От любви до ненависти

– Ах ты мразь! – выкрикнула я и изо всех сил рубанула его ребром ладони по шее. – Мразь, мразь!

Шепелявый уже давно затих, уже подбежали люди, уже оттаскивали меня от него и хлопали по щекам, и успокаивали, а я все никак не могла прийти в себя и продолжала резко махать руками. Такая меня охватила ярость на этого шепелявого бандита за Жору.

Наконец, я немного успокоилась и кинулась к Овсянникову, вокруг которого уже хлопотали врачи. Шепелявого унесли.

– Жора! – я чуть не плакала. – Жорочка, что с тобой?

– Ничего, – он попытался улыбнуться. – Главное, с тобой все в порядке. А у меня так… Нога болит просто.

– В ногу он ему попал, – сообщила врачиха, и я только теперь заметила красную струйку, стекающую в Жорин ботинок и на снег.

– Доктор, это опасно? – спросила я.

– Не знаю, снимок нужно делать. Будем надеяться, что все в порядке будет.

– А можно мне поехать с ним?

– Это моя жена, – добавил Жора.

– Конечно.

– Только я на своей машине, – сказала я.

Врач пожала плечами и сказала:

– В машину его!

В больнице я просидела около двух часов. Потом мне сказали, что с Овсянниковым ничего страшного нет, что пуля прошла навылет, задев только мягкие ткани, что все у него заживет, но ему придется какое-то время полежать. Жоре перевязали ногу и вкололи обезболивающее. Мне разрешили его забрать.

– Господи, Жора, придется мне везти тебя к себе, – вздохнула я.

Овсянников же, похоже, был даже рад, что все так получилось.

– Я тебя не стесню, – сразу же сказал он.

– Надеюсь, – с сомнением протянула я.

Когда мы приехали ко мне, я помогла Жоре подняться, усадила его на диван, а сама пошла готовить ужин. Однако Овсянников припрыгал ко мне в кухню. Он встал сзади и принялся гладить меня по спине.

– Послушай, Жора, – удивленно повернулась я к нему. – Я знаю, что ты готов в любое время дня и ночи. Но чтобы со сломанной ногой?

– У меня нет никакого перелома, – сразу же ответил Овсянников. – У меня просто небольшая рана, вот и все. Полина… Я хотел сказать, что я так тобой восхищаюсь… ты была просто великолепна.

– Честно говоря, я восхищаюсь тобой, – призналась я, опускаясь на стул. Жора положил мне голову на колени. – Никогда не думала, что ты сможешь так переживать за меня. Я даже думала, что ты поседеешь…

– Ну что ты! – замахал руками Жора. – Как же я мог не волноваться, если ты для меня самый близкий человек! Ты же знаешь!

– Знаю… – задумчиво протянула я, машинально гладя его по волосам. Потом вдруг вспомнила, сколько горя причинил мне Жора за годы совместной жизни, рука моя замерла, затем взметнулась вверх, и на Жорину голову опустилась звонкая оплеуха.

Овсяников сразу же застонал и уполз в комнату, обиженный таким вероломством.

Когда я принесла ему ужин, Жора немного оживился, доказывая еще раз наглядно, что все, что нужно мужчинам – это секс и пожрать.

– Жора, – вспомнила вдруг я то, ради чего, собственно, ехала к Овсянникову на работу и подвергала риску свою жизнь, – так что там тебе рассказал этот Максим?

– Ах, да! – спохватился Жора. – Ты знаешь, очень любопытное дело. На первый взгляд – обычное самоубийство. Если бы…

– Если бы не способ, которым оно совершено? – закончила я.

– Вот именно! – кивнул головой Жора. – Я с таким еще не сталкивался в своей практике.

– А помнишь, по телевизору передавали, что сторонники какого-то там курдского лидера в знак протеста обливали себя бензином и сжигали прямо на улице? На глазах у всех?

– Ну и что, ты хочешь сказать, что русская двадцатилетняя девушка была сторонницей курдского лидера? И совершила акт самосожжения? Что-то мне это кажется маловероятным. Если не сказать больше.

– Значит… Значит, ее убили?

– Я бы не стал делать столь поспешных выводов, – сказал осторожный Овсянников. – Но что-то здесь не то, это верно.

– Жора, а как ее опознали?

– Да по машине! Она брала в тот день машину Максима, жениха своего! А больше тело никак опознать невозможно – от него одни обугленные кости остались! Кто ее мог так жестоко убить? Ну, короче покопались наши ребята, да так ничего и не установили. Решили, что самоубийство – да и закрыли дело. Вон сколько убийств нераскрытых – кто будет этой девочкой деревенской заниматься?

– А что ты Максиму-то сказал?

– Да что! – Жора махнул рукой. – Сказал, что ничего гарантировать не могу. Может, это и в самом деле самоубийство, хрен его знает? Мало ли что у нынешних девок на уме! Может, она просто чокнулась?

– А он что?

– Да он мне деньги свои предлагал. Я от денег отказался, конечно, но обещал, что разберусь. Без всяких гарантий, конечно. Только как же я теперь? С ногой я надолго тормознусь.

– И отлично! – обрадовалась я. – ты лежи и отдыхай. Я сама возьмусь за это дело!

Я подумала, что раз Овсянников такой богатый – пусть отказывается от вознаграждения. А мы люди не гордые. Я сама проведу расследование и получу эти деньги.

– Полина! – строго сказал Жора. – Ты опять начинаешь? Зачем ты лезешь в это дело? Мало тебе неприятностей? Ты уже забыла, как чуть не погибла сегодня?

– Это ты чуть не погиб, а не я, – парировала я. – А я, наоборот, тебе жизнь спасла!

– Давай не будем спорить! Я не хочу, чтобы ты занималась этим делом! Что тебя так тянет на разный криминал? Я – ладно, у меня работа такая. А тебе чего неймется? Уж сколько ты во всякие истории влазила!

– И все раскрывала! – напомнила я Жоре.

Он только рукой махнул и с досадой запихнул в рот кусок шницеля.

Я осталась при своем мнении. Пусть Жора говорит, что хочет – мне наплевать! Я все равно поступлю так, как считаю нужным. И Жора, повздыхав, все равно мне поможет. Такие уж у нас с ним отношения.

– Жора, что тебе вообще известно об этой Алене? – задумчиво спросила я.

– А что тебя интересует?

– Да все! Я ведь даже фамилии ее не знаю.

– Фамилия ее Гвоздикова. Она работала в магазине «Леди», продавала женскую одежду. Жила в общежитии от пединститута…

– Надо же, училась в пединституте, а работала в торговле, – подивилась я. Хотя чему тут удивляться? Торговля – это ничего. Хорошо, что проституцией не промышляла. Хотя…

– Жора, а больше она нигде не подрабатывала?

Овсянников понял, что я имею в виду и ответил:

– Нет, вроде ничего такого. Так вот. Ничего странного, по рассказам знакомых и друзей, в ее жизни не было. Жила и жила. Встречалась с этим самым Максимом, замуж вроде за него собиралась. Все нормально.

– То есть, повода для самоубийства у нее не было?

– В том-то и дело! Чего ей с собой кончать?

– А… для убийства у кого-нибудь из ее знакомых был повод?

– Внешнего мотива вроде тоже нет. Кто знает? Может, ее случайно убили! Если вообще убили… Может, это дело яйца выеденного не стоит?

– Может, – вздохнула я. – Но это нужно выяснить окончательно. Кстати, а где ее нашли? И как?

– Нашли ее за городом, в посадках. Рядом машина стояла этого Максима. Он ей, оказывается, давал на своей машине погонять. Собственно, по ней ее и опознали – труп же обгорел страшно. Рядом с машиной канистра валялась из-под бензина. Как сказал Максим, Алене в тот день нужно было много ездить по делам. Вот она и попросила его дать ей машину. Доверенность на нее была оформлена. А кроме Алены, он больше никому никогда машину не давал.

– Вон что… А родители у нее есть?

– Родители есть, но они живут не здесь, а в Пензе.

«Господи! – подумала я, – не дай бог, еще в Пензу придется ехать!»

– И как они отреагировали?

– Полина, ну как можно на такое отреагировать? В шоке, конечно, были, по словам Максима. Приехали, похоронили…

– Ее здесь похоронили?

– Да, здесь. На Елшанском кладбище. Погоревали и уехали. У них еще трое детей, так что… Хотя, как бы там ни было, смерть своего ребенка – самое страшное, что может случиться в жизни.

– Да, ты прав… – задумчиво сказала я. – Давай-ка ложиться спать, а завтра мы все еще раз обсудим.

Жора, конечно, устремился к моему дивану. Но я уложила его на кровати, мотивировав это тем, что могу ночью ненароком задеть его больную ногу и причинить ему боль. Овсянников принял страдальческое выражение лица, но подчинился. Так что ночь я спала спокойно.

Утром, когда я проснулась, Жора еще спал. Очевидно, сказалось действие обезболивающего, которое я вколола ему на ночь. Я не стала будить Жору. Свободное время до обеда у меня было, и мне хотелось навестить сестру Ольгу, которую я не видела уже несколько дней. Звонить я ей не стала – сестра была не любительница рано вставать, и я решила дать ей возможность поспать еще несколько минут.

Выйдя на улицу, я завела машину (на таком морозе даже «Ниссан» завелся не сразу) и двинула к сестре. Как ни странно, Ольга уже встала. Более того, она уже принимала клиента, проводя с ним психологический сеанс. Открыв дверь, Ольга попросила меня подождать в кухне. Я выкурила три сигареты, когда сестра, наконец, появилась.

– Ну слава богу, – облегченно вздохнула она, садясь на табуретку. – На сегодня все.

– Да, с клиентами у тебя не густо, – усмехнулась я. – Значит, с деньгами тоже.

Ольга еще раз вздохнула, теперь уже тяжело.

– А дети где? – поинтересовалась я.

– Да у себя, спят еще.

Я решила не ходить вокруг да около и спросила в упор:

– Оля, тебе нужны деньги? – хотя ответ на этот вопрос был очевиден.

Сестра же сочла мой вопрос за личное оскорбление. Она выпрямилась, гордо вскинула голову и уже приготовилась произнести пламенную речь о том, что деньги – не главное в жизни и она слышать не желает о таких приземленных вещах.

– Перестань, – остановила я ее. – Я предлагаю тебе подзаработать. Верное дело, между прочим!

– Перепечатать что-нибудь нужно? – оживилась Ольга и посмотрела на свою старенькую «двойку». Она была покрыта густым слоем пыли.

– Да нет, здесь другое, – я рассказала ей всю историю.

– Ну а почему ты думаешь, что Алену убили? Ведь этот факт не установлен?

– Тогда давай установим, что то было самоубийство! Предъявим неопровержимые доказательства и все! Максим в любом случае заплатит. Он хотя бы успокоится.

– А где мы возьмем эти доказательства? Это не так-то просто!

Ох, ну что меня раздражает в сестре, так это ее дурацкое свойство во всем сомневаться! Когда нужно действовать решительно, Ольга начинает мямлить и только мешается! Что за нерешительность такая!

– Нечего нюнить! – строго сказала я ей. – тебе все равно надо дополнительный заработок искать. Когда Кирилл тебе деньги теперь привезет?

– Ох, не знаю! – сразу же скисла Ольга, вспомнив бывшего мужа. Кирилл вообще-то регулярно давал ей денег, но у Ольги они таинственным образом утекали сквозь пальцы, при чем при этом она ничего не приобретала стоящее. Как происходил сей странный факт – для меня загадка. Да и для Ольги тоже.

– Так тем более! Нечего сидеть на заднице! Давай-ка поднимайся – и за дело!

– А детей куда я дену? – заныла Ольга, лишь бы ничего не делать.

– К бабушке отвезешь! Или к Ираиде Сергеевне. Первый раз, что ли?

Ираида Сергеевна – это наша мама. Она любезно брала Ольгиных малышей на выходные. Но хотя сейчас был не выходной, Артура и Лизу к ней вполне можно к ней спровадить. Даже если матушка будет занята, с ними всегда посидит кто-нибудь из юных близких друзей Ираиды Сергеевны.

– В общем, собирайся! – подвела я итог. – Я поеду в спорткомплекс, а время идет. Так что за дело берись ты. Ничего сложного, просто сходишь в общежитие и побеседуешь с друзьями Алены. Узнаешь, что она была за человек, чем жила, чем увлекалась. Постарайся понять, способна ли была такая девушка на самоубийство. Ну ты же у нас психолог, тебе это определить – раз плюнуть!

– А почему Жора не занимается этим делом? – спросила Ольга.

– Жора? – я замялась. – Понимаешь, он немного приболел. – Ольге ни в коем случае нельзя рассказывать о том, что произошло на самом деле. Она будет охать и ахать, хвататься за сердце, а потом и вообще откажется участвовать в расследовании, испугавшись до смерти. Еще из дома выходить перестанет, с нее станется! Будет сидеть и трястись как заяц, вермутом страх запивая, бояться, что на каждом шагу стрельба.

– Надеюсь, у него ничего серьезного?

– Ничего, ничего. Все, пока.

С этими словами я затушила окурок в пепельнице, чмокнула сестру в щеку и отправилась на работу. Хотя было еще рановато, но я решила немного размяться в спортзале.

ГЛАВА ВТОРАЯ

(ОЛЬГА)

Когда Полина ушла, я с огорчением подумала о том, как спокойно мне жилось до ее появления. Настроение было отличным. Я уже почти выпроваживала клиента, в шкафчике у меня стояла припрятанная бутылка «Мартини», и я была в предвкушении того, с каким удовольствием я разопью ее вечерком. Но приехала противная Полина и загрузила меня. Она меня просто из колеи выбила! Нельзя же, в самом деле, так оглоушивать человека! Вывалила на меня целый ворох забот – и уехала! Кто же так поступает?

С досады я достала из шкафчика «Мартини». Какое уж тут дожидаться вечера! Еще неизвестно, где он меня теперь застанет, этот вечер. Настроение, конечно, было испорчено, и я пила вино почти без всякого удовольствия. А все Полина! Из-за нее я, можно сказать, пью с утра, хотя видит бог, что совершенно не собиралась этого делать!

Бутылка опустела наполовину, зато настроение мое потихоньку начало улучшаться. Действительно, нужно поскорее съездить в общежитие, быстренько пообщаться с друзьям Алены и вернуться домой. Потом позвонить Полине и отчитаться за проделанную работу. А дальше пусть уж она сама. даст мне немного денег – и ладно. А я тут отдохну одна, без детей, с бутылочкой… Покосившись на «Мартини», я сделала еще два глотка и поскорее убрала бутылочку в шкаф. А то ненароком может получиться так, что к вечеру мне нечем будет расслабляться. Такое уже бывало.

С этими мыслями я прошла в комнату к детям и отогнула их одеяла.

– Вставайте, маленькие, – скомандовала я. – Сейчас поедем к бабушке.

Бывать у Евгении Михайловны детишки любили. Бабушка, несмотря на свой восьмидесятисемилетний возраст, была очень жизнерадостной и энергичной. Когда я привозила ей детей, она была просто счастлива. И я нисколько не волновалась, когда Артур с Лизой были у нее. Да что там говорить, бабушка и нас-то с Полиной воспитала, можно сказать, одна, так что опыт в этих делах у нее большой.

Детишки закопошились в своих кроватках, потом вылезли и побежали умываться. Я не стала готовит завтрак, зная, что Евгения Михайловна непременно их накормит. А мне уж больно хотелось поскорее покончить с делами и вернуться домой.

Короче, отвезла я детей и отправилась в общежитие. Путь мой проходил как раз через магазин «Леди», и я подумала, а почему, собственно, я должна слушаться Полину? Мало ли что она мне указала! А я лучше в магазин зайду! Ведь Полина еще нигде не была? Так какая разница, с какого места начинать?

Я решительно толкнула тяжелую дверь и проскользнула внутрь. В магазине было прохладно. Девчоночки-продавщицы, одетые в тоненькую форму, явно мерзли и изо всех сил старались этого не показывать.

Я прошла и стала с интересом разглядывать белую кофточку, висящую на вешалке. Передо мной тут же выросла одна из продавщиц.

– Могу я вам помочь? – мило улыбаясь, спросила она.

Ой, как я не люблю такие вопросы! Признаться, я частенько захожу в такого рода магазины, но покупки в них почти не совершаю. Просто цены не позволяют это сделать. Глядя на них, можно подумать, что магазин торгует яхтами и аэропланами, а не модной одеждой. И когда мне предлагают помощь, я жутко стесняюсь, краснею и даже начинаю заикаться.

– Нет, спасибо, я просто смотрю, – сквозь зубы выговорила я.

Во взгляде девчонки сразу же пропал интерес, а появилось легкое презрение. Я тут же почувствовала себя отбросом общества. Просто стыдно стало за то, что у меня нет денег.

«Вот зараза! – подумала я про девчонку, – можно подумать, что сама от Версаче одевается!»

Я покрутилась еще немного, перебирая кофточки, и заметила, что одна из девчонок что-то шепнула другой. После этого она стали ходит за мной по пятам, пока я не сообразила, что они решили, будто я хочу что-то украсть! Боже мой! Неужели я похожа на воровку?

Чтобы развеять их подозрения, я спросила:

– Девушки, а как у вас тут с работой?

Девчонки удивленно переглянулись. Потом одна из них сказала:

– Ну… Это у директора нужно спросить. Сейчас я схожу.

Вторая посмотрела на меня дружелюбнее и доверительно сказала:

– Вообще-то сейчас есть свободное место. Мы даже по скользящему графику работаем, а раньше по неделям. Вот если тебя возьмут – снова по неделям работать будем. Очень удобно!

– А что, могут так просто взять?

Девчонка замялась, потом наклонилась к моему уху и зашептала:

– Могут, запросто. Ты думаешь, здесь такое престижное место, да? Ха! Ни фига подобного! Наш Георгий Палыч знаешь, какой жмот? тут только цены запредельные, а зарплата – тьфу! Так что многие увольняются!

– Неужели? – удивилась я. Мне казалось, что в такой магазин как «Леди» так просто не пробьешься. И спросила про место просто так, наудачу. И вот теперь, если я сюда устроюсь, это будет очень хорошо: я смогу узнать, что за человек была Алена, узнаю быт и нравы мира, в котором она общалась. А это очень важно, так как поможет мне понять ее характер,

Тут появилась вторая девочка и позвала меня с собой.

Директор, георгий Палыч, был маленьким, толстым мужчиной лет пятидесяти. Вернее, он был не толстым, а каким-то пухлым. Он сидел за столом и очень скучал. От скуки Георгий Палыч поглощал пиво «Балтика» и судя по тому, сколько он уже выпил, скука на него навалилась основательная.

При виде меня, он поднял свои маленькие, заплывшие глазки и сказал:

– Садись.

Это мне сразу не понравилось. С какой стати он мне тыкает? Но решила не проявлять характер.

– Как звать? – спросил Георгий Палыч, отхлебывая пиво.

– Ольга Андреевна. Оля…

– Вон чего! – он хохотнул. – Ольга Андреевна! Это тебе не школа. Так что я тебя буду звать Оля. А на бейдже тебе, так и быть, напишем «Ольга Андреевна». Чем продавцы занимаются, знаешь?

– Знаю, – кивнула я.

– Вот и отлично. Давай паспорт.

Я протянула паспорт, который на всякий случай положила в сумочку. Георгий Палыч положил его в свой стол.

– Сейчас переоденешься на складе – и иди работай!

– И все? – поразилась я.

– А чего же еще? – удивился он.

Я не стала объяснять и пошла на склад вместе с приведшей меня девочкой, которую звали Маша. Дивилась я тому, как упростилась процедура приема на работу. Ну ладно, понятно, что сейчас торгуют все, кому не лень, следовательно, специального диплома не спрашивают. Но когда ты, устраиваясь на работу, даже заявления не пишешь – это уж извините…

Маша угадала мои мысли и усмехнулась:

– Чего удивляешься? Он тебя вообще проводить по документам не будет. У него по документам всего два человека числятся – он и бухгалтер.

– А кто же торгует? – усмехнулась теперь я, натягивая на себя форму.

– Не знаю, – пожала плечами девочка. – Не все ли равно? Вот посмотришь, он с тебя еще налоги вычитать будет!

– А это еще почему? – возмутилась я. – Если он не заводит трудовые книжки, какое он имеет право на это?

– Да никакого. Но знаешь же, хозяин – барин. Не нравится – увольняйся, разговор короткий.

Выйдя в торговый зал в тоненькой кофточке, я сразу начала мерзнуть.

– Ничего, привыкнешь, – посмотрев на меня, сказала Маша. – Я тоже поначалу мерзла.

– Так, а что мне делать?

– Да ничего. Главное, ходи за посетителями. Глаз с них не спускай. Пусть лучше ничего не купят, чем упрут что-нибудь. Знаешь, как тут с этим? Потом недостачу запаришься платить. Упрут одну кофту – а она полторы тыщи стоит!

Меня даже дрожь пробила.

– Ладно, ты только внимательнее будь и все будет нормально.

В магазин вошли клиенты – мужчина и женщина средних лет, очень хорошо одетые. Маша сразу же устремилась к ним.

– Могу я вам помочь? – услышала я ее голосок.

Вторая девочка стояла у кассы и что-то записывала. Я стояла и крутила головой. Девчонка закончила писать и подошла ко мне.

– А ты не стой как пень, – тихо сказала она. – А то Машка всех клиентов заграбастает – чего ты получать будешь? Здесь же процент от выручки! Сколько продала – со стольки и получишь!

– Да? – удивилась я.

– Конечно! А ты что, у Жорж Палыча даже не узнала?

– Нет… – я опустила голову.

– Глупая ты! – тихо пожурила меня девчонка. – Кто же так делает? Ведь в первую очередь про зарплату нужно узнавать!

– Я как-то не подумала, – призналась я.

– Ну ладно, – вздохнула она. – Работай.

– Люд, я отойду! – крикнула Маша.

Люда кивнула, не отрываясь от своих записей.

В этот момент в магазин вошли двое юношей очень приличного вида. Я быстро подошла к ним и спросила, выдавив улыбку:

– Могу я вам помочь?

Чувствовала я себя при этом препогано.

– Да, пожалуйста, – тут же сказал один из парней. – Будьте добры, покажите мне вот эту маечку.

Я стала снимать с вешалки маечку, потом еще одну и еще. Парни вертели их в руках, прикладывали к себе, постоянно что-то обсуждая. И все время прислушивались ко мне. Я даже порадовалась за себя. Надо же, у меня, оказывается, есть талант к торговле! Я, может, еще здесь карьеру сделаю на зависть Полине! Я, может, директором со временем тут стану! Я, может…

Додумать, чего еще я смогу добиться на поприще торговли, я не успела: послышался резкий крик «Стоять, козел!», а потом звук рвущейся одежды.

Я быстро обернулась и увидела Машу с красным от гнева лицом. Она держала за отвороты куртки длинного, тощего парня. Из-под куртки у парня торчала кофточка. Маша выдернула ее и размахнувшись, ударила парня по лицу. Тот тут же кинулся к выходу. Мои покупатели торопливо отошли от прилавка и поспешили покинуть магазин. Я стояла с раскрытым ртом.

– Гады, сволочи! – возмущалась Маша.

– Что случилось? – удивленно спросила я.

– Что, что! Блузку спереть хотели, не видишь?

На шум выбежал Жорж Палыч.

– В чем дело?

– Да вот, Георгий Палыч, – принялась объяснять Маша. – Вошли трое, двое сразу к Ольге, отвлекать, а третий – по полкам шарить. Чуть блузку не увел. Хорошо, Ольга заметила.

Я чуть не упала от наплыва самых разных чувств. Неужели те два приличных мальчика, очень интеллигентных и воспитанных, заодно с этим вором? Никогда бы не подумала. И если бы не Маша… Я порадовалась, что она не стала меня подставлять и благодарно пожала ей руку, когда Жорж Палыч, успокоенный, отбыл в свой кабинет.

– Ладно, чего там, – проворчала она. – Сейчас бы все по башке получили, а зачем нам это? Ты только это… Внимательнее будь, Оль…

– Да я постараюсь! – огорченно воскликнула я. – У меня еще как назло зрение плохое!

– Ох, это совсем хреново. Ну ладно, гляди в оба.

– Маш, – помолчав, спросила я. – А ты Алену Гвоздикову знала?

– Алену-то? А как же! Мы с ней почти одновременно пришли сюда работать. Вместе начинали, как только магазин открылся. В этом году как раз три года бы справили…

Маша загрустила.

– А ты чего ее, знала, что ль? – подняла она на меня глаза. В них была грусть.

– Да… Через Максима.

– А, ты Максика знакомая… Эх, жалко! Такая девка была классная! Смелая! Жоре нашему все в лицо лепила! Никого не боялась!

– А чего она ему лепила?

– Да все подряд! И что он нас обдирает как липок, и что доходы скрывает… Ну это ладно, все скрывают, но ты хоть к нам по-человечески относись! мы же в курсе всего! Он, как покупка крупная, просит, чтобы мы через кассу не пробивали. А если попадешься – думаешь, он отмажет? Да ни фига подобного! Сама выкручивайся! Это такая мразь! Кстати, если он тебя будет просить не пробивать – не соглашайся! Попадешь под монастырь! Вдруг налоговая нагрянет? Они постоянно тут шастают!

Я уже не рада была, что влезла в эту торговлю. Черт меня сюда занес! На каждом шагу мне мерещились проверяющие из налоговой полиции, воры и наркоманы и вообще всякое отребье.

– Оля, я пойду пообедаю, – сказала мне Маша. – А потом ты пойдешь.

– Хорошо, – согласилась я, хотя у меня ничего не было с собой на обед.

Маша поняла это и сказала:

– Я тебе бутербродик оставлю и чай сделаю.

Я осталась в зале одна. Люду вместе с кассовой книгой вызвал к себе Георгий Палыч.

В магазин вошла высокая, стройная девушка в норковой шубке. У нее были длинные светлые волосы, струящиеся по плечам. Я аж дыхание затаила, глядя на нее. Вот у кого наверняка много денег!

– М-могу я вам помочь? – вспомнив о своих обязанностях, кинулась я к ней.

– Да, пожалуйста, – пропела девушка приятным высоким голосом. – Мне нужно купить в подарок рубашку… Не могли бы вы мне посоветовать?