Великие сражения Античного мира

Таким образом, голос полемарха был завоеван, и на совете было принято решение дать персам бой, и заслуга в этом полностью принадлежит Мильтиаду. Его же военным талантом объясняется тот факт, что все остальные стратеги сложили с себя полномочия и приняли решение следовать его приказам. Однако сам Мильтиад опасался зависти и скрытых интриг, которые могли бы нарушить единство в его небольшой армии, и поэтому выжидал, пока придет день, когда он примет командование армией по праву передачи полномочий. Только после этого он двинул войско навстречу врагу.

Бездействие иранских полководцев в этот период на первый взгляд кажется странным. Но с ними находился Гиппий, и они, как и он, знали о том, что могут захватить власть в городе без кровопролития, путем интриг и махинаций его сторонников в Афинах. Характер местности также во многом объясняет тактику противостоявшей грекам армии, как перед битвой, так и в ходе самого сражения.

Марафонская равнина, которая находится на расстоянии примерно 22 миль (40 км) от Афин, протянулась вдоль бухты с тем же названием на северо-восточном побережье Аттики. Равнина имеет форму полумесяца длиной около 10 км. В центре ее ширина составляет примерно 3 км; в этом месте горы отстоят от моря на максимальном расстоянии, далее по направлению к обоим краям «полумесяца» оно сужается, и по его краям горы почти подходят к воде на оконечности бухты. В середине равнины расположена долина, в южном направлении к ней ведет горная дорога. Со всех сторон дорогу тесно охватывают труднопроходимые горы, густо поросшие соснами, оливковыми деревьями и кедрами и покрытые миртом, земляничными деревьями и другими пахучими кустарниками, запахом которых густо пропитан воздух Аттики. В наши дни в долине высятся курганы, выросшие над теми, кто пал в битве, но ко времени высадки персов она была почти идеально ровной. По краям долины местность заболочена; она высыхает только весной и летом. В сухой сезон здесь ничто не препятствует действиям кавалерии, но во времена осенних дождей, когда происходили описываемые события (битва произошла 13 сентября), эта земля была практически непригодна для конных рейдов[10].

Расположившиеся в горах греки могли наблюдать за каждым шагом находившихся на равнине внизу иранцев, при этом сами они оставались практически невидимыми для врага. Звание Мильтиада давало ему право начать битву в любое время по своему усмотрению или отказаться от нее по своему желанию, если только воинам Датиса и Артаферна не придет в голову пойти на безрассудный штурм высот, где скрывался их противник.

Если посмотреть на карту Древнего мира и попытаться сравнить территориальные ресурсы, которыми обладали два государства, чьи армии вот-вот должны были схватиться в смертельной битве, неоспоримое преимущество Персидского царства над Афинской республикой, пожалуй, не имеет исторических аналогов. Справедливо отмечалось, что если вести счет только размерами государств, то Аттика, чья площадь составляет всего 700 квадратных миль, просто потеряется в сравнении даже с многими феодальными владениями сеньоров Средних веков или колониальными территориями современности. Соперник Афин Персидская империя Ахеменидов включала в себя значительную часть азиатской и большую часть европейской территории современной Турции, современный Иран, а также территории, где сейчас располагаются Грузия, Армения, Балх, Пенджаб, Афганистан, Белуджистан, Египет и Триполитания. (Добавим Ирак, Пакистан, юг Азербайджана, Туркмению, Узбекистан, Таджикистан и др. – Ред.)

Житель Европы в начале V в. до н. э. не мог смотреть на ту огромную мощь под скипетром единственного азиатского правителя с тем же хладнокровием, с каким мы сейчас обозреваем на карте огромные владения современных восточных владык. К тому же, как уже было сказано выше, до Марафонского сражения моральное превосходство азиатских народов перед европейскими было очевидным, их авторитет в военной области был непререкаем, и, как казалось, все шансы на победу были на стороне персов. Азия была колыбелью, где зарождались человеческие сообщества. (Иранцы, в частности персы, пришли на Иранское нагорье в конце второго – начале первого тысячелетия до н. э. Их родина, как и других арийских народов, – степи и лесостепи Евразии, в данном случае к востоку от Волги. Историческая родина греков, тоже индоевропейцев, около 2200 г. до н. э. завоевавших юг Балканского полуострова, восточноевропейские степи и лесостепи. Во времена Греко-персидских войн отличия между родственными арийскими народами, в частности греками и иранцами, вряд ли были большими, чем между современными западными и восточными славянами. – Ред.) Задолго до того, как в других частях света появлялись лишь слабые ростки цивилизации, на Азиатском континенте уже возникли и блистали могущественные империи, подобно горным вершинам на рассвете. В отличие от постоянных изменений и исторических поворотов, так характерных для судеб европейских народов с самого начала развития цивилизации на нашем континенте, для истории почти всех восточных империй с древнейших времен до современности характерны монотонность и однообразие. Для всех них характерен быстрый рост на ранних этапах развития. Их владения раскидываются на неизмеримые расстояния. Управление провинциями в таких государствах возложено на сатрапов или пашей. Для этих стран характерна быстрая деградация правящих династий. На смену суровым воителям приходят изнеженные любители гаремов. В таких империях царит внутренняя анархия, постоянно происходят мятежи, которые приближают времена упадка и ускоряют падение этих неэффективно построенных властных машин. Несомненным фактом является то, что для всех великих азиатских империй во все времена характерна деспотическая форма правления. И Херен справедливо связывает это с другим важным фактором, влияющим на политическую и общественную жизнь азиатских государств. «Для мужского населения всех наиболее значительных народов внутренней Азии характерна полигамия. А там, где существует эта традиция, невозможна правильная политическая организация обществ. Отцы превращаются в домашних деспотов. Они готовы точно так же повиноваться своим владыкам, как в их семейных хозяйствах им подчиняются члены собственных семей». Кроме того, необходимо учитывать незыблемую связь между государственной религией и законодательством, а также наличие мощного аппарата жрецов, который в некоторой степени, пусть и не всегда одинаково явно, имеет влияние на самого монарха, полностью подчиняет себе гражданскую администрацию, держит в своих руках систему образования. Жречество настолько жестко контролирует литературу и науки, что последние призваны лишь выполнять его указания.

Правильно поняв и прочувствовав эти общие характеристики, мы сможем сравнительно легко взять на себя задачу исследовать и оценить ход и принципы развития как всех восточных монархий в целом, так и Персидской империи Ахеменидов в частности. А это, в свою очередь, позволит нам оценить значение того отпора, который греки смогли дать вооруженному вторжению с Востока. Мы могли бы также попробовать проанализировать те последствия для человеческой цивилизации, которые наступили бы в случае удачного осуществления иранского вторжения в Европу после того, как ими уже была покорена значительная часть цивилизованного мира того времени.

Само географическое положение страны естественным образом выдвинуло Грецию в первые ряды в борьбе за свободу Европы против притязаний Ахеменидов. И греки блестяще продемонстрировали те выдающиеся черты национального характера, которые столь же присущи и другим европейским народам. Впоследствии именно они так высоко вознесли европейскую цивилизацию над азиатской. Народы, проживавшие в античные времена в районе Северного Средиземноморья, первые на нашем континенте получили с Востока зачатки искусства и литературы. Оттуда же пришли и основы политической организации общества. Грекам, земли которых были расположены по соседству с Малой Азией, Финикией и Египтом, удалось оказаться впереди прочих. Они быстро познали нравы и обычаи цивилизации. Так же быстро они стали вносить что-то свое, характерное только для них, во все полученные новшества. Так, например, многие имена богов и многие обряды пришли в греческую религию от иностранцев. (Большинство богов греческого пантеона – индоевропейские, близкие, например, к славянскому, германскому, индоарийскому пантеонам. И только некоторые, как, например, Афина, заимствованы с Востока. – Ред.) Однако греки с презрением отказались от чудовищных, вызывающих отвращение преданий, пришедших к ним с берегов Нила и Оронта. Греческие поэты обработали и опоэтизировали древнюю прекрасную мифологию. В этой стране не существовало касты жрецов, подобной, например, египетской. Государственный строй Греции долгое время представлял собой передававшуюся по наследству власть монарха, но на этой земле никогда не возникала надолго абсолютная монархия. Правители Греции являлись конституционными монархами и имели строго определенный набор привилегий. И еще до иранского вторжения монархическая форма правления во многих греческих государствах уступила место демократическим институтам власти. При этом имели место многочисленные вариации распределения власти, от олигархии до демократии. В литературе и науке греческие умы никогда не шли по проторенным дорогам и не признавали никаких ограничений. Греки смело выражали свои мысли; новые идеи воспринимались ими скорее с интересом, чем с подозрением. Гибкий, неутомимый, предприимчивый и уверенный интеллект греков являлся полной противоположностью спокойной покорности многих народов Востока. Среди прочих греческих племен афиняне наиболее ярко воплотили в себе эти национальные черты. Этот дух активности и непокорности в сочетании с уважительной симпатией к своим соотечественникам в Азии заставил афинян принять участие в Ионийской войне. Сейчас, охваченные ненавистью к одному из кланов, узурпировавшему власть в их государстве и в течение некоторого времени насильственно ее удерживавшему, они были готовы бросить вызов царю Дарию I. Афиняне отказывались по его приказу принять обратно тирана, которого несколько лет назад они сами изгнали со своей земли.

Предприимчивость и гений одного из англичан в более поздние времена подтвердили новыми свидетельствами и оживили интерес к мощи персидского монарха, который отправил свои войска сражаться при Марафоне. Уже давно было известно о надписях клинописью на мраморных памятниках Персеполя, близ древнего города Сузы, о скальных надписях в других поселениях, в далекие века находившихся под властью первых персидских царей. Но в течение тысячелетий они воспринимались лишь как неразгаданные загадки и вызывали только праздное любопытство. Часто эти памятники упоминались лишь как свидетельство глупого тщеславия представителей человеческого рода, у которых хватило времени на то, чтобы доверить образцы своей письменности твердому камню. Но только этим камням удалось сохранить и язык, и даже саму память о самодовольных представителях некогда славных народов. Старший Нибур, Гротефенд и Лассен сделали ряд догадок относительно значений букв клинописи. Но только майору Роулинсону, служащему Ост-Индской компании, после нескольких лет труда удалось, наконец, полностью раскрыть алфавит и грамматику долгое время недоступного языка. Что особенно важно, он смог полностью расшифровать и подробно разъяснить надписи на считающейся священной скале Бехистун, в западной части Мидии (близ современного г. Керманшах в Западном Иране. – Ред.). Теперь эти тексты нашли своего переводчика, и с высоты скалы сам Дарий называет нам имена народов, покорившихся ему, перечисляет восстания, которые он подавил, свои победы и другие славные поступки, которые он успел совершить.

Но эти неоспоримые памятники персидской славы подтверждают (и даже дают дополнительные сведения) информацию Геродота о том, как Кир основал, а Камбис расширил обширную державу. Затем Дарий I добавил к ней завоевания в индийских и арабских землях. Похоже, что, когда он двинул свои войска в Европу, он всерьез рассчитывал распространить свою власть на весь мир.

За исключением Китайской империи, в которой в течение веков и до самых последних лет практически одна треть населения Земли живет в отрыве от других народов (периоды относительной изоляции Китая чередовались либо с периодами его активной экспансии (Цинь, Тан), либо распада и частичного или даже полного его завоевания (монгольская династия Юань, маньчжурская Цин. – Ред.), все великие царства, существовавшие в Древней Азии, вошли в состав империи Ахеменидов. Народы Северо-Западной Индии, ассирийцы, сирийцы, вавилоняне, халдеи, финикийцы, палестинцы, армяне, население Бактрии и Лидии, фригийцы и парфяне, а также мидяне – все объединились под скипетром великого царя. По значимости мидийский народ стоял вторым после самих персов (первоначально была Мидийская держава, но после того, как царь восставших в 553 г. до н. э. персов Кир разбил мидян в 550 г. до н. э., персы передвинулись в державе на первое место, а мидяне заняли второе, но выше всех остальных. – Ред.), а о самой империи часто говорили как об империи мидян или как о стране мидян и персов. Египет и Киренаика также были персидской сатрапией. Дарий I покорил греческие колонии в Малой Азии и на островах Эгейского моря, а храбрые, но безуспешные попытки греков сбросить персидское ярмо привели лишь к усилению этого гнета. Кроме того, они укрепили общепринятое мнение о том, что греки не смогут устоять перед персами на поле боя. В результате войны с европейскими скифами (512 г. до н. э.) Дарий I, хотя и не смог достичь поставленных целей, сумел подчинить Фракию и покорить Македонию. Теперь ему принадлежали земли от Индии до Балкан.

Можно только попытаться представить себе тот гнев, который испытал владыка стольких народов, когда за девять лет до Марафонского сражения афиняне осмелились оказать помощь ионийцам, восставшим против него, Дария I. При этом была разграблена и сожжена столица одной из персидских сатрапий, Сарды. Но для его сатрапов в Малой Азии было не внове принимать при своих дворах беженцев из Афин, которые просили о помощи своим соотечественникам. Когда в 510 г. до н. э. Гиппий был изгнан из Афин и тем самым лишилась власти династия Писистратидов, свергнутый тиран и его окружение после неудачной попытки вернуть себе власть с помощью спартанцев наконец обрели убежище в Сардах, столице сатрапии Артаферна. Там Гиппий (как об этом пишет Геродот) начал агитационную кампанию, всячески пытаясь очернить Афины перед Артаферном и доказать, что город является владением Гиппия, данника и вассала царя Дария I. Когда афиняне узнали об этом, они отправили в Сарды своих посланников с протестом против вмешательства персов в конфликт между ними и беженцами из Афин. Однако в ответ Артаферн угрожающим тоном повелел им принять обратно Гиппия, если они пекутся о безопасности своей страны. Но афиняне решили, что безопасность такой ценой им не нужна. Отвергнув условия сатрапа, они автоматически объявляли себя врагами персов. В этот критический момент ионийские греки обратились к своим европейским землякам и союзникам за помощью в борьбе за независимость от Персидской империи. Афины и город Эритрея на острове Эвбея были единственными, кто согласился эту помощь предоставить. Двадцать триер (трехпалубных гребных боевых кораблей) из Афин и пять из Эритреи пересекли Эгейское море. Внезапным смелым броском на Сарды афиняне и их союзники захватили столицу высокомерного сатрапа, который недавно грозил им рабством и гибелью. Вскоре иранцы собрали армию, и греки были вынуждены отступить. Иранцы настигли и разгромили афинский отряд, а также флотилию, после чего Афины не принимали участия в Ионийской войне. Но об оскорблении, нанесенном персидскому владыке, вскоре узнали во всей империи. Такой поступок не мог быть забыт и прощен. Геродот вспоминает о гневе персидского царя короткой, но выразительной фразой: «Когда царю Дарию I сообщили, что Сарды были захвачены и сожжены афинянами и ионийскими греками, он почти не обратил внимания на упоминание об ионийцах, хорошо зная об этом народе и понимая, что мятеж будет вскоре подавлен. Однако он спросил, кто такие афиняне и что это за народ. Когда ему рассказали об этом, царь приказал принести ему лук. Он натянул тетиву и пустил стрелу в небо. После этого Дарий I воскликнул: «Великий бог! Дай мне возможность отомстить афинянам». Потом он приказал одному из слуг, чтобы каждый раз, когда царь будет садиться за стол и начинать есть мясо, тот напоминал ему: «Государь! Помни об афинянах».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

См.: Болингброк. О том, как изучать и как использовать историю. Т. 2. С. 497 сборника.

2

Буря прошла каковая, какими столкнулся гонимыйСудьбами, тот и другой и Азии круг и Европы.Вергилий. Энеида Перевод В.Я. Брюсова

3

Те из историков, которые жили значительно позже описываемой битвы, такие как, например, Юстин (римский писатель II–III вв., известен компиляцией и сокращением не дошедшей до нас «Истории Филиппа» (44 книги, Трога Помпея от мифических Нина и Семирамиды до времени Августа (конец I в. до н. э. – начало I в. н. э.). – Ред.), Плутарх и другие, оценивают численность афинской армии в 10 тыс. человек. Их данные не заслуживали бы доверия, если бы, помимо их авторитета, не были подкреплены другими источниками. Однако расчеты, исходя из общего количества свободного населения Древних Афин, подтверждают эти цифры. В качестве основы для таких расчетов можно использовать, например, книгу Бека «Государственная экономика в Афинах» (т. 1, с. 45). В качестве гоплитов при Марафоне, наверное, служило и некоторое количество выходцев из других полисов, но число афинян, участвующих в битве, не могло превышать приведенной выше цифры.

4

По словам Гроте (т. 4, с. 464), «этот добровольный марш всей армии Платей на Марафон является наиболее трогательным эпизодом во всей истории Греции». В самом деле, вся история Платей и крепкие дружеские отношения, связывающие этот город с Афинами, даже в моменты смертельной опасности может служить самым впечатляющим примером из времен Античности. Во время Пелопоннесской войны Платеи вновь продемонстрировали искреннюю преданность Афинам, вопреки всем угрозам и чувству самосохранения. В результате город был сожжен. В классической истории трудно встретить более впечатляющие примеры доблести, чем слова платейских пленных, которыми после памятной осады города они оправдывают перед спартанскими палачами свою преданность Афинам (см.: Тацит. Т. 3. Разд. 53–60).

5

Во время битвы при Платеях, произошедшей через 11 лет после Марафонского сражения, каждый из участвующих в ней 8 тыс. афинских гоплитов имел в качестве сопровождения одного легковооруженного раба (Геродот. Т. 8. С. 28, 29).

6

Геродот. Т. 6. С. 103.

7

Там же.

8

Тацит высказывается о характере Фемистокла в 138-й главе своей первой книги.

9

Геродот. Т. 6. Гл. 109. По мнению автора, из главы 116 прямо явствует, что Геродот лично беседовал с ветераном битвы при Марафоне Эпицелем. О содержании речи Мильтиада стало известно из воспоминаний его коллег-полководцев. Обычно авторами речей, которые древние историки приписывают монархам и полководцам, являются они сами. Однако фрагменты речи Мильтиада находят подтверждение в словах его современников. Смелые и резкие слова никак не могли принадлежать Геродоту, но были характерны для Мильтиада. Некоторыми из его выражений затем долго пользовались его современники.

10

См. план местности.