Чеканное слово

Юсуп Рамазанович Хаппалаев

Чеканное слово

Чеканщик слов

I

Есть в поэзии Хаппалаева необычное для русского слуха, но очень естественное для горца сопоставление двух понятий: «кремня и фиалки». Одна из его книг не случайно так и называется: «Кремень и фиалка». Метафора вмещает многое. Суровость кремнистой горской земли, символику горской песни: стебелек цветка пробивает каменную твердь, фиалка – символ любви. Свойства горского характера: сплавленные воедино мужество и нежность. Это одна из привлекательнейших особенностей лирики Хаппалаева – уменье найти для выражения мысли единственно верный и национально насыщенный образ.

Чтобы показать манеру его образного мышления, приведу стихотворение «Звезды».

Не над бычьими рогамиВ голубой небесной мгле,А мерцают под ногамиНынче звезды на земле.Сонмы их легли на горыИ опять дневной игреПредаются, как узоры,На протертом серебре.Представление о чудеЯвью сделалось почти:По дороге ходят люди,Как по Млечному Пути.Он к подоблачным орбитамЛьнет, похрустывая чутьПод ногой и под копытом,Этот звездный Млечный Путь.………………………………….Звездами и светлячкамиТы идешь, окружена?И тропа под каблучкамиЗвездной музыки полна[1].………………………………….

О чем эти стихи? О звездах небесных или звездах электрических огней? О любви? Образы сплетены в тугой узор и по свойству истинной поэзии неохотно поддаются расшифровке. Их романтический настрой несет в себе ощущение таинственности: гигантский пейзаж гор; озаренная огнями ночная дорога, серпантином вьющаяся по склонам, ее взлет, ведущий ввысь к мерцанью неба; «сонмы» звездно светящихся окон в аулах, разбросанных по горам или чуть видных где – то там в низинах ущелий. Не проста символика стиха. Млечный Путь в горской мифологии именуют «Путем Всадника», или «Путем Героя». Образ небесной сферы вступает в перекличку с образом земной горной дороги, которая тоже «Путь Всадника» и являет собой след героического труда человеческих рук. А «бычьи рога», с которых начинается стихотворение, о чем это? В них отголосок древнего горского мифа о подземном быке, держащем на своих рогах купол мироздания… Кроме того, – и в этом, быть может, вся потаенная прелесть стихотворения, – оно обращено к возлюбленной, и звездная музыка его искрится сиянием женского облика.

Ю. Хаппалаев, часто и охотно вплетая в свои стихи фольклорные мотивы, сталкивает ощущение седой древности с острым восприятием современности. Его прекрасное стихотворение «Слезы Ма-рьям», Мариам – старинное лакское название ландыша, цветка печали – звучит как зачин извечной и вместе с тем очень «сегодняшней» лирической повести о двух не понявших друг друга влюбленных. Из уходящего в даль веков, виртуозно разработанного некогда в горском быту жанра проклятий рождается антитеза – страстное обращение к любимой женщине: «Прокляни меня, прокляни!»

Он любит рассказывать, как в его лакских горах трудятся («Первая борозда»), празднуют («Свадьба в Бурши»), как дорожат честью, сколь высоко ценят достоинство своего имени и дома («Имя»). И чисто горское, и общечеловеческое слиты воедино. Мир, казалось бы, замкнутый пределами гор, вовсе не узок. Сюда тянутся нити дружбы от соседей, дальних и близких («Арарат», «Грузинам! В день столетия Важа Пшавелы»), здесь открыто сердце для единомышленников– стихотворцев («Подарок друга», «Пакистанскому поэту Фаизу Ахмад Фаизу», «На Дарьяле»), здесь любят детей и красоту природы, оживший побег виноградной лозы и голос кукушки… Веселятся, грустят, негодуют – живут всей полнотой жизни. Кредо его поэзии – нравственная требовательность, непримиримость ко лжи и фальши.

Балхарец-гончар за работу спокоен:Сделан кувшин не простой.В ауле такой наполняться достоинЛишь родниковой водой.А сердце – сосуд, обожженный искусноНерукотворным огнем.Хранить даже капельку мутного чувстваНе полагается в нем.

Так определяет Хаппалаев свой взгляд на жизнь, взгляд на поэзию и остается ему верен. Его поэтическому облику очень соответствует эта строгая линия строфы, где каждое слово стоит на месте и не может быть подменено другим. Слово он чеканит так сосредоточенно и точно, как некогда чеканили его отцы благородный металл. Он мастер стихотворной миниатюры, поэтического афоризма, сжатого до четырех – восьми строк. А лирическая миниатюра – в дагестанской поэзии жанр высоко почитаемый. Расцвет его именно в Дагестане естествен. Он шел и от народных истоков, и от новаторских поисков Расула Гамзатова, давшего стихотворной миниатюре новую жизнь и глубину в «Восьмистишиях» и «Надписях». Много сделал для возрождения и обновления афористического стиха и Ю. Хаппалаев. Краткое афористическое стихотворение взяло на себя сегодня нелегкий груз: ораторское, гражданственное назначение. Напомню хотя бы знаменитое гамзатовское: «Шар земной, для меня ты – лицо дорогое, я слезинки твои утираю – не плачь…»

Лаконизм стихов Ю. Хаппалаева, четко замкнутый пространством избранной формы, величав, подчас суров, подчас лукаво ироничен. Поэт не чурается издревле любимой в горской лирике назидательности.

А когда, как орел,На плечи,В пору жатвы иль в пору сечи,Сядет слава – ты крепок будь.Опечаленный и веселый,Дорожи только правдой голой,Распахнув перед нею грудь.

Подобная назидательность дорога тем, что активно противопоставлена бездумности и легковесности чувств, нередко захлестывающих поэзию.

Разум и чувство в стихах Хаппалаева не противоречат друг другу. Он славит мужество разума и под его защитой – доброту, нежность. Раздумья поэта о долге человека перед самим собой и перед миром обращены к современности и рождены высокими нравственными требованиями к себе и к читателю. Они не оторваны от времени, исходят от него.

II

Жизнь сводила меня с Юсупом Хаппалаевым на разных дорогах. Мы вместе сидели на студенческой скамье. Общим кругом отмечали праздники и делили горе, увы, не обходившее и наши

дома. Бывали в одних и тех же горах. Вместе огорчались неудачами и радовались счастливо найденному песенному слову.

Впервые я увидела Юсупа задолго до того, как завязалась наша дружба – на Первом съезде писателей Дагестана. Помню восемнадцатилетнего юношу, молчаливого, угрюмого от крайней застенчивости. Таким он ушел в жизнь из родного аула. Он был тогда сельским учителем… С тех пор много воды утекло. Изменились мы. Изменилось время…

Неизменной до конца дней оставалась верность этого человека самому себе, своему кремневому, не очень-то удобному в обыденной жизни характеру, его прямота и непреклонность… (Прим. Ред. – 2007).

Н. Капиева

1986

Стихотворения

В Лакии

Привет вам,Родные горы,И вам,Родные аулы,Тепла и снеговРаздоры,Ущелий речные гулы.Тебе, Хурукра,Чья славаВоистину необычна.Тебе, Вацилу[2],Ты, право,Двуглава, а не двулична!Привет вам,Быки в упряжке,Рассвет над полямиРанний!И вам, мятежные шашкиВ ножнах воспоминаний.Привет тебе,Запах хлеба,Струнами ставшиеЖилы!Поклон в изголовье небаВам, предков моихМогилы!Стою у края потока,В вас, горы мои,Влюбленный,Непризрачно и высокоНад плоскостьюВознесенный!

«Я родился в том краю…»

Я родился в том краю,Где, как гром, обвал грохочетИ во тьме гроза своюМолнию о скалы точит.Где на склонах сеют рожь,А в долинах – рис для плова,Ценят острое, как нож,К месту сказанное слово.Где с природой наравнеЖизнь сурова.И не новость,Что родимых гор во мнеОтпечаталась суровость.Где на скачкахСкакунаЖдут порою знаки славы,Где нередко чабанаВыручают волкодавы.Где бросается, как рысь,Речка колесу на лопасть,Где трусливым не родись,А не то сорвешься в пропасть.Где скупая на словаДружба,но не с первым встречным,Выразит себя сперваКрасноречием сердечным.Где струя из родникаПо трубе течет в кувшиныИ к шоферам облакаЛезут в жаркие кабины.Где папаху набекреньНосят парни Цудахара[3],Где фиалка и кремень —Символическая пара.

«Джурабы грубошерстные…»

Джурабы[4] грубошерстныеНадев на ноги мне,К соседке мать отправиласьСо мною на спине.– Ами, соседка милая,Не посчитай за труд,Я на базар в Кумух[5] иду,Пусть сын побудет тут.Хотя сегодня солнечно,Но и мороз сердит.Нет обуви у мальчика,В тепле пусть посидит.В шаль черную закутавшись,Мать вышла за порог.К окну прижался носом я:А за окном снежок.А за окном – завидно аж —В снежки идет игра.На крыше сакли веселоХохочет детвора.Отец Ами задумчивоВсе на меня взирал.И наконец, не выдержав,С тахты скрипучей встал.Достав обрезки кожи, онЧарыки[6] мне смудрил.И вместе с ними снег и смехВесь мир мне подарил.На радостях до вечера,Забывши про еду,Снежками я расстреливалСиротскую беду.Чарыками пришла ко мнеЛюдская доброта.Впервые мне подумалось,Что я не сирота.Но грустный голос материЯ услыхал из тьмы:– Ами, соседка милая,Осиротели мы.В Кумухе днем я видела:Шел пионеров стройИ плача говорили все:«Ушел отец родной».Остановивши мальчика,Спросила я: «Малец,Да неужели может бытьУ всех один отец?»И мальчик мне по – взросломуВ глаза вдруг посмотрелИ так сказал: «И я, и вы —Народ осиротел.Ленин умер».…Я выронил снежок из рук,Я плакать захотел…В такой хороший вечер яОпять осиротел.

Сказки бабушки зазы

IБабушка Заза,Сквозь времени дальЯ отдаюТвоей мудрости дань.Бабушек сказкиВо все временаВ детях растут,Как добра семена.Сказки приходятПод вечерК нам в дом,Бабушек мыС нетерпением ждем.Вновь мне не спится,В ночной тишинеСказка из детстваЯвилась ко мне:Слышу яТвердую поступь коней,Вижу в ночи яМерцанье огней.Бабушка,Сказки свои повтори.В сказкахСражаются богатыри,Всадники мчатсяНа полном скаку,Перекрывают дорогу врагу.Горы над битвойСомкнули круг,Стрелы,Как птицы,Рвутся из рук.Мчится наездникК сакле отца.Настежь ворота!Встречайте гонца!Сколько пролилосьРадостных слез,Добрые вестиОн близким принес.Горы наполнилисьРадостным гулом,Горские песниЗвенят над аулом.Бабушка,Вспомнили,Как среди вьюгТы, как наседка,Собрала нас в круг:Вдруг средь зимыРаспустились цветы,И ручеекЗазвенел с высоты.Пробил дорогуСквозь камни и ледИ за собоюМальчишек зовет!Мчится и скачетПо горным предгорьям,Сказки уноситВ Каспийское море.IIВсе это видел,виделКогда – то в детстве я —Кипела под копытамиГорящая земля.За всадникамиВ горыТянулся крови след,И уходили кониЗа перевал,В рассвет.Спасут родные горы,У горцев за спинойСомкнутся в рядИ встанутПеред врагомСтеной.В огне пылали сакли,И кони шли в намет,И на борьбу с врагамиПоднялся весь народ.Богатыри отважноС врагом вступали в бой.Желанную свободуВ седле несли с собой.Так вот откуда сказки?!Я след их отыскал,Они в горах гнездятсяУ неприступных скал.И к бабушке,Быть может,С гор, не торопясь,Тропой крутою сказкиСпускались в поздний час.IIIВсе это было! Было!Но было так давно.Теперь жеВместо сказок —Кино! Кино! Кино!Ребята увидалиКосмические дали,Шагнули в космос грозный,Прошли дорогой звездной,Глубины океанаУвидели с экрана.Не верят дети в сказки!Не верят чудесам! —Нет волшебствана свете! —Они ответят нам.В окно заглянут звездыЯ внука уложуИ бабушкину сказкуМальчишке расскажу.

Ночь в Махачкале

Тишина.Спит море, спят сады,Голые,С опавшею листвою.Отделили город от водыЗмеи рельсСтальною чешуею.А земляЗакуталась в халат,В забытьиЛежит под желтой тканью.Черных волн тускнеющий агатРаздробилДалеких звезд сверканье.Девушка в ушанке.Ласков, чистНочьюНад зенитчицею воздух.ЖалобенВ жерле зенитки свист,Дуло ждет,Считая в небе звезды.Ни однаДуша во тьме не спит.НепокойУ каждого порога.Слышите,Вновь рупор говорит:– Граждане! Воздушная тревога!Рвется врагК тебе, моя земля.ВороньеКружит над кровлей брата.Не пройдет!Здесь сердце Шамиля,Здесь живаДуша Хаджи – Мурата.К северуКолонны с гор текут.Фронт и тылСплотились жаждой мести.Небо – мост,И море – мост. И тутС Волгой мыИ Сталинградом вместе.И стоитМой вольный Дагестан,Как гранит —Его джигитский стан.

Ты не дремлешь, не спишь

Ты не дремлешь, не спишь.Скорби не превозмочь:«Может, там, на войне,Непогожая ночь».Душу дума томит,От нее не уснуть, —Только б другу помочь,Осветить его путь!В спальню милой своейВерный друг не придет,Для любимой женыНе оставит поход.Ты прости, если онНе вернется совсем,На дороге войныЛяжет, холоден, нем.Если горькая вестьДолетит до тебя,Ты не сетуй, не плачь,Край родимый любя.Смерть врага усладитГоречь вдовьей души,Как дружила со мной —Так с винтовкой дружи.

Нет, мне жизни не жаль

Нет, мне жизни не жаль,Мне не жаль ничего.Горячей, чем печаль,Жар меча моего.Спрячу тяжкую боль,Полечу, как гроза,Гнева едкую сольБрошу немцу в глаза.Ни вином, ни водойЖажды не утолю,Вражьей кровью дурнойПламя в сердце залью.Нет покоя мне, нет,До тех пор, пока живХоть один людоед,Саранча наших нив.Черным ветром лечуВ пекло битвы – скорей!Прахом сделать хочуКровожадных зверей!

Дагестан

Ты так же цветист,Мой родимый язык,Как радуги аркаНа небе Кавказа.Певучих речей твоихЧистый родникПодобен мелодииЗвучного саза.Как в недрах землиВозникают ключи,Стремясь на поверхностьСтруёй родниковой,Так, в сердце моемВозникая, звучитТебе, Дагестан,Посвященное слово.Мой край!На высоких альпийских лугахОвец тонкорунныхПасутся отары,И мчатся, как ветер,На быстрых ногахЛюбовно взращенные намиТулпары[7].Внизу же,На глади цветущих долин,Плодами садыТяжелеют под осень,Комбайны плывутКораблями вдали,Срезая янтарныеВолны колосьев.Чеканит ли мастерИскусный узор,Чтоб золотомБуквы его пламенели,На нем, восхищаяИ радуя взор,НачертаноИмя любимое – Ленин!Горянки ли юные,Встав на заре,Ткут шелковой нитьюУзор за узором,Живыми цветамиНа ярком ковреЛицо дорогоеВстает перед взором.РеспубликаСамых высоких вершин,Щедра и богатаЗемля Дагестана,И кровь золотуюДля наших машинНесут из глубинНефтяные фонтаны.Единым биениемЖивы сердца, —В них Ленина имяИ Партии дело.И нашему счастьюНе будет конца,Как небу,Которому нету предела.

«О, дороги – пути!..»

О, дороги – пути!Их не счесть,Не учесть.Можно легкий найтиИль крутой предпочесть.То метель, то цветы,Ветром полнится грудь…А какой же мне ты,Сердце, выбрало путь?– Если б вместе с тобойШли мы легкой тропой,Не болело я так бы,Забыв про покой.

«Мне в теснинах гор не тесно…»

Мне в теснинах гор не тесноПуть свой выбираю сам.Разве оттого, что тесно,Реки движутся к морям?

«Как дыханье спящего младенца…»

Как дыханье спящего младенца,Тих был день по утренней поре.Даже конь приезжего чеченцаНе звенел уздечкой в тишине.Медля,записать я не решалсяСтрочку, что привиделась во сне:Мне кощунством в этот час казалсяСкрип пера в блаженной тишине.

«Я не гора…»

Я не гора —Я песчинка с горы,Но из песчинокРождаются горы…Горцы мои —И горды, и добры.Все мы —От первой мальчишьей игры,Сеем добро,Чтобы наши дарыБыли родному народуОпорой.Я не поток —Я лишь капля его.Капли слагаютсяВ горную воду.Кровное нас породнилоРодство.Путник, испей из потока того.Все, что мы ценимПревыше всего, —Отдано будетРодному народу!

Есть образ – он давно в душе моей

Есть образ – он давно в душе моей,Он озарил мне путь, как блеск ночных огней;Звезда на небе есть, что звезд других светлей,Согреты звезды все теплом ее лучей.Цветок душистый есть, что всех цветов нежней,Земля гордится им, он плод ее полей;Бессмертный сокол есть, – всех горных птицсмелей,Густые облака он грудью рвет своей!Да, в красоте любой я вижу образ тот,Отлит он в золоте, в родных лугах цветет,В просторах тучных нив его я вижу след,Роскошным жарким днем его сияет свет.Его несут в себе герои наших лет.Он в каждом подвиге, – он в чудесах побед,Бессмертен образ тот, и знаю я, поэт:Бальзам волшебный он от горестей и бед!И он в душе моей горит, неугасим,Он – сила сил земных, и станет он роднымДля тех, кто любит жизнь, кто хочетслиться с ним,Кто хочет с ним дышать дыханием одним!

«В этих горах стародавних…»

В этих горах стародавних —С самой высокой скалы —Каждую мету на скалахЗоркие видят орлы.Все им открыто, знакомо,Крылья отважных быстры.Здесь в вышине они дома,Когти их цепки, остры.Ну, а ягнятами тураСклоны исхожены все,Скачут туда и оттуда,Топчут былинки в росе.Нежным губам их знакомаГорных лугов благодать,Здесь они резвые, дома, —Кто же их может догнать?

«Вешнее таянье сини…»

Вешнее таянье сини.Темные ели кругом.Радостный сад посредине,Чистым пронзенный лучом.Листьев слежавшихся ворохПламени лижет язык.В дымных текучих узорахСтрой зеленеющих пик…Рядом с остатками снега,Льдистою талой водой —Нить травяного побега,Зелени луч молодой.Пламя от ветра чуть гнется,Дым отвевается вбок.Желтая бабочка вьется.Легкий мелькает сачок.Девочка в красной шапочке,Девочка в белом платьице,Девочка в синих туфельках —Первый весенний цветок!

Гора и мужчина

В одеянии зеленом,Или с грудью обнаженной,Или в ледяной кольчугеЕй стоять пришла пора,Но гора под небосклономВ летний полдень раскаленный,В час грозы, во время вьюги,Что бы ни было —гора!И в бесславии и славе,Стужей встречен иль жарою…Радость ждет или кручина,Смерть ли, женщина иль бой,Но, не избегая яви,Так же, как гора – горою,Быть мужчиною – мужчинаВек обязан в час любой!

Море

Море, море – будто нет земли,Будто нет заветного причала…Море, море… А в его далиНеба лучезарного начало.Где – то, в этой бездне голубой,Чуть заметно точка забелела,Может быть, прошел корабль большой,Может, просто чайка пролетела.

«Близ рек гортанных и двужильных…»

Близ рек гортанных и двужильных,В суровом окруженье горЯ, стоя у камней могильных,Безмолвный слышу разговор.Звучат слова на плитах строго,Взывая к памяти живых.Сюда переселилось многоДрузей и родичей моих.Они – судьбы моей предтечи.И страшно думать, что и мнеБеззвучные придется речиВести в загробной стороне.

Гора Базар – Дюзи

Ты очи очевидцаПод небо вознеси,Увидишь, как дымитсяГора Базар – Дюзи.Край птичьего полета,Вершины, как быки.И кажется, что кто – тоТам курит чубуки.От тяжести подъемаТы валишься почти,А до гнездовья громаЕще нам вверх идти.И если мы на кручиВзойдем, то не впервойВнизу увидим тучиИ свет над головой.

Утро в новолакии

Скрытые лиловойТонкой пеленой,Горы НоволакаВновь передо мной.У подножья слышенБурной речки гул,И в цветенье вишенУтонул аул.Жаворонок в небеО весне поет,Словно бусы, нижетОн со звуком звук.Утренней прохладойДышит все вокруг.Хорошо на сердцеБлиз родимых гор!Хочется мне песнейВлиться в общий хор.Пусть из сердца песняМчится на простор,Опьяняя душу,Зажигая взор!

Родная земля

Здесь древних лаков духБеседует с веками…Люблю тебя, Кумух,С полями и лугами.Люблю Турувалу —Хмельных ключей долину.Хвалу ЛухувалуПою за взлет былинныйХребтов и троп чреду,Где и успех и горесть,И радость и бедуРавноВстречает горец…Тебя люблю, Вицхи!Твоих садов кипенье.За теплоту руки,Горянок гордых пенье.Здесь и два века житьБыла б судьба легка мне.Способны пробудитьОни любовь и в камне!..Но и при счастье томВ долгу я буду, люди,Пред вами,Чьим трудомМой край прославлен будет.

«Положено гостю…»

Положено гостюОказывать честь.Вопрос задают мне:– Не хочешь ли есть?Странный обычайНа Севере есть.В горах ДагестанаПорядок другой.Воскликнет хозяин:– К столу, дорогой!В горских аулахОбычай такой.Хозяину домаНе возражай,Хозяина домаНе обижай.Закон уважай!

Хинкал

Хинкал, хинкал,Каждый вечер хинкал…Народная песняДо дома верст почти две тыщи,Но, расстоянью вопреки,Мне захотелось горской пищи,И я купил кулек муки.И на огонь кастрюлю с ходуПоставил,глянув на часы,И опустил при этом в водуКусок бараньей колбасы.Из теста ровного я вскореСлепил хинкалы,и ониРакушкам, что белеют в море,Все были внешностью сродни.И, подкрутив слегка горелку,Чей пламень слишком жарок был,В большую плоскую тарелкуЯ колбасу переложил.Чеснок – огня родное чадо.Ошинковав его бока,Подливку сделал я, как надо,Из огненного чеснока.И острый запах, как в ауле,Я вожделенно уловил.И в лоно бурное кастрюлиХинкалы тихо опустил.И, дав еще кастрюле малостьПобыть в клубящемся пылу,Достал вино.И мне осталосьДрузей потребовать к столу.Они, как следует мужчинам,Явились вмиг на мой порог.И чеснока и перца с тминомЗдесь ноздри запах им ожег.И не пришлось скучать бокалам,Сверкающим, как луч, росой.– Прошу закусывать хинкалом!– О, нет! Мы – лучше колбасой!Казалось им,в горах рожденный,Лишь я способен есть хинкал,Что дан желудок мне луженый,Достойный всяческих похвал.Их уговаривать отчаясь,Сам на хинкал я приналег.И мысленно они, печалясь,Мне сочиняли некролог.Расстегнут ворот нараспашку,Сколь я хинкала съел – не в счет.И, осушив бульона чашку,Смахнул со лба ядреный пот.На кунаков глядел я с лаской,Вино в бокалы подливал.И стали пробовать с опаскойОни кавказский мой хинкал.Но вот,лиха беда начало,Пришлась по вкусу им еда:Тарелки съели бы, когдаТарелки были б из хинкала.И чесноком благоухалиОни, домой отправясь спать,И рты округло открывали,Дыша, как будто на печать.

«Мельника в песне я славлю, друзья…»

Мельника в песне я славлю, друзья:Знает он тонкий и грубый помол.Если б кружил я по жизни, скользя,Я в жернова бы к нему пошел!Брата хочу я воспеть, чабана,Он воротился с альпийских лугов.И говорить с ним, родным, допьянаЯ о делах самых трезвых готов.Ну, а еще песню спеть я хочуДругу сердечному – зурначу:«Вам спасибо, дорогойМой зурнач.Шевельнул одной ногой —Обе вскачь.Только щеки ты напряг —Гул и звон.И слетел с ноги башмак.Где же он?Разберемся, башмаки,Кто и в чем?Пляшут даже старикиБосиком!Ну, спасибо, дорогойМой зурнач,Топнул я одной ногой —Сотня вскачь».

Осень – художница

Срок осени очень краток.Художницей у полотнаПалитру осенних красокДарит полям она.Красный, лиловый, желтый,Полутона тихи…А вот и камень тяжелыйУкрыли пышные мхи.Высится стог. И мглоюПодернута синева,И закрутились юлоюМельничные жернова.Дождь на картине нужен,Лист на дубовом стволеИ голубые лужиНа серой, сырой земле.Осень трудилась спороИ до прихода весныБуркой укрыла горы —Пусть видят зимние сны.Под журавлиным небомВьется оленья нить…Как хорошо зиме быКартину ее завершить!

Не могу

Вы все без меня проживете,А я не могу без вас.Как воздух орлу в полете,Мне нужен родной Кавказ.Нужны для опоры мне горы,А для чистоты – снегаИ женщина та, котораяВоистину дорога.Я в шуме и гвалте майданаУлавливал шаг времен —Тяжелый и неустанный —Мне нужен, мне нужен он!И мне не прожить без неба,Без ясного родника.Пить вечно его бы мне бы —И я бы прожил века.Вы все без меня проживете,А я не могу без васКак солнце орлу в полете,Мне нужен родной Кавказ.

«Кровлю вновь заменит небо…»

Кровлю вновь заменит небо,А перину – вешний луг,Только мне бы,Только мне быГоры виделись вокруг.Не нужна вода из крана,Были б только родникиИ, как горы Дагестана,Были б мысли высоки.Рдеет пусть огонь в камине,А беседы – вьется нить,Так в горахЖиву я ныне,Так и впредь хотел бы жить.

Аул Кули

Напоминают мне аул КулиПлывущие по небу журавли.Пред ним Барт – Hex – молочная река,Которая струится по долине.Она, как полоса небесной сини,Привычно отражает облака.В какую б даль мои пути ни шли,Забыть едва ль смогу тебя, Кули!От белых крыш твоих с далеких летИсходит впрямь благословенный свет.Привет, кулинцы!Пусть из года в годТучнеют ваши знатные отары,И здравствуют воскресные базары,И свадеб не кончается черед.В трудах пусть будет ваша жизнь долга,Как на вершинах вечные снега.Я за кулинских женщин не одинРог осушил в кругу лихих мужчин.Кулинских не забуду шоферов.Возглавленные Длинным Рамазаном,Наперекор обвалам и туманам,Они машины водят – будь здоров!Привет, кулинцы!Я на камне высечьМогу слова, что вас уже пять тысяч.И к тем словам строку прибавлю я:«Здесь не теряют времени мужья!»

«Моя бы давно закатилась звезда…»

Моя бы давно закатилась звезда,Когда б не имел я родного гнезда,Словно кукушка в горах.Когда бы для меда у горных высотЯ не лепил бы старательно сот,Был бы подобен слепню.

Слезы и улыбки

Небо голубое,Голубое море.Будто бы соперничаютСчастьем чистоты.И сады,В апрельском, ласковом уборе,И на Тарки – Тау первые цветы…Только что случилось?Горец плачет.Плачет горец.Хоть на слезы скуп!В бороду седуюНеумело прячетСветлую улыбкуПовлажневших губ.Говорит:– Дождался,Вьется в космос стежка! —Говорит:– Гагарин! —Вглядываясь в даль.Говорит, что стоитОбождать немножко,И заменит стежку эту —Магистраль!Да, уж так случилось:Плачет горец.Горец плачет,Не прикрыв глаза.В бороде улыбкуНеумело прячетИ летит по радугеКаждая слеза!

«Деревья, как солдаты в наступленье…»

Деревья, как солдаты в наступленье,Берут в бою нелегком высоту.А у подножий – буйное цветенье,И рвет поток ущелья тесноту.Одолевают скалы – единицы,Для них нелегок край передовой,И, охраняя зелени границу,Здесь дерево стоит, как часовой.Лишь самые отважные когда – тоСтояли на горах, как на посту,Но новые деревья, как солдаты,И умирая, рвутся в высоту!