Воровка

– Не хотела мешать счастью любимого, – тупо повторил белобрысый парень и вдруг покатился со смеху.

Через секунду оба брюнета, переглянувшись, тоже расхохотались. Смеялись они довольно долго.

– Что смешного? – не выдержала я. – Разве любовь – это смешно? Я понимаю, что в предыдущие века к этому чувству относились куда более уважительно, однако и в наше время нельзя смеяться над искренними, чистыми отношениями!

«Мой» брюнет открыл рот, явно намереваясь что-то сказать, но смуглый товарищ его перебил.

– Сань, давай я провожу девушку и сам ей все объясню, хорошо? – предложил он.

Я попятилась. Куда он меня проводит? Обратно к балкону? А вдруг он маньяк? Сделает вид, что провожает меня до двери, подведет к выходу и тюкнет по голове своим увесистым кулаком… Или все гораздо проще и черноглазый говорит про милицию? Меня сейчас поведут в милицию, где я долго и нудно буду объяснять, что вовсе не воровка? Мои глаза наполнились слезами. Ну и ну, кто мне поверит, если я расскажу всю эту историю полностью? Только такая полная дура, как я, могла так нелепо попасться. Мне внезапно пришло в голову нечто такое, от чего я охнула, привалилась к стене и выпучила глаза.

– Эй, с тобой все в порядке? – посочувствовал белобрысый. Похоже, парень был единственным из троицы, способным на человеческие чувства.

Черноглазый смотрел на меня с подозрением, будто пытался уличить в чем-то. А что, и в самом деле, может, мне прикинуться больной? Сказать, что у меня ужасно болит… желудок, например. Хотя нет, воровка с язвой – это что-то в духе О. Генри. Это у него есть рассказ про то, как вор подружился с хозяином облюбованной им для воровства квартиры и они делились советами, как избавиться то ли от радикулита, то ли от ревматизма. Или сделать вид, будто у меня больное сердце, и я сразу умру прямо в прихожей Сашулиной квартиры?

– Антон, что делать будем? – внезапно завопил Александр.

Ага, значит, черноглазого зовут Антоном. Имя белобрысого как самого невинного из всех присутствующих меня интересовало мало. Самый опасный из троицы – именно Антон. Не напрасно же он щупает меня колючим взглядом черных подозрительных глаз… Сашуля, хоть и выглядит строгим, смотрит на меня с доверчивым любопытством. Эх, если бы Антона не было здесь, я моментально навешала бы на уши лапшу хозяину квартиры и альбиносу!

– Все в порядке, – процедила я, – просто сердце схватило…

– Пойдем на кухню, я налью тебе воды. – Антон вцепился в мой локоть железными пальцами и повел на кухню. Там он довольно грубо толкнул меня на диванчик и достал из холодильника пузатую бутылочку минералки. – Надо же, такая молодая, а уже неприятности с сердцем!

Я усердно пила, не обращая внимания на его сарказм, хотя пить мне совсем не хотелось, но зато можно было взять пару минут на размышление: что же мне делать дальше, что говорить? В любовь-морковь, очевидно, мужчины не поверили. Почему – мне предстоит выяснить. Самой же мне, когда я вдруг ахнула, пришла в голову совершенно невероятная идея: а что, если это Светка подставила меня так гнусно? Она знала мою страсть к нелепым поступкам и ничуть не сомневалась, что я поспешу ей навстречу по первому ее зову. И вовсе не для того, чтобы помочь ей, а для того, чтобы лишний раз доказать, что ее муж – не исключение, а скорее правило.

Дело в том, что пару недель назад по электронной почте мне пришло письмо. Я уже собиралась выключать компьютер, но вдруг получила весточку от сестры. Сначала я решила стереть ее письмо не читая – кто знает, какие очередные гадости она припасла для меня? Но потом любопытство все же пересилило. За время нашей разлуки Светка написала мне всего один раз – и то лишь затем, чтобы похвастаться своим толстощеким младенцем, который беззубо улыбался в кадре. «Вряд ли ты поймешь глубину моего счастья, – писала тогда сестра, – ведь тебе не суждено стать женой и матерью…» Теперь понятно, почему я открывала ее нынешнее письмо с откровенной неохотой и брезгливой миной на лице? Не ожидая ничего, кроме очередных гнусностей, я вчитывалась в компьютерные строки. Чем дальше я читала, тем быстрее брезгливость уходила из моих глаз, даже наоборот, взгляд стал острым и заинтересованным. Чтобы осознать написанное, мне пришлось перечитать письмо два раза, выйти на балкон покурить, затем снова прочитать письмо и, наконец, полностью погрузиться в свои мысли. Я ожидала подвоха и очень удивилась, когда не обнаружила его. Даже, можно сказать, разочаровалась. Однако предложение, выдвинутое сестрой, мне понравилось. И в самом деле, кому не захочется уличить собственного зятя в измене? Особенно – учитывая всю остроту наших со Светкой отношений? Она писала, что у нее есть глубокое подозрение: ее муж ей изменяет в то время, когда она отсиживается с ребенком на свежем воздухе в загородном доме. Муж наведывался к семье только по выходным, жаловался на обилие работы, однако сестрица моя умудрилась почуять неладное. Теперь она просила меня убедиться в том, что ее муж и вправду гуляет на стороне и привезти ей некоторые доказательства. В свое время она вышла замуж за обеспеченного человека. Но жил он не в столице, где родились мы с сестрой, а в дальнем Подмосковье. Мне предлагалось приехать в их уездный городок и проверить ее гипотезу. С одной стороны, мне было лень покидать Москву – как и любая москвичка, я считала дальними провинциями все, что находится за МКАД. А с другой стороны, мне и вправду хотелось застать ее мужа с очаровательной инженю в самый пикантный момент, сделать пару фотографий своим цифровиком и, мило улыбнувшись, выложить Светке карты на стол. Так что отказаться я не могла, хотя бы потому, что хотела утереть нос сестре. В тот момент меня не слишком занимал вопрос, который должен был прийти в голову самым первым: почему при всех особенностях наших с ней отношений Светка обратилась ко мне, а не, скажем, в детективное агентство? Чего бы, казалось, проще – позвони частному детективу и попроси последить за мужем? Тогда не будет никаких шансов, что старшая сестрица узнает о проделках зятя и станет посмеиваться и жалеть младшенькую! Но я, словно гончая, которая идет по следу лисицы, об этом даже не подумала. Мне очень хотелось подтвердить правоту Светки, как бы некрасиво это ни выглядело с моей стороны. Видимо, на это и был расчет с ее стороны.

Вот почему я так напряженно искала следы пребывания посторонней женщины в этом доме. Очень жаль, что до меня не сразу дошла простая мысль: даже если я не найду следов сожительства мужа сестры с кем бы то ни было, уж детские вещи должны здесь находиться! Пусть большую часть своего гардероба сестра забрала с собой в загородный дом, но ведь не все до единой игрушки, не все ползунки и памперсы перекочевали туда же! Вывод напрашивался только один: я ошиблась. Я случайно попала в чужую квартиру! Во всем виновата моя романтическая натура: вместо того чтобы позвонить в дверь двадцать четвертой квартиры и дождаться, пока мне не откроет зять, я полезла по пожарной лестнице, решив, что правильно высчитала нужный балкон. Может быть, я сделала это опять же из чувства внутреннего противоречия. Светка особенно напирала на то, что я должна появиться в их городской квартире либо поздно вечером в пятницу, либо с самого утра в субботу. По ее мнению, это было самое подходящее время для того, чтобы выявить любовницу Георгия. Но я, как обычно, решила все сделать по-своему… И что теперь? Я попала в совершенно дурацкую ситуацию: если я расскажу все это, мне никто не поверит, даже альбинос! И потом мне пришло в голову, что Светка все подстроила намеренно. Она прекрасно знала мою натуру и понимала, что я не упущу своего шанса поиздеваться над ней. Ну как же, разве это не доставит мне радости – знать, что у моей идеальной сестры в ее идеальной жизни далеко не все так идеально? Так вот, она решила лишний раз посмеяться надо мной. Я буду думать, что получила шанс покрасоваться перед ней, а на самом деле она меня попросту подставила. Вероятно, ей скучно там, на даче, с толстым сынишкой, вот она и развлекается. Она запросто могла указать мне не тот адрес! Хотя, с другой стороны, разве она могла додуматься, что я полезу через балкон? Черт, что же мне делать?

Вода в бутылочке закончилась, Антон с нетерпением ждал, что же я отвечу, при этом на кухне появились и остальные участники трагикомедии, а я все не могла придумать, рассказывать мне про Светкину каверзу или нет. Меня могло спасти только одно: присутствие среди мужчин Светкиного мужа, Георгия. В крайнем случае мне бы пришлось униженно повиниться, но я хотя бы не рисковала собственной жизнью. Как сейчас, когда обнаружилось, что Гоши здесь нет. Откуда я знаю, почему они засмеялись и не поверили мне, когда я рассказала, что влюблена в Александра? Видимо, мне придется придерживаться этой версии.

– Ну так, может, ты расскажешь, наконец, что здесь делала? – раздраженно спросил Антон.

– Я уже рассказала, – невинно захлопала я ресницами. – Что еще вам надо? Почему вас не устраивает мой рассказ? И почему, наконец, вы обращаетесь ко мне на «ты»? Мы с вами вместе не учились и собутыльниками не были.

В глазах Антона мелькнули веселые искорки, он внимательно осмотрел меня и вогнал в краску. Да знаю я, знаю, что девушки с моим весом не должны носить коротких юбок, не говоря уже о шортах. Но что поделать, если в длинных юбках забираться по пожарной лестнице не слишком удобно? А в брюках попросту жарко, да к тому же ими можно за что-нибудь зацепиться. Поэтому этим утром я надела симпатичные белые шорты. Совсем забыла, что белый цвет полнит. Антон рассматривал мои ноги с брезгливым недоумением, так что я невольно забилась подальше, в недра дивана, стоящего полукругом возле стола, чтобы спрятать хотя бы часть своих телес под обширный обеденный стол.

– Это неудачная версия, – покачал головой Антон. Возникало такое чувство, будто в этой квартире было позволено разговаривать лишь ему и иногда – мне. Те двое стояли молча и изредка на меня поглядывали. – Придумай что-нибудь другое.

– Почему – неудачная? – вскинулась я. – По-моему, очень даже ничего… Хотя, возможно, такому человеку, как ты, кажется нелепым высокое чувство. Такие, как ты, весело проводят время с красотками в постели, а наутро забывают про них. Ты, конечно, никогда в жизни не любил и не мучился от безответного чувства, не рыдал в подушку и не писал любовных записок. Твоему каменному сердцу это просто недоступно! Но если ты не испытывал ничего подобного, это не значит, что остальные – такие же непробиваемые, как и ты.

Я подумала, что уже ничего не теряю и если он «тыкает» мне, то и мне нет смысла обращаться к нему вежливо, на «вы».

Ого, я почти полностью вжилась в роль. Теперь осталось только выпрыгнуть из-за стола и встать около Александра, ведь именно его я якобы люблю. Но мне совершенно не хотелось вновь подвергать свои ноги тщательному осмотру.

– Я рад, что ты так легко читаешь по лицам, – ответил Антон, – но только ошибочка вышла. В нашем городе все отлично знают Александра.

– Ну и что? – не поняла я.

– И знают о его сексуальных предпочтениях, – довольно туманно продолжил он.

Я все еще ничего не понимала.

– Саша – гомосексуалист, – видимо понимая, что я все еще пребываю в неведении, закончил Антон. – Соответственно, ты не могла сделать его объектом своего вожделения: как правило, никто из девушек не влюбляется, если знает, что любовь останется безответной и непонятой.

Проклятие! Только такая дуреха, как я, могла попасть в квартиру к гомосексуалисту! И почему нынче почти все красивые мужчины предпочитают других красивых мужчин, а не хорошеньких женщин? Насколько мне известно, в нашей стране и так мужчин гораздо меньше, чем лиц женского пола, поэтому крайне сложно найти себе пару. Особенно если учесть, что чуть ли не треть мужчин, которых и так можно назвать вымирающим видом, переметнулась на сторону бойцов голубого фронта. Наверное, если бы я действительно была влюблена в Александра, мне сейчас было бы очень горько и обидно. Пожалуй, я бы даже стала тихо ронять слезы или, наоборот, рыдать во весь голос с истерическими подвываниями. Но во-первых, я не была влюблена в этого человека, мало того, я видела его впервые, а во-вторых, мне все же надо было выкрутиться из крайне затруднительного положения. Поэтому пришлось импровизировать.

– А я не такая, как все остальные девушки, – бодро заключила я. – Мне кажется, что я смогу понравиться Александру, и тогда он снова станет натуралом!

Трое мужчин снова весело рассмеялись. Я прекрасно понимала, сколь жалкими выглядят мои потуги спасти ситуацию. С каждой минутой мое положение становилось все более шатким. Только вот терять мне было нечего, поэтому приходилось цепляться за эту версию клещами, пытаться вытащить себя из болота за волосы, как Мюнхаузен.

– А если бы я была не из вашего города и не знала про… ориентацию Саши? – осторожно предположила я.

– Тогда бы ты не смогла влюбиться в него, – парировал Антон. – Ведь любовь предполагает, что ты часто видишь предмет своего вожделения до тех пор, пока не начнешь испытывать к нему нежные чувства. Вдобавок тебе еще надо было узнать, где он живет, уточнить его распорядок дня. На все это требуется время, за которое, конечно, ты бы непременно обратила внимание на то, что в его окружении нет ни одной женщины. А для такого видного мужчины, как Александр, это нонсенс. Это понимаю даже я своим каменным сердцем!

Я закусила губу. Черт побери, он прав.

– Ну ладно, признаю, я действительно не знала, что он предпочитает мужчин… Но я влюбилась в него с первого взгляда! И не собиралась вычислять, когда он появляется дома. Я знала, что по утрам все люди находятся на работе! А для этого мне не требовалось наружного наблюдения за Сашей.

– Опять врешь, – вздохнул Антон. – Саша не сидит в офисе, и уж это ты непременно должна была знать!

– Почему? – немедленно оскорбилась я, все более вживаясь в роль. Мне теперь даже стало интересно. – Ведь большинство женщин не знает, чем занимаются их мужья, а он мне не то что не муж, но даже и не любовник! Вспомните про маньяков – их жены, все как одна, утверждали, что мужья были в семье ласковыми, нежными и кроткими, как мыши.

– Ладно, – усмехнулся черноглазый. – Тогда скажи-ка мне, где ты увидела Александра впервые? Где-то ты ведь должна была его приметить, верно?

Я замерла. Он смотрел на меня с искренним убеждением, что вот сейчас непременно подловит меня на лжи, и тогда я уже не отверчусь. Я занервничала. Может, этот Александр кто-то особенный, раз его знает весь город? И если он не сидит в офисе, то может быть кем угодно! Но я-то этого не знаю!

– Я видела его несколько раз возле этого дома, – обиженным тоном произнесла я, – когда приходила в гости к родственникам. Я видела его из окна – это устраивает?

– Вполне, – протянул Антон. – А ты хитра… Но вот к каким родственникам ты приходила? Говори их фамилию и номер квартиры, и тогда, быть может, я тебе поверю. И не стану вызывать милицию и обвинять тебя в воровстве.

– Да я ничего не украла, – возмутилась я.

– Не успела, – отрезал он. – Итак?

Я зажмурилась и назвала номер квартиры, в которую должна была попасть, и фамилию Светкиного мужа. Меня могло спасти одно – а вдруг этот самый Саша не так давно живет в доме и не знает всех жильцов пофамильно. А может, провинция тоже давно перешла на московский режим, и жильцов не интересует, что делается за другими закрытыми дверями в их доме? Хотя нет, на это шансы были слишком малы. Москвичам просто не хватает времени и сил на выяснение подобных обстоятельств, ведь на дорогу до работы тратится уйма времени, а кроме работы, надо совершить массу других полезных дел. Жители же небольших городков и поселков входят в свою квартиру после работы максимум в шесть – в полседьмого вечера, в отличие от большинства москвичей, которые добираются до дома в лучшем случае в девять. Размеренная, неторопливая жизнь, в которой никто не пытается подрабатывать и предпочитает после работы лежать на диване с газеткой в руках, располагает к любопытству. Кроме того, немосквичам не надо подниматься в шесть утра, чтобы успеть к девяти на работу, соответственно, лечь спать можно позже, не в двенадцать, а часа в два ночи, так что остается много времени на общение с соседями и распивание с ними горячительных напитков. Но хватит философствовать по поводу москвичей и жителей других городов! Пора подумать о собственной драгоценной шкурке.

Я приоткрыла глаза и с крайним удивлением убедилась, что Александр кивает Антону и альбиносу. Что это значит? Неужели в этом доме действительно живет моя сестра с мужем и Александр об этом осведомлен?

Я была так поражена этим обстоятельством, что даже не обрадовалась. Если это так, то почему я нахожусь здесь?

– И все же надо бы этот момент уточнить, – испортил всю малину Антон, который умел быть затычкой в каждой бочке. – Вдруг она просто знает откуда-то фамилию этого человека, а на самом деле не является ему родственницей?

– Антон, да брось ты, – махнул рукой сердобольный альбинос, – давайте отпустим девчонку, у нас дел по горло!

Я издала звук, который при желании можно было принять за согласие со словами белобрысого.

– Мы не можем это так оставить, – перебил его Антон. Он, наверное, в этой троице был за главного.

Саша молчал, безразлично осматривал свои туфли. Туфли были вполне симпатичные, светло-кофейного цвета, из натуральной кожи и явно не дешевые. Не представляю, сколько они могли стоить – меня всегда забавляли люди, с уверенностью утверждающие, что та или иная одежда или обувь стоит не меньше трехсот баксов. Да откуда они могут это знать? С нынешним непонятным ценообразованием, когда турецкий ширпотреб зачастую стоит дороже фирменных вещей, купленных на распродаже, узнать истинную цену может только экстрасенс, посоветовавшийся с бабкой-гадалкой. Конечно, Саша – человек не бедный… К тому же меня не слишком тронуло, что он принадлежит к сексуальным меньшинствам. Я уже давно перестала рассматривать каждого встречающегося мне на пути мужчину как кандидата в мужья. Увы, возраст не тот, и наивность моя осталась в прошлом. Все мои романы заканчивались одинаково или приблизительно одинаково: кто-то из нас, или он, или я, начинал томиться, и это томление проскальзывало во всем – взглядах, поступках, словах – так явно, что невозможно было это терпеть и с этим жить. Иногда я отпускала возлюбленного с трудом, иногда мне устраивали скандалы и истерики, не желая, чтобы я уходила, и все же расставались мы достаточно мирно, без длительных изнуряющих нервотрепок. Да в моей жизни никогда и не было дикой латиноамериканской страсти с воплями: «Я тебя зарежу!» – или угрозами прыгнуть с балкона… Как я ни силилась, не смогла припомнить ни единого мужчины в своей жизни, который воспылал бы ко мне неземными чувствами. Разве что в школе, когда сидящий сзади Колька Белов тянул меня за косички и постоянно развязывал банты… Но было это в четвертом классе, так что и вспоминать нечего. Мне стало грустно. И вправду, совершенно нечего вспомнить. За свои двадцать шесть я ни разу не влюблялась так, чтобы по ночам рыдать в подушку от силы любви, нежности и страсти. Я взрослая, циничная женщина, спокойно заводящая себе любовников и так же спокойно с ними расстающаяся.

С одной стороны, так проще и легче – зачем трепать себе нервы и заставлять сердце испуганно дергаться и съеживаться всякий раз, когда покажется, что твой любимый уже не так страстен и заботлив. А с другой стороны, это чувство очень бы хотелось испытать – а что я, какая-то увечная, что ли? Или недостойная? Неужели мне не дано понять и постичь древнейшее человеческое чувство? Эта мысль, однако, не придавала мне бодрости. Внезапно мне стало скучно и почти безразлично, что со мной сделают эти малознакомые люди. Я вздохнула и взглянула на часы. Уже пора обедать, вот почему я чувствую себя не в своей тарелке. От мысли о тарелке прибавилось сил. Ну да, я люблю поесть, и что здесь такого? Должны же быть у человека недостатки! Я выгляжу несколько крупнее, чем бы мне хотелось на самом деле, и все же не могу себе отказать в удовольствиях, которых в жизни и так маловато. А одно из этих удовольствий – еда, как это ни банально. Мне кажется, на самом деле очень многие люди любят вкусно поесть, но почему-то этого стесняются.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.