Именем королевы

– Если б ты знала, как трудно мне говорить это «нет»! – Он малодушно улыбнулся, обнял ее и поцеловал в лоб, прежде чем она отпустила его. – Итак, продолжим. Ты повстречала старую ведьму…

– Цыганку.

– В Ирландии мы бы назвали ее женщиной из волшебной страны.

– Она предсказала, что я встречу мужчину, который изменит мою жизнь. – Пиппа откинулась назад на подушки. Неужели он заметил, как горят от обиды ее щеки? – Я всегда верила, что это означает встречу с отцом. Но теперь я все поняла. Она имела в виду тебя.

Он присел в изножье кровати и погрузился в глубокое раздумье.

– Но почему ты так решила?

– Из-за твоего поцелуя.

Боже правый, она еще никогда не выплескивала столько правды с самого своего появления в Лондоне.

Айдан О'Донахью вытаскивал из нее честные признания, он явно располагал какой-то особой силой, такой, что заставила ее рассказать все, что у нее на уме и на сердце тоже.

Айдан не шелохнулся, но стал еще мрачнее.

Идиотка, ругала себя Пиппа. Теперь он ждет не дождется, как бы ему избавиться от нее.

– Забудьте, что я вам говорила, – попросила она, выжимая из себя смех. – Какой-то поцелуй ведь не клятва на крови или что-то в этом роде. Воистину, ваша значимость, нам следует забыть об этом…

– Я из Ирландии, – беззлобно оборвал ее Айдан, и голос его звучал более мелодично, чем когда-либо ранее. – Ирландец никогда не целуется просто так.

– Но… – Девушка посмотрела на его освещенное пламенем лицо, и у нее перехватило дыхание. Ей пришлось напрячь всю свою волю, чтобы не броситься к нему, не предложить ему сорвать с нее рубашку и сделать с ней то, что он хочет.

– Пиппа? – Да?

– Продолжай. Прежде чем ты пришла в Лондон, где ты жила? Чем занималась?

Простые вопросы вызвали из памяти картины прошлого. Она закрыла глаза и стала вглядываться в свое прошлое. Долгий путь в Лондон. Она давно сбилась со счета, в скольких бродячих труппах работала. Везде ее встречали без особого энтузиазма, но потом, после нескольких представлений с шутками и жонглированием, уже не хотели отпускать. Она никогда не задерживалась надолго. Обычно она исчезала по ночам. Частенько оставив кого-нибудь из мужчин распростертым на земле в полубессознательном состоянии со сломанной челюстью или с разбитым носом.

– Пиппа? – напомнил ей Айдан.

Девушка открыла глаза. Каждый раз, когда она смотрела на него, он становился для нее все красивее и красивее. Наверное, то были таинственные ирландские чары. Стоило ей взглянуть на него, как она теряла способность сопротивляться.

Пиппа с тоской дотронулась до своих стриженых волос. Вот если бы она быта красивой! Красивой и любимой. Чтобы ему хотелось обнимать и ласкать ее.

– Я медленно добиралась до Лондона, – произнесла она. – Всю дорогу выступала с пародиями и жонглировала. Бывали моменты – голодала или мерзла от холода, но не жаловалась. Так уж получилось, но мне все время хотелось добраться до Лондона.

– Найти свою семью?

Как он догадался? Он словно читал ее мысли.

– Да. Хоть и знала, что это практически невозможно, но иногда… – Она прервала рассказ, смутившись.

– Продолжай, – прошептал ирландец. – Что ты хотела сказать?

– Только то, что иногда сердце просит невозможного.

Айдан встал, обошел кровать, взял ее за подбородок и, приподняв голову, заглянул ей прямо в глаза.

– Иногда сердце получает то, что просит.

– Меб бы с вами согласилась. – Девушка робко улыбнулась в ответ.

– Меб?

– Меб меня вырастила. Она жила в Амбер-Сайд на Орнси-Стренд. Та земля никому не принадлежала, вот она и поселилась там. Просто взяла и начала там жить. Так она рассказывала. Меб была из простых, но это все, что у меня было.

– Как же ты попала к ней?

– Она меня нашла. – Тоскливое чувство охватило Пиппу. Как просто она добровольно сдалась этому великану ирландцу, хотя всю жизнь отказывалась говорить правду о себе. – Если ей верить, я лежала на берегу, крепко держась за бочонок с сельдью. Огромный лурчер, пес, помесь шотландской овчарки с борзой, лежал рядом. Я была еще крохой. Меб говорила, что двух-трех лет, не больше.

Как вспышка молнии мелькнуло яркое воспоминание. Она вздрогнула от неожиданности.

– Девочка? С тобой все в порядке? – насторожился Айдан.

Она заткнула уши руками, стараясь отогнать воспоминания о надвигающемся ужасе.

– Нет, оставьте меня! – закричала она. – Пожалуйста! Я больше ничего не помню!

Отпуская ирландские ругательства, Айдан О'Донахью, лорд Кастелросс, схватил ее в охапку и дал ей выплакаться у себя на плече.

– Веди себя так, словно ничего не произошло, – прошипел Донал Ог.

На следующий день он, Яго и Айдан стояли на конюшенном дворе братства крестоносцев. Конюхов у Айдана было предостаточно, но его любимым занятием было рано утром, когда все еще спят, почистить скребницей свою любимую громадную лошадь.

Горемыка Яго поеживался от прохлады раннего утра. Он не любил холодную погоду и безнадежно пытался доказать всем, какой благодатный климат на его родине, утверждая, что на Карибах никогда не бывает снега и мороза, а в теплом море можно плавать хоть весь год.

Отрешенно похлопывая по сильной шее Гранин, Айдан всматривался в лица кузена и Яго. Какую внушительную пару они составляли: один черный, другой белый, оба плечистые, рослые, могучие, как прибрежные утесы.

– Ничего и не произошло, – сказал Айдан, наклоняясь за скребницей. И тут только заметил, что Донал Ог прячет в руке какую-то бумагу. – Это что?

Донал Ог огляделся. Конюшенный двор был пуст. Заросли кустарника отделяли конюшенный двор от кухонного палисадника главного дома и стеклодувен братства крестоносцев. Через просветы в кустарнике были видны хорошо выметенные дорожки между рядами лекарственных растений и пряных трав, украшенных каплями прошедшего ночью дождя.

– Сам почитай.

Донал Ог передал листок Айдану.

– Но, ради всех святых, не реагируй слишком бурно. Кругом шпионы Волсингема.

Айдан оглянулся на дом:

– Надеюсь, что нет.

Донал Ог и Яго переглянулись и ухмыльнулись.

– Это вопрос времени, амиго, – произнес Яго.

Уши Айдана запылали.

– Это не то, о чем вы подумали, – тщетно попытался он обороняться. – Мне казалось, я вправе рассчитывать на большее понимание со стороны вас обоих.

Мужчины перестали улыбаться.

– Как тебе угодно, кузен, – согласился Донал Ог. – Мы крайне далеки от того, чтобы подозревать тебя в домогательствах по отношению к твоей малютке гостье.

– А-а-а-а.

Нежный женский голос выводил трели где-то вдали. Все трое перевели взгляд на дом за высокой живой изгородью. Открыв дверь, ведущую в верхнюю залу, Пиппа вышла понежиться на утреннем солнце.

Бумага хрустнула в сжатом кулаке Айдана. Больше никто не издал ни звука. Все трое застыли, словно окаменели. Девушка стояла на верхней ступени в одной рубашке. Пиппа явно не предполагала, что ее кто-то может увидеть в столь ранний час. Она дышала глубоко, словно впитывала в себя утренний воздух, чистый после дождя. Взъерошенные после сна волосы отливали золотом в лучах утреннего солнца. Хотя Айдан целовал ее только раз, он помнил ее мягкие, словно лепестки роз, губы.

А сколько очарования таилось в ее фигурке! Тоненькая, почти прозрачная в лучах света, рубашка подчеркивала высокую грудь, женственные бедра, тонкую талию и длинные ноги.

Девушка несла тазик и кувшин с водой. Она спустилась по ступеням под пристальным взглядом трех пар глаз и остановилась у основания лестницы, откинула упавшие на лицо золотые кудряшки. Затем наклонилась над колодцем, чтобы набрать воды. Тончайший батист прилип к телу, обрисовывая все прелести девичьей фигуры. У Айдана во рту пересохло от напряжения.

– Мама родная, – прошептал Донал Ог. – Я бы не стал возражать против такой подружки в постели.

– Это не то, о чем ты подумал, – вынужден был повторить Айдан неестественно тихим голосом.

– Нет, конечно, – вздохнул Донал Ог с грустной завистью.

Он едва сумел вернуть челюсть в исходное положение, но тут Пиппа выпрямилась. Она неосторожно пролила воду спереди на рубашку, и они увидели жемчужно-розовое тело сквозь мокрую белую батистовую ткань. Она еще и остановилась, чтобы сорвать бледно-желтый нарцисс и закрепить его за ухом.

– Нет сомнения, – продолжил Донал Ог, – она в сотни раз лучше, чем мы думали.

Айдан схватил кузена за грудки:

– Я наложу на тебя епитимью на шесть недель, если не перестанешь пялиться.

Пиппа задумчиво вернулась обратно в дом, и Яго изобразил, как он судорожно вытирает лоб, Донал же Ог стал мерить двор большими шагами, притворяясь, что ему трудно двигаться по вполне понятным мужчинам причинам. Кобыла Айдана недовольно заржала.

– Замарашка-постреленок обернулась на поверку красавицей, так ведь, Айдан? – произнес Донал Ог. – Удивительно, но тебе хватило одного взгляда, чтобы разглядеть настоящий бриллиант.

– Да ничего я не разглядел в ней, кузен, – признался Айдан. – Девчушку поймали, когда началась драка, и ей грозила беда. Колодки, тюрьма. Я просто…

– Да брось! – Донал Ог поднял руку. – Кузен, не надо слов. Мы рады за тебя. Было неестественно, что ты жил как монах, притворяясь, будто тебе чужды мужские утехи. Ты и Фелисити никогда…

– Прекрати нести вздор!

Айдан еще крепче сжал пергамент. Ах, если бы письмо от Ревелина из Иннисфалена содержало хорошие вести. Может, епископ вынес решение о признании брака недействительным. Боже, прошу Тебя, о Боже…

– Ни слова больше о Фелисити. И именем Бога, если ты продолжишь намекать, что Пиппа и я… любовники, то я…

– Ты с ней не спал? – Удивлению Яго не было предела.

– Нет! Она убежала в самую бурю, и я с трудом притащил ее обратно. Похоже, она дико боится грозы.

– Ты или болен, или святой, – заметил Яго, ткнув пальцем в грудь Айдана. – У нее тело богини. Она обожает тебя. Возьми же ее, Айдан. Я просто уверен, у нее полно предложений от куда менее значимых людей, чем вождь ирландцев. Она будет тебе благодарна.

Айдан выругался и посмотрел на запечатанное сургучом послание. Расправив письмо, он развернул пергамент и начал читать.

Письмо от Ревелина из Иннисфалена было написано по-ирландски. Вот оно, это место про брак, который Айдан заключил от отчаяния. Но какое теперь это имеет значение, если принять во внимание все остальное. Каждое слово впивалось в него, как осколки стекла. Закончив чтение, он посмотрел на Донала Ога и Яго:

– Кто принес?

– Моряк с парусной шхуны из графства Корк. Он не умеет читать.

– Ты уверен? – Да.

Айдан порвал письмо на три равные части и раздал друзьям.

– Приятного вам аппетита, мои друзья. Молю Бога, чтобы написанное не стало для вас ядом, – пожелал он, думая о своем.

– Скажи хоть, что я ем? – попросил Яго, заглатывая кусок бумаги с болезненной гримасой.

Айдан скопировал его гримасу, заглатывая свою порцию.

– Мятеж, – выдавил он.

К тому времени, когда Айдан пришел к Пиппе в ее комнату, она уже оделась.

Девушка сидела за дубовым столом, стоящим посреди комнаты, и даже не взглянула на ирландца, когда он вошел.

Перед ней на столе лежало несколько предметов. Лучи утреннего солнца играли в ее волосах, золотили ее гладкую жемчужную кожу. Бледно-желтый нарцисс, который она воткнула в волосы, украшал ее кудри ничуть не хуже гребня из чистого золота.

У Айдана защемило сердце от прилива чувств. В тот самый миг, когда он решил, что в его жизни нет места нежности, он вдруг нашел девушку, которая отогрела его сердце.

На вид невинное дитя, полное добродетели, словно ангел с полотна художника. Залитое солнцем лицо, ореол золотых кудрей, тонко очерченный изящный профиль, демонстративно сомкнутые пухлые губы.

– Присаживайтесь, ваша светлость. Я решила рассказать вам еще кое-что, потому что… – начала она мягко, не поднимая на него глаз.

– Почему?

Желая не вспоминать о новостях из Ирландии, он подошел к столу и присел на скамейку подле нее.

– Потому что вы так добры.

– Что это у тебя? – спросил Айдан, показывая на предметы, лежащие перед ней на столе.

– Мои вещи.

Она похлопала по потертой, замызганной сумке, которую столь трепетно прижимала к себе в первый день их знакомства.

– Просто странно, как мало человеку нужно, чтобы выжить. Все, что мне когда-либо принадлежало, помещается в этой сумке. Каждая вещь здесь имеет для меня особое значение, особую важность.

Она порылась в сумке, вытащила на свет морскую раковину и положила ее на стол между другими предметами.

– Я не помню, чтобы я находила ее. Но Меб всегда повторяла, что мне нет равных, если надо отыскать что-нибудь стоящее среди выброшенных на пляж волной предметов. С малолетства у меня быта привычка приносить ей все, что я находила. Яблоки, чтобы жонглировать, дикие травы. Один раз я даже нашла череп лани.

Она вытащила из сумки скрученную прядь из черных и белых волос, перевязанную шнурком.

– Полагаю, что это не скальп бедняжки Меб, – заметил Айдан.

– Зачем вы так, ваше великолепие. – Она рассмеялась. – Я не столь кровожадна, как могло показаться. – Она встряхнула рукой. – Это шерсть того пса, который был со мной, когда Меб нас нашла. Меб утверждала, что он спас меня от гибели в волнах. Он сам чуть не утонул, но потом оклемался и жил с нами. Она говорила, что я называла его Поль.

Пес умер года через четыре после того, как нас подобрала Меб. Я почти его не помню… Вот только… – Она остановилась и тяжело вздохнула.

– Только?.. – подбодрил ее Айдан.

– Во время ночных штормов я укладывалась на его соломенную подстилку и спала с ним. – Она положила на стол сначала страницу из запрещенного памфлета, критикующего планы королевы выйти замуж за герцога Аленгтонского. – Мне понравилась картинка, – просто пояснила Пиппа. Затем показала оставшееся: сургуч и латунный колокольчик, огниво и кремень, ложка. – Умыкнула из фургона цыган. – Немного робея, Пиппа продемонстрировала недавние приобретения: его собственный нож с роговой рукояткой и мерную чашку для эля из таверны «Голова Нега». – Я сохраню в памяти каждый день, проведенный с вами, – пояснила Пиппа наличие этих вещей, доверчиво и преданно, чуть ли не благоговейно глядя ему прямо в глаза.

Айдану стало больно дышать.

– Пожалуй, стоит. – Он закашлялся в замешательстве, не зная, как ему на это реагировать. – Больше ты ничего не утаила?

Она тщательно убирала свои сокровища в сумку. Делала она это с такой отрешенностью и так медленно, что Айдану захотелось вмешаться, сгрести все одним махом в кучу и покончить со всем этим.

Мысли о полученном письме жгли его. События в Ирландии требовали незамедлительного его присутствия.

Письмо это проделало долгий путь из графства Керри. Сначала с нарочным до Корка, а потом на судне в Англию. Ревелин, благородный школяр из Иннисфа-лена, бил тревогу, сообщая предводителю о действиях разбойников, которые терроризировали Керри. Разбойники грабили даже дома своих братьев ирландцев, склоняли незанятых сезонных рабочих к выступлению против притеснителей-англичан. Ревелин докладывал, что банда добралась до городка Килларни и вела разведку в окрестностях резиденции Фортитьюда Броуни, недавно назначенного констеблем всего района.

Ревелин не был уверен, но высказывал предположение, что разбойники хотят захватить заложников, возможно племянника Фортитьюда, толстого и плаксивого Валентайна.

От собственного бессилия Айдан сжал кулаки. Он ничего не мог сделать отсюда, из Лондона. Айдан вынужден был присягнуть королеве Елизавете, чтобы она даровала ему его же земли. Он подавлял в себе желание умчаться из Лондона, не испросив на то соизволения ее величества, что было бы равносильно самоубийству, как для него самого, так и для его народа. Войска Елизаветы, стоявшие в Ирландии, – вот орудие ее власти и мести за ослушание.

– Я должна показать вам еще одну вещь, – произнесла Пиппа, выводя его из задумчивости.

Он заглянул в ее кроткие глаза и почувствовал сострадание.

Что-то в этой бродяжке разбередило его душу. Своей решимостью девушка напоминала ему ирландцев. Вот так же жизнь загоняла их в угол, а они упрямо сопротивлялись и бились за свои земли против англичан. Она напомнила ему его отца, который умер, но не уступил англичанам. И… да, да… она напомнила ему Фелисити Брауни… до того, как холодная красавица англичанка показала свое истинное лицо.

– Отлично, – согласился Айдан, стараясь избавиться от безумного желания бросить все и вернуться в Ирландию, – показывай эту свою вещь.

Девушка глубоко вздохнула и, задержав дыхание, нарочито медленно положила на стол руку, сжатую в кулак. Потом так же медленно раскрыла ладонь. На ладони лежала какая-то непонятная золотая вещица, большая, но уродливая.

– Это мое, – торжественно проговорила Пиппа.

– Не сомневаюсь.

– А я боялась, что вы не поверите. Видите! Странная штука, сейчас она совсем не такая красивая, как раньше. Она быта пришпилена к моему платью, когда Меб нашла меня. – Девушка поднесла ладонь к лицу Айдана. – Внутри раньше что-то было, там специально пустое место. А сверху было двенадцать совсем одинаковых жемчужин и огромный рубин в центре. Меб говорила, что я из какого-то знатного рода, судя по этой вещице и тому, как я быта тогда одета. А вы, сударь, как считаете? Выходит, я из благородной семьи?

– Скорее из семьи волшебных фей, – возразил Айдан.

Пиппа рассмеялась и продолжила свою историю:

– Каждый год Меб продавала по одной жемчужине. Когда она умерла, я попыталась продать рубин, но меня обвинили в воровстве. Пришлось спасаться бегством.

Она рассказывала об этом буднично, хоть и не без иронии, но он сразу представил себе голодную перепуганную девочку-подростка, убегающую от погони.

– Вот и все, осталось только это. – Пиппа перевернула вещицу и показала на какие-то символы, выгравированные на оборотной стороне, под застежкой. – И я даже знаю, что здесь написано.

– Ой ли? – Он улыбнулся ее распахнутым глазам.

– Это кельтские руны, и тут написано, что тот, кто носит это на себе, и есть олицетворение королевы Ма-евы.

– Так и написано? Она кивнула.

– Есть идеи получше?

Айдан развернул брошь к свету, чтобы надпись была лучше видна. То были не отдельные символы. Это было обыкновенное письмо, только какого народа? Только не древнееврейское и не греческое. Он внимательно вгляделся в знаки. Почему они так ему знакомы?

Нахмурившись, Айдан отыскал бумагу и перо. Под благоговейным взглядом Пиппы ирландец тщательно скопировал надпись, затем стал крутить лист бумаги в разные стороны, все больше сводя брови от напряжения.

– Айдан, – громко обратилась к нему Пиппа. – Вы похожи на Моисея, который смотрит на пылающий куст.

– Прекрасно. Какие могут быть сомнения! – Он вернул девушке брошь и рассеянно спрятал сделанную копию в карман. – Ты связана с королевой Маевой. Скажи мне. Почему ты эту золотую побрякушку не продала или хотя бы не заложила, ведь ты столько раз голодала?

– Никогда не продам. – Девушка судорожно прижала брошку к груди. – У меня ничего нет, кроме этой брошки. Понимаете, она моя, а я – ее. Стоит мне сжать ее в руке, как я вижу… – Она прикусила губу и зажмурилась.

– Видишь – что?

– Вижу их, – прошептала она.

– Родителей?

– Да, – подтвердила она, открыв глаза. – Айдан, я не говорила этого ни единой живой душе. Эта мысль пришла мне после смерти Меб. Я должна их найти, Айдан. Я хочу разыскать семью. Мне надо разрешить эту загадку.

– В твоем желании нет ничего странного. Но у тебя так мало зацепок.

Он взял ее руки, поднес к губам и стал нежно целовать ее пальчики, все время глядя ей в глаза. От ее потерянного, полного тоски и желания взгляда ему стало не по себе.

Пиппа нуждалась в постоянной, бескорыстной любви мужчины, который исцелил бы ее раны и научил ее любить и ценить себя. Но ему не суждено было стать этим мужчиной. Он никогда не сможет дать ей то, что ей было нужно.

Да, он полюбил ее со всей силой страсти.

Но не мог ничего обещать ей.

Из записок Ревелина из архива Иннисфалена

Даже теперь, спустя несколько недель после того, как я отправил свое послание в Лондон, я беспощадно ругаю себя за то, что добавил горестный груз на храбрые плечи О'Донахью Мара. Я надеялся смягчить удар известием, что Харридан, его так называемая, господи прости, жена, ушла из его жизни, но епископ все продолжает напускать туману, заламывать свои толстенькие ручки и откладывать решение. Иногда создается впечатление, что он трепещет перед англичанами больше, чем перед О'Донахью Маром, и это большая его ошибка.

Хотя я и сознавал своим долгом сообщить Айдану о мятежниках, все же надеюсь, что он не прервет свое пребывание в Лондоне. Соглашение с Елизаветой о признании ее власти над островами – наша лучшая и последняя надежда. Особенно сейчас, и пусть Всемогущий поможет и защитит нас.

Всю свою жизнь от моего господина, лорда Кастелросса, требовали безоглядной преданности. Отец учил сына беспощадности к противнику, мастерству воина, учил набегам и грабежу. Думаю, только я и вижу его таким, каков он есть, человеком мечущимся между долгом и желанием, сыном, который обречен реализовать мечты презренного отца, и вождем, пекущимся о нуждах своего народа.

Иногда, в тех самых предрассветных пророческих видениях, из-за которых у меня столько проблем в отношениях с настоятелем аббатства, который обвиняет меня в язычестве, я вижу несломленного О'Донахью Мара, свободного, как Фион Мак-Кул, идущего по Тропе Великанов не в змеиное логово, в которое превратился его родной дом, а прочь, далеко прочь отсюда, к свободе, завоеванной его светлым умом и заслуживающим божественного почитания благородным сердцем.

Глава 5

– Ваше безбрежное богатство! – прокричала Пиппа, совсем как на представлении! – Судьба дает вам сегодня шанс.

Она вся светилась радостью, когда Айдан оторвался от оживленной беседы с Донатом Огом и Яго.

Донал Ог, как всегда, пробурчал: «Только ее нам и не хватало». Вовсе не собираясь из-за него разрушать свои планы, Пиппа показала рыжему ирландцу язык.

– Я и вас собиралась пригласить, но могу этого и не делать.

– И куда же это? – вскинулся Яго.

Она повернулась к нему с сияющей улыбкой. В отличие от Доната Ога Яго всегда откликался на приключения.

Айдан же для нее оставался непредсказуем.

О'Донахью потер переносицу, что свидетельствовало о бессонной ночи. Как же ей хотелось бы унять его тревоги, но он с ней ничего не обсуждал. Разве он не понимает, как она волнуется за него?! Как же ей хотелось спрятать это красивое усталое лицо в своих ладонях, постараться стереть хмурые складки на его лбу поцелуями!

– Присоединяйтесь, господин Нежелание, – настаивала она, все больше смущаясь от собственных мыслей. – Даже Атланту приходится на время отвлекаться от дел и опускать руку, чтобы почесать задницу.

Глаза Айдана округлились.

– Как я могу отказаться от такого изысканного приглашения?

– Она раздает больше титулов, чем сама королева, – заметил Донал Ог.

– Ага, и притом значительно дешевле, сэр Донал, рыцарь Угрюмости.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Перевод М. Донского.

2

Волсингем, сэр Френсис – канцлер во времена правления Елизаветы.