Ярость неба

– Разумно. – Генерал с силой затушил окурок в пепельнице. – Тем самым внесение аль-Бируни в «черный список» Госдепартамента является профанацией?

– Необязательно. Список создавался правительственными чиновниками по материалам, которые предоставили спецслужбы. В Госдепе могут быть искренне убеждены в опасности группировки аль-Бируни для США. И не знать, что она изначально формировалась как откровенно антироссийская.

– Иными словами, в случае провала операции у нас будет официальный козырь в торге с американцами?

Песков пожал плечами:

– Более-менее. Здесь слишком много нюансов. Это выходит за границы моей компетенции. К тому же при любом раскладе с Турцией все равно будут проблемы. Поэтому я предпочел бы не рисковать.

– То есть? – Макарычев вскинул брови. – Вы сомневаетесь в целесообразности акции?

– Сомневаюсь, Дмитрий Константинович. Здорово сомневаюсь. Вероятность ее успеха я оцениваю процентов в двадцать. Это весьма низкий показатель.

– Минуту! – Генерал повысил голос. – Вы не поняли, что я вам говорил в начале нашей беседы? Руководство фактически выставило мне ультиматум. Кроме того, здесь еще одна проблема...

Макарычев запнулся. Мгновение колебался, стоит ли доводить до сведения Пескова информацию про дело Черкеса. К таким сверхсекретным материалам согласно инструкции не мог быть допущен никто, кроме начальника подразделения. Но умолчать теперь тоже было непросто. Генерал выбрал промежуточный вариант:

– Есть предположения, что список чеченских агентов Чироева может принести нам весьма неприятные сюрпризы. Нельзя исключить, что их люди имеют доступ к государственным секретам высокой степени защиты. Поэтому и тревога на «верхах» вполне объяснима. – Генерал помолчал. Потом сменил тему разговора: – Что известно про Чироева?

– Довольно много. – Песков опять открыл папку, стал зачитывать подготовленную бумагу: – Чироев Аслан Мусаевич, родился в Нальчике в 1962 году, окончил профессионально-техническое училище по специальности «столяр-краснодеревщик». Служил в войсковой части 122345а системы ГРАУ, уволен в запас в звании сержанта в 1982 году. Работал на мебельной фабрике. В 1986 году осужден условно за нанесение телесных повреждений мужу сестры. С 1987 года занимался торговлей, по некоторым данным имел отношение к рэкету. С началом чеченской войны участвовал в вооруженной борьбе с федеральными войсками. Во время боев за Грозный в августе 1996 года был ранен. После Хасавюрта вместе с братом занимался похищением людей с целью выкупа. В частности, удерживал в плену более десяти месяцев корреспондента немецкого телевидения Манфреда Рихтера. С 1998 года проживает за границей. Имеет паспорт на имя азербайджанца Сариджана Гусейнова, а также на имя турка Орхана Хайрулы. Картотеку на чеченских агентов, возможно, начал собирать еще во время первой войны по личному указанию Яндарбиева. С ним в эмиграции поддерживал регулярные контакты. При встречах с соотечественниками представлялся главой эмигрантского центра. Сейчас, согласно нашим источникам, планирует акции мщения за Яндарбиева и Масхадова. На самой базе в Геюк-Икчедале есть чеченцы, но преобладают, видимо, арабы. Присутствуют и несколько турок. Специализация – подготовка подрывников для терактов на территории России. Об инструкторах ничего конкретного не известно. Что касается того, как Чироев делит власть с аль-Бируни, то тут, к сожалению, никакой информации пока нет. Нельзя исключить, что Чироев нужен аль-Бируни как посредник для ведения переговоров с влиятельными чеченцами из стран Ближнего Востока. Возможно также, что вся реальная власть на базе принадлежит именно аль-Бируни. Хотя трудно сказать, где в настоящий момент находится аль-Бируни. Наш источник детально проследил за его связным в Трабзоне. Это некий Текин Мехмед, владелец фабрики по производству табака. Два дня назад аль-Бируни посетил его дом, но утверждать, вернулся ли позже эмир в Геюк-Икчедал, нельзя.

– В каком виде хранятся материалы картотеки? На бумаге? В электронном?

– Вероятно, в электронном.

Генерал встал, прошелся по кабинету, остановился перед картой, сложил руки за спиной. Повернулся к Пескову.

– Мы можем задействовать для изъятия информационного пакета, – произнося эти слова, Макарычев невольно поморщился, – наших людей в Турции?

– Исключено, Дмитрий Константинович. Группа Чироева прекрасно вооружена.

– Возможность похищения Чироева как держателя банка данных?

– Сложно. Наша агентура приспособлена для разведывательных мероприятий. Силовые акции потребуют от них неоправданных затрат, в том числе и материальных.

– Значит, спецназ, – подвел итог Макарычев, садясь в кресло. Он вытащил новую сигарету, помял немного своими крепкими пальцами, вздохнул и убрал обратно.

– Дмитрий Константинович, – Песков откашлялся, – я еще раз считаю необходимым подчеркнуть, что задействовать части специального назначения – значит обречь себя на поражение. Специфика наших групп – диверсии в глубоком тылу противника. Уж вам это известно лучше, чем мне, – поспешил добавить Песков, но генерал никак не отреагировал на эти слова. – А здесь нужна точечная акция с мгновенным захватом информации. Помимо того, нарушение территории союзного США государства может привести к международным осложнениям. В Турции замечательная система охраны границ. А заброска отряда возможна только из нашей страны.

– У нас нет другого выхода, Алексей Павлович, – устало произнес Макарычев. – Считайте, что это приказ. И потом, если не спецназ ГРУ, то кто?

– Ну тогда, – вздохнул Песков, – я бы рекомендовал использовать спецназ ВДВ. В каком-то смысле – это антипод спецназа ГРУ. Подразделения десантников умеют работать быстро и слаженно именно во время выполнения разведывательных акций. Есть еще одна неплохая мотивация. Поскольку турецкие власти могут оказать серьезное противодействие, операция должна производиться только с моря и только ночью. Грузинская, а точнее – аджарская, сухопутная граница для переброски десанта исключена. Резонно высаживаться в территориальные воды Турции. А это хорошо умеют делать как раз десантники. Нужен, кстати, также подходящий предлог. В противном случае наших ребят покосят еще на берегу.

Макарычев долго играл зажигалкой, высекая кратковременные маленькие языки пламени. Наконец провел рукой по лицу, поднял глаза:

– В семьдесят восьмом году мне и еще трем спецам приказали захватить одного очень крупного натовского чиновника. Считалось, что в его распоряжении имеются сногсшибательные материалы о характере новых вооружений альянса. Место проведения операции – до предела цивилизованный Брюссель. Нас перебросили в Бельгию по документам внешнеторговой организации. Дело нам предстояло в целом несложное. Если бы не одно «но»... Руководство оставило нам несколько вариантов возможных действий. Ликвидация объекта на месте после экстренного «потрошения» являлась абсолютно крайней мерой. На нее можно было идти только в исключительных обстоятельствах, при угрозе захвата группы. Все бы хорошо, – Макарычев машинально закурил, – да только чиновник никак не хотел «колоться». Он оказался крепким орешком. Я принял решение переходить через бельгийско-французскую границу, чтобы затем доставить «груз» на советское судно, пришвартованное в Бресте. Это был запасной вариант отхода. Мы взяли в аренду машину и через Льеж подъехали к границе. Тогда ведь не было никаких шенгенских виз, но таможенный контроль, хоть и не очень взыскательный, все же существовал. Я придумал неплохой план: мы насильно накачали натовца виски, причем до такой степени, что он не мог даже самостоятельно передвигаться. Он хотел что-то объяснить таможеннику, но еле шевелил языком. Для него загодя были сделаны поддельные документы, так что погранконтроль мы легко прошли, а таможенники лишь посмеялись нам вслед. Тот же трюк мы проделали в Бресте перед посадкой на борт советского судна. Кстати, внезапно оказавшись в России, натовец одумался и рассказал все что надо. После чего был тайно возвращен обратно. И, кажется, даже не потерял своего места. Подумаешь, прогулял несколько дней. С кем не бывает...

Макарычев замолчал, аккуратно погасил окурок.

– Я к чему это говорю? Всегда требуется проявлять личную инициативу. Это необходимо любому спецу. Жестких правил здесь нет. И быть не может. Но десантникам я не доверяю. Они привыкли рубить сплеча. А тут необходима филигранная работа. Так умеют действовать одни грушники.

– О подлинных целях операции будет знать только один человек – командир группы. Она должна быть сводной, собранной из разных подразделений. Так сказать, с бору по сосенке. Мы постараемся подобрать лучших из лучших. Я считаю, что можно подключить Ефременкова из Генштаба, не раскрывая, конечно, характера задания. Филигранность операции придаст ей командир. Я уже подобрал на всякий случай одну кандидатуру.

– Кого? Луговского? Торцева? – Макарычев назвал известные ему фамилии спецназовцев ГРУ.

– Нет, это десантник. Очень известен на Северном Кавказе. – Песков опять открыл свою папку. – Капитан Михаил Ястребов. Настоящая фамилия – Родных, 1967 года рождения. В армии – с 1984 года, после учебки год воевал в Афгане. Остался на сверхсрочную. Закончил Рязанское высшее командное училище ВДВ. Сражался в Карабахе, Таджикистане, Приднестровье, Югославии, Чечне. Два раза в составе спецподразделений участвовал в акциях за пределами бывшего СССР, из них один раз – на территории Турции. Это была точечная операция по ликвидации небольшого диверсионного отряда чеченского полевого командира Рахманова, проводимая недалеко от грузинской границы. В 1997 году, после Хасавюртовских соглашений, Родных ушел в отставку. За самовольное убийство двух чеченцев был арестован и приговорен к восьми годам лишения свободы с отбыванием наказания в ИТК строгого режима. Это был своего рода показательный процесс. Тогда вытягивались в струнку перед международными наблюдателями: смотрите, мол, как мы можем. Но в 1998 году Родных организовали побег по указанию ГРУ.

– Кто же явился его инициатором? – спросил Макарычев с явной заинтересованностью.

– Карамышев из третьего управления. По секретному распоряжению Совбеза они тогда готовили особый отряд для диверсионной деятельности на территории Чечни. Кажется, сам побег был санкционирован руководством ГУИНа.

– Хм, занятно. Я поговорю с Карамышевым. Продолжайте.

– Тогда же Родных получил новую фамилию – Ястребов, образованную от его позывного времен афганской войны. С 1999 года он постоянно работает в Чечне. Как говорится, безвылазно.

– Да, я о нем слышал, – кивнул Макарычев. – Но не могу сказать ничего определенного об уровне подготовки. Все-таки спецназ ВДВ приспособлен для решения домашних задач. А здесь – сложнейшая операция в одной из стран НАТО. Хорошо, Алексей Павлович. Я подумаю и завтра сообщу вам окончательный ответ. Спасибо за материалы.

Когда за куратором операции закрылась дверь, Макарычев долго ходил по кабинету, задумчиво стоял около карты, всматриваясь в кривые очертания нарисованной им эллипсоидной окружности на северо-восточном побережье Малой Азии. Видимо, так и не приняв какого-то определенного решения, генерал вызвал аналитика Иванченко.

Этот человек занимал в управлении совершенно особый статус. Он в течение ряда лет выполнял строго конфиденциальные поручения руководства, связанные с делами самого высокого уровня секретности.

– Анатолий Михайлович, – обратился к нему генерал, когда Иванченко вошел в комнату, – прочитайте последнее спецсообщение от Келлана и постарайтесь как можно быстрее провести негласную проверку генералитета Министерства обороны по всем родам войск на предмет поиска «крота». В частности, подумайте над тем, как мог быть образован агентурный псевдоним Черкес. Что в его основе: фамилия, имя, отчество, инициалы, национальность, внешность, особенности характера, направление агентурной работы? Список подозреваемых должен быть у меня на столе через неделю.

Иванченко молча кивнул, на его бесстрастном сухом лице не отразилось никаких эмоций. Он взял протянутый ему генералом лист бумаги со спецсообщением Келлана и неторопливо покинул кабинет, тихо прикрыв за собой дверь.

Глава 2

Североатлантический альянс, сокращенно именуемый НАТО по начальным буквам английского названия – North Atlаntiс Trеаty Orgаnizаtion, – включает на сегодняшний день почти все страны континентальной Европы. Лишь одно государство занимает территорию Малой Азии. Это Турция, наследница великой Османской империи, член НАТО с 1952 года.

Здесь есть рентабельная промышленность, развитое сельское хозяйство, прекрасные курорты. Тут можно неплохо отдохнуть. Приезжим туристам, преимущественно из бывшего СССР, хочется многое увидеть: и величественную гору Арарат, и древние крепости хеттов, и византийские храмы, и стамбульские мечети. Им интересно знать, сколько стоят дешевые золотые украшения и каков курс лиры, а также то, сколько на средиземноморском побережье пятизвездочных отелей. Но вряд ли кого-либо из них заинтересует секретная информация о расположении военных баз на территории Турции. Такие сведения интересны представителям разведки.

Одна из них находится в широкой долине Карабаши. Невысокие горные хребты надежно укрывают ее с севера от черноморских ветров. По лесистым склонам узкими змейками проложены идеально ровные бетонированные дороги, ведущие к локаторам РЛС. Получая информацию с космических спутников США, они трансформируют ее для нужд американской и турецкой армий. Вокруг каждой точки размещен вооруженный отряд, проезд к ним строжайше запрещен даже для натовских автомашин без соответствующих допусков, о чем предупреждают знаки кричащей расцветки, расставленные по обе стороны от центральной трассы. На перевале путь нежданным визитерам преграждает вооруженный пост. А вся долина как гигантскими наручниками опоясана двойным рядом колючей проволоки, рассекающей сосновое редколесье на высоких отметках рельефа.

Широкая дорога серпантином сбегает вниз, к самой границе военной базы. Параллельно ей сверху тянется аккуратная просека с высоковольтной ЛЭП. Поворот, спуск, снова поворот, несколько указателей на английском и турецком языках. Дома обслуживающего персонала. Хозяйственные строения. Виноградники. Стоянка для гражданских машин. Контрольно-пропускной пункт, караульное помещение.

Дальше расположена жилая зона. Здесь отдыхает после дежурства личный состав военной базы. Продолговатые здания в два-три этажа – казармы. Стадион. Бассейн. Столовая. Клуб. Еще один контрольно-пропускной пункт. Еще одно караульное помещение. За ним – охраняемый периметр: на длинных бетонных столбах едва слышно гудят металлические провода, по которым течет электрический ток.

Центр аэрокосмической разведки в стеклянном трехэтажном здании. Штаб. За ним – металлические ангары, закрывающие вид на взлетную полосу аэродрома.

Ряд блестящих боевых машин: пятнадцать самолетов раннего оповещения «Авакс», четыре транспортные машины «C-130 Hеrсulеs», а также восемь вооруженных ракетами большой дальности «Phoеnix» класса «воздух—воздух» и ракетами средней и малой дальности самолетов «F-14D Tomсаt». Два истребителя «F-16», три истребителя «F-18». Здесь же ждут своего часа для переброски в Ирак четыре бомбардировщика «B-52 Spirit», созданные по технологии «стелс», и три стратегических бомбардировщика «B-52H» типа «Strаtofortrеss» («Воздушная крепость»). Охраняется все это богатство весьма серьезно. Идеальный порядок здесь поддерживают две сотни вышколенных солдат нескольких родов войск, в том числе – двадцать бойцов отряда специального назначения США, передислоцированных сюда в начале иракской войны. Их предназначение – предупреждение возможных диверсий противника.

Все дело в том, что база Карабаши получила в последнее время особый статус в военной системе альянса. Руководство США и НАТО рассматривает ее как форпост аэрокосмической разведки в огромном регионе. Отсюда поступает важнейшая информация о стратегических объектах на территории Армении, Азербайджана, Грузии, Северного Кавказа, а также Сирии и Ирана, что в последнее время чрезвычайно интересует Соединенные Штаты. По прямым линиям связи секретные данные мгновенно поступают в распоряжение Комитета начальников штабов, Агентство национальной безопасности, Центральное разведывательное управление США, а также в штаб-квартиру НАТО в Брюсселе. Кажется, что сюда не проникнет даже мышь. Но это, конечно, заблуждение. Есть люди, способные бросить вызов современной непобедимой крепости...

* * *

Али Ахмед Фархан по своему происхождению принадлежал к элите вооруженных сил небольшого арабского государства в Персидском заливе. С юных лет активно включившись в нелегальную борьбу с врагами ислама, он до сих пор, однако, оставался всего лишь одним из многих десятков низовых руководителей джихада. Никто и не предполагал, что честолюбивый эмир строил поистине наполеоновские планы.

Али Фархан хотел власти. Безоговорочной власти. Безусловного подчинения сотен тысяч, а то и миллионов сторонников. Он видел себя во главе целого легиона воинов Аллаха, штурмующих ненавистные твердыни западного мира, стремился основать новую суперорганизацию, сравнявшись в популярности с самим Усамой бен Ладеном или хотя бы с Муктадой Ас-Садром, вождем шиитского сопротивления в Ираке.

Но чтобы достигнуть этого рубежа, стать истинным лидером правоверных, требовалось нечто большее, чем простое следование заповедям Аллаха и готовность вести за собой отряды борцов священной войны. Нужно было совершить невозможное! Только так подлинный завоеватель мог приблизиться к заветной цели.

Невозможное, впрочем, потому так и называется, что выходит за границы привычных представлений. Надо придумать такой план, чтобы неверные захлебнулись от ужаса! Ведь мусульмане ждут великих свершений во имя веры. Нельзя обмануть их надежд. Громкий звук взрыва они услышат лучше любого призыва!

Невозможное придумала сама судьба. Служба безопасности одного крайне радикального шиитского движения в Ливане обнаружила сведения о точном местоположении военных баз США и НАТО во всей зоне Восточного Средиземноморья. Мало того, они узнали и о системе охраны, о характере вооружения и количестве военнослужащих, постоянно присутствующих на каждом секретном объекте. Шииты отобрали для себя из этого огромного количества данных только то, что касалось Израиля и Ливана, а прочую информацию через двух посредников за большие деньги продали организации Али Фархана.

Эмир тут же сообразил, что в его руки попали сведения чрезвычайного характера. Глаза разбегались – хотелось ударить по всем точкам сразу. Но выбор ограничили продавцы. Они показали пять американских военных баз, откуда, по их словам, будут осуществляться переброска авиаподразделений и производиться рейды по зачистке восставших районов Ирака. Особое значение для США, сообщал источник, имеет одна база на северо-восточном побережье Турции, в долине Карабаши.

Отряд собрался необыкновенно быстро. В один из мартовских дней около богатого дома эмира, в тени финиковых пальм, откуда открывалась панорама одного из красивейших заливов мира, наслаждаясь тихим журчанием воды в старинном фонтане, расположились самые доверенные бойцы, руководители групп, подчиненных Али Фархану.

Трое воинов джихада, на днях прибывшие из Ирака, рассказывая о бесчинствах американских военных, подталкивали остальных к немедленным действиям.

– Силы правоверных удесятерятся, если мы сейчас же отправимся в поход во имя пророка, – говорили они, возбужденно жестикулируя.

– Это правда, – соглашался Али Фархан, неторопливо качая головой. В течение десяти минут он рассказывал о своем плане, показывал на карте места дислокации военных баз ненавистной Америки. Потом провел карандашом тонкую линию, символизирующую путь по территории Турции, и ткнул грифелем в точку у черноморского побережья, туда, где находилась широкая долина Карабаши.

– Вот здесь, – Али Фархан поднял к небу худую руку, украшенную перстнями, – мы сможем доказать всем, что наша организация стоит многого. Даже Усама не сделает того, что я задумал.

Ход мыслей его бойцов оказался чрезвычайно шаблонным.

– Нам нужны фидаины[1]! – убежденно заявили они.

– Погибнуть за святое дело можно где угодно, – глубокомысленно изрек Али Фархан, для солидности подумав пару минут, оглаживая свою длинную черную бороду. – Нас ждут везде, где страдают наши братья. В Палестине, на равнинах Ирака, в джунглях Филиппин, Индонезии и Индии, в горах Афганистана и Чечни... Но мы не можем разорваться на части. Придется сделать выбор. Ударить по Большому Шайтану там, где он меньше всего ожидает, – это великое дело, братья. Американцы уверены, что мы способны воевать только с мирными людьми и взрывать их офисы и автомашины. Покажем же всю силу нашего сопротивления! Пусть взлетит на воздух их лучшая военная база, а три бомбардировщика, управляемые нашими пилотами-фидаинами, полетят к нефтехранилищам на юге Ирака и к другим армейским объектам. Да будет так!

Али Фархан замолчал, внимательно следя за реакцией своих бойцов. Братья безмолвствовали. Они прибыли сюда из разных стран. Все имели опыт жестокой борьбы с врагами истинной веры. Все были готовы положить свою жизнь во имя священной войны. В этом эмир был абсолютно уверен. Он сомневался в другом...

– Но не только фидаины пойдут вместе с нами. Кто-то должен вернуться и принести с собой весть о том великом подвиге, который повелевает нам исполнить Аллах. А потом с новыми силами продолжить борьбу! – Али Фархан вгляделся в лица собравшихся, ожидая увидеть одобрение своим словам. Но горящие глаза воинов не выражали ничего, кроме немедленного желания вступить в бой с ненавистным врагом.

Эмир поднялся и небрежно махнул рукой:

– Юсуф и Камаль, пойдемте со мной, остальные ждите меня здесь.

По узкой лестнице они прошли в дом, в прохладный полумрак широкой комнаты, где у края огромного узорчатого персидского ковра стояло низкое кресло. Деревянные рукоятки украшала искусная резьба. Эмир утверждал, что некогда оно принадлежало великому воину пророка, погибшему много веков назад.

Али Фархан сел в кресло и указал двум своим бойцам на ковер. Когда они покорно опустились на высокий ворс, напоминающий своей шелковистой мягкостью весеннюю траву на горных лугах, эмир тут же начал говорить. Это было не похоже на Али Фархана. Он всегда старался обдумывать каждое свое слово, отчего его речь получалась неторопливой, обстоятельной, а длинные паузы свидетельствовали о неустанной работе мысли. Так, во всяком случае, считали бойцы его организации.

– Юсуф и Камаль! Вы мои лучшие воины, вы не раз показывали свою смелость и верность. Вы в состоянии вести за собой других. У вас есть сила и ум. Поэтому только вам я могу рассказать все детали того, что задумал. На сей раз я сам решил отправиться в поход. Это необходимо. Мы должны совершить то, о чем другие только мечтают. Нам нужно человек пятнадцать. Прежде всего надо найти летчиков-фидаинов, умеющих обращаться с американскими самолетами. Остальным смертникам предстоит прорваться на территорию военной базы. Нам нужна, наконец, сама взрывчатка. Но самое главное – у нас должен быть четкий план. И лучшие воины вернутся обратно. Чтобы продолжить борьбу. В том числе и вы, Юсуф и Камаль.

Али Фархан замолчал, медленно обвел взглядом лица своих притихших помощников. Потом продолжил:

– Вам надлежит провести всю подготовку. Вы найдете возможность переправить отряд в Турцию. Мы двинемся через районы Курдистана, там сейчас полная неразбериха. Нам нужно иметь запас взрывчатых веществ. Промышленного пластида или тринитротолуола. Наверное, неплохо было бы перебросить в район Карабаши грузовую автомашину. Есть много других вопросов. Мы должны учесть все. Слишком дорого будет стоить нашей организации провал. Нелепая смерть – еще не самое страшное. Для бойца джихада страшнее позор, неспособность выполнить то, что он должен. Я даю вам пять дней для полной подготовки. Все суммы, необходимые для закупки оборудования и прочих выплат, вам без всяких ограничений выдаст мой казначей. Старайтесь не тратить денег с электронной карты, расплачивайтесь наличными. И помните: никто не должен знать об этом. По всем вопросам обращайтесь ко мне в любое время суток. В таком деле не может быть мелочей. Запомните это! Идите...

Юсуф и Камаль, серьезные и сосредоточенные, гордые от той высокой миссии, которую на них возложил эмир, медленно поднялись и поклонились.

Когда они уже выходили из комнаты, Али Фархан добавил, чуть повысив голос:

– Будьте особо внимательны с летчиками. У нас таких мастеров нет, Мустафа не в счет. Поэтому при выборе фидаинов постарайтесь не ошибиться.

Юсуф и Камаль хорошо знали, что значит «ошибиться». Они еще раз поклонились и вышли на лестницу. Только уже спустившись к фонтану, Камаль позволил себе сказать:

– Это тяжелое дело. Эмир задумал то, что еще не удавалось никому. Как думаешь, у нас получится?