Господин легкого поведения

– Про какую осаду вы говорите? – испуганно спросил Кравцов.

– Я это чисто гипотетически, – бросила я, обозревая панораму, открывающуюся из окна. Непонятные строения невдалеке напротив заводоуправления меня заинтересовали. – Что это там за трубы и конструкции торчат?

– Это остатки лакокрасочного завода. Там сейчас «металлисты» дорезают весь чермет, а потом его снесут, – сказал Кравцов с оттенком грусти в голосе. Неплохой, кстати, заводик был. Я даже хотел его приобрести, но не дали, черти…

Я не стала уточнять, что за «черти», а спросила, хорошо ли охраняют ту территорию. Идеальное место для покушения. Кабинет директора в прямой видимости. Хорошая винтовка с оптическим прицелом – и дело сделано. Словно прочитав мои мысли, Кравцов опустил жалюзи и включил свет.

– Зачем вы это сделали? – спросила я.

– Затем, что там ни хрена ничего не охраняется. Кто угодно может залезть на эти трубы и снести мне голову из снайперской винтовки, – ответил Кравцов раздраженно.

– Вы что, стоите на пути у людей, которые способны на это? – поинтересовалась я, плюхаясь на диван.

– Я уже ничего не знаю, – пробормотал он, вдавливая пальцем клавишу громкой связи. – Маша, принесите нам кофе, пожалуйста, и вызовите Филюшкина, пусть срочно идет ко мне.

– Хорошо, Аркадий Никифорович, – донесся из динамика голос секретарши.

– Филюшкин – это начальник службы безопасности, – пояснил Кравцов, оборачиваясь ко мне. – Еще раз скажите мне, как вас представить, а то я запамятовал. Консультант из экономического университета, кажется…

– Да, – кивнула я, – по вопросам экономической безопасности и методам конкурентной борьбы.

– Запишу на всякий случай, – усмехнулся Кравцов.

Минут через пять в кабинет вошла секретарша и принесла поднос с кофейником и чашками.

– Где Филюшкин? – сразу же спросил Кравцов.

– Обещал сейчас прийти. Он где-то на территории, – ответила она, разливая кофе.

Не выдержав, Кравцов схватился за сотовый, быстро набрал номер и, сдвинув брови, принялся ждать ответа. Когда он заговорил, от его голоса повеяло арктическим морозом.

– Илья Климович, это Кравцов. Мы тут вас ждем. – Он молча выслушал объяснения подчиненного, затем бросил: – Это хорошо, что ты так печешься о безопасности, но у меня здесь человек ждет. Ладно, давай сюда немедленно.

Я незаметно усмехнулась этой демонстрации власти. Разлив кофе, секретарша удалилась. Не позже чем через минуту в кабинет буквально ворвался низенький подвижный мужичок лихой наружности. Как вихрь он подлетел к Кравцову, поздоровался, обшарил прищуренными карими глазами кабинет, коротко поздоровался со мной, затем подскочил к двери и выглянул в приемную, захлопнул дверь и с веселым недоумением уставился на директора.

– А что за человек меня ждет, где он?

– А меня ты что, за человека уже не считаешь? – с угрозой спросил Кравцов.

– Да что вы, Аркадий Никифорович! – бурно возразил мужичок, комично изображая ужас. – Вы самый человечный человек из всех человеков, которых я знаю. – Не дожидаясь приглашения, он удобно устроился в кресле и, подавшись вперед, показал, что он весь внимание и готов исполнить любой приказ. Не выдержав молчания Кравцова, он первый подал голос: – Аркадий Никифорович, я жду ваших приказаний.

Кравцов неспешно произнес:

– Евгения Максимовна, разрешите представить вам нашего начальника службы безопасности Илью Климовича Филюшкина.

В следующее мгновение беспокойные глаза начальника службы безопасности были прикованы к моей скромной персоне. Он с интересом оглядел меня с ног до головы, оценивая, а Кравцов, выдержав паузу, представил меня. Услышав про консультанта по вопросам экономической безопасности, Филюшкин вторично оглядел меня, и в его взгляде проступила насмешка.

– Мы сейчас вместе пройдемся по территории, и вы, Илья Климович, покажете Евгении Максимовне нашу систему безопасности, а в десять будет общая планерка, где я представлю нашего консультанта руководящему составу комбината, – продолжал Кравцов деловым тоном, – и я вас попрошу, чтобы вы передали своим людям, что Евгения Максимовна имеет допуск в любое место на территории предприятия, во все цеха. Повсеместно ей должно оказываться содействие.

– Да, да, конечно, – усердно кивал головой Филюшкин с понимающим видом, – незамедлительно напишу приказ по службе и снабжу нашего уважаемого консультанта пропуском с красной полосой.

– Что за красная полоса? – нахмурился Кравцов.

– Ну, это как у меня и у вас на пропусках, – улыбнулся Филюшкин и продемонстрировал свой пропуск. – Помните, месяц назад мы отменили три зеленых полосы и ввели одну красную для директоров, начальника службы безопасности, его заместителя и начальников караулов. Для остальных руководителей и охраны оставили две зеленых…

– Илья Климович, не путайте вы меня своими полосами, – раздраженно бросил Кравцов, – давайте пройдемся по территории.

– Перед этим можно перекинуться с вами парой слов наедине? – попросил Филюшкин, хитро косясь на меня.

– Евгения Максимовна, подождите, пожалуйста, нас в приемной, – сказал мне Кравцов, и я послушно вышла. О налитом кофе никто не вспомнил. Секретарша в приемной, набиравшая что-то на компьютере, с любопытством взглянула на меня. На ее лице выразилось желание спросить меня о чем-то, но вместо этого она вновь уткнулась в монитор, и ее пальцы быстро забегали по клавиатуре. Мне показалось, что я перестала для нее существовать. В приемной у стены стояли стулья для посетителей. Я направилась к ним, но тут из кабинета появились улыбающиеся Кравцов и Филюшкин. – Маша, если что, мы с Ильей Климовичем на территории, – бросил он секретарше и обратился ко мне: – Пойдемте прогуляемся, Евгения Максимовна.

– Пойдемте, пойдемте, посмотрите, откуда у вас в холодильнике берется молоко, – ухмыльнулся Филюшкин и подмигнул мне.

Впечатление от прогулки по территории комбината у меня осталось двоякое. С одной стороны, было заметно, что руководство озабочено развитием предприятия. Кравцов демонстрировал мне новое оборудование, отремонтированные помещения, но все это носило какой-то хаотический характер – островки цивилизации на фоне всеобщей разрухи. Возможно, мне так казалось потому, что я была далека от всего этого. Проходя по цехам, Кравцов чуть ли не с каждым здоровался за руку, будь то рабочий или начальник цеха, не важно. Филюшкин, суетившийся вокруг нас, без конца поддакивал и дополнял повествования своего босса. В конце концов Кравцов рявкнул на него, чтобы не мельтешил перед глазами. В цехе мороженого меня угостили пломбиром и начальник цеха прочитал лекцию о производственном процессе. Я выслушала, старательно имитируя заинтересованность. Затем я узнала, как делается кефир, ряженка, варенец и другие кисломолочные продукты. Мы побывали в лаборатории. Кравцов показал мне холодильно-компрессорную станцию и резервуары с аммиаком. Вид двух двенадцатикубовых емкостей, огороженных решеткой, где аммиак находился под давлением четыре килограмма на квадратный сантиметр, наполнил меня благоговейным страхом. Не хотелось и думать, что сможет устроить опытный террорист, добравшись до них. Потом мы посетили насосную и двинулись в обратный путь. Не зная уже, чем ему еще похвалиться, Кравцов упомянул, что специалисты его предприятия занимаются озеленением территории, вокруг цехов разбиваются клумбы, высаживаются цветы и декоративные кустарники. Я не дала развить эту тему дальше и спросила, почему у рабочих на робе разноцветные нашивки на рукавах и спине. Кравцов ответил, что это изобретение принадлежит Филюшкину, пусть он о нем и рассказывает. Начальник службы безопасности расцвел от этих слов. С жаром он начал доказывать мне, что сие гениальное нововведение должно раз и навсегда покончить с нарушениями трудовой дисциплины и воровством. Цвета нашивок обозначали, в каком цехе работает тот или иной работник. Рабочим разрешалось ходить в другие цеха только в сопровождении мастера, а охране было легче отслеживать перемещения людей по комбинату. Обсуждая это, мы подошли к какому-то ангару. За ним виднелась вышка с будкой охраны. Таких вышек я видела уже шесть штук. Две из них были недавно возведены, что явственно просматривалось по свежей краске, покрывающей конструкции.

– Здесь у нас пункт промывки и дезинфекции молочных цистерн, – указал Кравцов на ангар. – Строительство закончили в прошлом месяце.

Я вежливо выслушала его и спросила:

– А как часто охрана патрулирует территорию?

– Каждые два часа, – ответил за него Филюшкин. – Иногда мы смещаем время обходов, выборочно проверяем цеха.

«Обычному человеку не так-то легко проникнуть сюда и совершить свое черное дело, но для профессионала подобная задача что-то вроде утренней пробежки», – подумала я.

Кравцов, глянув на часы, сообщил, что скоро планерка и нам следует вернуться в управление.

Когда мы входили в здание заводоуправления, на стоянку зарулил черный «БМВ». Из него вылез знакомый мне по тиру Егор, тот самый, что страстно желал обучить меня стрельбе. Как и в прошлый раз, он был в засаленных растянутых джинсах, джинсовой рубашке, обтягивающей брюшко, каких-то сандалиях, на волосатом запястье поблескивали золотые часы. Неосознанным движением расчесав сальные волосы пятерней, он улыбнулся нам во всю небритую морду и поспешил к нам, смешно семеня вразвалку. Поздоровавшись со всеми по очереди за руку, он наконец узнал меня, хитро прищурился, но не подал виду.

– Познакомьтесь, Евгения Максимовна, это мой заместитель, Егор Андреевич Аверин, так сказать, правая рука и идейный последователь, – весело отрекомендовал мне Егора Филюшкин.

– Советую чаще мыть свою правую руку, – недовольно проворчал Кравцов и, отвернувшись, дернул ручку входной двери на себя. Мы последовали за ним.

– Егор, ты меня уже достал. Заведи себе новую жену, если сам не в состоянии следить за собой, – шепотом пожурил заместителя за моей спиной Филюшкин.

– Да я что, на жопе сижу, целый день в разъездах, – буркнул в ответ Егор.

В зале совещаний к нашему приходу было целое столпотворение. Уже немного знакомые по прогулке начальники цехов и другие руководители подразделений шумно обсуждали друг с другом насущные проблемы предприятия. Когда Кравцов прошел по залу и занял место во главе стола, все разговоры утихли. Комната наполнилась звуками отодвигаемых стульев, скрипом мебели под рассаживающимися и шелестом бумажек, подготовленных к планерке. Я, опередив главного механика, уселась справа от Кравцова.

– Тут чей-то блокнот и ручка, – объявила я.

– Это мое, – обиженно бросил механик, взял блокнот и демонстративно сел в кресло у стены, надувшись, как индюк.

– Александр Николаевич, что вы примостились там, как сирота казанская, давайте к столу, – обратился Кравцов к механику.

– Я тут посижу, мне удобно, – капризно ответил он. В глазах Кравцова засверкали молнии. Он бухнул кулаком по столу.

– Удобно, не удобно – нечего тут ломаться, как девочка! Быстро к столу!

Очевидно, решив не перегибать палку, механик придвинул свое кресло к столу. Остальные подвинулись, пропуская его.

Обозрев собравшихся, Кравцов объявил повестку планерки: повышение качества мороженого, снижение потерь сырья, а также улучшение снабжения предприятия материалами, необходимыми для производства и для ремонта оборудования. После этого он представил меня, сказал, что я его доверенное лицо на предприятии, и велел выполнять все мои приказы. Два десятка глаз, будто буравчики, впились в меня, изучая. Выражение на лице главного механика я истолковала как «Видали мы таких важных птиц». Дальше пошло обсуждение производственных процессов. Начальница производства кисломолочных продуктов и мороженого, фигуристая тетка стервозного вида лет около сорока с короткой стрижкой осветленных волос, отчитывалась перед Кравцовым за большие потери сырья.

– Аркадий Никифорович, вы же понимаете, в каком состоянии оборудование. Большинство аппаратов шестидесятых годов, – с жаром говорила она зычным голосом, – часто приходится сливать испорченный продукт прямо в канализацию.

– Когда я все пойму, вы окажетесь за дверью, – предупредил ее Кравцов. – Я хочу, чтобы вы вместе с главным технологом разобрались, почему в прошлую пятницу осело две тонны пломбира. Второе – сократите расход пленки. Вы что ее, едите?

Начальница производства послушно кивала и делала записи в своем толстом ежедневнике. Я тоже сделала в своем блокноте пометки.

– Про недостачу масла мы поговорим потом отдельно, – недобро взглянул Кравцов на руководителей коммерческой службы. Завскладом, толстяк с блестящим, будто намазанным маслом, красным лицом при этих словах зябко поежился.

– Где лакоткань для автоматов, оплаченная месяц назад? – обрушился генеральный директор на начальника снабжения.

– Мы скоро привезем, – произнес сонный крупный мужчина с выпученными глазами.

– «Скоро» уже было на прошлой планерке, – напомнил ему Кравцов.

В зал заседаний заглянула обеспокоенная секретарша:

– Извините, Аркадий Никифорович, из цеха мороженого позвонили и сообщили о несчастном случае. Кому-то руку в конвейер затянуло.

– Та-ак, – зловеще протянул Кравцов, – как вы, мать вашу, работаете? Нина Васильевна, идите в цех, разбирайтесь!

Начальница цеха мороженого сорвалась с места как ошпаренная. Окончание планерки из-за несчастного случая получилась скомканным. Кравцов расходился все больше и больше. Он никому не давал вставить слова, чуть что, грозил увольнением.

– Евгения Максимовна, я сейчас в цех мороженого, вы со мной, может быть, это очередная провокация, – сказал мне Кравцов, распустив взгретых руководителей восвояси.

Глава 4

В цехе мороженого метались женщины-фасовщицы, с белыми лицами. Слышались крики и плач. Кравцов решительно прошел к печам. Я следовала за ним по пятам. У печного конвейера, по которому из печи выезжали поджаристые вафельные стаканчики, стояла кольцом кучка людей. С ленты конвейера на белоснежный кафельный пол капала кровь. По количеству крови я поняла, что у пострадавшего нешуточная травма. Кравцов раздвинул стоявших у конвейера людей и заглянул вовнутрь. Я протиснулась за ним. На полу, прислонившись к стене, сидел седовласый человек. Его кожа была неестественно серого цвета, а взгляд блуждал. Посмотрев на искореженную руку, я констатировала множественные открытые переломы и разрывы мышц.

– Антишоковое ему вкололи? – спросила я, обращаясь к толпившимся вокруг работникам.

– Вам задали вопрос, – рявкнул Кравцов на начальницу цеха мороженого, – что стоите памятником, где аптечка? «Скорую» вызвали?

– У нас нет аптечки, марлей руку перетянули, – запинаясь, пробормотала она, пряча глаза. – Мы заказывали в снабжении…

– Вы у меня за ворота вылетите! – взревел Кравцов. – У вас второй случай за неделю! «Скорую» вызвали?

– Вызвали, но они разве быстро приедут, – сказала начальница цеха со слезами в голосе.

– Вы сказали им, что заплатите за вызов? – не отставал от нее Кравцов. Она молчала, опустив глаза.

– Ни на что не способны! – с негодованием рыкнул Кравцов, набирая номер «Скорой» на своем сотовом.

Я вытащила из толпы молодого долговязого паренька в белом халате с синими нашивками цеха мороженого.

– Как все произошло? Ты видел? – прижала я его к стене вопросами, не давая опомниться.

– Семеныч, он это… полез наверх, сказал, что смазать, и залез рукой под ограничительную планку, – часто моргая, заговорил он. – Потом слышу: бабы кричат, бросился, отключил машину, но ему уже руку намотало.

Я выпустила отворот его халата и отступила. В это время Кравцов распорядился, чтобы пострадавшего погрузили в служебную машину механика и отвезли в больницу.

– Пойдемте, Евгения Максимовна, тут больше делать нечего, – тронул он меня за локоть, – типичная халатность рабочего, или у вас иное мнение?

– Нет, полностью с вами согласна, – кивнула я.

– Да тут половину работников нужно гнать к чертовой матери, – с досадой махнул рукой Кравцов, – сплошные идиоты. И держим ведь! Новых-то хрен найдешь, хотя у нас на комбинате одна из самых высоких средних заработных плат в городе. Текучесть кадров страшная.

Через полчаса мы вновь сидели в кабинете Кравцова. Я разглядывала свой новый, с сырой печатью пропуск, полученный в отделе кадров. Кравцов, сидя в своем кресле, наливал из кувшинчика сливки в свой кофе.

– Вам налить? – поинтересовался он у меня. Я, поблагодарив, отказалась. Он поставил кувшинчик на поднос и взял свою чашку. – Ну как у вас впечатления о «Молочных реках»?

Я ожидала этого вопроса.

– Если говорить об организации охраны объекта, то я бы сказала, что неплохо, – ответила я, посмотрев на него. – Конечно, мне надо самой все проверить.

– Сразу говорите, что для этого надо, – настойчиво предложил Кравцов.

– Отдельное помещение, желательно поближе к вашему кабинету, компьютер, подсоединенный к локальной сети, модем, телефон, чтобы выходить в Интернет, – я методично загибала пальцы, – еще допуск к личным делам работников предприятия.

Не успела я моргнуть глазом, как Кравцов отдал соответствующие распоряжения. Оторвавшись от телефона, он спросил, чьи конкретно личные дела мне нужны.

– Пока всего инженерно-технического персонала, так как только они имеют свободный доступ повсеместно и обладают достаточными знаниями о техпроцессе для совершения диверсий.

– Еще это могли сделать охранники, – сказал Кравцов, размышляя.

– Охрану исключаем, – заявила я твердо. – Помните, после диверсии вы приказали уволить весь караул, дежуривший ночью. Однако, несмотря на это, происшествия на комбинате не прекратились. Человек, подстраивающий вам козни, работает на вашем предприятии. Я говорю об этом с абсолютной уверенностью. Кроме того, он должен разбираться в оборудовании, производственных процессах. Вы заметили, что он действует, каждый раз нанося максимальный ущерб? Он знает досконально весь технологический процесс.

– Кто он? – завопил Кравцов, не выдержав.

– Аркадий Никифорович, я же не волшебница и не могу достать преступника из шляпы по вашему желанию, – возмутилась я с улыбкой. – Он здесь, и я его найду. Работает ли он на ваших конкурентов, на кого иного или сам на себя – еще предстоит выяснить, но предупреждаю, это не так быстро сделать.

– Хорошо, – согласно кивнул Кравцов, – действуйте так, как считаете нужным, я на вас полностью полагаюсь.

– Еще одно, мне требуется надежный человек в рабочей среде. – Я взяла со стола чашку с черным кофе и осушила ее залпом.

– Что вы имеете в виду? – не понял Кравцов.

– У вас разве нет среди рабочих платных осведомителей? – удивилась я.

– У меня лично нет, – хмуро ответил Кравцов. – Обратитесь с этим к Поповой. Она скорее всего имеет стукачей, хитрая баба.

Я вспомнила лицо начальницы производства кисломолочных продуктов. Да, такая своего не упустит.

Кравцов посмотрел на часы и предложил пообедать в заводской столовой. По пути мы заглянули в комнату, которую мне отвели для работы. Похоже, что раньше в ней размещался медпункт или что-то вроде того. В кабинете уже стояло все необходимое. Когда мы вошли, программист подключал компьютер.

– Интересующие вас дела заберете из отдела кадров, – сказал мне Кравцов.

– Отлично, – кивнула я и, обращаясь к программисту, смешному кудрявому мальчишке с румянцем на щеках, сказала:

– После обеда мне нужно будет с вами поговорить. Будете здесь?

Программист удивленно воззрился на меня.

– Кудасов, вам понятно? – спросил сурово директор.

– Да, Аркадий Никифорович, – чуть слышно отозвался программист.

Заводская столовая поразила меня разнообразием меню и качеством приготовления пищи. Длилось это одну секунду, так как в следующую я поняла, что повара не идиоты и понимают, в компании кого я нахожусь за столиком.

– Видите, как у нас кормят? – с гордостью спросил Кравцов. – Меню практически ресторанное, цены низкие – тридцать рублей за обед из трех блюд, всегда свежие овощи, фрукты, маринады, как домашние, вермишель и макаронные изделия – исключительно «Макфа», мясо – лучшая вырезка! – Он ткнул вилкой в свою тарелку и, покосившись на технического директора, престарелого мордоворота с ежиком седых волос, спросил у того: – Что там с несчастным случаем, Алексей Авенирович?

– Разобрались, можете забыть, – буркнул он, ловко управляясь с макаронами. Довольный Кравцов перевел взгляд на главного бухгалтера, женщину средних лет, сильно смахивающую на украинскую предводительницу оранжевой революции Тимошенко.

– Что, пленку оплатили? – спросил он у нее, поддев на вилку кусочек соленого огурца.

– Оплатили, оплатили, – сказала она, с трудом проглотив морковный салат, и взмолилась: – Аркадий Никифорович, давайте поговорим о делах после обеда, а то я подавлюсь насмерть и вы будете отвечать.

Я ела вермишель и думала, что даже поварам из столовой было не под силу ее испортить. Тетя оказалась права – вкус отличный. Обед закончили в молчании. После обеда я еще раз прошлась по территории, но уже не в сопровождении директора. Он остался в своем кабинете. Я была уверена, что в ближайшие часы с Кравцовым ничего не случится. Если злоумышленники захотят его устранить, то сделают это за территорией комбината. Я также была уверена в том, что вскоре можно ожидать новых актов саботажа, ведь главная цель злоумышленников – банкротство предприятия – еще не достигнута. Кравцов никому не платил отступные, следовательно, они будут продолжать. Во время ознакомительной экскурсии меня сильно заинтересовал цех мороженого. Он приносил предприятию самую большую прибыль, и интуиция подсказывала, что ударят на этом участке или в цехе розлива молока. Я побродила вдоль конвейеров, где женщины в белых халатах и смешных шапочках дергаными движениями с обреченностью на лицах выхватывали с ленты стаканчики с мороженым и упаковывали их в картонные коробки. Зябко поежившись от холода, царящего вокруг, я поднялась по лестнице на второй этаж на площадку обслуживания линий и глянула вниз на цех. Прикинув на глазок расстояние до открытых люков на емкостях, в которые из трубопроводов лилась смесь, превращающаяся впоследствии в пломбир, я подумала: «Далековато, но зашвырнуть в танк какую-нибудь гадость при определенной сноровке можно». Затем я спустилась и перешла в цех приготовления смеси. В лицо ударил жаркий влажный воздух. Большие открытые емкости из нержавеющей стали находились под прицелом двух камер наблюдения. Мешалки лениво вращались в емкостях, вспенивая белую с оттенком бежевого жидкость. Я не спеша прошлась вдоль ряда насосов, опутанных трубопроводами обвязки, разглядывая коммуникации. Рабочие суетились вокруг емкостей, не обращая на меня никакого внимания. Со взглядами, как у зомби, они носили на спинах какие-то мешки, открывали и закрывали задвижки на трубопроводах, включали и выключали насосы. С другого конца цеха ко мне важно подошла Попова – начальник производства кисломолочных продуктов и мороженого.

– Что же вы ходите по производству одна, без сопровождения? – с доброжелательной улыбкой спросила она. – По правилам это запрещено. Одному можно ходить по территории только после аттестации в ОТБ. – Я тепло улыбнулась ей в ответ и показала удостоверение со всеми необходимыми отметками. – Вы ничего не подумайте, я для порядка. – Улыбка Поповой стала шире.

Потом Попова спросила, не нужна ли мне помощь. Я попросила проводить меня в пункт приема молока. Попова ответила, что нет ничего проще. Путь к пункту приема молока лежал через узкий, низкий коридорчик, похожий на лаз. За лазом открылось помещение, почти целиком занятое тремя шестидесятитонными цистернами. Те же насосы и трубы, которые встречались на каждом шагу. Я вскарабкалась по лестнице на цистерну, посмотрела на опломбированные люки. Камера наблюдения была замаскирована над дверями, и все помещение находилось у нее под прицелом, кроме небольшого пространства у стены за емкостями, где лежали трубы, по которым молоко поступало на пастеризацию. В глаза бросились фланцы труб. Мысленно я представила себя на месте злоумышленника. Вот я закрываю лицо от камеры, быстро прохожу за емкости и шприцем через полиэтиленовую вставку ввожу в трубу сильнодействующий яд, устойчивый к температурному воздействию, например, раствор соли тяжелых металлов. Лабораторный анализ покажет их высокое содержание в молоке, и все – сливай в канализацию. Защититься от такого чрезвычайно сложно. Пока охрана среагирует, перекроет в цехе входы и выходы, пройдет достаточно времени, чтобы злоумышленник вернулся на свое рабочее место.

– Скажите, а сколько у вас в смене человек? Я имею в виду, в этом корпусе, – поинтересовалась я у Поповой.

– Двадцать семь, если не считать меня, начальников цехов мороженого и розлива, механиков и технологов участков, так как после пяти они идут домой, а остаются работники, непосредственно связанные с производством, – ответила она со знанием дела. – Если же брать период смены с восьми до семнадцати, то наберется человек пятьдесят. – Я только присвистнула. Пока допросишь такую ораву народа… Разговаривая о проблемах производства, мы прошли через сепараторную, посетили участок пастеризации молока, и я, посмотрев на часы, побежала в управление.