Кредо содержанки

Нужно иногда уезжать из родных мест, чтобы соскучиться. Тогда зрение приобретает какую-то особую остроту и вещи, даже хорошо знакомые и привычные, кажутся немного другими. Что может быть смешнее московской весны? Вечная борьба со слякотью, рабочие в ярких жилетах чудовищными жуками копошатся на клумбах, вскапывая, сажая, приторговывая рассадой на сторону, потому что дачники и прочие цветоводы шмелями вьются вокруг в извечной человеческой надежде за грошик купить много хорошего. Что может быть трогательнее весны в городе, когда, несмотря на гарь и выхлопы, деревья опять собираются с силами и покрываются свежей пока листвой, а травка подмигивает желтенькими монетками мать-и-мачехи. Город вздыхает с облегчением, до следующего года забывая про холод и метели, и искренне надеется, что эта весна будет солнечной, а лето – теплым.

Рина допила кофе, сполоснула чашку и прошла в комнату Машки. М-да, чувствуется, что дочка домой заходила довольно часто. Пыль вроде вытерта, но все кругом валяется: одежда, диски, книги, почему-то туфли на письменном столе. Рина подошла к полкам, подровняла книги и что-то еще и привычным жестом погладила по круглому пузику смеющегося бодхисатву.

И в комнате Маши, и в ее собственной спальне полно вещей, привезенных из Индии. А уж у родителей Романа вся квартира забита бронзовой посудой, резными столиками и всякими-разными статуэтками: кость, дерево, металл. Рина оставила в своем доме только тех персонажей, что ей нравились. Вот, например, слоноголовый бог Ганеш. Он милый, и Рина разместила перед его статуей горшки с фиалками, получился почти алтарь с цветами. Вот многорукий Шива и его жена Лакшми. Парные статуэтки вырезаны из ароматного светлого сандала. Боги утонченно красивы, их совершенные тела застыли в сложных танцевальных позах. Вот бронзовый Будда – невозмутимый, с полуприкрытыми глазами и чуть заметной улыбкой на губах. Сперва Рине казались странными удлиненные мочки ушей и слишком правильные черты лица. Но потом она привыкла и теперь находила статуэтку красивой. Иной раз Будда казался воплощением безмятежности, но порой Рине чудилось, что он следит за ней из-под полуопущенных век, и тогда на идеально изогнутых губах мелькает усмешка. Само собой, это всего лишь игра света и тонкая работа скульптора, который инкрустировал глаза перламутром и обсидианом… И все же Рине нравилось думать, что Будда смотрит на них с Машкой. А значит, он о них думает и, может, даже немножко заботится.

Поздоровавшись с вещами и цветами, Рина немного пришла в себя и вспомнила, что они с Машкой договорились сегодня встретиться. Возле школы после шестого урока, в два с чем-то. Черт, если она пойдет на ленч в час, то с Машкой они пересечься не успеют. Некоторое время Рина колебалась, но потом решила, что если не пойти на деловую встречу, то можно и без работы остаться. А деньги нужны для прокорма той же Машки, которая, между прочим, на харчах у бабушки и дедушка наела весьма приличную попу. Она написала Машке эсэмэску с объяснениями и отправилась собираться на ленч.

Рина никогда особо не увлекалась восточной кухней и совершила типичную ошибку новичка – взяла то же, что и Кира. В результате копченого угря есть не стала совсем, а маки так приправила зеленой горчицей васаби, что потом пила только воду, зато много. Но при всей своей кулинарной абсурдности, ленч этот можно было считать удачным: Кира предложила Рине работу.

– Смотри, подруга, – говорила Кира, ловко орудуя палочками. – Я хочу открыть сеть цветочных салонов. Сейчас я на розничном рынке практически не свечусь – занимаюсь оптовыми поставками из Голландии через налаженные связи. Но хочу и магазинчики попробовать. Первый я купила и уже запустила: место хорошее, рядом офисный центр, несколько кафе и ресторанов, чуть дальше – кинотеатр. Открылись мы уже два месяца как, но… Директором поставила одного дяденьку… он хороший, но старый. И резвее поворачиваться не сможет. А надо, иначе бизнес не пойдет. Так вот. Ты с завтрашнего дня заступаешь туда на должность дизайнера. Занимаешься букетами и всем прочим, что люди потребуют. И потихоньку присматриваешься к административной работе. Как только почувствуешь, что готова, – станешь директором.

– Я уже была директором, – сказала Рина, откладывая палочки. – Ты не знала?

Кира покачала головой и взглянула на Рину с новым интересом.

– У меня была своя туристическая фирма и достаточно времени, чтобы понять, что я ненавижу руководящую работу, – уверенно продолжала та. – Я предлагаю продвигаться несколько в другом направлении: не только магазин с дорогими букетами или даже сеть магазинов. Но специализированная структура с хорошей интернет-поддержкой, которая предлагала бы озеленение офисов, отелей, богатых домов и квартир. И я готова заниматься всем креативом, но прошу тебя оставить этого дядьку… или найти на его место человека, который будет ругаться с поставщиками, санэпидемстанцией, пожарными, налоговой…

– Я поняла, поняла, не порть аппетит упоминанием о таких вещах. Значит, ты думаешь, что нужен собственный сайт?

Разговор принял конструктивный характер.

Они договорились, и теперь Рина занималась тем, к чему действительно лежала душа: дизайном букетов и созданием проектов оформления домов и офисов. А цифрами и поставками материала занималась специально нанятая для этого дама, бывшая преподавательница математики, между прочим. Рина с Кирой довольно быстро нашли общий язык и даже подружились.

И то, что были они совершенно разными по темпераменту и складу своему, рождало между женщинами доверие, ибо сводило на нет саму мысль о конкуренции – мысль, которая загубила не одну женскую дружбу.

Какой должна быть хорошая подруга?

Это сложный философский вопрос, и отвечает на него каждая женщина по-своему. Рина всегда была человеком достаточно закрытым и потому особой нужды в подружках не испытывала. Школьные друзья как-то растворились, едва стих последний звонок, а потом, за время каторжной работы в турфирме, и институтские тоже. Ей не нужны были советы по выбору одежды и никогда не хотелось обсудить с девчонками личную жизнь. И пожалуй, среди массы знакомых Кира стала первой подругой, с которой Рину объединяли не только общие профессиональные интересы, но и некое понимание жизни. Часто их мнения о людях и бизнес-проектах совпадали, и это приятно удивляло обеих. Рина никогда не стала бы носить короткую стрижку и спортивные ботинки на толстой подошве, но по-мальчишески стройной, быстрой и порывистой Кире это удивительно шло, и стильность ее образа не могла не вызывать уважение подруги. А Кира иной раз незаметно для окружающих и даже для себя самой перенимала у Рины некие нюансы – улыбку, неспешное внимание, с каким та слушала людей.

Маман Киры занималась поставками медикаментов из-за рубежа и видела дочку в роли своей помощницы, а в нескором будущем и преемницы. Но Кира не желала идти у мамы на поводу, выслушивать критику за неумелость и почтительно внимать бесконечным наставлениям. Она закончила престижный вуз, несколько лет, сжав зубы, проработала в маминой компании, обросла некоторым количеством необходимых жизненных знаний и знакомств, а затем пришла к маман и положила на стол бизнес-план собственного предприятия. И попросила кредит.

– Если не дашь – возьму в другом месте.

Само собой, был скандал, но в конце концов бизнес-план мать прочла. И, поняв, что не сможет заставить Киру вернуться на роль послушной ученицы, кредит дала. Под грабительский процент.

И вот теперь Кира выплатила основной долг, осталось выплатить лишь проценты, а потому она нашла средства, чтобы заняться розничной торговлей. Рина чрезвычайно уважала подругу за твердый характер и потрясающую работоспособность. Подозревала, правда, в некоторой черствости, пока не узнала, что каждый праздник в нескольких детских домах города оформляется цветами на деньги Киры. И что она оплачивает преподавателей, которые соглашаются вести там курсы флористики.

Третьей в их компании стала Дуська. Вообще-то зовут ее Наташа, но она всю дорогу умудряется обрастать какими-то пушистыми одежками или игрушками и называет все это «дусечками».

Наташа отличалась складом романтическим и редкостной неприспособленностью к проблемам жизни практической. Рина всегда считала, что только благодаря своей наивности и ангельской внешности Ната так удачно избегала многих проблем. Мало есть мужчин, которые не горели бы желанием помочь русоволосой девушке с трогательно беззащитными глазами цвета лесных орешков и свежими нежно-розовыми губами.

Дуся-Наташа, как и Рина, училась в колледже флористов, вот только букеты у нее не получались. Цветы ломались, пальцы вечно натыкались на шипы, кололись о проволоку. Зато когда из этой проволоки Ната начинала крутить скелетики, со смеху помирал весь курс. Потом девушка брала лоскуточки или даже флористическую сетку и за полчаса создавала скелетику потрясающий костюмчик, и проволочка превращалась в фею, или в солдатика, или в зверька неизвестной, но очень симпатичной породы.

Кое-как отмучившись в колледже, Ната-Дусечка осела продавцом-консультантом в какой-то художественной галерее, ваяла милых и забавных кукол, которых та же галерея с удовольствием продавала, ездила на выставки и вообще вела полубогемный образ жизни.

Когда Рина познакомилась с Дуськиным папой, у нее опять возникла дурацкая мысль о том, что природа всегда награждает родителей детьми, с которыми они порой просто не знают, что делать. Алексей Иванович вышел в отставку полковником, но всю жизнь занимался научной работой в области математического анализа. Характер полковник имел ровный, сложение спортивное, вел здоровый образ жизни и в качестве хобби собирал луки. Стрелял он как Робин Гуд и с почтением был признан отцом и учителем многочисленными группами ролевиков. Люберецкие эльфы и мытищинские хоббиты ходили за ним по пятам. Под терпеливым руководством Дуськиного папы они обучались разводить костры, строить шалаши и стрелять из луков и арбалетов.

Рина на сто процентов уверена была, что полковник мечтал о сыне, с которым можно было бы заниматься спортом и решать математические задачки. Но вот поди ж ты, аист принес ему дочурку, которая из всех математических символов признавала только цифры на денежных купюрах, а из спортивных упражнений – любовные игры.

Однако к чести Дуськи и Алексея Ивановича нужно отметить, что они сумели найти общий язык и жили очень дружно.

Когда Рина вернулась из Голландии и начала работать с Кирой, она и Дуську хотела перетянуть к себе, но та самым решительным образом отказалась.

– Риночка, ну ты же помнишь, что в холодильниках с цветами я простужаюсь, руки у меня болят от этих бесконечных букетов и бумажек…

Рина задумчиво взглянула на руки Дуськи. Да, маленькие ладошки, тонкие пальцы. Но сейчас пальцы эти весьма крепко сжимали плоскогубцы, и, разговаривая, девушка крутила из проволоки сложную конструкцию, которая постепенно приобретала очертания деревца.

– Болят, значит… – протянула Рина.

– Ужас как! – Дуська решительно отложила плоскогубцы и взяла моток тонкой золотой проволочки. Раз-два и еще раз, поворот, закрепить, зажать – и готов трепетный листочек, который скоро украсит ветвь стального деревца. Дуська подняла на подругу светло-карие глаза и улыбнулась: – Я хорошо себя чувствую в галерее, и даже работать могу днем, если посетителей немного. А Кира… она же меня загоняет. Давайте я вам лучше буду куколок делать для цветочных композиций?

На том и порешили. Подружки встречались не слишком часто, занятые работой и прочими делами, но все же любую женщину греет чувство, что есть понимающая душа, которая может выслушать и просто поболтать, восхититься новым украшением или тряпкой, дать совет и составить компанию для похода в театр.

Жизнь наладилась, работа радовала, и все у Рины было хорошо. Андрис писал регулярно и все звал ее в гости в Голландию, но Рина отказывалась. А потом он сообщил, что женился и скоро у него родится дочка. Рина вздохнула с облегчением: теперь-то переписка прекратится, Андрис успокоится. Но не тут-то было. Письма стали реже, но приходили регулярно, английский Андриса достиг таких высот, когда они с Риной могли уже и философствовать понемножку, что было даже забавно.

Какой должна быть идеальная любовница?

С точки зрения мужчины, она должна быть красивой, сексуальной и не слишком навязчивой и требовательной. Для того чтобы ворчать и требовать что-нибудь, у большинства мужчин имеются жены.

С точки зрения его жены… Наверное, главное, чтобы любовница не пыталась перейти в категорию «жена».

– Что тебе подарить, дорогая?

Рина улыбнулась мужчине, протянула руку за шелковым пеньюаром и выскользнула из постели. Он смотрел на нее, и Рина, чувствуя взгляд любовника, двигалась неторопливо и грациозно. Пеньюар она набросила на голое тело, но позволила ему чуть соскользнуть с плеча, небрежным, но очень женственным жестом поправила волосы и подошла к трюмо. Вынула из бархатного футляра и вдела в уши его последний подарок – серьги с бриллиантами, коллекция известного дизайнера. Белое и розовое золото, хрупкое изящество, повторяющее то ли растительный орнамент, то ли морозные узоры на стекле, холодный блеск дорогих и чистых камней. Шея у Рины роскошная, просто идеальна для того, чтобы носить длинные серьги. Собственно, она и с Иваном Александровичем познакомилась благодаря своей красивой шее и любви к серьгам. С мужем Рина рассталась давно, пара неудачных и мимолетных романов не оставила ничего, кроме разочарования, и она порой радовала себя подарками сама; а что делать, если больше некому. В канун Нового года Рина решила купить себе что-нибудь из украшений. Закончив работу, пешком прошла до Тверской, забрела в ювелирный и мерила что-то воздушное в отделе серебра.

Спиной почувствовала, что на нее кто-то смотрит. Бросая быстрые взгляды в зеркала, разглядела солидного в дорогой дубленке господина: лет пятьдесят, внимательные глаза, довольно интересное лицо, седые виски. Рине стало досадно: какого черта он на нее пялится? Вот ведь невезение, в кои-то веки решила себя побаловать к Новому году, купить себе любимой подарок – и вот, не слишком молодой тип в ботинках из кожи какого-то невезучего пресмыкающегося портит все удовольствие. Особенно впечатлили Рину ботинки. И как он в них по улице-то ходит, пижон несчастный? Холодно, наверное… но тут же она опомнилась: он же наверняка на машине, вот и дубленочка тонкая, даром что черная норка по воротнику… Решив поставить наглеца на место, она повернулась и в упор взглянула на мужчину. Тот некоторое время разглядывал ее светло-голубыми глазами, ни в малейшей степени не смущаясь откровенным недовольством молодой женщины. Продавщицы тщетно пытались привлечь внимание клиентов, но те словно забыли, где находятся и зачем пришли в это ярко освещенное помещение, полное блеска золота и драгоценных камней. Представительный мужчина и молодая женщина скрестили взгляды, как шпаги, и через несколько секунд в магазине повисла напряженная тишина. В конце концов мужчина отвел взгляд, усмехнулся, но, к удивлению Рины, не отвернулся к прилавку, а направился прямиком к ней.

– Здравствуйте, девушка, – сказал он, остановившись рядом и приветливо улыбаясь. – Меня зовут Иван Александрович, и я хочу попросить вас об одолжении.

– Да? – удивленно обронила Рина.

– Мне нужно выбрать подарок… А я никак не могу ни на чем остановиться. Вы не могли бы примерить эти серьги?

По его знаку рядом возникла продавщица и положила на стекло прилавка темно-синюю бархатную подушечку, на которой радовали глаз серьги белого золота, украшенные бриллиантами.

Рина оторвалась от светло-голубых глаз незнакомца и взглянула на украшение. Она сразу же решила, что серьги ей не нравятся. Изделие было массивное, в советских традициях – много металла и устаревший дизайн.

– Они вам не нравятся? – догадался Иван Александрович. – Ну вот, я так и знал, совсем в этом не разбираюсь.

– Нет-нет, они очень даже… – торопливо выпалила Рина, мгновенно почувствовав себя неловко.

– Прошу вас, помогите мне с выбором! – Улыбка у Ивана Александровича получилась обезоруживающая. В уголках светло-голубых глаз собрались веселые морщинки. – Я должен преподнести подарок одной даме из налоговой, цена не имеет значения, но хотелось бы, чтобы подарок произвел должное впечатление.

«Однако», – подумала Рина, а вслух сказала:

– Не уверена, что мне понравится то же, что даме из налоговой.

– В любом случае в вашем выборе будет больше вкуса, а ведь для женщины это очень важно, – просительно продолжал мужчина.

Рина решила, что дальше ломаться неудобно, да и не так уж велик труд. Они вместе вернулись к витрине с бриллиантами, и минут через двадцать примерок, когда обе продавщицы подавали то то, то это, поворачивали зеркала так и этак, Рина выбрала серьги, которые, как она объяснила благосклонно внимавшему ей Ивану Александровичу, подойдут практически любой женщине благодаря классическому дизайну и чистым камням.

Когда выбор был сделан и украшения оплачены, Иван Александрович рассыпался в благодарностях и предложил компенсировать усилия и время, оплатив то, что Рина выбрала для себя, до того как он «безжалостно принялся ее эксплуатировать».

Молодая женщина решительно отказалась и даже нахмурилась, давая понять, что подобное предложение неуместно. Он все понял правильно и пригласил ее в кафе. Делать Рине было решительно нечего, а мужик выглядел вполне искренним, и она согласилась.

В результате они оказались в небольшом и очень уютном итальянском ресторанчике, где Иван Александрович кивнул метру и сказал негромко несколько слов, после чего перед ними возник некто, прошелестевший интимно:

– Я ваш сомелье, – и с гордостью продемонстрировавший бутылку белого вина, которое должно «наилучшим образом подойти к тому празднику вкуса, который приготовил для вас сегодня шеф». Иван Александрович капризно оттопырил губу, обозрел этикетку и с сомнением взглянул на сомелье. Тот стушевался и через несколько секунд предъявил другую бутылку, выразив надежду, что «урожай этого года сохранил в себе столько солнца и тепла Италии, что господа просто не смогут не восхититься…». В этот раз мужчина благосклонно кивнул, бутылка была открыта, и торжественно упали в бокал несколько капель золотистой жидкости. Иван Александрович качнул бокал, пригубил вино и через несколько секунд (застывший рядом сомелье, казалось, даже не дышал) кивнул. Рина с интересом наблюдала за происходящим. Она поняла, что ресторан этот дорогой безумно, и решила, что нет худа без добра – сама она никогда на такие траты не пошла бы, а тут на тебе: дизайнерский интерьер, огромные аквариумы с разноцветными рыбками, креветками, осьминогами и прочей плавуче-ползучей живностью, и сомелье, и проба вина, как в кино… Когда сомелье удалился, а на столе появились горячие булочки и восхитительно пахнущее масло, смешанное с травами и чесноком, Иван Александрович наклонился к Рине и негромко сказал:

– Произвел я на вас впечатление? – Он улыбался, и Рина, засмеявшись, кивнула. – Сам-то я люблю водку и пельмени или рагу свиное. Но здесь намного гламурнее, и я подумал, что вам понравится…

Рина не могла не рассмеяться, и за обедом они дружески болтали, запивая вкуснейшие блюда средиземноморской кухни прекрасным вином. Рина узнала, что Иван Александрович женат и у него взрослый сын. «Скоро, глядишь, и дедом стану». Про жену он сказал как-то очень спокойно: «Мы столько лет вместе, что даже ссориться уже неинтересно…» Выяснилось также, что работает он в некой консультационной компании. Услышав, что Рина трудится в цветочном салоне, он потребовал визитку.

– Нам, знаете ли, букетики всякие нужны бывают регулярно. Восьмое марта там, и прочие праздники. Это очень удачно, что я вас нашел.

Визитки у Рины не было, и она написала на салфетке свой рабочий телефон.

– И мобильный на всякий случай, – сказал он.

И Рина написала мобильный тоже.

Так у нее появился любовник. Он был напорист, нежаден и восхищался ею вполне искренне. Рина быстро поняла, что она не первая, но не стала переживать по этому поводу. Как мужчина Иван Александрович был хоть куда, и ей нравилось, что им хорошо в постели, что он делает ей подарки, получая от этого удовольствие, что возит ее на различные мероприятия. Впрочем, мероприятия бывали разные и не все проходили гладко, но Рина понимала, что жизнь не может преподносить только пряники. Даже брак требует от партнеров готовности идти на компромиссы. Она честно выполняла то, что входило в ее обязанности как любовницы состоятельного человека: была мила и не устраивала скандалов, блистала на вечерах и тусовках и радовала его в постели. И, раз и навсегда договорившись с собой, принимала подарки или деньги и порой называла себя содержанкой, но не видела в том ничего зазорного.

– Я совершенно свободная женщина, – говорила она подругам. – И почему бы не получить удовольствие от секса и того, что мужчина хочет дарить мне подарки?

Дуська кивала, Кира молча приподнимала брови. Дуська всегда со всем соглашается, она такая добрая и сентиментальная, что оправдает, наверное, даже людоеда. Кира замужем не была, любовников периодически меняла и относилась к ним как тренажерам в спортзале. Рина иной раз немножко жалела ее. Ей казалось, что полное отсутствие романтики и каких-то возвышенно-девических ожиданий обедняет жизнь. Но если начать поучать подругу – тут-то дружбе и конец, а потому каждая из подруг протаптывала в лесу собственные тропинки в поисках той самой солнечной полянки, где ждет счастье.

Какой должна быть идеальная мать?

Откройте любой журнал для родителей и найдете там стандартный набор советов: вы должны уделять своему ребенку достаточно времени, но не навязываться. Направлять его интересы, но не заставлять насильно реализовывать ваши планы и мечты. Всегда быть чуткой и готовой выслушать и прийти на помощь. Кормить, поить, одевать и при этом воспитать в нем самостоятельность. Мне трудно представить себе, что найдется женщина, которая сможет все это сбалансировать и сочетать в какой-то идеальной пропорции. Потому как если женщина работает, то время от времени ребенку придется сидеть дома одному, идти в школу с непроверенным домашним заданием и есть сосиски. А если мать сидит дома… то сможет ли она дистанцироваться настолько, чтобы не давить на свое чадо? Особенно когда наступит тот пресловутый момент обретения самостоятельности?

Рина старалась быть хорошей матерью. Она честно следовала Машкиным вкусам в одежде (лишь немного ограничивая чрезмерное употребление ярко-розового и угольно-черного), не мешала ей красить волосы и дырявить уши. Заставила носить брекеты, выдержав по этому поводу истерику и переломив ее извечным родительским «потом ты мне спасибо скажешь». Она не считала нужным делать вид, что любит «Токио Отель» или Диму Билана, но и слушать их не запрещала. Винила себя в том, что не следит за учебой дочери более пристально, но в начальной школе сей момент был упущен, и к Машке в этом плане было уже не подобраться.

– Мам, я сама. Расслабься, трояков в аттестате не будет, а в остальном… тебе что важнее – мое здоровье или пять баллов по математике? Репетитор? На фига мне репетитор? Да наша Татьяша и так всех училок построила, мы только на ЕГЭ и пашем.

Слушая разговоры коллег и других родителей, Рина порой даже немножко гордилась тем, что у нее с дочерью такие замечательные отношения. Секретов от матери у Машки нет, общаются они по-дружески – чего еще желать?

А потом Машка преподнесла маме сюрприз. Они сидели в кухне и ужинали: салат, заправленный йогуртом, для Рины и салат плюс куриная ножка для Машки. Справившись с мясом и облизав пальцы, дочка как-то очень буднично объявила, что уезжает жить в Германию.

– Не поняла… – Рина хлопала глазами. – В смысле по обмену? Но у вас же ЕГЭ на носу. Меньше полугода осталось.

– Плевать мне на это ЕГЭ, – фыркнула Машка.

Рина долго ходила по квартире за дочерью, собрав в кулак все свое терпение (чтобы не убить любимое чадо и не сорваться на крик, после которого разговор вряд ли получится) и задавала один и тот же вопрос в разных формах, пока не выяснила следующее. Прошлым летом группа старшеклассников из школы с углубленным изучением немецкого языка, где и учится Маша, отправилась на три недели в Германию с дружественным визитом. Там они жили в семьях, а потом, месяца через три, принимали немецких школьников у себя. Рина прекрасно помнила симпатичную темноволосую девочку, которая у них жила, Моника кажется. Вполне нормальная девочка. Но как выяснилось, там, в Германии, у нее есть брат и с ним Машка за три недели умудрилась закрутить любовь. Потом они переписывались по Интернету, и вот теперь Гельмут зовет ее к себе и говорит, то есть пишет, что жить без нее не может и вообще.

– С ума сошла? – взвилась Рина. – И кем ты там будешь?

– Я буду счастливой мужней женой, – отрезала Машка и от растерянности и недвусмысленности намека Рина лишилась дара речи.