Жестокая справедливость

…Распростившись с Гошей у аэропорта Ферихедь, Гуров отправился на посадку. В назначенный момент венгерский «Боинг» взмыл в небо и менее чем через три часа опустился на бетонку Шереметьева. Выйдя из самолета, Лев обнаружил, что, покинув Будапешт еще ясным днем, в Москву прибыл, по здешнему времени, уже в предвечернее время.

Когда он, миновав таможню, вышел из здания аэропорта, то неожиданно для себя увидел на парковочной стоянке свою законную жену, Марию Строеву, ведущую актрису одного из крупных московских театров. Та, как всегда неотразимая и чуточку загадочная, стояла у машины и, улыбаясь, смотрела на него.

– О-го-го! Вот так сюрприз! – обрадовался Гуров, обнимая Марию. – Неужто решилась пожертвовать ради меня генеральной репетицией?

– Ну-у… Пусть и не совсем так, но сделать тебе сюрприз очень хотелось. В общем, вчера у нас в театре загорелась электропроводка. Сегодня там командуют ремонтники, а «генералку» перенесли на завтра.

– Замечательно! Значит, сегодняшний вечер – наш. И до завтра нас никто беспокоить не посмеет, – садясь за руль, объявил Гуров.

– Даже Петр? – лукаво улыбнувшись, уточнила Мария.

– Даже Петр, будь он хоть святым апостолом. – Выруливая со стоянки, Лев махнул рукой. – Я дома не был целую неделю; к тому же мне полагаются законные выходные. Так что…

– Ой, Лева! Сколько раз я уже слышала что-то подобное. – Мария иронично усмехнулась. – Пока Орлов не позвонит, ты и слышать не желаешь ни о каких делах. А позвонил – все, уже «готов к труду и обороне». Ведь так же?

– Да когда это было?.. – начал было Лев, но в этот момент его телефон разразился противным, дребезжащим пиликаньем.

– Ну вот, уже и звонят… – Строева многозначительно покачала головой. – Сто против одного, что это Орлов.

Женская интуиция не подвела – это действительно был генерал-лейтенант Петр Орлов. Быстро окинув взглядом улицу – не стоит ли где гаишник? – Гуров поднес телефон к уху.

– Лева! Здравствуй! Ну, как доехал? – с жизнерадостным подъемом в голосе заговорил Орлов.

– Здравствуй… – чуть меланхолично откликнулся Лев. – Доехал хорошо. Только скажи сразу: какую гадость приготовил мне на сей раз?

– Ну, уж так прямо и гадость! – шутливо возмутился Петр. – Хотя, если честно, ты мне и в самом деле срочно нужен. Прямо край как нужен!

– Поимей совесть! – рассердился Гуров. – Я только что с самолета, неделю не был дома. И ты мне, я так понял, опять собираешься втюхать очередного «глухаря».

– Ну-ка, дай телефон! – Мария забрала сотовый и решительным тоном «железной леди» Маргарет Тэтчер, объявляющей войну Аргентине, жестко уведомила: – Петр! До завтра Лева никуда пойдет. Мы едем домой.

Но, выслушав Орлова, она возмущенно нажала кнопку отбоя и бросила телефон на заднее сиденье.

– Езжай уж, езжай к этому, как ты его величаешь, «хэнэралю-лейтенантиссимусу». Говорит, было указание самого министра… Высади меня вон там, у магазина. Сделаю кое-какие покупки и поймаю такси.

Величественная, как королева, она вышла из машины и легкой грациозной походкой направилась к вестибюлю большого супермаркета. Проводив Марию взглядом, Гуров включил передачу и с чувством досады, гложущей душу, помчался в сторону управления.

Поднимаясь по ступенькам, Лев поймал себя на ощущении того, что он словно бы никуда и не ездил. Его путешествие в Будапешт на сыщицкий форум, с экскурсиями по венгерской столице и ее окрестностям, то ли приснилось, то ли было очень и очень давно…

В дверях вестибюля он нос к носу столкнулся с куда-то спешащим Стасом Крячко. Тот, в своей обычной манере, издав радостное «О-о-о-о-о!..», крепко обнял Гурова, словно они не виделись, по крайней мере, год, а то и больше.

– Здорово, Лева! Ну, как там Венгрия? Как тебе мадьярки?

– Здорово, здорово! – смеясь, покрутил головой Гуров. – А ты, я вижу, верен себе. Первое, что заинтересовало, – какие там женщины. Да нормальные там женщины, что положено – при них. Ну а каковы они в отношениях, интересующих тебя больше всего, – не знаю. Постельных «тест-драйвов» не проводил.

Вздохнув, Крячко мечтательно улыбнулся.

– Да, жаль, что мне не удалось поехать. Я бы навел там шороху! Э-эх… Говорят, там женщины – ух какие знойные. Конечно, Лева, как сыщик, ты был на высоте – раза два видел тебя по телику. У тебя небось и автографы брали?

– Случалось… – внешне серьезно, но с искорками иронии в глазах подтвердил Гуров.

– Вот!.. – Стас вскинул указательный палец. – Но как мужик наших российских мужиков не представил вообще. Срамота! Что о нас подумают в Европе?

– Не переживай, нашего брата там хватает. Так что представили нас в Венгрии более чем…

Вкратце Лев рассказал о встрече с Гошей Стакашным. Выслушав его, Крячко с оттенком зависти проговорил:

– О, как! Люди даже заскучали от спокойной жизни! А у нас… Такое нам в ближайшие годы не светит. Ты уже в курсе, куда Петр тебя собирается засандалить?

– Вот за этим и прибыл. Только-только встретились с Марией, даже до дому доехать не успел – уже звонит… Что там у него стряслось?

Недовольно морщась, Стас рассказал о суматохе, которую сегодня спозаранок поднял губернатор одной из нечерноземных областей. Минувшей ночью в своем загородном доме был найден с ножом в груди глава администрации самого крупного, считающегося передовым района. Местные пинкертоны, осмотрев место происшествия, только и смогли констатировать, что работал профессионал, не оставивший вообще никаких следов.

Опасаясь, что данное дело может «почить» без малейшей надежды на его раскрытие, глава области вышел прямо на руководство МВД, настояв на том, чтобы это убийство, с ходу ставшее громким событием не только внутри губернии, но и за ее пределами, расследовали лучшие столичные сыщики.

– …Министр пошел ему навстречу и обязал Петра направить в тот регион лучших сыщиков. А у нас кто имеет репутацию стопудового «колуна», которому любой «глухарь» по зубам? – Крячко картинно развел руками. – Угадай с одной попытки.

– Все понятно… – сердито произнес Гуров. – Похоже, отбрыкаться опять не получится. Ладно, пойду на нашу штатную голгофу. А ты куда спешишь?

– Да все с бандюками валандаюсь, за которыми в тот раз гнался. – Крячко досадливо махнул рукой. – Взяли их позавчера. Оказалось, таких эпизодов у них – как медалей у породистого бульдога. Ладно, побежал!..

…Петр Орлов, поминутно утирая лицо платком – кондиционер задурил, а на улице, несмотря на приближающийся вечер, жара и не думала сдавать свои позиции, – изобразил приветливую улыбку и, встав из-за стола, вышел навстречу Гурову.

– Ну, с прибытием тебя! – радушно поздоровался он, пожимая Льву руку. – Как самочувствие?

– Лучше некуда… – Ответив на рукопожатие, тот с ироничной усмешкой посмотрел на своего приятеля-начальника. – Петр, давай без дальних заходов. Ближе к делу! Ты мне можешь объяснить, с чем связана такая, прямо скажем, беспардонная спешка? У тебя всегда так: то – ничего, ничего, то сразу – бац! – и на ровном месте, да мордой об асфальт. Сейчас-то по какому поводу пожарная тревога?

– В общем, в одной из не очень далеких областей… – с многозначительными паузами начал Орлов, но Гуров бесцеремонно прервал его на полуслове:

– Что именно произошло, я уже знаю. С какого перепугу, объясни, на мне опять сошлись все концы? У нас же сейчас минимум человек пять перспективных оперов, которые в два счета раздраконят любой «висяк». Так нет, он опять пихает меня.

– С какого перепугу… Дано указание – раскрыть дело в кратчайшие сроки, со стопроцентной гарантией установления причин убийства главы района и задержания как исполнителей, так и заказчиков. А кто у нас может дать стопроцентную гарантию? Только Лев Гуров, с некоторых пор ставший мировой знаменитостью.

– Ой! Ой! Ой! – Гуров ернически изобразил что-то неопределенное руками. – Что, в телике пару раз мелькнул – и уже попал в знаменитости?

– Если бы! – Петр многозначительно рассмеялся. – Сейчас покажу одну западноевропейскую газету, где целая полоса посвящена одному тебе, звездный ты наш. Уж тебя там так критикуют за нетолерантность и нецивилизованность, что просто завидки берут. Про меня хоть бы раз что-нибудь похожее написали!

Лев рассмеялся, понимая, кто решил заочно свести с ним счеты.

Пробежав глазами по многоцветной полосе какого-то толстенного англоязычного еженедельника, он сразу же нашел свое фото, где, скорее всего, заказной фотограф «подловил» его в выгодный для себя момент. На цветном снимке Лев Гуров, с нахмуренной бровью и выражением несгибаемой решимости во взгляде, воздел крепко сжатый кулак, что придавало ему вид грозный и бескомпромиссный. Подпись под снимком расставляла последние точки над «i»: «Русский сыщик Лев Гуров не склонен к сантиментам. Для него нет тех, кто достоин снисхождения».

– Один из замов министра мне уже звонил, спрашивал: неужели нельзя было послать кого-то другого, кто умеет общаться с западной прессой? – небрежно убирая газету, хитровато улыбнулся Орлов. – Ну, а я ему ответил, что среди тех, кто сыщик без натяжек, дипломатов не сыскать. А вот среди излишне дипломатичных – ни одного настоящего сыщика назвать не могу. Он же собирался кого-то своего пропихнуть, а тут мы дорогу перебежали. Так вот, Лева, как бы мы с тобой здесь ни спорили, а ехать тебе придется. Кстати, даю в подкрепление Крячко.

– Ладно… Завтра, спозаранок… – вставая с кресла, потянулся Гуров, но Петр, отчаянно замотав перед собой руками, не дал ему договорить.

– Нет, нет, нет! Не завтра, Лева, а сегодня, и немедленно, чтобы начать работу по горячим следам! Час на сборы и – марш в аэропорт! Командировочные, суточные, билеты и разрешение на провоз оружия в багаже получите прямо в Быкове. Иди, собирайся, а я сейчас буду вызванивать Стаса. Его тоже, елки-моталки, пока уломаешь – сто потов сойдет. Ну, никакого нет у него желания войти в положение своего непосредственного начальника… – доставая телефон, посетовал Орлов.

– Бедностью попрекать грешно! – обронил Лев и вышел из кабинета, спеша к своему «Пежо» – отведенный Орловым лимит времени сокращался быстрее всякой шагреневой кожи.

Известию о том, что муж опять отбывает в командировку, Мария ничуть не удивилась. Она лишь чуть сдвинула брови и, накрывая стол, украдкой вздохнула. За обедом в кухне царила невеселая тишина. Не выдержав этой пытки, Гуров отодвинул тарелку – уж какой тут аппетит при таком, чуть ли не поминальном настроении? – и тихо спросил:

– Ты на меня очень сердишься?

– Нет… – Мария смотрела куда-то в пространство. – Но Петр меня сильно огорчил. Я считаю, он уже начал злоупотреблять тем, что вы друзья, и норовит затыкать тобой все без исключения дыры, чуть замаячит опасность для его персонального генеральского благополучия. Ну, почему тебе нужно уезжать именно сегодня? Почему нельзя завтра? Потому что в министерстве кто-то может косо посмотреть в его сторону? Я ведь тоже живой человек и тоже нуждаюсь во внимании, как и всякая другая женщина.

– Обещаю, что разгрызу это дело в кратчайшие сроки, и мы с тобой на несколько дней куда-нибудь обязательно уедем. Хочешь, махнем на Селигер?

– Лева! О чем ты?! У меня через три дня премьера, а потом – пошло-поехало… Кстати, в конце этого месяца мы на две недели уезжаем с гастролями. Ладно, давай собираться. А то, чего доброго, опоздаешь на самолет в этот ваш Чертокуличинск…

…До Быкова Гуров доехал на служебной «Волге» ближе к вечеру. Вскинув сумку на плечо, он вошел в довольно плотно заполненный пассажирами зал ожидания. До начала посадки на рейс оставались считаные минуты, но ни Стаса, ни кого-либо из главка в обозримом пространстве почему-то не наблюдалось. «Интересно дым пошел! – мысленно констатировал Лев. – По идее, меня должны были бы встретить прямо на входе. А тут – никого. Петру, что ль, позвонить?»

Он достал из кармана свой сотовый, но тут увидел знакомое лицо – через толпу пассажиров, направляющихся к посадочному терминалу, к нему спешил молодой, но уже весьма расплывшийся лейтенант Егорик из хозяйственного отдела. Отдуваясь, тот подбежал к Гурову и, протягивая билеты и бумаги с энным количеством печатей, четко доложил:

– Товарищ полковник! Ваши билеты, командировочные и разрешение на провоз оружия. Деньги вот, в конверте. Разрешите отбыть в управление?

– Да, Егорик, можешь быть свободен, – пробежав глазами по билетам, кивнул Лев. – Кстати, полковника Крячко здесь не заметил?

– Нет, Лев Иванович, не видел…

Подойдя к стойке регистрации, Гуров решил ждать Стаса до последнего момента. Если тот не появится, он полетит один. Ну а Крячко пусть тогда догоняет за свой счет.

Но Стас, как это уже бывало не единожды, и в самом деле появился в самый последний момент. Беззаботно улыбаясь, он как ни в чем не бывало подрулил к Льву и задал совершенно необязательный вопрос:

– Летим?

– Еще одна минута, и кое-кто из нас мог бы не улететь. – Гуров, вскидывая сумку на плечо, окинул приятеля строгим взглядом. – Где застрял-то? Уж ладно, понимаю, был бы многодетным отцом, который прощался с каждым из десятка своих чад по отдельности…

– Считаешь, что мне не от кого услышать: «До скорой встречи»?! – двинувшись следом за ним, саркастично хмыкнул Станислав. – Ошибаешься, уважаемый!

– А-а!.. Да, да, да… Припоминаю, припоминаю! – Уловив в словах приятеля язвительные интонации, Лев рассмеялся. – Отправляясь в этот, как назвала его Мария, Чертокуличинск, ты не мог не заглянуть к своей Звездуленьке из супермаркета «Лукоморье»…

– Да не-е-т… – Крячко вздохнул с некоторым смущением и даже закашлялся. – Со Звездуленькой мы расстались еще до твоей поездки в Будапешт. Теперь у меня Снежиночка из варьете «Лес чудес».

– Из варьете?! – Оглянувшись, Гуров окинул Стаса удивленным взглядом. – Ну, у тебя и кульбиты! Хотя… Что тут скажешь? Варьете – это круто!

– Ой, только не надо иронии! – засопел носом Стас. – Она, между прочим, очень скромная и порядочная женщина. А в варьете работает администратором. Зовут ее Снежана, ну, а я стал звать Снежиночкой. Между прочим, в отношении ее у меня самые серьезные намерения.

Ничего не ответив, Лев лишь усмехнулся и вошел в салон автобуса, глядя на старенькую «громыхалку» – двадцать четвертый «АН», на котором им и предстояло лететь. Станислав, который тоже увидел самолет, это обстоятельство чрезвычайно и удивило, и огорчило одновременно. Почему-то он был уверен, что этот тип чрезмерно шумных машин давно уже списан в утиль.

Глава 2

Больше часа проворочавшись в не очень удобных креслах старого, еще советского образца, под неумолчный рык двигателей приятели в бледно-сиреневых сумерках вышли на летное поле провинциального аэропорта с ощущением того, что все это время они проходили испытания на вибростенде в Центре подготовки космонавтов.

Встречающим оказался милицейский майор средних лет, который стоял у входа в здание аэропорта с картонной, написанной от руки табличкой «Гуров, Крячко». Уведомив прибывших, что они прямо сейчас могут отправиться в гостиницу, где им забронирован номер, майор, назвавшийся Цуканиным, пригласил гостей в салон «БМВ» с милицейскими номерами. Мельком переглянувшись – не бедно, однако, живет здешнее руководство УВД, – Лев и Станислав сели в машину, и она помчалась к городским кварталам, виднеющимся за кронами деревьев, в километре от аэропорта.

За время недолгого пути майор рассказал, что городок Судаково, где и произошло ЧП, от областного центра всего в полусотне верст, поэтому столичные опера могут жить здесь, а на расследование выезжать на служебном транспорте, закрепленном за ними. Хотя, по мнению майора, раскрыть это дело даже признанным корифеям сыска, скорее всего, будет не по зубам.

– Тут только на отработку самых перспективных версий может уйти не один месяц, – уверенно заявил он, – не говоря уже о второстепенных.

– А какие, на ваш взгляд, могут быть основными? – со скучающим видом поинтересовался Гуров.

– Ну… Какие… – Цуканин пожал плечами. – То, что лежит на поверхности, – профессиональная деятельность в качестве главы района, конфликт материальных интересов… Он же, надо вам сказать, владел в Судакове, по сути, всеми основными объектами – и производства, и торговли. А это означает только одно – жаждущих увидеть его в «деревянном макинтоше» более чем достаточно.

– А нож, которым он был убит, его собственный или чужой? – тоже без энтузиазма спросил Крячко.

– Охранники сказали, что это его нож… – с интересом посмотрев на него, ответил майор. – Вы считаете, это о чем-то говорит?

– Да нет, это я в порядке общего выяснения ситуации… – безмятежно улыбнулся Стас.

Он смотрел в окно, схватывая цепким взглядом опытного сыщика особенности местного колорита. Разумеется, в первую очередь он уже успел заприметить, что в этом Чертокуличинске водятся очень даже симпатичные дамы, среди которых встречаются и вовсе уникальные образцы…

– Значит, поступим следующим образом… – посмотрев на часы, объявил Лев. – Заселяемся в гостиницу, оставляем там вещи и с кем-то из опергруппы, проводившей осмотр места происшествия, отправляемся в Судаково.

– А-а-а… Вы хотите приступить к работе прямо сегодня? – с уважительным удивлением воззрился на него Цуканин. – То есть… э-э-э… нет желания, там, отдохнуть, перекусить с дороги?

– Нет, мы планируем как можно скорее эту работу и начать, и закончить, – буднично сообщил Гуров.

Издав озадаченное «Хм!», майор после некоторого молчания негромко скомандовал шоферу с сержантскими лычками:

– Давай к «Золотой лилии»!

Машина мчалась по тесноватым городским улицам, переполненным автотранспортом. Гуров в этом городе однажды уже был проездом и поэтому с интересом смотрел на здешнюю архитектуру, на рекламные щиты, оформленные с претензией на «столичность», на людей, куда-то спешащих по своим делам.

Они остановились у большого, несколько помпезного здания с объемными буквами, установленными вдоль края бетонного козырька над входом, которые складывались в название «Золотая лилия». «Вот жизнь прибабахнутая! – мысленно посетовал Лев. – Если бы утром кто-то сказал, что вечером буду не дома, а в этом хреновом Чертокуличинске, ни за что ты не поверил. Знать бы заранее, сколько нам тут придется проторчать…»

К его удивлению, номер, выделенный им со Стасом на двоих, хоть и не дотягивал до уровня будапештского сервиса, тем не менее оказался достаточно уютным и комфортным. Учитывая, что за окнами уже вечерело и на посиделки в гостиничном кафе времени не оставалось, приятели, взяв на ходу в буфете по паре беляшей и по бутылке кваса, немедленно отправились в Судаково. Сопровождать их вызвался все тот же майор. Уплетая в дороге импровизированный «сухой паек», Лев и Станислав слушали чуть монотонный голос своего сопровождающего.

Цуканин, числящийся в областном УВД руководителем информслужбы, по поручению начальника управления сегодня рано утром вместе с опергруппой выезжал на место происшествия. Учитывая ранг потерпевшего и его приятельские взаимоотношения с губернатором, в Судаково отправилась многочисленная команда. Помимо чуть ли не дюжины оперов, на виллу усопшего прибыли эксперты-криминалисты и кинолог с собакой. Негласно опера взяли с собой даже некоего экстрасенса, который уже не раз предлагал милиции свои услуги в деле изобличения всевозможных злодеев.

После нескольких часов интенсивной работы стало ясно, что с наскока раскрыть это дело не удастся. Если удастся вообще. Найденные в доме отпечатки пальцев принадлежали только самому убитому и его охранникам. Впрочем, в этом отношении экспертам можно было особо и не напрягаться – охранники сразу же сообщили опергруппе, что напавший на них неизвестный в маске, кроме всего прочего, был еще и в тонких кожаных перчатках.

Следов его обуви зафиксировать тоже не удалось. Вообще-то отпечатков пальцев в доме имелось предостаточно, причем женских. Но большинство из них принадлежало домработнице. Остальные «пальчики», обнаруженные в основном в спальне, принадлежали неизвестно кому. Во всяком случае, с отпечатками пальцев жены усопшего совпало менее трети из найденных. Ну а неидентифицированные две трети в милицейской дактилоскопической базе данных не значились.

Единственное, что удалось установить, – минувшей ночью в доме побывала какая-то женщина. Охранник, находившийся в вестибюле, утверждал, что слышал чей-то женский голос, доносившийся со стороны спальни. Но это его не удивило и не обеспокоило – мало ли кого мог привезти к себе хозяин?

К досаде оперов, собака след не взяла – скорее всего, неизвестный предполагал подобный вариант развития событий, поэтому принял соответствующие меры. Не помог и экстрасенс. «Ясновидящий» так часто путался в своих видениях, что не смог внести и грана ясности в картину случившегося.

На основании опросов свидетелей был задержан житель Судакова, некий Урюпец, год назад угрожавший Захарухину. Тот якобы совратил его падчерицу, студентку местного техникума связи, стажировавшуюся в отделе общественных отношений районной администрации.

Конфликт произошел на митинге в честь открытия памятника уроженцу Судакова, герою войны. Когда Захарухин, выступая перед собравшимися судаковцами, заговорил о нравственном значении подвига их земляка, неожиданно вышедший из толпы Урюпец перебил его на полуслове, заявив при ошарашенно безмолвствующей толпе буквально следующее:

– Какое ты имеешь право своим поганым языком говорить о нравственности, если тебе надо сидеть за совращение несовершеннолетней?! Ты – насильник, жулик и вор!..

Больше ничего сказать он не успел – его сразу же скрутила милиция и быстро увела из городского парка, где проходила церемония. Урюпцу за этот прилюдный демарш влепили пятнадцать суток, а Захарухин в частном порядке подал иск о защите чести и достоинства. Но потом, по непонятным причинам сделав широкий жест, объявил, что прощает своего обидчика. Однако Урюпец не успокоился и как-то раз в своем кругу, будучи под градусом, заявил, что все равно «этому козлу блудливому» он, рано или поздно, выпустит кишки.

Утром, когда весть об убийстве главы района облетела весь городок, одна из соседок Урюпца, которой Захарухин доводился дальним родственником, немедленно поведала операм о его угрозе. «Народного мстителя» задержали дома, подняв спящего с постели, – минувшим днем он удачно «калымнул», поэтому позволил себе основательно «расслабиться». Его жена и падчерица, узнав, в чем обвиняют главу семьи, подняли крик и плач, убеждая оперов в том, что Урюпец, как вчера вечером пришел домой «под креном», так до утра с постели и не вставал. Но их свидетельства, как лиц заинтересованных, во внимание приняты не были.

– А вы сами-то уверены в том, что именно этот Урюпец в одиночку ухитрился вырубить и связать двоих охранников и убить Захарухина? – внимательно выслушав Цуканина, поинтересовался Лев. – Он что, служил в десанте, морской пехоте, имеет боевую подготовку?

– Да где там! – досадливо вздохнул майор. – Конечно, всякому понятно, что этот Урюпец – не больше чем «козел отпущения». Служил он в стройбате, физически – не самых выдающихся кондиций… Ясное дело, что убил кто-то другой. Но… вы же сами понимаете, что, если вышестоящему начальству не бросить хоть какую-то «кость», оно нас самих изгложет до мослов.

– А сами охранники как объясняют то, что с ними произошло? – спросил Крячко.

– Утверждают, что нападавший появился внезапно – как из-под земли вынырнул. По их словам, таких рукопашников они еще не видели. Сделал их, как сопливых пацанов. Они почти до утра лежали в отключке. Ну а сам Урюпец, когда в камере проспался, от всех обвинений открестился на корню. Хотя – это было видно – выказал полное довольство насчет случившегося. Когда ему объяснили, в чем его обвиняют, он даже перекрестился и вслух объявил: «Бог шельму метит! Получил-таки этот урод по заслугам!»

Далее майор рассказал, что опера рассматривали и другие версии. Например, было предположение, что в Судакове начался очередной передел собственности. Усопший Захарухин, урвав себе все самые лакомые и прибыльные куски уездной экономики, волей-неволей стал раздражающим фактором для тех, кто и сам был бы не прочь попользоваться ее благами.

– А эти самые прибыльные объекты он урывал законным путем? Или беспредел чинил полнейший? – Гуров вопросительно посмотрел на Цуканина.

– Вот именно! – саркастически хохотнул тот. – Ясное дело, что прибрал чужое добро за счет своего служебного положения. Он начал «прихватизировать» Судаково, когда еще был замом министра сельского хозяйства области. Для этого, куда только мог, пропихнул своих людей и с их помощью провернул это дело. Одних собственников вынудил продать ему объекты за бесценок, у других просто отнял. Кое-что на халяву подгреб под себя из муниципальной собственности.

– Это как же? – заинтересовался Стас.

– А схема здесь простая… – ухмыльнулся Цуканин. – Став главой, затеял реорганизацию городского хозяйства. Дескать, работает казне в убыток. А для этого, мол, надо бы некоторые объекты акционировать. Акционировал. И тут же по дешевке забрал себе контрольные пакеты акций. Все, теперь это его собственность.