Спасение в любви

– Снова собираетесь в путь, Пейдж? – раздался голос Причера.

Она подпрыгнула на месте, выронив номер, нож и фонарик, и выпрямилась. Дыхание срывалось, сердце стучало молотом. На дорожке появился свет фонаря. Направленный вниз, он освещал землю и ноги Причера. Тот сделал еще пару шагов к ней, и Пейдж увидела его целиком.

– Не сработает, – сказал он, кивнув в сторону ее машины. – Это номер от грузовика, Пейдж. Первый же шериф или патрульный сразу поймет, что к чему.

У Пейдж навернулись слезы. Никогда еще она не оказывалась в такой ситуации. Она продрогла от ночного холода, руки теперь дрожали еще сильнее, а внутренности завязались тугим узлом.

– Без паники, – произнес Причер. – Я не думаю, что вам сейчас нужны другие номера, но мы найдем вам подходящий. У Конни, что живет через улицу, есть маленькая машина. Она не станет скучать по своим номерам.

По щеке Пейдж скатилась слеза, и она наклонилась, чтобы поднять фонарик.

– Я… ну… я оставила там деньги. Наверху. За еду и комнату. Не очень много, но все-таки…

– Ох, Пейдж. Когда вы так говорите, я выгляжу форменной свиньей. Вы же должны понимать, что о деньгах я вообще не думал.

Она загнала слезы внутрь и спросила:

– Тогда о чем вы думали?

– Пойдемте, – вместо ответа, сказал Причер и протянул ей руку. – Здесь холодно. Пойдемте в дом, я заварю вам кофе, чтобы вы не заснули за рулем, а потом сам поменяю вам номера. Больше ради вашего спокойствия, чем по необходимости.

Она пошла рядом с ним, держась на некотором расстоянии.

– Почему вы говорите, что мне нет необходимости менять номера?

– Вас никто не ищет, – сообщил он. – По крайней мере, официально. Так что пока вы в безопасности.

– Откуда вы знаете, что меня не ищут? – спросила Пейдж, чувствуя, что сейчас упадет на землю и от беспомощности разрыдается.

– Я объясню, – ответил Причер. – Только подброшу в огонь дров, и, когда вы согреетесь, мы поговорим. И потом я поменяю номера, если вы этого захотите. Но я думаю, что после нашего разговора вам скорее захочется подняться наверх и поспать до утра, а потом уже ехать при дневном свете. Кроме того, – добавил он, открывая для нее заднюю кухонную дверь, – ваш мишка у меня, и я должен его вернуть. Вы же не можете уехать без него?

Пейдж вошла на кухню и заплакала, прижимая пальцы к губам. Она чувствовала себя пойманной преступницей. И от его хорошего отношения ей становилось только хуже.

– Я везде искала этого проклятого медведя, – прошептала она и всхлипнула.

Причер повернулся к ней. Рука прижата ко рту, в глазах блестят слезы – казалось, она содрогается от усилий, чтобы только не издать ни звука. Причер медленно и осторожно притянул ее к себе за плечи. Прижал к своей огромной груди, нежно обнимая обеими руками. И внутренние оковы Пейдж рухнули, она зарыдала у него на груди. Перестав сдерживаться, она судорожно всхлипывала и захлебывалась слезами.

– Ты слишком долго держала это в себе, да, Пейдж? Все хорошо, я здесь. Я знаю, что ты напугана и обеспокоена, но все будет хорошо.

Она очень в этом сомневалась, но сейчас была совершенно без сил. Ее хватало только на то, чтобы плакать и трясти головой. Пейдж попыталась вспомнить, когда в последний раз ее обнимали с желанием защитить и утешить. Это было очень давно. Настолько, что она не могла вспомнить. Даже ранний Уэс на пике своего манипулирования ее чувствами так не делал. Он мог только рыдать. Сначала ударит ее, изобьет, а потом плачет, и она сама его утешает.

Причер долго укачивал ее в полутемной кухне, пока она не успокоилась. Затем, придерживая ее за спину, он провел Пейдж в бар. Посадил ее все на тот же стул рядом с камином, поворошил поленья, чтобы они получше разгорелись, и подбросил еще одно свежее. Потом сходил в бар и налил ей бренди. Когда он поставил перед Пейдж бокал, она сказала:

– Я готова ехать.

– Тебе лучше не садиться за руль, пока ты не успокоишься. Просто глотни. Я потом сделаю тебе кофе, если захочешь.

Он сел на соседний стул к ней лицом, поставил локти на колени и наклонился вперед:

– Когда ты здесь появилась, я понятия не имел, что с тобой случилось. Но понимал, что это нечто плохое и дело совсем не в дверце машины. У тебя были калифорнийские номера. Поэтому я позвонил своему хорошему другу, которому я доверяю. Он проверил твои номера, они зарегистрированы на твоего мужа, которого уже задерживали за избиение жены. – Причер пожал плечами. – Большего мне и не требовалось, чтобы все понять.

Пейдж закрыла глаза, потом медленно открыла и сфокусировала взгляд на его лице. Она поднесла бренди к губам и сделала крошечный глоток, ничего не подтверждая и не отрицая.

А Причер продолжил:

– Он не объявлял тебя в розыск, так что полиция тебя не ищет. Я не знаю, в чем состоит твой план, Пейдж, но, если ты увезешь Кристофера за границу штата, ты нарушишь закон, который может больно по тебе ударить, когда ты захочешь получить опеку. Я догадываюсь, ты думаешь о том, что проделала весь этот путь из Лос-Анджелеса и уже почти выехала из штата. Если ты собираешься просто исчезнуть… хм… мне не кажется, что это хорошая идея. Ты просто не понимаешь, что делаешь, – и будешь совершать ошибки. Ты не знаешь разницы между номерами грузовиков и легковых машин. И тебе недостает хитрости.

Пейдж издала горестный смешок. Может, в этом и есть ее проблема: слишком мало изворотливости.

– Если у тебя есть место, где тебе помогут скрыться и обеспечат безопасность, – это идея получше. Только надеюсь, что там будет наготове компания больших и сердитых парней вроде нас с Джеком. Просто на случай, если этот сукин сын тебя выследит и захочет вернуть.

– У меня нет выбора, – прошептала Пейдж. – Я должна уехать.

– Конечно, он у тебя есть, – возразил Причер. – Знаешь какой? Ты без проблем получишь опеку над Крисом, во всяком случае временную, учитывая приводы его отца, и не важно, что он не был признан преступником. Тебе не нужно его согласие на развод. Это можно сделать просто по согласию сторон.[14]

Пейдж покачала головой и снова закрыла глаза, по ее щеке снова скатилась слеза. Но Причер все продолжал:

– Есть запретительные ордера. И даже если он их проигнорирует, закон будет на твоей стороне. Пейдж, ты когда-нибудь думала обо всем этом?

– Откуда ты все это узнал? Тебе рассказал твой друг?

– Я хотел разобраться и поискал информацию, – объяснил он.

– Тогда ты должен понимать, что, если я попытаюсь пойти этим путем, он меня убьет. Он зол и безумен. И хочет меня убить.

– У него ничего не выйдет, если ты останешься здесь, – ответил Причер.

Она замолчала, ошеломленная его словами. Потом сказала:

– Я не могу здесь остаться, Джон. Я беременна.

На этот раз шок отразился уже на лице Причера. Бессловесный и темный, как осенняя озерная вода, он сначала появился в его глазах. Причер откинулся на спинку стула, выражение его лица постепенно менялось по мере того, как он осознавал сказанное. Потом он встал, сходил к бару, налил себе выпить и одним духом осушил бокал. Затем он вернулся на свой стул у камина и спросил:

– Он знал? Когда он избивал тебя, он знал, что ты ждешь ребенка?

Она кивнула и, сжав губы, отвела взгляд. Умом она понимала, что это не ее вина, но на эмоциональном уровне что-то постоянно твердило ей: «Ты вышла за него замуж и родила от него ребенка, но вовремя не ушла, ты сама это допустила, сама все испортила, а потом опять забеременела, ничего не успевала сделать вовремя, не заметила предупреждающих признаков, а ведь все было ясно как день».

– Ты когда-нибудь жила в приюте для пострадавших женщин? – спросил Причер.

Пейдж кивнула.

– Тогда вот твой выбор, – спокойно произнес он. – Ты можешь остаться здесь и постараться организовать все так, чтобы, уехав, не нарушить закон и не скрываться от правосудия всю оставшуюся жизнь. У тебя не возникнет проблем – через улицу живут медики, которые помогут тебе, если понадобится. Если хочешь, можешь помогать мне на кухне – так ты не будешь чувствовать себя обязанной. А если ты столкнешься где-то здесь с этим сукиным сыном, мы будем наготове. Считай, что живешь в приюте. Как и в любом приюте, люди просто хотят тебе помочь. Либо ты можешь уехать, если хочешь, – и следовать своему первоначальному плану. Что бы ты ни выбрала, в любом случае не стоит сбегать ночью. При дневном свете гораздо безопаснее. – Он встал. – Посиди минутку и подумай. Выпей немного бренди – капелька ребенку не повредит, а тебе явно это необходимо. Я пойду поменяю тебе номера, а потом принесу медведя. Ты же знаешь, что не можешь без него уехать, что бы ты ни решила.

Он ушел в свою квартиру и оставил ее одну. Пейдж слышала, как он вышел на улицу через черный ход. Должно быть, он нашел игрушку на кухне и убрал ее в безопасное место. В камине упало прогоревшее полено, и Пейдж поплотнее запахнула на себе куртку. Она сделала еще один маленький глоток бренди, который обжег ей горло, но, как по волшебству, помог расслабиться и немного успокоить нервы. Хотя, может быть, свою лепту внесла информация, что Уэс не натравил на нее полицию. Вскоре вернулся Джон, на нем была куртка, а в руках он держал плюшевого медведя.

– Конни никогда в жизни не заметит разницы в номерах, – сказал он, протягивая Пейдж медведя. – Кроме того, если бы она узнала, в чем дело, то сама бы тебе их предложила.

Пейдж, нахмурившись, смотрела на медведя – он был не совсем такой, как раньше. Теперь у него была вторая нога, сшитая из синей с серым фланели. Она не совсем подходила – просто пришитая к медведю фланелевая трубочка, заполненная чем-то мягким, – но зато теперь игрушка стала симметричной.

– Что ты с ним сделал? – спросила она, забирая медведя.

Причер пожал плечами:

– Я сказал Крису, что попробую. Выглядит несколько по-дурацки, но в тот момент это казалось неплохой идеей. – Он сунул руки в карманы. – Ты не надумала все-таки отдохнуть сегодня? Точно хочешь ехать прямо сейчас? Я могу дать в дорогу горячего кофе, если ты твердо решила уехать. По-моему, у меня даже термос есть, и я могу…

Пейдж встала, оставив бренди на столе. Она крепко прижимала к себе игрушку сына.

– Я возвращаюсь в постель, – сказала она. – Мы уедем после того, как Крис позавтракает.

– Если это именно то, чего ты хочешь, – отозвался Причер.

* * *

Пейдж проснулась от неясного утреннего света и звука топора, раскалывающего дерево. Она перевернулась на другую сторону и увидела, что Кристофер мирно спит, обнимая своего мишку с новой ногой из сине-серой фланели. Ей надо было все хорошенько обдумать. Она боялась рисковать. Но ехать в Спокан по неизвестному адресу и соглашаться на жизнь, о которой она ничего не знает, тоже было страшно. К тому же она не была уверена, что у нее хватит ловкости жить нелегально.

Она считала, что кое-что вынесла из своего опыта. Если бы ей что-то здесь угрожало, даже если она почувствовала бы это на уровне интуиции, то вмиг бы отсюда исчезла. Безо всяких замен номеров и прощаний.

Причиной ее желания уехать было чувство вины – она не хотела, чтобы помогающие ей люди пересеклись с Уэсом и оказались в опасности. Но в реальности, куда бы она ни пришла – в семью, в приют, в убежище, – все, кто ей помогал, рисковали. И иногда мысль об этом становилась непереносимой.

Она не стала будить Криса, тихо оделась и спустилась по лестнице на кухню. Причер стоял у кухонного прилавка, нарезая соломкой и кубиками продукты для утренних омлетов. Он увидел Пейдж у подножия лестницы, и нож в его руке замер.

– Я хочу воспользоваться твоей стиральной машиной и сушкой, – сказала она. – Мы взяли с собой не так много вещей.

– Конечно.

– Думаю, что нам есть смысл остаться здесь. На некоторое время. Я буду рада помочь тебе на кухне, если надо.

Причер снова занялся нарезкой, но значительно медленней.

– Это-то как раз просто устроить. Минимальная плата плюс комната и еда. Скользящий график. Джек будет платить тебе, как захочешь. Ежедневно, еженедельно, ежемесячно – без разницы.

– Джон, это слишком много. Я согласна помогать просто за комнату и еду.

– Мы открываемся в шесть и работаем до девяти с чем-нибудь. Нас здесь двое: я и Джек. И еще Рик приходит после школы. После двух дней работы ты начнешь жаловаться, что это рабский труд.

Пейдж улыбнулась и покачала головой:

– На остальное я не готова – запретительный ордер, опека… при обращении в суд я должна буду открыть место своего пребывания, а я не могу этого сделать.

– Вполне понятно, – сказал он.

– Он найдет меня, рано или поздно. Выдвинет обвинения, будет искать через полицию, наймет детектива… Но он сделает все, чтобы меня найти. Он не позволит мне сбежать.

– Не все сразу, Пейдж. Решай проблемы по одной, – посоветовал Причер.

– Ты так уверен…

– Меня это не беспокоит. Мы будем наготове.

Пейдж глубоко вздохнула.

– Ладно. Где у тебя стиральная машина? – спросила она.

– В моей квартире. Входную дверь я вообще не запираю. – Причер снова перестал резать, посмотрел на нее и спросил: – Что именно заставило тебя принять такое решение?

– Новая нога у медведя. Из старой фланели…

– «Старой»? – переспросил Причер и чуть улыбнулся. – Это была совершенно новая и целая рубашка.

* * *

Причер отнес в бар завтрак для Рона и Харва и выглянул в окно, желая увидеть Джека – тот стоял у пня, держа в руке топор. Он услышал, как в его квартире заработала стиральная машина.

Причер налил две чашки кофе и вышел на задний двор. Увидев его, Джек всадил топор в пень. Причер передал ему чашку.

– Кофе прямо к рабочему месту, – заметил Джек. – Могу предположить, что ты что-то задумал. – Он сделал глоток и посмотрел поверх чашки на Причера.

– Я просто подумал, что нам пригодилась бы помощница.

– И что?

– Пейдж упомянула, что ищет подработку. Мальчик не проблема.

– Хм…

– По-моему, неплохая идея, – сказал Причер. – Спальня над кухней все равно пустует. Можешь вычесть ее зарплату из моей.

– Мы тут зарабатываем деньги, Прич. И иногда нанимаем работников. Она же не требует зарплаты в пятьдесят штук или личного пенсионного плана по 401-й?[15]

Причер скорчил гримасу. Джеку кажется, что у него есть чувство юмора.

– Наверное, это будет временно.

– Мои обязанности меняются, – заметил Джек. – Их становится все больше, – добавил он с гордой улыбкой. – Было бы неплохо иметь здесь подмогу, пока я занимаюсь другими делами.

– Хорошо. Пойду сообщу ей о решении. – Он повернулся, чтобы уйти.

– Да, Причер, – окликнул друга Джек, и тот обернулся к нему. Джек отдал ему обратно пустую чашку. – На самом деле ты ведь уже ее обрадовал, верно?

– Только сказал мимоходом, что, возможно, у нас найдется для нее работа.

– Ага. Только один вопрос. Она заметала следы по пути сюда?

– Никто не знает, что она здесь, Джек. И это совершенно не наше дело…

– Я не из любопытства спрашиваю, Причер. Я хочу знать, к чему готовиться.

– Хорошо, – ответил Причер. – Я рад это слышать. Я сообщу, если что-нибудь изменится.

В Вирджин-Ривер существовало нечто, дающее Пейдж душевное равновесие. Мелочи вроде ее машины, зажатой между двумя большими грузовиками, – машины, которую ей не было нужды выводить оттуда. Стук топора перед рассветом, который практически совпадал с появлением запаха свежего кофе. И работа – ей нравилась эта работа. Она начиналась с расстановки столов и готовки блюд, но меньше чем через пару часов Джон уже показывал ей, как он готовит суп, хлеб, пироги.

– Пользоваться тем, что мы имеем, – это настоящее искусство, – объяснял он. – Во многом бар процветает потому, что мы готовим то, что приносим с охоты или рыбалки, используем продукты, которыми платят пациенты доктору Маллинсу и Мел, и стараемся заботиться о наших посетителях. Джек говорит, если мы будем заботиться в первую очередь о горожанах, то у нас все будет прекрасно. Вот мы этим и руководствуемся.

– Как это – заботиться о горожанах? – спросила озадаченная Пейдж.

– Да просто, – ответил Причер. – Мы закладываем в бюджет три приема пищи – завтрак, обед и ужин, и люди знают, что у нас, бывает, что-то остается. Закупая продукты, мы объезжаем на грузовиках все магазины вдоль побережья и все супермаркеты и по дороге заходим к тем, кто не может сам к нам приехать, – к старикам, инвалидам, иногда к недавно родившим женщинам, – и приносим им еду. Им это нравится – раз или два поесть то, что подают в нашем баре. По особым случаям мы просто открываем дом и продаем только коктейли, а остальное приносят в кастрюлях женщины из города. Мы ставим кружку для пожертвований за место в баре, за содовую, за пиво – и мы собираем больше, чем тебе может показаться. Мы ставим хороший ликер в качестве приза для охотников и рыбаков с нахлыстовыми снастями[16], но в счет не добавляем, и люди это приветствуют. – Причер увидел удивленное выражение ее лица и добавил: – Плата за выпивку, Пейдж. Они знают, сколько стоит «джонни уокер блэк». Им нравится, что мы стараемся им угодить, – и у них есть деньги. Они оставляют их на столиках и в баре. – Он усмехнулся.

– Изумительно! – воскликнула она.

– Да нет. Мы с Джеком и охотники, и рыбаки. Приятно заботиться о людях, которые к нам хорошо относятся. Наверное, самое важное – это запоминать каждого, кто приходит, и делать все, чтобы они чувствовали себя здесь как дома. Джек в этом мастер. И еще еда. Мы небольшое заведение и не очень опытное, но наша еда имеет хорошую репутацию, – сказал Причер, выпятив грудь.

– Да, – согласилась Пейдж. – Еда у вас хорошая, хоть и калорийная.

В этом маленьком деревенском баре Пейдж чувствовала себя как в защитном коконе. Рик и Джек хорошо отнеслись к ее пребыванию здесь, и оба подкидывали ей занятия, чтобы не сидеть без дела. Эта была работа по мелочи, но они обращались к ней так, словно не понимали, как раньше справлялись без нее. И еще были клиенты – они приходили практически ежедневно, а иногда даже дважды в день. И они сразу же стали относиться к Пейдж так, словно она уже давно здесь работает.

– В последнее время мы явно не обделены печеньем, – заметила Конни. – Ради этого стоило взять на кухню женщину.

Пейдж не стала объяснять, что они обязаны этим Джону, который делал лакомство для Кристофера, а отнюдь не для посетителей в баре, которым нравится пить кофе с печеньем.

– Пейдж, что он готовит сегодня на ужин? – спросил доктор Маллинс.

– Марсельскую уху, – ответила та. – Пальчики оближешь.

– Фу, терпеть не могу эту хрень. – Доктор наклонился к Пейдж. – Он не припрятал там где-нибудь остатки вчерашней фаршированной форели?

– Сейчас посмотрю, – сказала она и улыбнулась, чувствуя себя при деле.

Мел бывала в баре по меньшей мере пару раз за день, а иногда и чаще. Когда выдавались тихие часы, а у нее самой не было пациентов, она с радостью болтала с Пейдж. Мел знала о ситуации больше, чем кто-либо, и именно она спросила у Пейдж, как идет ее выздоровление.

– Лучше, – ответила Пейдж. – Во всех смыслах. Выделений больше не было.

– Обосноваться здесь было хорошей идеей, – заметила Мел, обводя рукой бар.

– Это была не моя идея, – пояснила Пейдж. – Джон сказал, что я могу остаться и немного подработать. Если захочу.

– По-моему, тебе нравится здесь работать, – сказала Мел. – Ты часто улыбаешься.

– Да, – с огромным удивлением признала Пейдж. – Кто бы мог подумать? Такая хорошая… – Она запнулась и потом докончила: – Передышка. Думаю, какое-то время я здесь поработаю. Во всяком случае, пока не… – Она снова замолчала. – Пока не станет заметно, – закончила она, показав на живот.

– Джон знает? – спросила Мел.

Пейдж кивнула:

– Когда он предложил мне работу, было бы непорядочно утаить это от него.

– Ну, даже учитывая, что никто не знает о том, что именно привело тебя в город, я думаю, что все здесь понимают, что у тебя была раньше своя жизнь. До Вирджин-Ривер. Я имею в виду, что у тебя ведь есть сын.

– Наверное, понимают, – согласилась Пейдж.

– Кроме того, – Мел откинулась на спинку стула и провела руками по своей пока еще небольшой выпуклости, – у многих есть животик. Ты знаешь, что у меня уже четыре месяца беременности?

– По виду где-то так и есть, – улыбаясь, сказала Пейдж.

– Угу. При этом я в городе всего семь месяцев, и только пару недель назад вышла замуж за Джека. До него я уже была замужем и овдовела. А еще, согласно вердикту врачей, абсолютно не способна была зачать.

Глаза Пейдж стали похожи на два блюдца, а рот образовал аккуратную букву «O». Мел засмеялась:

– Как оказалось, мне нужны были врачи получше. Ох, думаешь, ты одна приехала в этот город, случайно свернув не туда?

– Вряд ли это вся история, – сказала Пейдж, поднимая бровь.

– Остальное, подруга, детали. У нас тьма времени, – ответила Мел и рассмеялась.

Пейдж жила в комнатке над кухней уже десять дней, первые четыре из которых она собиралась уехать. Причер сказал, что она работает очень прилично. У них была обычная приятная рутина. Сначала Крис завтракал, а Пейдж принимала душ и приводила себя в порядок, после чего она включалась в работу на кухне, убирая столы после завтрака. Потом Крис сидел с Джоном или занимал себя сам – раскрашивая картинки, играя в войну колодой карт, подметая или еще как-то помогая по дому, а Пейдж убирала комнату и делала свои обычные дела. Одежды она захватила с собой немного, поэтому стирать в прачечной Джона ей приходилось часто. И пока машины работали, она старалась немного помочь ему – убирала его ванную, вытирала пыль, застилала постель и подметала комнату.

– Можно я брошу в стиральную машину и твою одежду заодно? – спросила она у него.

– Я сам все сделаю. Пейдж, не надо за мной убирать.

Она засмеялась:

– Джон, я целыми днями только и делаю, что собираю твои горшки, кастрюли и блюда на кухне. Это уже становится привычкой. – Шок на его лице заставил ее улыбнуться. – Ты же целый день приглядываешь за моим ребенком – у тебя просто нет возможности этим заниматься, поскольку он от тебя не отлипает. Уборка – это самое меньшее, что я могу для тебя сделать.

– Я за ним не приглядываю, – возразил Джон. – Мы с ним приятели.

– Да, – сказала Пейдж. И мысленно согласилась: да, действительно, Крис и Джон стали приятелями.

Во время ланча обычно была толпа, и Пейдж занималась не только уборкой столиков, но и обслуживанием клиентов.

К ужину, который подавался с пяти до восьми, тоже приходило много народу. Особенно в это время года – осень, сезон охоты и рыбной ловли. После восьми иногда захаживали желающие выпить пива или горячительного, но еды больше не подавалось. Пейдж отводила Криса наверх, купала его и укладывала спать. После чего проверяла, не надо ли что-то доделать до наступления ночи. И изредка сидела с Джоном за чашечкой чаю.

Причеру нравилось вечернее время, когда уже не надо подавать ужин, когда на кухне все убрано, а у Пейдж наверху слышен шум воды в душе. Порой он слышал, как она поет вместе с Крисом песенки. Прежде чем выпить напоследок виски, Причер просматривал свои кулинарные книги, планируя ужин на завтра или следующую неделю, и составлял списки нужных продуктов. Это помогало ему практично управлять баром. Он всегда был очень организованным.

Было около половины девятого, и в баре сидело несколько человек – охотники. Джек «держал осаду». Бак Андерсон принес Мел ножки ягненка приличного размера, которые попали прямиком к Причеру. Он как раз читал о тушеных ножках ягненка, подаваемых с индийским огуречным салатом «раита», когда услышал какой-то шелестящий звук. Он выглянул из-за кухонного стола и увидел, что у подножия лестницы стоит голенький Кристофер – под мышкой он зажимал какую-то книгу, а в руке держал своего мишку.

Причер поднял кустистую бровь.

– Что-то забыл, партнер? – спросил он.

Крис, не выпуская из рук медведя, почесал ногу около попки.

– Почитаешь мне?

– Хм… а ты уже принял ванну? – спросил Причер.

Мальчик помотал головой.

– Похоже, ты как раз к ней готов. – Он слышал, что наверху льется вода.

Крис кивнул и снова спросил:

– Почитаешь мне?

– Иди сюда.

Крис радостно обежал вокруг стола и протянул ручки, чтобы его подсадили.

– Секундочку, – сказал Причер. – Я не хочу, чтобы твоя маленькая попка садилась на чистый кухонный стол. Постой-ка. – Он вытащил из ящика чистое полотенце и расстелил на столешнице, потом он поднял мальчика и посадил на стол. После чего глянул на Криса, нахмурился, вытащил еще одно полотенце и закрыл ему нижнюю часть тела. – Вот так-то лучше. И что же ты мне принес?

– Слона Хортона, – ответил тот, показывая книгу.

– Боюсь, твоей маме это не понравится, – сказал Причер. Но открыл книгу и начал читать. Они не успели сильно продвинуться, как услышали, что воду наверху выключили, потом кто-то заметался по спальне, и наконец Пейдж закричала: «Кристофер!»