Экстрим по праздникам

Марина Серова

Экстрим по праздникам

Глава 1

Дольф обнюхал мои кроссовки, тяжко вздохнул и уселся рядом с лавочкой, положив свою собачью морду мне на колени. Хвостик-прутик стучал по земле, квадратный нос двигался из стороны в сторону, глаза не мигая смотрели на меня. Я погладила пса по его смахивающей на здоровенный кабачок морде, и он тут же вскочил.

– Ну что, нагулялся? Дашь мне завтра поспать, бандюга?

«Бандюга» подпрыгнул и попытался лизнуть меня в нос. Неправильный все-таки бультерьер, слишком добрый и ласковый. Хотя говорят, что все зависит от воспитания. Можно и из пуделя сделать монстра, а вот такой, с виду грозный, сторож будет с радостной мордой встречать всех, кто входит к вам в квартиру. Дольф как раз был из таких «сторожей». Людей любил до безумия, дружил с котами, маленьких детей просто обожал. Менялся на глазах он только в одном случае – когда в его поле зрения оказывался другой кобель. Если хозяева не успевали прицепить поводок, то все – кранты их псу. Сам же Дольф, благодаря своему небольшому росту и юркости, практически всегда выходил из боя победителем, с наименьшим количеством травм. Там, где я сейчас с ним гуляла, кобелей было предостаточно, поэтому я пристегнула поводок и направилась к дому в сопровождении пыхтящего спутника.

Весенняя набережная Тарасова в вечернее время напоминала муравейник. Казалось, половина города отправилась сюда на прогулку. Старички и старушки оккупировали все лавочки верхнего и средних ярусов днем, а вечером здесь царствовала молодежь. Из летних кафе, которые в этом году появились довольно рано, доносилась громкая музыка и смех отдыхающих тинейджеров. На лавочках целовались влюбленные парочки.

Около ступенек, уходящих в Волгу, толпились желающие искупаться. Собаководов, выгуливающих своих питомцев, было раз в десять больше, чем в такое же позднее время зимой. Рано наступившая в этом году весна, стремительно переходящая в лето, вытащила на улицу всех – от мала до велика.

Но ни к тинейджерам, ни к влюбленным, ни к собаководам я себя не отношу, а собачку мне дали на время. Мои соседи – молодая семья – уехали отдыхать в Египет, а их любимца не с кем было оставить, вот и попросили меня приглядеть за своим сокровищем. Хлопот он никаких не доставлял, меня и мою тетушку Милу слушался беспрекословно, а прогулки с ним я удачно совмещала со своими пробежками. Именно с вечерней прогулки мы сейчас и возвращались.

Около нашего дома я отпустила собаку еще раз сделать все свои очень важные дела. Лампочки в нашем дворе светили через одну, поэтому, дойдя до своего подъезда, я не сразу увидела громадный черный джип. Около него стояли трое молодых людей и широко открытыми глазами смотрели себе под ноги. Проследив за их взглядами, я обнаружила Дольфа, который смотрел на незнакомцев и радостно «улыбался». Вообще-то, только я в данной ситуации понимала, что он улыбается. Со стороны это выглядело довольно жутковато.

– Не бойтесь, он не тронет, – начала успокаивать я молодых людей. – Он вам так радуется. Он вообще не кусается. В принципе.

– Насколько я знаю, когда собака радуется, она хвостом виляет, – с едва заметным акцентом произнес один из них.

После этих слов Дольф «улыбнулся» еще шире и как бешеный замахал хвостом. Парни облегченно вздохнули.

– Видите ли, он не слышал вашего голоса и в силу своей воспитанности и природной скромности не мог определить, хотите ли вы с ним общаться. Но теперь все в полном порядке. Можете идти дальше.

Тот же голос с досадой произнес:

– Знать бы, куда нам дальше. Мало того, что полтора фонаря на весь двор, так еще и номера квартир не указаны на подъезде, и кодовые замки везде, а спросить не у кого.

– Я здесь живу и, возможно, смогу вам чем-нибудь помочь, – сказала я, оттаскивая собаку, которая намеревалась уже лезть к парням «целоваться».

– Нам нужна квартира… – и он назвал номер. – Вы знаете, где такая?

– Еще бы, конечно, знаю. Отчего не знать? Я в ней живу.

– А Евгения Охотникова вам кем приходится? – поинтересовался молодой человек.

– А это я.

Парни молча направились ко мне. Ну вот, подумала я, наверное, кто-то попросил их набить мне морду. А какой хороший вечер был, так приятно начинался. Я напряглась. С троими я справлюсь достаточно легко, но Дольф, который все это время крутился под ногами, мне немножко мешал. Однако драться, к счастью, не пришлось. Парень сказал:

– Мы ищем вас, Евгения Максимовна. С вами хочет встретиться наш босс. Вы ему очень нужны. Он просил без вас отсюда не уезжать.

Теперь, когда они, наконец, вышли из темноты и встали под одним из двух имеющихся у нас во дворе фонарей, я смогла их толком разглядеть. Здоровенные, выше меня ростом молодцы с широченными плечами, похожие друг на друга, – они сперва показались мне если и не близнецами, то, во всяком случае, братьями. Когда я пригляделась повнимательней, мне стало понятно, что в родстве парни не состоят. В кавказских национальностях я разбираюсь не очень хорошо, но когда тот, кто все это время со мной разговаривал, представился, я поняла, что передо мной сыны Армении.

– Меня зовут Сурен. Можно просто Сурик. А моего хозяина – Арсен Баграмович Кечаян. Слышали о таком? – Сурен вопросительно на меня посмотрел. Ему было на вид около тридцати лет. Высокий черноволосый крепыш с приятным лицом.

Кто же в нашем городе не слышал фамилию Кечаян?! Владелец винного завода и сети винных же магазинов под названием «Ковчег». Тетка моя мне про него рассказывала, после того как в какой-то в газете прочитала интервью с ним. Там он говорил, что название «Ковчег» вызывает у него ассоциацию с Арменией, с горой Арарат, на которой Ной построил ковчег, чтобы спастись на нем от Всемирного потопа. В нашем же городе у него будет «построен» свой, только поменьше. Образованный, видимо, мужчина…

Из размышлений меня вырвал голос Сурика:

– Хозяин хочет вас видеть, сейчас. Вы можете ехать сразу, или вас подождать немного?

– Подождите, – согласилась я. – Только собаку домой отведу и выйду.

Спрашивать, по какому поводу хочет меня лицезреть Кечаян, я не стала. Вряд ли парни в курсе, они же скорее всего лишь шестерки.

– Только не задерживайтесь, пожалуйста, Евгения Максимовна.

– Постараюсь, – ответила я и направилась в подъезд, волоча за собой упирающегося Дольфа. Пес был явно разочарован тем, что ему не дали познакомиться поближе с таинственными незнакомцами.

На пороге дома меня встретила тетя Мила. Запах пирогов с грибами приятно щекотал ноздри.

Моя тетушка больше всего на свете любит две вещи: детективы и кулинарию. Читала она запоем – если брала в руки книгу, то, не отрываясь, дочитывала ее до конца. Прервать это занятие могли только две вещи – запах пригорающего пирога или шипение на плите убегающего молока. Готовит же тетушка так, что даже самые помешанные на диетах ее приятельницы забывают о толщине своей талии при виде кулинарных шедевров тети Милы.

– Как ты вовремя, Женечка, – прощебетала тетя Мила. – Я пирог только из духовки достала. Грибной пирог нужно есть горячим. У холодного вкус уже не тот, да и аромата такого нет. Я специально старалась к твоему приходу успеть. Чай свежий заварила, чашки из сервиза своего любимого достала. Сейчас и сядем с тобой ужинать. А тебе я кость приготовила, борщ сегодня варила и косточку потом достала. Такая вкусная косточка, мозговая. Пойдем скорее, я тебе ее отдам… – Это тетушка, не меняя интонации, заговорила уже с Дольфом. Они вместе отправились на кухню, а я, вздохнув, пошла переодеваться. Мысли о пироге пришлось выкинуть из головы. Внизу меня ждали люди Кечаяна.

Выходя из комнаты, я наткнулась на тетю Милу.

– Ты куда собралась? А как же пирог? – расстроенно спросила она.

– Потом, тетя Мила, мне надо срочно уехать. Во сколько вернусь – не знаю. Если не приду ночевать, то ты не переживай, ложись спать, а с утра погуляй с Дольфом.

Чмокнув тетю в щеку, я вышла из квартиры. Жалко было тетку расстраивать, но такая уж у меня беспокойная жизнь.

Я сама решила стать телохранителем. Когда я родилась, то мой отец, генерал Охотников, был, мягко говоря, расстроен тем, что родилась девочка. Женей меня назвали потому, что это имя как бы среднего рода, подходит как мальчикам, так и девочкам. Воспитывалась я в спартанских условиях, училась в соответствующем военном вузе, в народе именуемом «Ворошиловкой». Там готовили военных переводчиков, но, помимо иностранных языков, мы изучали огромное количество спецпредметов.

Таким образом, после окончания данного вуза каждый из нас не только в совершенстве владел несколькими языками, но мог, например, в одиночку отразить нападение роты вооруженных до зубов головорезов. После получения диплома с отличием я еще пару лет совершенствовала свое боевое мастерство в специальном отряде «Сигма», в котором получила прозвище Хамелеон за умение в считаные минуты менять внешность с помощью подручных средств так, что мать родная не узнает. И вот только потом я решила стать телохранителем.

– Для женщины вы достаточно быстро собрались. – Сурик сел рядом со мной на заднее сиденье.

Тонированные стекла джипа – а это, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, был «Форд Навигатор» темно-синего цвета, а не черного, как мне вначале показалось, – скрывали нас от посторонних глаз. Абсолютно бесшумно машина тронулась с места.

– Арсен Баграмович ждет нас в своем ресторане «Пещера Дракона». Мы будем там через пару минут.

О как! Оказывается, у него еще и кабаки есть. «Владелец заводов, газет, пароходов…»

«Пещера Дракона» находилась в центре Тарасова, на перекрестке двух улиц – шумной Чапаева и тихой и неприметной Гоголя.

Вход в ресторан был как раз со стороны Гоголя, и о том, что за поворотом находится питейное заведение, говорила светящаяся неоновыми огнями голова этого самого дракона, в чью пещеру мы сейчас направлялись. Около ресторана находилась очень удобная автостоянка для посетителей, на которой сейчас были припаркованы несколько автомобилей.

«Интересно, на какой тачке ездит Кечаян? Скорее всего вот на том белоснежном „шестисотом“ „Мерседесе“». Самая солидная машина на стоянке, остальные как-то не вяжутся с имиджем «винного барона». Размышляя над соотношением уровня жизни некоторых тарасовцев и наличием у них соответствующего этому уровню «железного коня», я в сопровождении Сурена и двух его молчаливых «коллег» вошла в ресторан.

«Пещера Дракона» оправдывала свое название. Приглушенный свет, кроваво-красные стены. Повсюду торчащие из пола каменные сталагмиты и свисающие с потолка сталактиты выглядели весьма натурально. Казалось, мы на самом деле попали в пещеру и сейчас с грозным ревом, изрыгая огонь из пасти, откуда-нибудь из гардероба или из подсобных помещений выползет дракон. А храбрые официанты, которые в этом заведении были наряжены в пластмассовые кольчуги, отбросив в сторону подносы с тарелками, вынут из-за пояса чудо-мечи, изготовленные из той же самой пластмассы, и снесут дракону все головы, которые у него остались после предыдущих вылазок. Все это произойдет под чавканье посетителей, на лицах у которых будет написано полное безразличие – дескать, и не такое видали.

В глубине зала, рядом с бассейном за столиком сидел мужчина средних лет в строгом темном костюме. При нашем приближении он встал, отодвинул еще один стул и сделал приглашающий жест рукой:

– Я вас жду, Евгения Максимовна.

Кечаян, вопреки моим ожиданиям, оказался высоким красивым мужчиной лет тридцати пяти – сорока с представительной внешностью и полным отсутствием кавказского акцента в речи. Я ожидала увидеть нечто толстое, пузатое и низенькое, издающее с армянским акцентом восклицания типа: «Вах, какой красивый девушка пришел». Мне вдруг стало стыдно, что я могла такое подумать о столь элегантном мужчине.

– Присаживайтесь, пожалуйста. Очень рад вас видеть. Мне именно так вас и описывали. Но я приятно удивлен, что вы намного красивее, чем мне говорили.

«И кому же мне за рекламу спасибо сказать?» – подумала я про себя, а вслух произнесла:

– Надеюсь, я не заставила вас ждать слишком долго.

При виде этого импозантного мужчины мне сразу как-то стало неловко в своем простеньком бежевом брючном костюме. Рядом с ним надлежало блистать в каком-нибудь невероятном вечернем наряде, благоухая ароматами и сверкая бриллиантами… Ох, что-то тебя, Охотникова, не в ту сторону понесло…

– Что-нибудь выпьете, Евгения Максимовна?

– Да, спасибо. Я бы не отказалась от холодного ананасового сока. На улице май месяц, а жара стоит под тридцать… А называть меня вы можете просто Женей.

– Вот как? Очень хорошо. Я почему-то думал, что вы высокомерная особа и что с вами надо будет на «вы» и по имени и отчеству разговаривать, хотя мне и сказали, что вы молоды. В таком случае и меня зовите просто Арсен. Между прочим, самые близкие друзья иногда зовут меня Сеней. Я же не совсем армянин. Вернее, почти совсем не армянин: мать моя русская, а отец наполовину русский, наполовину армянин. Они познакомились в этом городе, когда оба учились в медицинском институте. Отец родом из Армении, а мама местная. Здесь они поженились, и мой отец остался работать и жить в Тарасове. Он руководил клиникой кожных болезней. Мама работала там же. Все было хорошо, пока не случилось несчастье… – Кечаян достал из кармана пачку леденцов «Минтон», а затем заговорил снова: – Извините, у меня немножко горло побаливает. Наверное, в машине продуло. Так вот, мне было двадцать пять лет, моя младшая сестра собралась выйти замуж. Жених жил в другом городе, и наша семья отправилась знакомиться с его родителями, а я остался сдавать экзамены. Мы с сестрой Кариной тоже, как родители, учились в медицинском институте. Только я закончил его, а она нет. Они не доехали до пункта назначения – попали в автокатастрофу. Погибли все сразу. Родственников никаких здесь, в Тарасове, у меня не осталось, пришлось самому вставать на ноги. Какое-то время поддерживали папины друзья, а потом настали странные для России времена, когда профессор стал зарабатывать меньше дворника… Я вас не слишком утомил, Женечка?

– Да нет, что вы, Арсен, мне очень интересно. Продолжайте, пожалуйста.

В это время принесли ананасовый сок для меня и минеральную воду для Кечаяна. Заметив мой слегка удивленный взгляд, Арсен улыбнулся:

– Вы удивлены, что производитель вина не пьет его? Просто мне сегодня придется сесть за руль. А вообще я очень люблю вино, в особенности то, которое произвожу сам. Моему предприятию недавно исполнилось пять лет. Когда я решил создать это производство, то специально ездил в Армению к родственникам отца и привез оттуда технологию изготовления потрясающего вина. Некоторые рецепты были частично утеряны, и в течение нескольких лет на моем предприятии специально приглашенные и известные на всю Армению виноделы шаг за шагом восстанавливали божественный напиток. На данный момент все мои вина изготавливаются именно по тем рецептам и технологиям, по которым их делали мои далекие армянские предки. На этом, пожалуй, лирика заканчивается. Женя, мне очень нужна ваша помощь, в той ситуации, которая сейчас сложилась вокруг меня, моей семьи и вокруг «Ковчега». Видимо, кому-то очень не нравится то, как у меня идут дела. Несколько недель назад мне начали угрожать.

Голос Кечаяна стал серьезным, в нем появились металлические нотки.

– Угрожать? Вы знаете, кто это делает, Арсен? – спросила я.

– К сожалению, нет. Но мое личное мнение, Женя, таково: это очень подлые и низкие люди.

– Почему вы так думаете?

– Они оскорбляют меня, намекают на мою национальную принадлежность, хотя вы теперь знаете, что я практически русский. Мои фамилия и отчество достались мне от отца, а вот имя они с мамой специально придумали такое, чтобы можно было меня называть как на армянский, так и на русский лад.

– Я слышала, что и завод свой вы назвали по ассоциации с Арменией, с горой Арарат и библейским Ноем.

Арсен усмехнулся:

– Ах, вот вы о чем! Вы про ту статью в газете. Да, тогда я журналисту и про Арарат говорил, и про Ноя. Но я упоминал это потому, что Ной собрал в своем ковчеге всех животных для того, чтобы не прервался их род. Чтобы и после потопа на земле продолжалась жизнь. Мой же «Ковчег» возрождает древние традиции армянского виноделия. Но журналист все переврал и получилось так, будто я до сих пор не могу спокойно воспринимать то, что живу здесь, а не в Армении. И что я непременно хочу создать в Тарасове некий «армянский квартал» по аналогии с нью-йоркским Гарлемом, куда даже днем белые стараются не заходить. Поверьте мне, Женя, я люблю наш город и стараюсь по мере своих возможностей сделать для него что-то хорошее, такое, чем бы тарасовцы могли гордиться. Возьмем, к примеру, «Ковчег» и то, что я выпускаю. Наши вина – натуральный продукт. Я все-таки закончил мединститут и поэтому являюсь противником всякой химии. Знаю, насколько она вредна.

Арсен замолчал, я ждала, когда он продолжит. Мне показалось, что ему тяжело говорить на тему, которая его беспокоит.

– Стоит ли вам говорить, Женя, какое отношение сейчас к нам, «лицам кавказской национальности». Я себя считаю как русским, так и армянином. Но… Ведь нельзя каждому рассказывать, кто мои родители. Возможно, по телефону звучат не реальные угрозы. Может быть, это дело рук хулиганов или просто людей недалеких. Поймите, Женечка, у меня семья. Я знаю, что такое остаться без отца. Моему сыну Баграму всего четыре годика. Я обязан поднять его на ноги, дать ему все то, что не смог дать мне мой отец. И потом – моя жена Лина сейчас беременна. Мы с ней хотим, чтобы теперь у нас родилась девочка. Я назову ее Кариной. В память о сестре.

Арсен опять умолк. Он залпом выпил стакан минеральной воды. Рядом, словно из-под земли, вырос официант с подносом, убрал пустой стакан, поставил новый, наполненный все той же минералкой, и опять провалился под землю. Арсен едва заметно кивнул головой.

– Женя, я хочу, чтобы вы стали моим телохранителем.

Он внимательно смотрел мне в глаза.

– Мне известно, сколько вы берете за свои услуги. Я буду платить вам в четыре раза больше – по количеству всех членов нашей семьи, настоящих и будущих. Что вы на это скажете? Вам нужно время, чтобы подумать?

– В течение какого срока вы будете нуждаться в моих услугах?

– В течение недели, а там – по обстоятельствам. Я думаю, если мне угрожает кто-то из конкурентов, то за такой срок он каким-нибудь образом даст нам это понять. Если и напрямую не объявит, то можно будет самим догадаться, я так думаю. А уже тогда нужно будет принимать соответствующие меры.

– Может быть, вы и правы. Арсен, вы не могли бы как можно точнее пересказать то, что говорили угрожавшие вам люди?

– Конечно, могу, Женечка, я их очень хорошо запомнил. Не каждый же день такое происходит. Первый звонок был во вторник, четвертого мая. Позвонили мне домой часов в десять вечера. Лина только что уложила спать Баграмчика, мы сидели с ней в гостиной и смотрели телевизор. Раздался звонок, жена взяла трубку, а затем передала ее мне. Голос звонившего был совершенно спокойный. Он поздоровался, спросил, как у меня дела, назвал меня по имени-отчеству, очень вежливо со мной разговаривал. В начале нашего разговора я был уверен, что это кто-нибудь из моих знакомых.

Я ответил, что все хорошо, что дела идут прекрасно, и поинтересовался, с кем я разговариваю. Но мой вопрос позвонивший как бы не заметил и сказал, что неплохо бы мне покинуть этот город вместе со всей своей семьей. Причем чем быстрее, тем лучше. Я опять спросил, кто звонит, но тут же раздались короткие гудки. Лине я сказал, что ошиблись номером.

Арсен нервно барабанил пальцами по столу. Говорил он медленно. Я его не торопила.

– В следующий раз позвонили в пятницу, седьмого, но уже в офис. Звонивший сказал примерно следующее: «Какие вы все-таки чурбаны бестолковые. Ему говорят, чтобы он валил из Тарасова, а он сидит у себя на работе и трубки хватает. Прошу тебя по-хорошему, не доводи до греха. Собирай манатки». Определитель номера ничего не высветил, но в принципе понятно, что такие звонки обычно делаются из телефонов-автоматов. Последний раз позвонили сегодня утром. Жена обычно по воскресеньям вместе с сыном отправляется в бассейн. Но в этот раз она плохо себя почувствовала и осталась дома. Я был в спальне вместе с ней, когда раздался звонок. Этот разговор я вам пересказывать дословно не буду, он не для ваших нежных ушек. Смысл требований не изменился, но ставились уже конкретные сроки – двадцать первое мая, то есть через пять дней меня уже не должно быть в городе. Они знают, что Лина ждет ребенка. Сегодня воскресенье, в пятницу они обещали подтвердить свои слова делом в том случае, если я останусь. Я никак не могу понять, кому это нужно. Я всегда считал, что врагов у меня нет. Со всеми конкурентами у меня прекрасные отношения. Я не думал, что кому-то помешаю настолько, что понадобится выжить меня из города. И, главное, как угрожают-то! Как пещерные люди – с переходом на личность и национальность. Меня хотят выгнать из города, как во времена Средневековья выгоняли за ворота прокаженных. Это какой-то абсурд!

Кечаян замолчал. Я уже допила свой сок и теперь в раздумьях грызла пластиковую соломинку. Рядом, как по мановению волшебной палочки, опять появился расторопный официант, и процедура замены стаканов повторилась в точности так же, как и в прошлый раз. Наверное, официанты следили за нами из-за угла. Взглянув на расстроенного Арсена, я решила, что берусь за это дело.

Вообще-то сейчас, в последнее время, национальный вопрос в Тарасове стоит уже не так остро, как пару лет назад. Тарасовский городской рынок по-прежнему в шутку называют «Восточным базарчиком» из-за того, что торгуют там в основном кавказцы, но на улицах они уже не вызывают такого нездорового интереса у бритоголовой молодежи, как раньше. А в местных СМИ частенько проскальзывают «южные фамилии» тех людей, кто достаточно многого добился в нашей губернии или что-то для нее сделал.

В основном в Тарасове все кавказцы держались семьями, вставали друг за друга горой, помогали своим. Кечаян же поднимался на ноги в нашем городе один, родственников с «мохнатыми лапами» у него здесь не было. Другое дело, если бы он вернулся в Армению…

Первый вариант, который приходил мне на ум в связи с угрожающими звонками, – что это работа конкурентов. То есть тех, кто занимается производством спиртных напитков в области. Надо бы поподробней узнать, какие заводы и что тут у нас выпускают. А вот второй вариант подразумевал завистливых соотечественников, которым полукровка Кечаян перешел дорогу в бизнесе, тем более в таком специфическом виде деятельности, как производство вин. Мне лично казалось, что времена таких анонимных угроз уже прошли.

– Вы решились, Женя? – в голосе Кечаяна звучала тревога, а в глазах теплилась надежда.

– Да, Арсен, я согласна. Предлагаю начать с сегодняшнего вечера. Если вы говорите, что звонят вам домой, то есть смысл направиться туда именно сейчас. Я хочу пообщаться с вашей женой, посмотреть, как вы живете и что можно сделать для безопасности вашей семьи. А если вы берете меня на работу в качестве телохранителя, то я должна постоянно находиться рядом с вами. То есть подразумевается то, что я буду жить в вашем доме, пока все это не закончится. Как вы на это смотрите?

– Конечно, Женечка, как скажете.

Арсен широко улыбнулся и вышел из-за стола. Я тоже поднялась. Конечно, девушка я далеко не маленькая – рост у меня метр восемьдесят как-никак, но Кечаян оказался выше меня головы на полторы. Глянув на него снизу вверх, я улыбнулась в ответ, и мы двинулись к выходу из «Пещеры».

На улице вместо внушительного «Навигатора» стоял неизвестно откуда взявшийся «Фольксваген Пассат» темно-малинового цвета. Сурен, вышедший вслед за нами, открыл мне заднюю дверцу, а сам сел за руль. Кечаян хотел было сесть рядом с ним впереди, но я остановила его:

– Давайте договоримся так, Арсен. Если я ваш телохранитель, то сижу в машине рядом с вами. Теперь запомните, в каком порядке мы садимся в машину. Вы садитесь первый, я за вами. Выходим же наоборот, сначала я, а потом вы. Понятно?

Он кивнул, мы загрузились в автомобиль и тронулись с места. Следом из темноты выполз «Навигатор» и двинулся за нами.

От ресторана до дома Кечаяна ехать было минут тридцать при нормальной, средней скорости. Но Сурену, вероятно, не давали покоя лавры Михаэля Шумахера, поэтому добрались мы минут за десять. Жил Арсен Баграмович Кечаян в районе городского парка. Лет пятнадцать тому назад в этот район позже девяти вечера обычные люди и не совались – здесь были владения так называемой «парковой» братвы. Огромный старый парк с глубокими прудами, темными аллеями и вековыми деревьями стал рассадником всевозможных безобразий. Аттракционы были переломаны, пруды загажены, от скамеек остались лишь столбики. Потом за парк все-таки взялось руководство города. Все было отремонтировано, выкрашено, почищено. В пруды запустили лебедей и уток. По деревьям запрыгали белки. Соорудили вольер, в который посадили огромного медведя. Братва со временем исчезла кто куда, и парк опять стал цивилизованным местом отдыха горожан.