка шла к своей тетке. Она тайком бегала за амулетами с той минуты, как появилась в доме.

Человек в черной рясе резко остановился, увидев молоденькую негритянку, распростертую на земляном полу. Рот девушки был заткнут кляпом, руки связаны за спиной, глаза расширены от ужаса. К стене были прикованы еще четыре молодые женщины, три белые, одна негритянка, но их глаза были затуманены наркотиками.

– Господи, – произнес священник, отыскав взглядом Галена, – это же ваша служанка.

Четыре пары глаз – глаза Дефоржа, Гарнетта, Галена и Люки – уставились на появившегося в дверях священника. Его круглое лицо было живым воплощением доброты и невинности.

– Хорошо, что ты здесь, – Гален не счел нужным ответить на замечание относительно Люки.

Войдя в комнату, отец Джон положил на стол Библию, поставил подсвечник и торопливо опустился на колени перед Люки. Одна из прикованных к стене женщин, блондинка с длинными, распущенными волосами, посмотрела на красное пламя свечи, на Библию, но потом снова прикрыла глаза, одурманенная наркотиками.

– Оставь ее, – Гален махнул рукой в сторону Люки. – Теперь уже ничего не поделаешь. Ее придется продать вместе с остальными, – ледяной взгляд, брошенный на Гарнетта, красноречиво свидетельствовал о том, кто здесь виновник.

Люки тихо застонала, умоляюще глядя на священника.

– Нам понадобится церковная карета, – заявил отцу Джону Гален. – Сегодня мы должны избавиться от этих женщин. Дела выходят из-под контроля.

– Уже вышли, – мрачно заявил отец Джон. – Мы раскрыты, – в его голубых глазах, обычно полных сочувствия, теперь светились страх и гнев.

Гален, направившийся было к прикованным женщинам, резко обернулся.

– Ваша жена, – с явным удовольствием объяснил священник. – Только что она приходила ко мне и спрашивала, что ей делать с этой информацией.

– Она не могла узнать, – возразил Гален.

– И все-таки она узнала, – уверенно заявил отец Джон.

– Но каким образом… – начал было Гарнетт.

– Услышала ваш разговор.

На секунду в комнате воцарилась гробовая тишина, в которой отчетливо послышался стон одной из прикованных женщин. Этот жалобный звук, однако, не привлек ничьего внимания.

– Господи! – воскликнул Гарнетт, воздев руки к небу.

– Я же просил вас говорить потише, – сжав кулаки, прошипел Дефорж. – Я же предупреждал!

– Тихо! – прогремел голос Галена. – Я с ней разберусь.

– А сможешь ли ты разобраться с теми, кому она расскажет об этом? – поинтересовался Дефорж.

Гален снова посмотрел на священника, который уже поднялся с колен и теперь стоял рядом с Люки.

– Она кому-нибудь говорила об этом?

– Не думаю. Она была слишком расстроена, не знала, что делать, к кому обратиться. Она считает, что я пойду в полицию.

– Что, если она обо всем расскажет своему таинственному доктору? – не унимался Дефорж.

– Да, что тогда? – заныл Гарнетт. Он понял, что нашел ахиллесову пяту приятеля, и не преминул вцепиться в нее.

Глаза Галена остекленели, словно при нем заговорили о дьяволе. Его красивое лицо исказилось.

– Я справлюсь с ними обоими. Найду способ. А сейчас займемся этими девками. Привези нам карету, – последнее относилось к отцу Джону.

– Нет.

На лице Галена отразилось недоумение. Он явно решил, что ослышался.

Отец Джон выпрямился во весь свой рост, лишь на несколько дюймов превышавший пять футов с четвертью.

– Я не желаю больше иметь дела с этим безбожным предприятием.

Глаза Галена превратились в щелки. Голос стал ледяным.

– Я скажу, когда ты сможешь не иметь с нами дела. А что касается безбожности, то она, по всей видимости, не волновала тебя, когда ты получал от меня деньги.

Порывшись в кармане, отец Джон достал горсть мелких монет.

– Вот, – сказал он, – это все, что осталось. Я отдал все церкви, раздал беднякам.

Гален с быстротой молнии шагнул вперед и ударил по вытянутой руке священника. Деньги полетели в грязь, а отец Джон отшатнулся и прижался к стене.

– Прекрати эти игры в благочестие! – прошипел Гален. – Пытаешься подкупить своего Бога? Скажи-ка, святой отец, отворачивался ли Он, когда ты развлекался с девчонками?

Густая краска залила лицо отца Джона, скрыв тонкую сеть кровеносных сосудиков, видневшуюся на его белой коже.

– Я никогда…

– Ты думаешь, мы не знаем, что ты по ночам бегал сюда? – Не дав священнику ответить, Гален продолжал: – Наркотики заставляют людей говорить, причем говорить чистую правду.

Отец Джон выглядел так, словно его ударили. Его переполняли раскаяние и стыд.

– Убирайся долой с глаз моих, похотливый ханжа, – Гален больше не обращал внимания на священника, словно того и не было вовсе. Он обратился к Дефоржу: – Придется воспользоваться твоей каретой. Я приеду в ней. Жди меня в хижине вместе с девками. – Затем Гален повернулся к Гарнетту: – А ты постарайся по дороге не захватить еще парочку пленниц.

Судя по виду Гарнетта, он был готов убить своего товарища на месте.

Дефорж начал снимать с одурманенных наркотиками женщин кандалы.

Голубые глаза отца Джона наполнились слезами. Он взял со стола Библию и, прижав ее к себе, тихо скользнул обратно в туннель. Ему осталось сделать только одно. Если у него хватит на это смелости.

Вход в туннель скрывал небольшой сарайчик. Гален, выбравшийся на несколько минут позже священника, уже открыл дверь, ведущую наружу. Тут он услышал голоса.

– Вход должен быть здесь, – произнес Роуэн. – Где-то поблизости.

– Вы уверены? – Кипперд внимательно осматривал землю в поисках следов.

– В данный момент я ни в чем не уверен, – честно признался Роуэн.

– А что, если осмотреть сарай? – предложила Мари.

Мужчины посмотрели на маленький деревянный домик.

– Это мысль, – согласился Роуэн. – Превосходное место, чтобы замаскировать дверь.

Произнося эти слова, Роуэн толкнул дверь. Она со скрипом открылась. Внутрь проник лунный свет, осветив фигуру красавца с пистолетом в руках.

– Добро пожаловать в клуб «Адское пламя», – торжествующе произнес низкий приятный голос Галена Ламартина.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

– Придется изменить наши планы, господа, – провозгласил Гален через несколько минут, обращаясь к своим товарищам-преступникам, и втолкнул в подземную комнату троих пленников, держа их под прицелом.

Непонятно, кто больше удивился – Дефорж или Гарнетт, но оба они не произнесли ни слова, а просто уставились на новоприбывших.

В отличие от них Роуэн, Кипперд и Мари безо всякого удивления осмотрели открывшуюся перед ними картину. Мари величественно и спокойно сделала шаг вперед и опустилась на колени перед Люки. Увидев свою тетку, девушка заплакала.

– Ну-ну, не надо, – заворковала Мари, утирая ей слезы. – Все будет хорошо. Гален расхохотался.

– Восхищаюсь вашим оптимизмом, мисс Камбре!

Мари молча пронзила Галена взглядом, давшим понять, что, если она и в самом деле обладает сверхъестественными способностями, ему не поздоровится. Но Гален ни на секунду не утратил своей самоуверенности, и откровенно наслаждался яростью Мари. Неожиданно он потерял терпение и начал громко отдавать приказы:

– Девкам придется подождать, – смерив взглядом скованных пленниц, обратился Гален к своим товарищам. – Сперва надо доставить в доки эту троицу.

– А дальше? – полюбопытствовал Гарнетт.

– Используй свое воображение, – саркастически ответил Гален. – Как ты думаешь, что лучше всего сделать с тремя людьми, которые могут отправить нас на виселицу?

– Трупы мы можем сбросить в море, – предложил Дефорж. – Там их никто не найдет, а если и выловят, то никто не опознает этих троих после того, как ими пообедают рыбы.

Вздохнув, Гален пристально посмотрел на Мари, стоявшую на коленях подле своей племянницы. Он погладил ее по щеке тыльной стороной ладони.

– Неподходящая смерть для такой красавицы, – заметил Гален. – За вас можно было бы получить кругленькую сумму. Хотя вы уже не девочка, нашлись бы желающие много заплатить, чтобы насладиться вашей опытностью.

Кипперд, по примеру Роуэна и Мари до сих пор сохранявший спокойствие, шагнул к Галену. Тот лениво оторвал взгляд от Мари и поднял пистолет. Кипперд застыл на месте.

– Я тебя переоценил, – тихо обратился Гален к ирландцу. – Мне казалось, что тебе можно доверять.

– Да, – согласился Кипперд. – Ты был слишком хорошего мнения обо мне.

– Зато относительно вас, – взгляд Галена упал на Роуэна, – я не питал никаких иллюзий. Как только я вас увидел, то сразу понял, что ничего, кроме неприятностей, ждать не придется.

– Вы даже не представляете, насколько крупными могут оказаться эти неприятности, – заметил Роуэн, не сводя глаз с Галена.

Гален засмеялся. Так могла бы смеяться сама Смерть…

– Оставьте его мне, – приказал он своим прихвостням. – Я хочу получить удовольствие, убив его собственноручно.

Гален помрачнел, как будто ему надоела эта игра.

– Везите их на верфь. Там встретимся. – Он передал Дефоржу пистолет и добавил: – Я возьму лошадь Гарнетта.

– Куда это ты собрался? – недовольно пробурчал Гарнетт.

Гален снова взглянул на Роуэна и с видимым удовольствием произнес:

– У меня есть кое-какие дела дома. Я намерен научить свою жену впредь не раскрывать рта и не раздвигать ног перед кем попало.

Роуэн почувствовал во рту вкус желчи. Он с трудом заставил себя проглотить горькую слюну:

– Если ты еще хоть раз притронешься к ней, я убью тебя.

Лицо Галена расплылось в улыбке. Затем он расхохотался. По мере того, как Гален уходил по туннелю, смех звучал все глуше и глуше.

Когда стихли последние ноты, Роуэн осознал, что сию секунду ему был преподан ценный урок. Только теперь он узнал истинное значение слова «ненависть».

Когда они вышли наружу, их приняла в свои объятия ночь. На Гарнетта была возложена обязанность привести карету, в то время как Дефорж вывел троих пленников на землю через подземный ход. Не замеченные никем, кроме любопытной луны, они ждали карету.

Никто, ни Дефорж, ни пленники, не произнес ни слова. Мари даже не попрощалась с Люки. Она лишь молча посмотрела на девушку спокойным, ободряющим взглядом, который не оставил равнодушным даже Роуэна. Он понимал, почему эту красивую женщину считают жрицей вуду. Казалось, что она и в самом деле обладает магическими способностями. Кроме того, теперь он не сомневался, что Микаэла – ее правнучка.

Стоя в темноте и ожидая решения своей судьбы, Роуэн почувствовал, что от Мари исходят волны покоя. Он заметил, что Кипперд тайком переглядывается с ней, словно любовники обладают даром переговариваться молча. Роуэн готов был заложить свою душу, лишь бы стать вполовину таким спокойным, как Мари. Ни разу в жизни он так не нервничал. При мысли о том, что Гален вскоре сделает с Энджелиной, он содрогался от страха. Он не может оставаться в стороне! Он должен что-нибудь предпринять, должен попытаться бежать. Надо спешить к Энджелине!

Словно читая его мысли. Мари дотронулась ладонью до его руки. В ее взгляде читалась просьба немного потерпеть.

Наконец прибыла карета. Лошади нервно фыркали, словно не желая принимать участия в столь омерзительном деле. Одна из них поднялась на дыбы, молотя копытами по воздуху.

– Придержи лошадей! – хрипло крикнул Дефорж.

– Сажай пленников! – приказал ему Гарнетт.

Дефорж открыл дверцу и, угрожая револьвером, заставил Мари сесть в карету. Бросив взгляд на Кипперда, она поставила ногу на первую ступеньку и уронила сумочку. Роуэн готов был поклясться, что это было сделано нарочно. С присущим ей спокойным изяществом женщина спустилась обратно и наклонилась, чтобы поднять сумку.

– В карету! – прикрикнул Дефорж. – Живо!

– Дама никуда не отправится без своей сумочки, – спокойно возразила Мари. Ее рука незаметно скользнула в сумку, и, держа ее там, она повернулась к Дефоржу. – Даже на смерть, – добавила она.

– Теперь эти амулеты вам ни к чему, – фыркнул Дефорж.

– Может, да, а может, и нет, – улыбнулась Мари.

Раздался выстрел, разорвавший тишину так, словно булавка протыкает воздушный шарик. Из элегантной сумочки Мари показалась струйка дыма. Дефорж, не успев произнести ни слова, повалился с пулей в сердце. Он умер прежде, чем коснулся земли. На его лице застыло удивленное выражение.

– Эй… – вырвалось у Гарнетта. Осталось неясным, чем было вызвано это восклицание – звуком выстрела или же тем, что коренастый ирландец в гневе сорвал Гарнетта с его места и расправился с ним, резко свернув ему шею, с той же решимостью, с которой Мари секунду назад застрелила Дефоржа.

– Скорее берите карету и отправляйтесь в особняк Ламартин, – приказал Кипперд Роуэну. Роуэн повиновался. Он не имел ни малейшего понятия, как управлять лошадьми, но в данной ситуации выбирать не приходилось. – Мы отправимся следом после того, как известим обо всем полицию и освободим Люки.

– А как вы доберетесь туда?

– Карета Ламартина наверняка стоит там, где мы ее оставили. Вот, возьмите, – Кипперд протянул Роуэну пистолет, который Гален незадолго до этого дал Дефоржу. С последними словами он шлепнул по крупу одну из лошадей.

Карета рванулась с места так, что Роуэн едва не свалился. На протяжении всей этой кошмарной скачки Роуэна поддерживала только мысль о том, что пожар состоится лишь на следующий день.

Телефонный звонок, словно выстрел, разорвал сонную тишину мотельной комнаты. Крэндалл застонал. Джулия, спавшая в его объятиях, вскочила. Ей снова снились Библия и кроваво-красная свеча. Малиновая коротенькая маечка весьма сексуального фасона намокла от пота.

– Какого черта! – проворчал Крэндалл, когда раздался следующий звонок. Он на ощупь нашел выключатель и включил лампу. Дождавшись третьего звонка, он схватил трубку.

– Алло! – буркнул он и посмотрел на часы. Было без четверти двенадцать. Кому это взбрело в голову позвонить в такое время?

– Мистер Морган?

– Я слушаю.

– Говорит Боб Рэкли. Простите за столь поздний звонок, но я весь вечер пытался дозвониться до доктора Джейкоба. Вы случайно не в курсе, где он может находиться?

Крэндалл приложил трубку к другому уху.

Джулия встала с кровати.

– Не знаю, – ответил он, глядя, как она стащила через голову мокрую от пота майку и бесцеремонно сбросила высоко вырезанные на бедрах трусики. Он любовался полной грудью и красивыми бедрами Джулии, когда она направилась в ванную. Через несколько секунд Крэндалл услышал шум льющейся из душа воды. – А вам срочно нужно разыскать его?

– Нет. Да. Честно говоря, я даже не знаю. Видите ли, он просил меня провести для него небольшое исследование. Говоря точнее, установить дату пожара, погубившего в 1880 году особняк Ламартин. Ну, я узнал, что это произошло 2 июля, но сейчас… Понимаете, я наткнулся на книгу, в которой указана другая дата. Не знаю, которая из них верна, и верна ли вообще, – признался извиняющимся тоном профессор. – Я понимаю, что это неподходящее время для звонка, но мне показалось, что эта дата безумно важна для него. Он выглядел совершенно одержимым ею. Мне станет легче, если я смогу сообщить ему о своей недавней находке.