Королевский казначей

Кер взглянул на лекарства на столе и отрицательно покачал головой. Он налил немного вина в бокал и разбавил его водой. Потом положил руку под голову госпожи Агнес, приподнял ее и попытался сделать так, чтобы она проглотила хотя бы несколько капель.

– Возвращайтесь к нам, милая моя госпожа, – сказал Кер: – Вам еще рано нас покидать. Вы меня слышите?

Он настолько увлекся ее спасением, что не заметил, как за ним наблюдают. Его привел в себя недружелюбный голос:

– Что случилось, сударь?

Кер поднял глаза и увидел Жанну де Вандом. Она стояла в дверях и пристально смотрела на него. Кер все еще пытался напоить умирающую, но внимательно посмотрел на вошедшую женщину. Ему стало ясно, что вместе с ней в комнату вошло зло. Он вдруг понял, что эта отвратительная женщина сыграет в его судьбе важную роль.

– Пока я разговаривал с леди Агнес, она потеряла сознание, – объяснил Кер. – Когда я к ней подошел, она почти не дышала. Но сейчас она приходит в себя. Видите, она уже почти нормально дышит. Мне кажется, что она сейчас придет в себя.

– Сударь, может, мне вызвать врача?

– Конечно, и как можно быстрее.

Кер опустил голову госпожи Агнес на подушку и поставил бокал на столик. Он удивленно заметил, что Жанна де Вандом не двинулась с места. Она прислонилась к двери, ее серо-зеленые глаза пристально разглядывали Кера.

– Бедной госпоже нужна помощь! – резко сказал Кер. – Сразу же отправляйтесь за врачом!

Молодая женщина не двинулась с места.

– Почему открыто окно? – спросила она. – Никто не должен был этого делать. Госпожа Сорель приказывала, чтобы в комнату не допускали свет.

– Я открыл окно. Если бы я этого не сделал, ваша бедная хозяйка была бы уже мертва. Я должен поговорить об этом с ее врачом. Робер де Пуатеван сегодня здесь?

– Да, сударь. Он получил приказ от короля оставаться здесь и помогать мадам.

– Хорошо.

Женщина все еще оставалась в комнате.

– Вы нарушили слишком много правил, – нагло заявила она, – и я не уверена, что могу вас оставить одного с госпожой.

– Отправляйтесь сейчас же, или я позабочусь о том, чтобы кто-то еще занял ваше место! – резко прервал ее Кер.

Жанна де Вандом пошла к двери. При этом она гордо откинула назад голову и так зашуршала юбками, что было ясно: она не желает покидать комнату и повиноваться Керу. Через минуту в комнату вбежал Робер де Пуатеван. Он весь кипел от возмущения.

Агнес Сорель начала приходить в себя. Она открыла глаза и начала почти нормально дышать. Врач взглянул на нее с облегчением, потом кивнул головой в направлении окна.

– Господин Кер! Господин Кер! – возмутился де Пуатеван. – Это ошибка, и очень серьезная ошибка. Мадам отдала приказ, чтобы свет и свежий воздух не допускали в дом. Что она теперь об этом скажет?

– В этом доме воздух несет заразу, – заявил Кер. – Дорогой Робер, вам самому следовало подумать об этом!

– Я уже подумал и уверен, что прав. Нельзя, чтобы в комнату шел воздух с улицы. Господин Кер, в этом воздухе может находиться зараза. Воздух охлаждает тело и снижает его способность к сопротивлению болезням. Господин Кер, воздух – это один из самых страшных врагов человека!

Больная женщина слегка пошевелилась. Врач поспешил к кушетке и коснулся пальцем ее лба, губ и, нахмурившись, задумался.

– Пока она не пострадала от свежего воздуха, – заявил врач. – Но ее следует сразу перенести в спальню. Господин Кер, должен вас предупредить, что я был против ее встречи с вами и неохотно уступил ее просьбам. Я знаю вас слишком хорошо. Вы не то лицо, что приносит успокоение. Вы ведете разговоры, что-то требуете и отдаете приказы. Вам не место в комнате больного.

Де Пуатеван дважды громко хлопнул в ладоши. Когда появился слуга, врач приказал ему сразу же отнести кушетку в спальню госпожи.

Кер взглянул на умирающую и поразился: черты ее лица вдруг стали более мягкими и к ней вернулась красота. Он понял, что в душе мадам Агнес царил мир, она даже слегка улыбалась.

– Моя милая госпожа Агнес, – тихо произнес Кер, – вы мне больше ничего не желаете сказать? Может, вы хотите мне что-либо приказать?

Если она его слышала, то не сделала никакого знака, а слабые глаза были прикрыты. Врач взял Кера за руку и отвел в конец комнаты.

– Свершится чудо, – шепнул де Пуатеван, – настоящее чудо, господин Кер, если наша бедная мадам проживет еще ночь.

Одну из ставен закрыло ветром, а другая хлопала по раме окна. Кер запер ставни. Несколько минут он оставался один в полной темноте, вспоминая прошлое, связанное с Агнес Со-рель. Какой она была, когда впервые появилась при дворе. Такая молодая, она искрилась жаждой жизни. Ее красота была настолько безупречной и неземной, что мужчины, впервые увидев ее, не могли промолвить ни слова.

«Тогда я поклялся ей в преданности», – вспоминал Кер. Никто не мог сказать, что он хоть раз нарушил свою клятву. Он помогал ей, давал советы. Они вместе старались, чтобы Карл вел правильную политику. Это было идеальное партнерство. Они понимали друг друга с полуслова, доверяли друг другу важные тайны.

«Никто даже не догадывался, насколько преданным было мое отношение к ней. Теперь всему приходит конец», – думал Кер.

Кушетку вынесли из комнаты. Кер подождал, пока замерли шаги слуг, а потом тихо сказал врачу:

– Мне будет тяжело жить в мире, где нет Агнес Сорель.

4

Кер и Валери вышли на улицу, полуденное солнце осветило все вокруг. Повсюду лежал снег, только кое-где пробивались кусты и трава. Поля сверкали и переливались, словно бриллианты, под лучами солнца.

Их встретил Никола, сообщил, что из аббатства прибыл гонец.

– Господину Керу сразу же надо отправляться туда, – заявил он.

Кер приветствовал знакомого гонца.

– Вы привезли приказ короля?

– Да, сударь.

Кер повернулся к Валери и подумал: «Она разволнуется, когда я скажу, что тайна ее рождения наконец разрешена!»

Он ласково улыбнулся девушке и поднял к губам ее руку в перчатке.

– Дитя мое, мне нужно вам сказать что-то необычайно важное. Мне сейчас нужно идти, поэтому вам придется немного подождать. Но клянусь всеми святыми, это очень хорошая новость! Ваши хорошенькие глазки будут сверкать от радости, когда я расскажу вам все, что узнал сегодня… и к какому я пришел решению!

– Возвращайтесь быстрее, сударь!

Кер отправился в аббатство. Его сопровождал Никола, протестовавший оттого, что Кер едет слишком быстро. По дороге Кер обдумывал свои дальнейшие действия. То, что госпожа Агнес сказала ему об отношении короля, поколебало его уверенность в его величестве.

«Ей известна только жизнь двора, – думал Кер. – Поэтому она обо всем судит только по его стандартам. Ей неизвестна власть, которой обладаю я, и она не верит в то, что возможно бороться с врагами своим собственным оружием. Я пользуюсь влиянием, у меня множество полезных связей, о которых ей ничего не известно. Я умен, и у меня накоплены огромные богатства».

Кер воскликнул вслух, испугав Никола:

– Они поймут, что Жак Лисица может сражаться, когда придет нужное время, и станет походить на разъяренного волка или льва.

Глава 7

1

В тот день аббат решил обедать в трапезной, где обычно принимали пишу монахи. Согласно правилам, на нем было кольцо епископа и он сидел в центре возвышения. С двух сторон от него сидели приглашенные придворные. Аббат молча наблюдал за монахами. Сначала гости с неудовольствием хлебали жидкий супчик. Но потом их побаловали пикшей, жареной олениной и прекрасными булками с приправой из имбиря. Гости запивали еду прекрасными винами из монастырских подвалов и, казалось, все были очень довольны.

Аббат во всем сохранял умеренность и ел то же, что и остальные монахи, – сушеные бобы, сыр и хлеб.

– Господа, я очень расстроен, – сказал аббат, когда обед подошел к концу. – Король оказал нам огромную честь тем, что приехал сюда, и этот факт будет зафиксирован в исторических записях. Все будут вспоминать об этой чести с гордостью. Но должен вам признаться, что все это подрывает дисциплину монахов.

Один из гостей, который с явным удовольствием попивал винцо, небрежно заметил:

– Наверное, членам монашеского ордена будет приятно снова увидеть жизнь по другую сторону монастырской стены.

Аббат сразу решительно среагировал на нежеланную ересь. Казалось, он пытается затоптать противное насекомое каблуком сандалии.

– Мои милые братья вступили в орден, чтобы отказаться от контактов с земной гордыней и различными грехами, – заявил он. Его голос окреп, и он начал ораторствовать. – Они оставили позади себя искушение жизнью и похоть плоти. Но как бы низко они ни опускали глаза, когда идут по территории аббатства, они все равно видят, что вокруг творится. Господа, я должен признать, что вы внесли в нашу скромную жизнь проявления опасных и неприятных форм внешней жизни. – Аббат резко оттолкнул от себя чашу с вином, как будто она была воплощением того мира, которого следовало избегать. – Взгляните на монаха в другом конце зала. Он стоит неподвижно, и руки у него скрещены на груди. Это брат Пеллион. Его застали, когда он болтал и смеялся с горничной одной из ваших дам. – От возмущения голос у аббата стал низким. – Эта служанка – очень нахальное создание с распутным языком, и в ее глазах можно прочитать животную похоть. Брат Пеллион стоит на этом месте уже два дня, и во все это время он не получил ни кусочка еды. Он продолжит стоять здесь и в то время, пока мы будем принимать пишу. Это наказание продлится до тех пор, пока я не освобожу его или он сам не свалится от усталости. Господа, боюсь, что его ждет последнее.

Один из гостей попытался протестовать:

– Не кажется ли вам, что наказание слишком сурово по сравнению с проступком?

Аббат проглотил корочку хлеба с таким видом, словно это была горечь.

– Его проступок! – воскликнул он низким голосом. Аббату очень хотелось прочитать по этому поводу лекцию, но он с трудом сдержался. – Я ввел новые правила, и они будут действовать до тех пор, пока у нас гостит двор, – заявил он после недолгого молчания. – Наших братьев не за что винить. Они – бедные запутавшиеся люди. Но их следует ограждать от заражения земными грехами. Каждого брата мы посылаем к врачу, и тот пускает ему кровь. После этого у него будет возникать меньше соблазнов плоти. Монахи не могут бездельничать. Все свободное время они должны проводить в библиотеке, занимаясь чтением богоугодных книг. Раньше в течение получаса во время обеда они могли переговариваться с другими братьями. Я отменил это правило – и они станут есть молча.

Сначала гостям было не по себе, потому что в зале стояла тишина. Члены религиозной общины молча поглощали жалкую пищу, и в комнате раздавался только скрежет ложек по мискам и шарканье сандалий монахов, разносивших пищу. Монахи выражали желания с помощью жестов. Если на двух руках большие и указательные пальцы собирались в кружок, это значило: «хочу хлеба». Если кончик указательного пальца касался первого сустава большого пальца, это означало: «передайте мне бобы». Сжатые ладони говорили о желании получить кусок сыра. В начале трапезы брат, сидевший неподалеку от возвышения, забылся и заговорил. Аббат сразу обратил на него укоризненный взор – бедняга тут же замолчал, и в воздухе раздалось эхо, как бывает, когда внезапно рвется струна музыкального инструмента. Головы монахов еще ниже склонились над тарелками, а аббат продолжал гипнотизировать провинившегося. В зале царила мертвая тишина, не было слышно и шороха сандалий по каменному полу.

– Брат Пеллион отвечал у нас за ванную комнату, – продолжал аббат. – Я ждал трудностей, когда члены двора, не живущие здесь, стали обращаться к нам с просьбами принять ванну. Я приказал раздать желающим куски бумаги, где указывалось бы определенное время. Но брат Пеллион – он из города – начал вести разговоры со слугами желающих принять ванну. Это было проявлением его слабости. Слуги приходили сюда от имени своих господ и… Было ясно, что аббат хотел сказать «и дам», но эти слова застряли у него в горле. – Мне пришлось заменить его братом Иосифом. Он стар, и у него видит только один глаз.

В этот момент в зале появились двое королевских слуг в зеленых одеждах. На головах они несли нагруженные подносы, и все сразу отвлеклись от речи аббата. Тот резко спросил:

– Брат Арманд, в чем дело?

Келарь, что отвечал за еду, поспешил все ему объяснить:

– Это пожаловали нам с королевского стола для наших братьев, святой отец.

– Но без моего позволения ничего не должно появляться на столе. – Святой отец так нахмурился, что перед ним побледнел бы сам король Франции. – Что же нам прислали? Хотя, может быть, несколько поздно спрашивать об этом.

Казалось, что келарю не очень хотелось ему отвечать.

– Творожной запеканки, – наконец промолвил он.

– Творожная запеканка?! Какой смысл пускать монахам кровь, если они станут поглощать такую вкусную и питательную пищу?! Брат Арманд, это вы виноваты, потому что ничего не сказали мне об этом раньше.

На лавках, где сидели монахи, началось оживление. Огромные куски запеканки, посыпанные корицей, исчезали в глотках монахов с такой скоростью, что вскоре на блюдах ничего не осталось.

Монахи громко чмокали и с удовольствием облизывали губы. Было видно, что вкусная еда порадовала соскучившихся по хорошей пище людей.

Аббат слабо улыбнулся гостям.

– Мне следует передать благодарность его королевскому величеству. Но совесть заставляет меня сказать, что их духовное благополучие не зависит от его очень щедрых рук.

Братец Иосиф, несмотря на преклонные годы и только один зрячий глаз, смог ухватить большой кусок угощения. Он продолжал жевать, когда был отдан приказ встать из-за стола. Поднимаясь, брат Иосиф подмигнул толстому священнику, сидевшему напротив него. Последний прекрасно понял его и пошел за братом Иосифом в конце процессии. Новый распорядитель банных процедур начал говорить, не шевеля губами. Он научился этому за многие годы монашеской практики. Говорил он очень тихо.

– Брат Оссиприан, это будет сегодня днем. Сегодня. Вы понимаете, что от вас требуется?

Брат Оссиприан согласно кивнул.

Брата Иосифа такой ответ не удовлетворил, и он продолжал повторять, что должен был сделать его товарищ. Брат Оссиприан был главным плотником в монастыре и проводил много времени в темной мастерской, расположенной в подвале.

– Ты не должен ни на секунду покидать свое рабочее место. Имеется договоренность, что король и сопровождающие его лица пройдут по винным погребам и через час окажутся в твоей мастерской. Король является весьма пунктуальным человеком, но по пути могут быть задержки. Теперь слушай меня очень внимательно. Ты оставишь приоткрытой дверь в ванную комнату и начнешь что-либо делать неподалеку от нее. Когда появится король, тебе следует три раза громко стукнуть молотком. Тебе все понятно? Запомни, брат Оссиприан: не два или четыре удара, а три! И они должны быстро следовать один за другим. Три удара, брат Оссиприан! Ты не должен ошибиться.

– Хорошо, брат Иосиф, – шепнул плотник. – Три удара молотком. Три быстрых удара. Я не ошибусь.

Во время разговора они проследовали мимо молчавшего наказанного монаха, брата Пеллиона. Не отрывая глаз от пола, новый заведующий баней рукой коснулся рясы наказанного и опустил в его боковой карман изрядный кусок сыра. Брат Пеллион, не шевеля губами, прошептал:

– Благослови тебя Боже, старина!

Длинная процессия разбилась на отдельные фигуры у выхода из трапезной. Братья разошлись, чтобы выполнять свои задания. Пожилые монахи направились к выходу в сад. Их никто не мог подслушать, но они были настороже.

– Ты подашь сигнал только в том случае, если в подвал войдет король, – продолжал шептать брат Иосиф. – Если впереди войдет кто-то другой, не обращай на них внимания. Ты меня понимаешь? – Через секунду он добавил: – Брат Оссиприан, нас хорошо отблагодарят.

2

Рено де Бюрей был прекрасно осведомлен о любви короля к мельчайшим деталям различных мероприятий. Ему легко было намекнуть на то, что дела в аббатстве обстоят не очень хорошо. Честно говоря, это не входило в функции короля, потому что аббат сам должен был заниматься хозяйственными делами и следить за духовностью своих монахов.

– Ваше величество, всем известно, что аббат все время жалуется, мол, с вами к ним пожаловало очень много народу, – заметил де Бюрей во время короткой аудиенции у короля. – Он не раз заявлял, что из-за этого нарушается распорядок дня. Мне кажется, ваше величество, если вы пройдете там с инспекцией, будет не трудно установить, что в аббатстве всегда царил беспорядок и это было результатом плохого управления.

Карл сразу пришел к выводу, что ему действительно необходимо произвести инспекцию аббатства, и решил не откладывать дело в долгий ящик. Он взял с собой небольшую группу министров, чтобы проверить состояние дел в конюшне, овощехранилище, в различных кладовых, в кухнях и других местах. Он обнаружил, что граф говорил правду.

– Мне придется побеседовать с аббатом, – сказал король, спускаясь по каменным ступеням винного погреба. – Конечно, мы не должны его во всем винить. Аббатство действительно не приспособлено для того, чтобы здесь находилось слишком много народу. Но надо признать, что дела ведется из рук вон плохо. Да, мне следует сразу поговорить с ним. Карл взглянул на служащего, следовавшего за ним по пятам. – Вы обратили внимание на то, что творится в кухне? А в конюшне?! Здесь понадобятся труды настоящего Геркулеса!

Все дружно рассмеялись. Карл был доволен собой и позволил придворным как следует похохотать.

– Говорят, у аббата плохо ведется бухгалтерия, – грустно покачал он головой. – Вы обратили внимание, что вино прошлого года, выставленное для ловли мух, все еще не вылито?

Собравшиеся медленно прошлись по винным погребам, разглядывая огромные бочки с элем и бесконечные ряды емкостей, а которых хранились хорошие вина – сантэмильон, малмслей, мускатель. Здесь царил образцовый порядок, и за это можно было похвалить аббата. Король любил хорошее вино и несколько раз довольно покачал головой.

– Здесь все в порядке, – заявил король, – и я должен похвалить келаря, когда стану обсуждать положение дел с аббатом.

Они закончили осмотр винных погребов и перешли в столярную мастерскую. Им пришлось идти очень осторожно, чтобы не наткнуться на пилы и рубанки. Здесь стоял сладкий запах стружки, а не пряный или кисловатый аромат вина. Такой запах королю не нравился. Он подозрительно принюхался и поспешил побыстрее пройти мастерскую.

– Что расположено дальше? – спросил Карл.

Гийом Гуффье шел за королем. Он сверился со списком и ответил:

– Милорд король, дальше расположены ванные помещения.

– Ха, так мы подошли к самому сложному вопросу. Мне без конца жалуются придворные, что им приходится слишком долго ждать, чтобы подошла их очередь вымыться. Конечно, нас здесь собралось слишком много, но, – король покачал головой, – монахи не моются по многу недель. Мне кажется, что здесь действительно плохо ведутся дела.

В конце мастерской находился одинокий монах. Он быстро трижды ударил по железной трубе. Казалось, что он был очень занят и даже не поднял голову, когда мимо него шествовала процессия во главе с королем.

Ванное помещение находилось за темной аркой, где тускло светили два факела. Ванна стояла очень низко. Она была довольно большой, и в ней могли одновременно мыться три монаха. Но придворные предпочитали мыться по одиночке и не желали, чтобы их кто-то мог видеть. Поэтому плотник соорудил ширмы, которыми загораживали ванну. Кто-то мылся, когда появилась королевская процессия. Слышен был звук льющейся воды.

– Кажется, мы не сможем ничего здесь посмотреть, потому что кому-то именно сейчас захотелось вымыться, – сказал, нахмурившись, король.

Нам следует только восхититься тем, насколько все продумал граф де Бюрей. Он оказался таким хитрецом! Ему следовало проследить весь поход короля по подвалу, чтобы тот очутился у ванного помещения именно в нужный момент. Он помог брату Иосифу, чтобы в это время в ванном помещении находилась только одна особа. Гийометт получила подробные указания и должна была стоять у центральной ширмы, когда открылась дверь, чтобы впустить короля и его сопровождающих.

Все произошло строго по плану.

Гийометт чувствовала себя Иудой, но она не устояла перед серебряными монетками, хотя до тридцати там не хватало. Она положила деньги в карман юбки, прошла мимо ширмы, задела ее и уронила. В результате Карл, король Франции, смог увидеть неожиданную и прелестную живую картину.

Казалось, картина эта предстала перед ним из сказки профессионального сказочника.

Валери только что вылезла из ванны, когда ширма упала. Она стояла на цыпочках, как Венера, возникшая из волн. Девушка протянула руки к полотенцу, которое держала служанка. Валери походила на богиню не только позой. Девушка дышала жаждой жизни, как будто она действительно только что возникла из морской пены. Волосы ее, чтобы они не промокли, были собраны высоко на затылке узкими синими бархатными лентами. Дивные золотые локоны выбивались то тут, то там. Стройной фигуре Валери могли позавидовать все самые известные богини.

– Гийометт! – Валери громко возмутилась неловкостью служанки. – Что ты наделала?!

– Мадемуазель! Мадемуазель, действительно, какая я неловкая! – завопила служанка, поднимая ширму.

Валери сначала растерялась, но потом начала очень быстро действовать. Она вырвала полотенце из рук служанки и быстро закуталась в него. Видны были только ее головка и мягкая прелестная линия плеч. Девушка быстро спряталась за ширмой, и замершие от восхищения и удивления зрители не поняли, куда же делось это очаровательное создание.

– Гийометт, – стонала девушка, теснее прижимая к себе полотенце и прячась в темном углу, – какой ужас! Мне кажется, что я сейчас умру от стыда!

– Простите, простите меня, – рыдала служанка.

– Почему ты так неуклюжа? Что они теперь подумают? Все об этом узнают! Гийометт, как ты думаешь, успеем мы отсюда выбраться до того, как все будут знать, кто мы такие?

Служанка быстро накинула рубашку на плечи девушки. Казалось, своими действиями она пыталась вымолить у нее прощение за предательство.

– Мадемуазель, мы постараемся побыстрее отсюда уйти, – шепнула Гийометт. – Я выйду первой, удостоверюсь, что за нами никто не подглядывает…

– Тогда поспеши! – сказала Валери, задыхаясь. Она протянула руки, чтобы служанка накинула на нее теплое зимнее платье. – Гийометт, ты видела здесь много людей. Тебе удалось узнать кого-либо из них?

Служанке пришлось признаться:

– Мадемуазель, боюсь, что один из них был король! Карл, король Франции, пару раз споткнулся, пока вел придворных обратно – в мрак плотницкой мастерской.

– Гуффье, нам придется отложить инспекцию ванного помещения до более подходящего времени, – сказал он.

– Да, сир, – согласился Гуффье. В его голосе явно слышалась усмешка.

– Мне сказали, – заметил монарх, – что там никого не будет. Так мне сообщили. – Он помолчал, а потом продолжил, в его голосе звучало удивление: – Клянусь святыми, это просто поразительно! Я не верю собственным глазам!

Гуффье недоуменно смотрел на короля.

– Ваше величество, я не нахожу ничего особенного. Нам пришлось неожиданно увидеть очень хорошенькую девицу, когда она выходила из ванны. Такое случалось и раньше. Я могу вам привести примеры из истории, приличные и не очень!

Они прошли через темное помещение столярных мастерских в длинный и холодный винный подвал. Их шаги отдавались слабым эхом. Король вдохнул пряный воздух и сказал:

– Клянусь честью, мне не помешает глоток крепкого вина из этих подвалов. Казалось, что я увидел… – Правитель Франции помолчал и задумчиво покачал головой. – Гуффье, клянусь, что я видел призрак из прошлого.

– Призрак? – Гуффье пытался все свести к шутке. – Господин мой, эта девушка не показалась мне призраком. Это была молодая красивая женщина, она искрилась жизнью и здоровьем. Если в этих чудесных округлых и стройных ногах девушки было что-то от призрака, тогда я, ваше величество, перестаю бояться всего потустороннего.

– Я хотел сказать, – резко заметил король, – что она мне напоминает кое-кого из прошлого и только поэтому показалась призраком из прежней жизни.

На лице советника ничего не отразилось. Карл продолжал:

– Вы хотите сказать, что не заметили никакого сходства?

– Ваше королевское величество, да какое сходство? Кого с кем?

Казалось, королю не хотелось дальше касаться этой темы.

– Хорошо, Гуффье, если вы ничего не заметили, ну и ладно! Но должен повторить, что я был поражен тем, что увидел.

Лицо Гуффье выражало смесь хитрости и злости, он усмехнулся.

– Сир, молодая дама позволила нам любоваться своей красотой едва ли секунду. Должен признаться, что… мои глаза смотрели куда угодно, но только не на ее лицо…