Короля играет свита

Наталья Перфилова

Короля играет свита

Глава 1

Яна

Проснулась я от холода. Долго возилась, пыталась согреться, подтянув ноги к самому подбородку. Потом нащупала одеяло, накрылась им с головой и только-только начала погружаться обратно в мир сновидений, как тепло опять поползло куда-то в сторону. Дернув его на себя, я услышала тихое, но угрожающее рычание.

– Дизель, отстань, а… Я же только легла, спать охота.

Пес терпеливо выслушал, внимательно глядя мне в глаза, но спустя пять секунд снова пару раз тявкнул и решительно сдернул одеяло на пол.

– Ну все, встаю, встаю, ты победил… Что там у тебя случилось в такую рань?

Часы на прикроватной тумбочке показывали девять. Странно, на улице уже совсем светло, а мне казалось, я только что легла. Я вздохнула и огляделась.

В квартире царил ужасающий бардак. Это повергло меня в уныние и вызвало приступ головной боли. Да уж… по всему видно, праздник жизни, устроенный вчера Мариной, удался.

А ведь начиналось все вполне прилично: с торта, завязанного затейливым бантиком, бутылки шампанского, салатов, сделанных на скорую руку, музыки… Да, кажется, было весело. Только вот почему я совершенно не помню, чем эта вечеринка закончилась? А вспомнить бы надо…

Ладно, начнем по порядку. Я потерла виски и прикрыла глаза.

Для начала повод. Ну, с этим просто. Вчера был ровно год, как я живу одна (вернее, с Дизелем), в законном разводе с мужем. Свободная, гордая и так далее и тому подобное… Кто-то, может, меня не поймет, решив, что развод не самый удачный повод для праздника, но, честно сказать, меня это мало волнует. Я счастлива, что обрела наконец свободу. Правда, счастлива… Ну хорошо, с этим все более или менее ясно.

Теперь гости.

С этим сложнее. Устраивать торжество по такому сомнительному поводу я, конечно, не собиралась. Планировала посидеть вечерком на кухне с Мариной, выпить по фужеру шампанского, потрепаться о наболевшем и вечном… Ну как-то так примерно. Но Марина, как всегда, всё решила по-своему. Моя лучшая подруга совершенно не умеет жить тихо и спокойно. Энергия бьет через край ее необъятной души, заставляя совершать иногда самые необдуманные и даже странные поступки. Но такова уж она, эта взбалмошная Марина Орлова. Сейчас, после моего развода, у нее прибавилась еще одна головная боль – непреодолимое желание побыстрее устроить судьбу подруги и снова нацепить мне на палец обручальное кольцо, желательно подороже и покрасивее.

Ну ладно, про Марину потом, сейчас надо бы сосредоточиться на вчерашнем дне… Встала вчера я поздно, часов в одиннадцать где-то, позавтракала, неторопливо прибралась в квартире, приняла ванну, волосы уложила… Когда я спокойно пила в кухне чай, ожидая прихода подруги, раздался звонок.

Открыв дверь, я увидела на пороге сияющую широченной голливудской улыбкой Марину и двух совершенно нежданных гостей мужского пола. По количеству присутствующих я с досадой поняла, что предстоит очередной сеанс сватовства, в которых по вине лучшей подруги я участвовала уже не раз. Иногда знакомство оказывалось приятным, иногда не очень. Надо признать, скучно бывало редко, но и не закончилось подобное сватовство чем-то серьезным еще ни разу. Иногда мы встречались с Маринкиным протеже пару-тройку раз, а потом благополучно расходились, как в море корабли.

Улыбнувшись еще ослепительнее, Марина жизнерадостно заворковала:

– Привет! Мы тут совершенно случайно оказались в твоих краях, а на улице, как назло, холодища. Вот мы и решили заглянуть к тебе на огонек. Не прогонишь, Ян?

В общем, я и не слушала особо, все равно подруга в свое оправдание говорила всегда примерно одно и то же. Я посторонилась, пропуская гостей внутрь. Пока жизнерадостная Маринка и ее спутники раздевались в прихожей, я внимательнее рассмотрела пришедших мужчин. Личность, которая придерживала Марину под локоток и приветливо улыбалась, была мне знакома. Кажется, парня звали Михаилом. Он приходил с Мариной уже раз пять или шесть, что, несомненно, характеризовало его с наилучшей стороны. Выдержать Маришу с ее бешеным темпераментом и взрывным характером столько времени может только мудрый, спокойный и психически уравновешенный человек. Я приветливо улыбнулась Михаилу и посмотрела на второго гостя. Он, конечно, производил очень бледное впечатление. Особенно рядом с высоченным красавцем Мишей. Окрестив его про себя «задохликом» и «замухрышкой», я сразу поняла, что с этим парнем у меня никаких, даже мимолетных однодневных, отношений сложиться не может. Как не втолковывала мне потом на кухне подруга, что Славик «замечательный человек», «умнейший», «добрейший», «при бабках», это уже ничего изменить не могло.

Но и повеселиться от души это в принципе нам не мешало. Тем более что несмотря на то, что оказались ребята у моего дома «ну совершенно случайно», подготовились они к празднику основательно. Буквально в дверях с торжественным видом Михаил вручил мне объемистую сумку с продуктами и прозрачную пластиковую коробку с шоколадным тортом. А Славик, слегка смущаясь, протянул пакет, в котором позвякивали две бутылки шампанского.

Девушка я вообще-то не скучная, люблю праздники, танцы, веселье. Выпиваю, правда, совсем мало. Не то чтобы совсем не пью – пару-тройку фужеров шампанского или сухого вина могу себе позволить. Для поднятия настроения этого вполне достаточно, но вообще, как говорил мой бывший муж, пить я не умею. Стоит немного переборщить, и все. Дальше непредсказуемо. Становлюсь совершенно другим человеком, совершаю какие-то дурацкие поступки, громко смеюсь или, наоборот, начинаю оплакивать свою безвременно загубленную молодость… А еще, выпив, я становлюсь очень страстной. Ну просто очень. Как шутил мой муж, я становлюсь Женщиной. Вот-вот, именно так – с большой буквы «Ж»… Короче говоря, пить я стараюсь только легкие спиртные напитки, поэтому то, что гости принесли с собой шампанское, меня порадовало. Уж очень я не люблю, когда ко мне пристают с навязчивым «Выпей… выпей…», как будто специально стараются сделать так, чтобы я побыстрее уснула и наутро вообще ничего не помнила. Такое случалось в моей жизни всего два раза, и повторения я не хочу ни за какие коврижки!

В общем, наша вчерашняя вечеринка с шампанским обещала быть миленькой, тихой и довольно веселой. Без каких бы то ни было подводных камней.

Но и тут коварная Маринка решила все по-своему. Видя, что сватовство ее в этот раз не дает никаких результатов, ни танцы, ни музыка, ни шампанское не продвигают наши со Славиком отношения ни на йоту, подруга решила расстараться последним средством. И чего она так за этого «задохлика» переживала, не пойму. Может, Миша ее попросил, или ей просто неудобно было быть счастливой одной…

Она втихаря послала мужчин за «приличной» водкой, мы обновили натюрморт на столе, и вечеринка вошла в свою заключительную фазу. Как им удалось уговорить меня выпить «немножко» водки, я и сама понять не могу. Но я выпила. Потом еще. Я помню, было очень весело, мы танцевали, пели, смеялись… и снова танцевали… Что было дальше, вспомнить уже не могу.

Я глубоко вздохнула и открыла глаза. Стол, заваленный грязной посудой, разбитый цветочный горшок на полу… Настроение упало ниже некуда.

Укоризненное рычанье со стороны входной двери напомнило о страданиях бедного Дизеля.

– Прости, малыш, – виновато сказала я и торопливо направилась в прихожую.

Я еще не знала, что в тот момент, когда дверь будет открыта, судьба моя непоправимо изменится. Образ жизни и даже характер станут совсем другими. Тревога и беспокойство прочно поселятся в моей душе. Страх и кошмары будут отравлять существование. Ей-богу, знай я это, сто раз бы подумала, прежде чем прикоснуться к замку. Хотя, если честно, от меня уже ничего не зависело. Все было сделано злодейкой судьбой по самому дикому и непредсказуемому сценарию.

Но я, конечно, предвидеть ничего такого не могла, планировала просто выпустить во двор пса, потом выпить таблетку от головной боли и снова вернуться в постель. Ну а потом спать. Спать, спать и спать…

Глава 2

Яна

К сожалению, лечь спать в этот день мне пришлось еще не скоро. Правда, и без того сознание прояснилось быстро и окончательно. Даже про больную голову я почти сразу за была…

Взявшись за замок, я с негодованием поняла, что дверь не заперта. Неблагодарные гости ушли, оставив меня спящей в открытой квартире. Конечно, с таким охранником, как Дизель, бояться было особенно нечего. Вид пес имел устрашающий. На людей бросаться мы его, правда, не учили, но лаял он ужасно свирепо и очень громко! Я бы обязательно услышала, что в квартире появились чужие. Однако разбудить меня сегодня ночью… Впрочем, все обошлось, и ладно.

Дверь я открыла, Дизель со всех лап рванул на улицу, а я в недоумении застыла в дверном проеме. Напротив моей квартиры лежал мужчина. Лицо его я не видела, но, судя по всему, он был молод, красив и не беден. Об этом говорило все: костюм, шикарные часы на откинутой руке, зажатый в ней сотовый далеко не дешевой модели. Слегка удивила одежда. Вернее, не то, что на нем было надето, а как раз то, что отсутствовало. На календаре у нас значилось начало весны, март, если точнее, но погода об этом как будто забыла. Холодно почти по-февральски. Несмотря на это, на мужчине был всего лишь пиджак и никакого намека на пальто, куртку или хотя бы теплый свитер. Возможно, уже успела постараться местная шпана. Раздеть пьяного хулиганам раз плюнуть, но тогда они, наверное бы, и часы с мобильником забрали… Нет, скорее всего, мужчина пришел не с улицы, а, наоборот, из какой-то квартиры направлялся немного проветриться на свежем воздухе. Да вот не дошел… Н-да…

Странно. К кому, интересно, в наш подъезд заскочил такой дядечка шикарный и где он, бедный, так надрался в девять-то утра? Тяжко ему просыпаться будет, искренне посочувствовала я будущему собрату по похмелью.

Еще секунд десять полюбовавшись на странного незнакомца, я уже практически повернула обратно к вожделенной постели, когда снизу раздался звон бутылок, топот и укоризненный голос моей соседки Танечки с пятого этажа. Тане всего восемь лет, но в их семье она единственный трезвомыслящий человек в прямом и переносном смыслах. Для своих лет она на удивление хозяйственна и рассудительна. Вот и сейчас Таня шла из магазина с целым пакетом продуктов для их многочисленного семейства.

– Тетя Яна! Ну что же вы стоите? Заберите своего дядю поскорее, а то Никулишна из семнадцатой квартиры уже хочет его в милицию сдать. А в вытрезвителе знаете какие штрафы! – тяжело вздохнула она, явно повторив слова и интонацию за кем-то из взрослых, и уже от себя, по-простому, добавила: – Да и холодно, простудится же. Я еще утром, когда он от вас выходил, ему говорила: наденьте, дядя, пальто, не май ведь месяц. А он посмеялся только и говорит: «Меня другое греет». Вот и нагрелся, горемыка. – Девочка опять перешла на тон кумушек с лавки у подъезда. – И где это он этой окаянной водки с утра нализался?.. Да вы, тетя Яна, хоть телефон у него заберите, а то к Ваське друзья идут, я видела, у магазина собираются, так стырят же, неужели не жалко?

Слова эти Танечка договаривала уже, поднимаясь на свой этаж, аккуратно подняв тяжелый пакет, чтобы не стукнулся о ступеньки и не побились банки, дружно звенящие внутри.

Проводив ее взглядом, я стала переваривать услышанное. Когда дошла до места, где красавчик выходит из моей квартиры в семь утра, спать расхотелось совсем. Я еще раз повнимательнее присмотрелась к мужчине. Нет, видимо, Танюша ошиблась этажом или квартирой спросонья. А жаль вообще-то. Даже в таком непрезентабельном виде, лежа на полу в подъезде, парень выглядел, пожалуй, посимпатичнее вчерашнего жениха Марины, и, уж конечно, его даже рядом было не поставить с «замухрышкой» Славиком.

Я уже собралась было закрыть дверь, но тут меня посетила неожиданная мысль. А что, если это банальный вор? Дверь-то у меня всю ночь была открыта. Хотя, конечно, такая версия очень и очень маловероятна. Во-первых, если он ушел от меня в семь, то что он делает здесь в девять? Вернулся, что ли, еще раз? Сомнительно. Судя по всему, выходя якобы от меня, он ничего крупного с собой не выносил, хозяйственная Танечка заметила бы это обязательно, а мелкого – золота-брильянтов-баксов – у меня не столько, чтобы уносить в две ходки. И наконец, зачем тогда он так напился?! Спиртным несет аж метра на три.

Нет, видимо, девочка все-таки ошиблась, и повезло кому-то другому. Хотя пьющий человек не подарок. Даже красивый и с дорогим сотовым телефоном. Кстати, о телефоне. Права Таня: Васькины друзья обязательно украдут его, если увидят. Надо забрать пока. Верну, когда придет в себя. И часы не мешало бы снять на время. Можно записку в карман положить, чтобы, как очухается, знал, где искать свою пропажу.

Я наклонилась и осторожно потянула телефон из руки незнакомца. Он поддался неожиданно легко. Я повертела в руках дорогой серебристый мобильник и сунула в карман. Потом присела на корточки, прикидывая, стоит ли снимать часы или просто аккуратно прикрыть их рукавом пиджака… Нет, все-таки лучше снять от греха подальше. Я взяла парня за руку и… испугалась. Вскочив, я со страхом попятилась к своей двери.

Едва дотронувшись до ледяной руки незнакомца, я сразу поняла, вернее, даже не поняла, почувствовала – ОН МЕРТВ!

Я с ужасом смотрела на мертвого человека, распластавшегося у моих ног, и не могла сдвинуться с места. Боже, какая я дура! Стою тут, рассуждаю, а человеку скорая нужна. Он и не пьяный, возможно, мало ли откуда может спиртным пахнуть. Вон в углу разбитая бутылка из-под водки валяется, а под ней большое мокрое пятно… Наверное, он и уронил, когда падал. Неудивительно, что пахнет спиртом на весь подъезд. От обычного пьянчужки так одуряющее сильно пахнуть вообще не должно… А вдруг сердце больное у него или еще что. А вот запаха этого хватило, чтобы он тихо умирал, а жители нашего подъезда, привыкшие к «трупам», от которых несет спиртом, спокойно через него перешагивали. Да еще и ругали, что не мог прилечь где-нибудь в уголке и не мешать добрым людям ходить по своим утренним надобностям.

Хотя, конечно, особо ругать себя мне было не за что. Конечно, до этого в жизни я не видела ни одного трупа так близко, но все же моих познаний в медицине хватило, чтобы понять – помочь парню при всем желании я все равно бы не смогла. Пока мы беседовали с Татьяной, он уже был мертв и, судя по ледяной окаменевшей руке, давно.

Да, жизнь несправедлива: молодой, красивый, богатый, а здоровье так подвело. Обидно… Вот ведь не повезло парню… Надо бы милицию вызвать. Хотя, может, Никулишна вызвала уже. Что-то такое, кажется, Таня говорила? Пойду умоюсь, причешу волосы и зайду в семнадцатую квартиру, узнаю.

Но заходить не пришлось. Не успела я почистить зубы, как послышался визгливый голос Никулишны с площадки перед дверью.

– Да ты, в конце концов, шалава, заберешь хахаля своего или нет?! Мне тележку надо провезти, а он тут разлегся! Как, значит, колобродить всю ночь, нужен был, а теперь пусть валяется, как коврик тамбурный?!

Вслед за этим дверной звонок взорвался у меня в голове оглушительной трелью. Я сильно разозлилась, честно говоря, от таких обидных и, главное, несправедливых обвинений. Быстренько вытерев лицо полотенцем, выскочила на площадку и неожиданно грубо рявкнула:

– Во-первых, я не шалава! Во-вторых, мужик не мой. В-третьих, хватит орать на весь подъезд, голова болит!

Никулишна оторопела. Замолчала даже на пару секунд и заголосила с новой силой, явно призывая соседей в свидетели и сочувствующие:

– Голова болит?! Да как ей не болеть-то, милая?! У всего подъезда болит головушка после ваших вчерашних кандыбасов! Музыку на все пять этажей слыхать было! Скандал учинили, драку, стекло на втором этаже разбили! Тебя этот мужик на руках домой тащил, ты песни орала, с ним все целоваться лезла! На втором этаже весь пол загадили, розами, видишь ли, пол устилали, а убирать кому?! Ах ты, шалава! Шалава ты подзаборная и есть! Вешаться, значит, на мужика всю ночь можно, а потом замерзай-подыхай, даже из квартиры выбросила?! Все, кончилось мое терпение! Иду вызывать милицию! Надо было еще ночью вызвать, хоть бы выспались спокойно, да тебя пожалели, прошмандовку! А она еще орать тут будет!

Договаривала это Никулишна уже из дверей своей квартиры, куда направилась с твердым намерением вызвать милицию.

Ни один из соседей, знакомых с буйным нравом Никулишны, так и не вышел. Но я уверена, в каждой из квартир на этаже к двери прильнуло любопытное ухо, а может, и не одно.

Но меня это не волновало. Я была ошеломлена, буквально пригвождена к месту гневной тирадой соседки. Несмотря на свою склочность, врать она не стала бы никогда. Значит, каждое слово, сказанное сейчас Никулишной, – чистая правда…

Этот парень был у меня, нес на руках, устилал путь лепестками роз, я целовала его. В семь утра он ушел отсюда веселый и довольный, потом вернулся и… УМЕР… Ужас! Этого просто не может быть. Я его не знаю. Да, у меня вчера были гости, мы пели песни и веселились, но… но его-то среди гостей не было! Откуда он взялся, боже мой?! Может, он пришел позднее, может, это очередной «жених» от Маринки? Она поняла, что «замухрышка» Славик совершенно мне не подходит, и решила сменить на другого? Но это вряд ли, не было в окружении моей подружки такого шикарного парня. А уж если бы вдруг затесался этот молодой человек в ряды Маринкиных поклонников, фигушки бы она отдала его мне. И все же откуда-то он ведь взялся…

Видимо, я долго так рассуждала, стоя босиком на лестничной площадке, потому что ноги заледенели, и это вернуло меня к реальности. Я побрела к себе в квартиру, не совсем представляя, что делать дальше. Похмелье как рукой сняло, про больную голову я забыла. Поразмышляв минуты три, я поняла, что сделать сейчас могу единственное – позвонить Маринке и узнать, что за ерунда вчера происходила в моей квартире, чем закончилась вечеринка и куда подевались все гости… Боже мой, как же я корила себя за выпитую вчера лишнюю рюмку! Мама дорогая! Да ни разу в жизни больше! Ни единого раза!

Телефон Марины не отвечал. Это меня в принципе не удивило. Если она вообще дома, то проснется не раньше двенадцати часов, у нее ведь Дизеля нет, а Олег, ее муж, в командировке. Набрав Маринкин номер еще раз пять, я поняла, что разговор с подругой пока придется отложить. Скорее всего, она просто-напросто отключила телефон, чтобы не мешал спать.

Милиция прибыла минут через сорок, и это очень даже быстро, если учесть, что вызывали-то ее не к трупу, а к обычному алкоголику. За это время я успела привести квартиру, себя и свои мысли в относительный порядок и уже собиралась выпить чашечку кофе на вновь прибранной кухне, когда в дверь позвонили.

На пороге стоял наш участковый дядя Гриша. Видимо, его послали разобраться по вызову Никулишны. Он смотрел на меня укоризненно и явно осуждал за черствость к мужику, с которым пила всю ночь и которому теперь по моей вине грозит загреметь в вытрезвитель. Как я поняла, он пришел, чтобы решить эту проблему со мной полюбовно: помочь затащить мужика в квартиру, промочить горло на моей кухне чаем или чем-то покрепче, если угощу, ну и благополучно потом вернуться домой к жене, детям и внукам. Сегодня все-таки воскресенье, и грех его портить из-за того, что кто-то перебрал лишнего. Дело-то житейское… Но звонок от зловредной пенсионерки получен, надо реагировать. Вот он, дядя Гриша, и реагирует.

Все это четко и ясно отразилось на лице участкового, но, увы, помочь ему я не могла ничем. Воскресенье его, так же как и мое, было безнадежно испорчено трупом незнакомого молодого человека на холодном полу в подъезде.

Об этом с горечью в голосе поведала я дяде Грише, об этом же он сурово и лаконично сообщил по телефону «кому следует». Кофе с остатками вчерашнего торта я все же выпила, только не одна, а в компании участкового. В процессе чего, под проницательным взглядом старого опытного милиционера, изложила всю историю так, как я ее узнала сегодня утром со слов соседей. От себя добавить мне было нечего.

Глава 3

Яна

Милиция второй раз за сутки удивила своей оперативностью. Но меня это совсем не обрадовало. Никак за все утро мне не давали сосредоточиться. Если бы меня хоть ненадолго оставили в покое, возможно, примостившись на диване и спокойно обдумав детали прошлой ночи, я смогла бы хоть что-то вспомнить. Но события развивались так стремительно, что о спокойном размышлении не могло быть и речи.

Через двадцать минут после звонка дяди Гриши начальству на нашей лестничной клетке послышались гул мужских голосов, топот тяжелой обуви, ну и, наконец, звонок в мою и так открытую в это утро дверь. Участковый мгновенно приосанился, подтянул живот, расправил плечи и двинулся навстречу своим обязанностям, то есть опрашивать соседей о подробностях пребывания данного молодого человека на территории вверенного ему подъезда, эксперты на лестничной площадке занялись телом, а я осталась наедине с молодым человеком серьезного вида и с какими-то грустными, даже недобрыми глазами. Грустный взгляд милиционера был в общем понятен: кому же хочется с утра в воскресенье заниматься работой, которой и так всю неделю загружен под завязку… Такие мысли вяло текли в моей голове, отгоняя неловкость и беспокойство, которые все более и более окутывали меня под этим спокойным недоброжелательным взглядом. Хорошо, хоть я успела немного прибраться, привести себя в порядок, а то бог знает, что подумал бы обо мне этот человек. Хотя он, наверное, всякого на своей работе повидал…

Между тем следователь достал из большого потрепанного планшета ручку, стопку бумаги и, по-хозяйски усевшись за стол, вполне мирно спросил:

– Ну что же, приступим?

Я подавленно кивнула, а что мне еще оставалось делать?

– Для начала представлюсь – капитан Скворцов Антон Евгеньевич, дежурный следователь четвертого отделения милиции вашего района.

– Михайлова Янина Петровна, библиотекарь, работаю в отделе современной литературы, – отозвалась я и зачем-то брякнула: – Приятно познакомиться!

Антон Евгеньевич с удивлением на меня посмотрел, но ничего не сказал, только едва заметно пожал плечами, а потом все так же спокойно произнес:

– Нельзя ли подкрепить данное заявление какими-либо документами, уважаемая Янина Петровна? Общаться нам с вами придется долго и плотно, так что лучше сразу покончить со всеми формальностями и не отвлекаться потом. Меня интересуют все нюансы: возраст, гражданство, семейное положение, прописка, адрес библиотеки, где вы работаете. Паспорт для начала покажите, пожалуйста, Янина Петровна, если таковой имеется в наличии.

Я без слов поднялась, достала из своей сумки паспорт и протянула товарищу капитану Скворцову. Пока он изучал документ и выписывал из него заинтересовавшие его сведения, я с тоской переваривала то, что сейчас услышала. Значит, «общаться нам придется долго и плотно»… То есть, как бы сказала мама, меня попросту затаскают по милициям. Сколько времени и нервов на это будет убито, страшно даже подумать. И самое главное, не очень понятно, за что мне это… Я понимаю, конечно, человек умер… Это большое горе и все такое. Но я-то ведь, по большому счету, вовсе ни при чем в этой истории. Даже если допустить, что соседи правы и парень действительно был у меня в гостях. Ну и что? Если у него прихватило сердце или, может, инсульт какой-то случился, то при чем тут я? Я, конечно, понимаю, что обязана дать показания насчет вчерашнего вечера и особенно сегодняшнего утра… Но больше одного, максимум двух раз делать мне в милиции нечего. Тут скорее медэксперты должны работать, а не следователи. Хотя, наверное, в милиции у нас такой же бюрократизм, как и во всех остальных государственных инстанциях. Пока какую-нибудь самую вшивую бумажку оформишь, поседеешь. А тут все-таки труп…

Закончив изучение паспорта, Антон Евгеньевич снова вспомнил обо мне. Не отрывая глаз от своих бумажек, он деловито начал сыпать вопросами:

– Кем приходился вам убитый? В каких состояли отношениях? И не могли бы вы уточнить ФИО и социальный статус покойного?

Я уже начала привыкать, что молодой человек с лестничной клетки имеет какое-то отношение ко мне и моей жилплощади, хотя я не представляю ни его имени, ни фамилии, ни уж тем более социального статуса и даже вряд ли вспомню его лицо. Все это я без особого энтузиазма сообщила товарищу капитану. И не удержалась от замечания, ведь неправильно это – называть человека убитым, пока детально не изучены причины смерти.

Антон Евгеньевич поднял на меня глаза и невесело усмехнулся:

– Видите ли, уважаемая Янина Петровна, я, конечно, не специалист в области медицины. Но если у трупа в области шеи торчит нож размером с детскую лопатку, загнанный по самую рукоять, то глупо было бы предполагать, что умер он от испуга или шаровой молнии. Поэтому я могу смело называть этого человека убитым. По-моему, всё очевидно. Вы не согласны, Янина Петровна?