Смерть дипломата

– Голова нужна была в любое время, – пошутил Дронго, – или я ошибся и у тебя нет проблем?

– Есть, конечно. У кого их сейчас нет, – признался Аслан. – Врачи давно советуют мне бросить курить. Да и с желудком не все в порядке.

– Бросай курить, – согласился Дронго. – В Европе через несколько лет вообще запретят сигареты, можешь мне поверить. Их приравняют к наркотикам.

– Думаешь, так легко бросить курить? Тебе хорошо, ты никогда в жизни не курил. А я два раза пытался бросить, нет, даже три… И все равно ничего не получалось.

– Значит, плохо пытался. Что будешь пить?

– Только чай. У нас столько проблем… Тебе хорошо, ездишь по странам, никому не подчиняешься, гуляешь по всему миру. А у меня сроки по каждому расследованию, всегда неприятности со следователями, всегда споры с прокурорами. В общем, лучше не вспоминать.

– Зато ты – генерал. Государственный советник третьего класса.

– Глупости все это, – отмахнулся Аслан, – все эти чины и звания. Пустые побрякушки. Прокуроры в хороших районах зарабатывают больше меня, хотя ходят в полковниках. Самое главное – это деньги, которые ты получаешь, а все эти погоны и медали на самом деле никому не нужны.

– Идем на кухню, – пригласил Дронго, – ты совсем не меняешься с годами.

Уже на кухне он заварил чайник с зеленым чаем и разлил его в две большие кружки. Они сели за столик.

– Надолго приехал? – спросил Аслан.

– На несколько дней.

– Тебе нужно здесь остаться хотя бы на две недели. Мы как раз через две недели собираемся.

– Если получится, останусь, – пообещал Дронго.

– А ты сделай, чтобы получилось.

– Я хотел узнать, что у вас здесь произошло с убийством французского консула, – приступил к главному Дронго.

– Ну да, конечно. Поэтому и прилетел, – ухмыльнулся Аслан. – Не думай, что мы провинциалы и ничего не понимаем.

– Я так не думаю.

– Мы уже две недели ждем разных гостей, – признался Самедов, – а ты у нас международный эксперт и наверняка хочешь узнать про это убийство. Весь мир только о нем и говорит, как будто других новостей сейчас нет. Если бы ты знал, как нам все это надоело.

– Могу себе представить. Не каждый день убивают дипломатов, тем более в Баку. Насколько я знаю из Интернета, Баку – самый спокойный город из всех столиц стран СНГ. Здесь совершается меньше всего преступлений.

– А ты разве не знаешь, что в свое время сделал Гейдар Алиев? – снова заулыбался Самедов. – Он дал всем «ворам в законе» срок, чтобы покинуть республику, и поручил лично министру внутренних дел проконтролировать этот процесс. Многие уехали, но некоторые не поняли или не захотели понять. А ослушаться Гейдара Алиева было нельзя, он не тот человек, который будет шутить или на предостережения которого можно не обращать внимания. Оставшихся преступных авторитетов просто перестреляли, и на этом все сразу закончилось. Он навел почти идеальный порядок. Ты вечером пойди на бульвар и посмотри. Там люди гуляют почти до утра и ничего не боятся. Я не говорю, что у нас идеально работает полиция, но в нашем городе меньше всего уголовных преступлений.

– А французского дипломата застрелили, – напомнил Дронго.

– Чтоб он сдох еще раз, – недовольно проговорил Самедов. – Ты бы знал, как нас трясут из-за этого убийства. В прокуратуре создали специальную группу, в которую вошли лучшие специалисты нашего Министерства национальной безопасности и Министерства внутренних дел. Проверяем всех, кого можно и кого нельзя. Ты не поверишь, но в группе больше тридцати человек. Даже есть представитель из МИДа – Парвиз Мирза-заде. Руководитель службы протокола. Такой деятельный человек, все проблемы с их министерством решает за одну минуту. И вообще всем организациям приказано оказывать нам посильную помощь.

– А кто руководитель группы?

– Назначили Кулиева. Ты его должен помнить, он был на два курса старше нас. Меджид Кулиев, он сейчас уже генерал, считается одним из наших лучших следователей, хотя и работал всю жизнь в Министерстве национальной безопасности.

– И за две недели вы ничего не нашли?

– Как это не нашли, – возмутился Самедов, – еще как нашли. Машину, на которой были перебиты номера и из которой стреляли. Оказывается, ее угнали как раз перед убийством. Нашли пистолет, из которого стреляли. Выяснилось, что оружие было у кого-то из командиров агдамского батальона и еще в девяносто третьем пропало. Ну, тогда кругом такой бардак царил, что неудивительно. Судя по всему, в машине сидели двое. Водитель и стрелявший убийца. Сейчас мы пытаемся их найти. В полиции задействовали всю агентуру, всех предупредили, что дело чрезвычайной важности и нужно найти этих мерзавцев, которые нас так опозорили.

– И все?

– Нет, не все. Если бы ты только знал, как мы намучились с этим французским консулом. Арман Шевалье оказался типом с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Можешь себе представить? О чем они думают, когда посылают к нам таких дипломатов?

– У них подобная ориентация в порядке вещей, – улыбнулся Дронго, – во многих странах Европы даже разрешены однополые браки. И там не принято скрывать свои сексуальные предпочтения. Ты, наверное, не помнишь, но одним из первых французских послов был мсье Гинют, который тоже не очень скрывал свою ориентацию. Умница, блестящий знаток культуры, поклонник классической музыки. Он, кстати, приехал в Баку со своим другом и не видел в этом ничего зазорного.

– Эти европейские нравы в конце концов утвердятся и у нас, – махнул рукой Самедов. – Просто безобразие! Как можно разрешать однополые браки!

– Все ясно. Ты у нас – блюститель старых традиций.

– Нет, просто я нормальный человек, который не любит гомосексуалистов и лесбиянок. И я не понимаю, как можно разрешать их браки в цивилизованной стране.

– Только не говори так при иностранцах, иначе нас никогда не примут в единую Европу…

– И пусть не принимают. Пошли они все…

– Должен тебе сказать, что во всем мире сексуальная ориентация уже не является чем-то предосудительным. Министр иностранных дел Германии и лидер свободных демократов откровенно говорит, что живет со своим другом. Мэры многих столиц западноевропейских государств тоже не скрывают своих пристрастий. Сейчас уже неприлично осуждать за это людей.

– Что ты такое говоришь? – испуганно произнес Аслан. – У тебя ведь жена, дети. Неужели ты готов защищать этих извращенцев?

– Я готов их понимать, – возразил Дронго. – Мы знакомы с тобой уже много лет, и ты прекрасно знаешь, что я всегда любил женщин…

– Вот именно…

– Но с годами начинаешь понимать, что свобода не может быть ограничена чужими взглядами или суждениями. Если двое людей хотят любить друг друга, то никто не вправе осуждать их. Никто.

– Ты сошел с ума! – покачал головой Самедов. – Так можно оправдать и педофилов, и маньяков, и извращенцев.

– Нет. Педофилы и маньяки – это люди с отклонениями…

– А гомосексуалисты и лесбиянки, значит, нормальные люди? По-моему, ты совсем чокнулся, – убежденно произнес Аслан. – Ты знаешь, что наши местные гомосексуалисты по вечерам собирались как раз недалеко от российского посольства? И мы очень серьезно отрабатываем эту версию. Возможно, французского дипломата убили именно на этой почве.

– Вам так хочется, чтобы его убили именно из-за этого, – возразил Дронго, – а отрабатывать нужно все версии.

– Мы их и отрабатываем. Не надо считать, что мы ничего не умеем; и мы не зациклились на этой версии, только боимся, что повод может быть совсем другой, и тогда найти преступника будет практически невозможно…

– Какой повод?

– Ты же знаешь, какие сейчас отношения у Франции с Турцией. Французский парламент рассмотрел и одобрил законопроект, по которому даже отрицание геноцида армян в начале века будет считаться уголовным преступлением. Такая своеобразная «свобода слова» в твоей просвещенной Европе. Попробуй высказать иную точку зрения, и тебя сразу посадят в тюрьму. Конечно, этот законопроект вызвал массу протестов со стороны турков, которые мы, безусловно, поддержали…

– И вы считаете, что французского консула могли убить из-за этого законопроекта?

– Психопаты есть везде, – вздохнул Самедов. – Возможно, один такой ненормальный оказался и среди наших людей. Решил продемонстрировать свое несогласие с французской политикой…

– Это не тот случай, – сразу возразил Дронго. – Тогда нужно было стрелять в посла, а не в консула, и не ждать, пока он выйдет из российского посольства, и уж тем более не перебивать номера на угнанной машине. Здесь действовал не психопат, а конкретная организация, которая провела операцию по убийству дипломата.

– Наши сотрудники тоже так считают, – кивнул Самедов, – но мы пока отрабатываем все версии, и я уверен, что скоро найдем этих придурков, которые решили убить дипломата. Такой удар по репутации нашего государства! Вот и ты приехал наверняка для того, чтобы узнать новости. Хотя обо всех новостях сейчас пишут в газетах. Когда в следственной группе столько людей из разных ведомств, ничего скрыть невозможно. И еще сюда понаехали сыщики из различных стран.

– Какие сыщики?

– Разные. Из Москвы прислали своего сыщика – Виталия Никитина. Думали, что мы ничего не узнаем. А наша контрразведка сразу сообщила, что он – полковник следственного управления и много лет работал в Федеральной службе безопасности России. Нужно быть дураками, чтобы не понять, зачем он так срочно прилетел в российское посольство.

– Ты сказал, сыщики. Ты имел в виду нас двоих или еще кого-то?

– Не только вас. Французы прислали своего «комиссара Мегрэ», который тоже пытается уточнить, как убили этого Шевалье. Жан-Поль Лелуп. Нужно еще придумать такую фамилию – Лелуп! Но он тоже прилетел сразу после убийства их дипломата и тоже проявляет ненужную активность и явный интерес к этому убийству. Как будто мы сами не хотим найти преступника.

– Больше никто?

– Американцы тоже активизировались. Но у них здесь сидит официальный представитель ФБР, которая и занимается убийством Шевалье.

– Женщина?

– Гендерное равенство, – вздохнул Аслан, – тоже новые веяния. Андреа Пирс. Такая стерва, каких еще поискать. Можешь себе представить, что она упорно не говорит ни на каком языке, кроме английского, хотя мы точно знаем, что она работала с турками и должна как минимум понимать азербайджанский. А недавно выяснилась вообще смешная вещь. В доме, где она снимает квартиру, на верхнем этаже работали слесари, которые что-то перемудрили с трубами, и, когда дали сильное давление, лопнула труба. В результате ее затопило, а потом вода пошла вниз, на нижний этаж. Андреа прибежала к соседям и начала на прекрасном русском языке кричать, что это – кошмар, ее затопили. Вот так с помощью одного плохого слесаря можно разоблачить офицера ФБР, – улыбнувшись, добавил Самедов.

– Всем нужно понять, кому понадобилось убийство дипломата, – согласился Дронго. – А другие посольства никого не вызывали?

– Тебе мало этих троих? Они могут купить здесь любых свидетелей и узнать гораздо больше, чем вся наша следственная группа. Но мы, конечно, работаем на опережение.

– И все-таки в другие посольства никто не приезжал?

– По-моему, нет. Во всяком случае, нам ничего подобного из МНБ не сообщали. И из МИДа мы тоже никаких сообщений не получали. Почему тебя так интересует это убийство? Ты тоже приехал сюда расследовать смерть Шевалье? Только не отпирайся. Наверное, тебя прислал Интерпол или специальный комитет экспертов ООН.

– Ты уверен, что других «сыщиков» здесь больше не появилось? – настойчиво повторил Дронго.

– Почти на сто процентов. Мы все-таки умеем работать. Все службы обязаны нам сообщать обо всех приезжающих или уезжающих после убийства Шевалье иностранцах. Мы знаем обо всех перемещениях. И все-таки зачем ты приехал? Тоже расследовать убийство французского консула? Если бы ты знал, как он нам всем надоел, – повторил Самедов. – А твой приезд – это сюрприз для всей нашей следственной группы. Они уже знают, что ты прилетел, еще вчера позвонили из аэропорта и сообщили. Я же тебе сказал, что мы установили жесткий контроль на границе за всеми въезжающими и выезжающими. Значит, решили прислать и такого известного специалиста, как ты. Только заранее предупреждаю, что у тебя ничего не получится. Ты просто ничего не успеешь. Мы сами завершим расследование и найдем убийцу.

– Не сомневаюсь, – сказал Дронго. – Правда, учти, что среди стольких сыщиков может оказаться кто-то более проницательный, чем вся ваша группа.

– Который умеет определять состояние человека по языку? – снова расхохотался Самедов. – Ничего страшного, мы не боимся конкуренции. Постараемся опередить всех наших гостей, включая и тебя самого.

Они просидели за столиком еще около часа, но уже больше не говорили об этом деле. Дронго обратил внимание, что его гость ни разу не упомянул про иранское посольство, на которое работал погибший. Отсюда следовало два вывода: либо следственной группе не удалось установить то, что знали в Москве о работе Армана Шевалье на иранскую разведку, либо они знали и сознательно скрывали, отрабатывая именно этот след как самый важный и самый многообещающий. Но спрашивать об этом нельзя, Аслан и так справедливо подозревал его, считая, что он прибыл именно для расследования убийства французского дипломата. Оставалось самому выяснить – знали ли о связях Шевалье в Баку? После этого разговора с другом Дронго понял, насколько сложной и непредсказуемой стала ситуация вокруг этого убийства. Теперь нужно было срочно встретиться с российским послом, поэтому сразу после ухода Аслана он позвонил в российское посольство.

Глава 3

Известная русская пословица гласит, что первый блин бывает обычно комом, зато все остальные должны получиться. Однако в случае с послами Российского государства, прибывающими в Баку, все было как раз наоборот. Первым послом был грузин Вальтер Шония, который прекрасно знал местные обычаи, традиции, порядки, долгие годы работал в Турции и соответственно понимал и говорил на азербайджанском. Следующие послы запомнились несколько иначе. Один оказался настолько непрофессиональным, что вызывал смех своим воинствующим невежеством и ограниченностью. Ради справедливости стоит отметить, что подобным образом он «отличался» и в других странах, где служил, а в конце своей дипломатической службы завершил ее настоящим скандалом, просто объявив о своем увольнении и уходе с должности посла. Когда ему предлагали приехать на встречу в Союз писателей или в Академию наук, он искренне удивлялся, заявляя, что он – не писатель и не академик, поэтому не понимает причин своего приглашения. Случайно попав в дипломаты, он запомнился своим дремучим невежеством. Другой, тоже «специалист» из первой демократической волны, никогда не работавший профессиональным дипломатом, отличался тем, что регулярно проигрывал в казино крупные суммы денег и умудрялся брать взаймы у всех, кто готов был ему одалживать, включая зарубежных послов и местных чиновников. Для репутации великой страны подобное поведение было не совсем приемлемым.

Прибывший в Баку Владимир Дорохов был профессиональным дипломатом, всю сознательную жизнь проработавшим на дипломатическом поприще. Любитель классической музыки, прекрасно знавший мировую культуру, почитатель русской поэзии, особенно любивший Пастернака, он не просто отличался от прежних послов. Сдержанный, умный, обладавший чувством меры и хорошо знающий предмет своей профессии, он достаточно быстро завоевал авторитет и уважение в городе. С Дронго они подружились почти сразу, едва речь зашла о русской поэзии, которую оба так любили. Для начала Дорохов прочел любимое стихотворение Пастернака, а Дронго продекламировал Мандельштама, затем посол вспомнил Вознесенского, а его собеседник поэму Евтушенко «Братская ГЭС», где были стихи о Степане Разине, которые оба считали выдающимся произведением. Так они и подружились, поддерживая друг с другом приятельские отношения уже несколько лет. Дорохов знал, почему Дронго так срочно прилетел в Баку. Он был одним из тех, чье мнение сочли решающим в выборе подходящего эксперта на такую необычную роль.

Сегодня была суббота, и Дорохов предложил встретиться в его резиденции, куда Дронго приехал ближе к четырем часам вечера. Он не любил садиться за руль, это отвлекало его от мыслей, и во всех трех городах, где он жил, у него были свои водители. Многие уже знали, что он предпочитал шведские машины «Вольво» всем остальным, хотя в Баку это была почти непозволительная роскошь, слишком дорогие запасные детали иногда приходилось ждать неделями.

В резиденции посла, кроме самого Дорохова, оказался еще один неизвестный мужчина – высокого роста, широкоплечий, коротко остриженный, в очках, одетый в темный костюм и рубашку без галстука. Дронго пожал ему руку.

– Вы, видимо, Никитин, – сказал он, не ожидая, пока неизвестный представится, – а меня обычно называют Дронго.

– Вам уже рассказали обо мне, – понял полковник Никитин.

– И не один раз, – признался Дронго. – Сначала в Москве, где, правда, ничего про вас не сказали, но не стали скрывать, что, возможно, здесь уже есть их специалист, а потом в Баку, где уже прекрасно знают кто вы и зачем приехали.

– Это не такой уж большой секрет, – усмехнулся российский посол. Он был высокого роста, худощавый, подтянутый и тоже в очках, внешне походивший скорее на профессора истории или литературы, готового немедленно начать лекцию в подходящей аудитории.

Они прошли за стол.

– Я знал, что ты приедешь, и хотел вас познакомить, – сказал Дорохов, обращаясь к Дронго.

– А я догадывался, что ты меня обязательно захочешь познакомить с приехавшим следователем, – признался гость.

– Тем лучше, – кивнул посол, – значит, вы оба знаете, что здесь произошло, и представляете, какой резонанс в мире вызвало убийство французского дипломата.

– Кто с ним встречался? – сразу спросил Дронго.

– Я, – ответил с секундной заминкой Дорохов.

– Значит, был кто-то еще, – убежденно произнес Дронго.

– Ты догадался или тебе сказали? – уточнил посол.

– Просто я внимательно следил за твоим лицом.

– Интересно, что именно вы увидели? – улыбнулся Никитин.

– Это не так интересно, все в пределах обычного наблюдения.

– И тем не менее, – настаивал полковник.

– Расскажи ему о своей феноменальной наблюдательности и невероятной памяти, – предложил Дорохов. – Можете мне не поверить, Виталий Константинович, но однажды он в присутствии польского посла наизусть продекламировал всю поэму Евтушенко.

– Просто мне она нравилась. Это во-первых. Во-вторых, ты ответил с секундной заминкой, затем часто заморгал. При этом твои нижние веки поднялись и под ними образовались морщинки. Еще ты чуть наморщил лоб, щеки немного поднялись кверху, а это уже выражение некоего отвращения в сочетании с твоим нежеланием меня обманывать. У тебя приподнялась верхняя губа, а нижняя немного опустилась, как бы надувшись, что выдает и твое негативное отношение к убитому. Или я неправ?

Дорохов взглянул на сидевшего рядом Никитина, и тот, рассмеявшись, иронично произнес:

– Значит, вы у нас современный Шерлок Холмс.

– Нет. Просто я юрист и психолог. И эти два образования мне очень помогают в жизни, – признался Дронго, – помогают в моих расследованиях. Ну, еще и логика, которую никто не отменял. Посол не будет встречаться с консулом в здании своего посольства один на один, без присутствия собственного консула. Не говоря уже о том, что они вообще не должны встречаться. Строгий дипломатический этикет означает, что консула в вашем посольстве должен был принимать консул. Но его принимал посол, и явно не один. Отсюда вопросы: почему состоялась такая встреча и кто еще был на ней, кроме самого господина посла?

– Ты ведь наверняка знаешь, кем именно был этот Шевалье, – заметил Дорохов, – думаю, тебе об этом сказали. Либо в Москве, либо здесь.

– Не очень хотели говорить, но сказали, – кивнул Дронго. – Иначе я отказывался сюда лететь. Насколько я понял, у погибшего были очень тесные связи с иранским посольством?

– Правильно поняли, – ответил Никитин. – Мы подозреваем, что он работал с ними в довольно тесном контакте.

– И за это его убили?

– Пока это лишь одна из версий. Разве вам не сказали об этом ваши друзья в Баку?

– Нет. Как раз эту версию официальный Баку не захочет даже обсуждать. Иран слишком беспокойный и опасный сосед, чтобы обнародовать подобную сенсационную новость. Не хочу уточнять, но все-таки спрошу: вы уверены, что ваши сведения точны?

– Более чем. Шевалье раньше работал в Иране и был связан с ними еще с конца восьмидесятых годов, когда шла ирано-иракская война, а он являлся представителем фирмы, поставлявшей Ирану оружие.

– Тогда логично сделать вывод, что его убрали американцы или израильтяне, – высказал свою версию Дронго.

– Это возможный вариант, – согласился Никитин, – но тогда обязательно встает вопрос: чем он им так помешал? О его сотрудничестве с иранцами знали практически все. Он немолод, ему было пятьдесят шесть лет, и никакой особой опасности не представлял, если не считать лоббирование французских компаний в Иране и иранских интересов во Франции. Я убежден, что и французская контрразведка прекрасно была осведомлена о связях Шевалье с иранцами. Более того, возможно, даже поощряла подобные связи в пику американцам. Зачем убивать такого человека, рискуя вызвать грандиозный скандал и привлечь к этому внимание огромного количества людей?

– Израильтяне традиционно не доверяют иранцам, – напомнил Дронго. – Недавно в Иране был убит уже третий ученый, занимающийся проблемами создания ядерного оружия. Насколько я знаю, в самом Иране убеждены, что это дело рук израильской разведки.

– Ядерная программа Ирана тревожит не только израильтян, – вставил Дорохов, – но и остальные страны, особенно американцев.

– А убитый Шевалье не имел к этому абсолютно никакого отношения, – добавил Никитин, – он поставлял морские катера, амуницию и дубинки для полицейских, но никак не был связан с поставками плутония или какого-то оборудования для ядерной программы Ирана. В этом мы как раз абсолютно убеждены.

– Тогда нужно продумать другие версии, – предложил Дронго. – Если вы так уверены, что французская контрразведка знала о сотрудничестве Шевалье с иранцами, то можно ли предположить, что сами французы захотели устранить проштрафившегося дипломата? Или это слишком невероятная версия?

– Репутация государства, – напомнил Никитин. – Они бы не стали убивать его в Баку, просто отозвали бы обратно во Францию и уволили бы с дипломатической службы. И тем более не стали бы убивать его у нашего посольства.

– Тогда сами иранцы? Такую версию можно предположить?

– Во всяком случае, она более реальна, чем все остальные, – вздохнул Никитин, – хотя бы потому, что иранцы могли догадаться, что Шевалье не просто их агент, а работает на них с полного согласия французских спецслужб. Такие вещи на Востоке не прощают. Здесь не любят людей, работающих на нескольких господ. Они могли принять решение о физическом устранении Шевалье. Но здесь опять возникают ненужные вопросы. Иранцам очень не хочется портить с нами отношения, ведь Россия и Китай пока остаются постоянными членами Совета Безопасности ООН и не позволяют американцам навязывать свои воинствующие планы в отношении Ирана, налагая вето на любые подобные проекты. Зачем иранцам убивать своего агента у нашего посольства? И второй вопрос. Зачем им еще такие неприятности с Францией, которая тоже является постоянным членом Совета Безопасности ООН и не всегда выступает консолидированно с американцами и англичанами? Достаточно вспомнить, как французы и немцы вели себя во время вторжения американцев в Ирак. Они ведь тогда не поддержали своих заокеанских союзников.

– Да, это правильно, – задумчиво согласился Дронго, – я неплохо знаю руководителя иранского Министерства разведки и безопасности Хаджи Гейдара Мослехи. Это очень умный и осторожный человек, который умеет просчитывать все варианты на несколько ходов вперед. Он бы не стал действовать таким образом, чтобы подставить своих агентов или свою страну.

– Вот поэтому все сейчас пытаются выяснить – кому и зачем нужно было убийство Армана Шевалье, – сказал Никитин, – и поэтому было принято беспрецедентное решение о вашем привлечении к расследованию этого преступления. Вы ведь отлично сознаете, что никогда и ни при каких обстоятельствах наше государство не могло пригласить вас для расследования убийства дипломата, происшедшего в Баку, у нас достаточно и своих специалистов. Но это как раз тот случай, когда нужно было сделать исключение. Нам крайне важно понять, что именно происходит. Убийство французского консула – это удар по Ирану, по французам или по престижу нашего государства? Ведь его убили в тот момент, когда он выходил именно из нашего посольства.

– Ты понимаешь, как все запуталось? – добавил Дорохов. – В такой большой клубок, где переплелись интересы великих держав. И это накануне резкого обострения американо-иранских отношений. Сейчас важно выяснить, кто стоит за этим убийством, и как можно быстрее. Это важно не только для нас, но и для всех остальных заинтересованных сторон.