Зловредная жертва

Наталья Никольская

Зловредная жертва

ГЛАВА 1

БУРЕНКА ИЗ МАСЛЕНКИНО

– Ишь, отъела себе зад-то, – будто бы для приятельницы, а по сути для всех окружающих поведала седоватая тетка преклонных лет. – Скажи Паш, порядочная скрыла бы срамоту-то эдакую, юбочку длинную в складочку одела, а эта обтянулась еще, для пущего эффекту.

– Идет, кренделя эти самым местом выписывает, – поддержала ее Паша. Какая-то щедрая парикмахерша явно не пожалела времени на закрепление химической завивки своей клиентки, так что теперь нечто, напоминающее добротную мочалку, обрамляло лицо говорящей дамы.

Обе тетушки, внешний вид которых не вызывал сомнений в их пристойном образе жизни, торопливо ковыляли за пухленькой голубоглазой блондинкой, которая явно пыталась оторваться от своих преследовательниц.

– Отольются тебе Аськины слезки, – продолжала делиться с миром грехами блондинки Паша с термоядерной «химией». – Это же надо, так издеваться над бедной старушкой! Нет, Таиска, не так мы относились к старшим, когда сами были молодыми. Опять же, место в транспорте уступали.

– Такая уступит! – обрадовано подхватила новую тему седоватая Таиска. – С таким тылом, прости господи, еще и не одно место займет. Сроду, как набьются поутру в троллейбус, и не влезешь с тележкой-то. Людям на рынок надо, а они разъезжают с сумочками, бездельницы.

– Что вы к девушке пристали, – одернул бабулек гражданин в темно-сером костюме, – идет ведь, никого не трогает.

– Во-во, – удовлетворенно кивнула головой Паша, – для того и юбчонку такую напялила. Для приманивания мужчин. Постыдились бы, гражданин, а небось еще семейный, в пиджаке. Прям на улице уже шалав подцеплять начали. Ужас, а не времена настали!

– Да никого я не подцепляю! – загорячился гражданин. – Просто не могу смотреть, как вы нападаете на девушку. И откуда вы взяли, что она ша… легкого поведения!

– Да у ней на лбу это написано! Вернее, на противоположном месте, – захихикала Таиска.

– А ты иди, милок, – посоветовала гражданину Паша, – а то и про тебя все расскажем.

Угроза оказалось действенной, и дяденька в сером костюме, раздосадовано махнув рукой, поспешил скрыться в душном и шевелящемся чреве подошедшего автобуса. Его оппонентки победно переглянулись, но видя, что девица, воспользовавшись временной передышкой, ушла далеко вперед, припустили за ней.

Бабе Дусе, давно наблюдавшей за картиной травли безответной блондинки, стало жалко бедняжку, к тому же она совершенно не терпела несправедливости, а в данной ситуации несправедливость явно собиралась восторжествовать. Маленькая, суховатая бабуся легко нагнала солидной комплекции дам, развлекавшихся тиранством девицы.

«Сами тоже ничего», – с неодобрением подумала она, разглядывая внушительные спины преследовательниц. На глаза ей попалось нечто маленькое, в яркой упаковке, скромно лежащее в траве газона рядом с тротуаром.

– Женщина! – воспользовалась она наиболее типичным для России обращением к индивидууму женского пола старше пятидесяти лет.

– Ну, – обернулись обе.

– Не вы обронили?

– Я, – хором, как юные пионеры, ответили бабули, судорожно шаря взглядом в поисках ценной потери.

– Жаль, – вздохнула баба Дуся.

В этот момент более зоркая Таиска увидела в траве яркую упаковку и с неожиданной для ее комплекции резвостью ринулась к находке. Более стройная Паша попыталась опередить подругу, уловив направление движения, но не приметив вожделенный предмет.

– Я обронила, – предприняла она попытку овладения желанной находкой.

– И не думай, – строго одернула ее Таиска, – сама лично сегодня купила, с пенсии, – для убедительности добавила она, пытаясь прочесть нерусскую надпись на упаковке.

– Че это? – сдалась Паша.

– Со… соп… тужилась в прочтении иностранного слова Таиска.

– Премерзатив это, – спокойно пояснила Дуся.

– Как? – огорошено уставились на нее подруги.

– Ну средство такое, для безопасного интима, – смогла подобрать пристойное определение, услышанное из передачи «Магазин на диване», бабуся.

Сцена, протекающая под аккомпанимент злорадного хихиканья вольных и невольных зрителей инцидента, полностью удовлетворила жажду мести не терпящей несправедливости бабы Дуси. Таиска взвизгнула и, как ядовитого паука, отшвырнула от себя подальше внезапно ставшую мерзкой находку. Паша зарделась, как девица на выданье, и попыталась отвести удар от себя, добив подругу.

– Что же ты, говоришь, с пенсии купила, а сама швыряешься?

– Так ты же кричала, что твоя потеря! – не растерялась Таиска.

Дальнейшее бабусе было уже не интересно. «Негр сделал свое дело, негр может уходить», – вспомнила она где-то услышанную фразу. Мысленно представив себя огромным, замотанным, почему-то в простыню, негром, она чинно удалилась с места происшествия, сопровождаемая уже выходившим за рамки приличия диспутом распоясавшихся старушек и восторженными подзадориваниями свидетелей.

* * *

Бабуся случайно оказалась на аллее в этот теплый, прозрачный день бабьего лета. Она проснулась поздно, когда лучи солнца уже нашли щелки в неплотно задернутых занавесках ее комнаты.

Сегодня она решила пренебречь добровольно взятыми на себя обязанностями по хозяйству и посвятить первую половину дня прогулке. Самокопание и долгое раздумие не были свойственны ее живой, подвижной натуре, но сегодня сам день настраивал на лирический лад, и старушка позволила себе предаться воспоминаниям.

Она вспоминала свою деревню с забавным и несколько агрессивным названием Вражино, тот день, когда совершенно неожиданно для себя и других приняла робкое приглашение своего внучатого племянника Игоря и переехала в Тарасов. Раньше баба Дуся и не думала о городе, но ее авантюрный дух давно тосковал в бездействии. У старых подружек было постоянное развлечение: бой с вечно пьющими и пытающимися замаскироваться под трезвенников мужьями, воспитание армии разновозрастных внуков, битва за урожай для прокорма ставшими городскими детей.

Бессемейной бабе Дусе воевать и воспитывать было некого. Но было бы несправедливым считать, что вселилась она в трехкомнатную квартиру внука для того, чтобы донимать его и Ирину, живших гражданским браком, нравоучениями и мелочной опекой. Если смотреть объективно, то бабуся, самым заурядным образом, поехала покорять город. И это ей удалось. Нет, старушка из Вражино не стала модной художницей или крутой шоуменшей, она нашла свое призвание в более опасной и захватывающей области общественной жизни: частном сыске.

Игорь Анатольевич Костиков или Горяшка, как с младенчества звала его старушка, был частным детективом с юридическим образованием и даже имел свое частное агентство, где в данный момент работал он и… баба Дуся или Бабуся, как в отместку за «Горяшку» еще в несознательном возрасте нарек ее внучатый племянник. Причем жалование старушка получала не за работу уборщицы и даже не в качестве архивариуса, а как полноправный агент сыска.

Как это получилось? Назойливая старушенция против желания Игоря распутала одно серьезное дело. Потом второе. «Hаppy end» третьего убедил молодого сыщика, что все это не случайно. Наблюдательность и пронырливость настырной бабуси давала результаты гораздо более положительные, чем логическое мышление и прекрасное образование молодого адвоката. Игорь сдался и официально принял престарелую родственницу на службу. Правда, службой это было назвать трудно. Контора находилась в квартире, где обитали Игорь, Ирина и бабуся, а в суть дела агентша вникала чаще всего с помощью замочной скважины. Молодой человек никак не мог признаться себе, что доминирующую партию в их деятельности играет все-таки сельская полуграмотная старушка, и частенько довольно бесцеремонно пытался ставить ее на место. Но это не помогало. И популярность агентства все возрастала.

Самодовольные воспоминания о последнем раскрытом с ее помощью деле и прервали две агрессивные старушки. Выполнив роль возмездия и покарав злодеек с помощью их же оружия – обвинения в игривом поведении, бабуся попыталась вновь настроиться на лирическую волну воспоминаний, но та уже улетела вместе с грешившим непостоянством ветерком.

– Простите, пожалуйста, – низкий, музыкальный голос окончательно добил ее попытки предаться воспоминаниям, – я просто не знаю, как вас благодарить.

Перед бабусей стояла та самая блондинка, видимо, поджидающая ее за поворотом.

– Эти кобры совсем меня достали, спасибо, что отшили их!

В подтверждение ее искренности неправдоподобно огромные голубые глаза, обрамленные длиннющими, щедро подкрашенными ресницами, подернулись влагой.

– Да ладно, – закокетничала бабуся, – проехали. Сама не выношу таких стервозин. Лучше расскажи, с чего это они озверели, а то будет меня злодейка бессонница терзать всю ночь напролет. – Бабуся была фанаткой Аллы Борисовны, а эта исковерканная фраза из песни уже давно запала ей в душу и ждала удачного применения.

– Да так, – махнула рукой девушка и неожиданно всхлипнула, – ни за что.

– Э, нет, так не пойдет. Давай, девонька, рассказывай все по порядку. Где это видано, чтобы в демократское время права молодежи нарушались? Да мы их, паршивок, в КПЗ засадим, если виноватые.

– Разве их засадишь? Они пенсионерки, старенькие. Их тоже жалко. Да и не виноваты они. Это все она, – девушка прерывисто вздохнула, глаза ее опять подозрительно заблестели, – Ася Гордеевна.

– Из рекламы, что ли? Что под средство хлорку маскирует и в морды всем тычет?

– Нет, – сквозь слезы улыбнулась девушка, – это бабушка моего жениха, Модеста. Она весь двор против меня настраивает. Придумывает гадости всякие. Рассказывает, что я… что мы… – девица не выдержала и разревелась в полный голос.

– Живете что ль, вместе? – догадалась бабуся.

– Ну, – всхлипнула блондинка.

– Вот так же и мои, – вздохнула старушка, – вроде и семья, а на деле – непонятно что.

– Да мы уже заявление подали, – взмахнула ресницами девушка, – скоро точно поженимся, вы не думайте.

Девица и бабуся просидели на скамейке долго. Видимо, Сашеньке, а так звали блондинку, некому было пожаловаться, и неожиданная поддержка со стороны незнакомой старушки пришла в момент, когда так и хотелось поделиться с кем-нибудь своей бедой. Выговорившись, она немного успокоилась.

– Живете в одной хате, что ль? – посочувствовала бабуся.

– Да в том-то и дело, что нет. У нее однокомнатная квартира в соседнем доме. А у нас, то есть пока у Модеста, – опять залилась краской девица, – двухкомнатная. Но у нее ключи, и она постоянно проверяет нас. А потом всем рассказывает, если что не так.

– Беспредел, – покачала головой старушка. – В общем так. Ты иди домой и ничего не бойся. А я пока покумекаю, как помочь твоему несчастью. Вот моя визитка на всякий случай, если что случится, звони, – и бабуся гордо протянула Сашеньке две свежеотпечатанные, вкусно пахнущие типографской краской визитки.

– Это ваши? – недоверчиво спросила Сашенька.

– А что?

– Тут агент какой-то, Евдокия Десятова.

– Ну, я и есть агент.

– Вы?

– Что, не похожа? Ты думаешь, агенты ростом с каланчу и берданками увешанные? А тут старушенция мумифицированная?

– Да что вы! – заделикатничала девушка, – просто так неожиданно. Первый раз вижу живого агента. А почему одна визитка на русском, а другая на английском?

– Тикет такой.

– Этикет?

– Ну да, тикет. По правилам тикета, нельзя на одной визитке на двух языках калякать. Это по телевизору сам Доренко говорил, – приврала для убедительности бабуся. Она напрочь забыла, где слышала об этикете визитных карточек.

– Еще раз спасибо, – улыбнулась уже совсем повеселевшая Сашенька.

Обе дамы расстались вполне довольные знакомством. Баба Дуся принялась обдумывать, как реабилитировать девушку в глазах соседей, Сашенька радовалась, что ее разочарование во всех стариках мира потерпело фиаско. И ни одна из них не думала, в какие события выльется их случайное знакомство, и как скоро предстоит встретиться им уже в новых ролях: сыщика и клиента.

* * *

– Обычно она исчезает, когда идет расследование. Я что-то не припомню, чтобы бабуся пропадала просто так. И утром она проспала. Всегда встает раньше нас, готовит завтрак, а тут… Что, если она заболела и в наше отсутствие ей стало плохо? – Ирина нервничала.

– Успокойся, котенок. Ну, вышла за покупками. Заболталась со знакомыми. С кем не бывает, – Игорь прижал к себе любимую женщину.

Они прекрасно смотрелись вместе. Высокий, колоритный Игорь с эффектной, стильно подстриженной черной бородкой и хрупкая, маленькая, романтичная Ирина.

– Смешная ты у меня, киска. То ворчишь на старушку, то впадаешь в истерику при небольшом ее запоздании.

– Я ворчу не на бабусю, а на некоторые ее эпатирующие привычки.

– Только не говори про нюхательный табак. Эта песенка уже устарела, мы с тобой честно пытались отучить бабу Дусю от сей жуткой привычки, но что не дано – то не дано. Скажи-ка лучше, что у нас сегодня на ужин? Очень кушать хочется!

– Я надеялась, что бабуся приготовит, – расстроено уронила Ира.

– А-а-а, – понимающе протянул Игорь. Теперь все понятно. Просто тебе понравилось, что бабуся взяла на себя все хозяйство. Ты не переживаешь за здоровье моей родственницы, тебе просто не хочется стоять у плиты! – строгий взгляд молодого человека так и буравил подругу.

– Как ты можешь! Баба Дуся мне почти как родная, я, может, больше тебя ее люблю! У тебя нет оснований искать во мне такие недостойные чувства, – Ирочка почти плакала.

Игорь посмотрел на ее пылающее от гнева чрезвычайно симпатичное личико, уже блестящие от надвигающихся слез глаза и не смог больше разыгрывать из себя семейного тирана.

– Глупышка, шуток не понимаешь, – он притянул к себе девушку и, подавив слабое, проявленное более для проформы сопротивление, поцеловал.

На несколько божественных мгновений для этих двоих перестал существовать весь мир: исчезли звуки, свет разложился на все цвета спектра и заиграл, озаряя застывших в поцелуе, хоть и не расписанных в государственном учреждении, но все-таки мужа и жену.

Громко хлопнувшая дверь прервала чудесное мгновение, и живая композиция, представлявшая до сего момента единое целое, с сожалением распалось на две такие разные половинки.

– Где вы были, Евдокия Тимофеевна? – выбежала в прихожую еще не пришедшая в себя после поцелуя, раскрасневшаяся Ирина.

– Запомните, детки, – задумчиво, с оттенком вековой мудрости в голосе, но совершенно не по теме, произнесла старушка, – хорошо смеется тот, кто стреляет последним!

* * *

Бабуся увидела свою новую знакомую уже на следующий день. Сначала, правда, она увидела не ее, а приятной наружности гражданина, стоящего на пороге их квартиры. Он поинтересовался, действительно ли здесь располагается сыскное агентство «Икс».

– Здеся, заходи, милок, – обрадовалась старушка. Она уже успела соскучиться по своей экстремальной работе.

– Модест Красовский, – представился мужчина. – Меня привела к вам рекомендация моей невесты, Александры. Правда, Сашенька не была уверена в том, что по этому адресу действительно располагается детективное агентство, но она дала прекрасную характеристику конкретно вам, если не ошибаюсь, Евдокия э-э-э…

– Тимофеевна, – засмущалась бабуся. – Да вы чего стоите-то, проходите. Сейчас быстренько кофею соображу, я ой как насобачилась его стряпать!

– Ну, сообразите, – не смог не улыбнуться ее непосредственности Модест.

– Значит, достала совсем старушка, – посочувствовала бабуся, для солидности прихлебывая горячий, черный, отвратительный, на ее взгляд, кофе без сливок и сахара. Такой кофе присоветовали пить в той же программе по этикету, которую вел, как ей помнилось, журналист Доренко.

– Не совсем, – разочаровал ее посетитель. – Дело, видите ли, в том, я хотел бы поговорить с вашим шефом.

– Брось ты, сынок, – обиделась баба Дуся, – нешто этот вертопрах может тебе что присоветовать по житейской мудрости! Старый ворон не какнет мимо, старый человек не посоветует плохого. А я уж обдумала, как вашу каргу поучить уму-разуму.

– Дело в том, что учить-то, теперь, кажется некого, – неуверено начал Модест.

– Преставилась! – всплеснула руками баба Дуся.

– Сплюньте, – испугался ее клиент. – И вообще, я все-таки хотел бы дождаться вашего непосредственного начальника.

«Оопс, – сказала про себя бабуся, насмотревшаяся иностранных мультиков про Симпсонов и нахватавшаяся заморских словечек и междометий, – беру слова про вертопраха обратно. Так не мудрено всех клиентов распугать».

Только она собралась пропеть дифирамбы талантам и способностям своего внучатого племянника, как дверной звонок возвестил о приходе самого Игоря. Игорь подозрительно посмотрел на посетителя, на взволнованное, горящее всепоглощающим пламенем любопытства лицо своей родственницы и занял место за своим солидным, просто обязанным внушать уважение, столом. Удачно подобранной деталью к интерьеру кабинета была трубка и божественный, не сравнимый с запахом обычного сигаретного дыма аромат табака «Сhaгry» с привкусом вишневой косточки. Игорь не торопясь, выдерживая театральную паузу, набил трубку и выпустил первое облачко синеватого дымка. Раскуривание трубки помогало ему сосредоточиться и составить первое впечатление о клиенте.

Впечатление было благоприятное. Вопреки своему желанию, Игорь никак не мог избавиться от привычки «встречать и провожать» посетителя по одежке. В глубине души он был уверен, что человек, следящий за своим внешним видом, просто не может не контролировать исправное состояние души. Впрочем, он прекрасно осознавал, что это мнение субъективно и старался не руководствоваться им в процессе познания человеческой сущности. Модест был облачен в прекрасно сшитый, видимо, на заказ, серый костюм. Розовая рубашка удачно балансировала на той грани, которая разделяла нарочитую безвкусицу, свойственную шоуменам, и изысканную элегантность делового, серьезного человека. Точку в ансамбле ставил галстук, на тон темнее костюма. Только наметив первые мазки в портрете клиента, Игорь поинтересовался сутью его проблемы.

Проблема оказалась в том, что зловредная бабушка Модеста Красовского, главного, если не сказать единственного в городе фониатора, исчезла. Она пропала еще вчера утром, не ночевала дома, не появилась и сегодня. Модест волновался за свою трудную, но все-таки любимую и единственную бабулю.

Баба Дуся сидела на отвоеванном в процессе многодневных баталий стуле в темном, неприметном уголке и жадно впитывала в себя информацию. Самолюбие ее было удовлетворено: в первый раз ее не попыталась выгнать из кабинета. Сначала выгонял ее сам Игорь, потом клиенты, которым вид маленькой, востроносенькой старушки не внушал доверие. Теперь же шеф, а по совместительству внучек, сам понимал, что без ее помощи агентство не справилось бы с львиной долей дел, а клиент питал к ней доверие, благодаря протекции самого близкого для него человека.

– Вы понимаете, что в милицию обращаться нет смысла, там, кажется, принимают заявления о пропаже людей только по прошествии трех дней, – излагал Модест. – Но дело не только в этом. Как вам, наверное, известно из рассказа Евдокии Тимофеевны, у моей невесты складывались не совсем хорошие отношения с бабушкой. Как раз в вечер, накануне пропажи, между ними произошел нелицеприятный разговор, можно даже сказать, скандал, – клиент конфузливо поправил пальцем очки.

– И поделом карге старой, – высказалась из своего угла осмелевшая было бабуся. Свирепый взгляд, брошенный на нее шефом, заставил принять агентшу смиренный и покорный вид.

– В принципе, – как бы не заметил маленького инцидента Модест, – в этом споре Сашенька была права. Мы, видите ли, уже купили путевки в свадебное путешествие, и тут баба Ася безапеляционно заявила, что едет с нами. Напрасно я твердил, что еще одну путевку достать невозможно, а для ее возраста вредно менять климат, и это просто нетрадиционно: ехать в свадебное романтическое путешествие втроем. Баба Ася кричала, что поедет с нами во что бы то ни стало. Она решила ехать дикарем и жить в нашем номере нелегально.

На все наши аргументы она находила контраргументы. Сашенька пугала ее кондиционером, бабушка говорила, что просто не позволит нам его включать. Я стращал ее кафе – бабушка не переносит общепита – она пообещала готовить сама и даже не подпускать нас в «эти забегаловки». Мы, в конце концов, намекнули ей на сложности, связанные с интимной стороной вопроса, а она – «перетопчитесь». Это было просто ужасно.

– Чем дальше в лес, тем третий лишний, – прокомментировала бабуся из своего угла.

– Баба Дуся, откуда вы понабрались этих ужасных, пошлых выражений? – не выдержал Игорь.

– Ты, Горяшка, не горячись, – скаламбурила бабуся, – это не выражения, а фольклор. Разницу чуешь? Выражения в подворотнях потребляют, а фольклеру в университетах профессора обучают. Не веришь – у Ирки своей спроси. Раньше его собирал Олег Даль, большого ума человек, много книг написал про этот самый фольклор. Он еще по совместительству артистом подрабатывал. А сейчас этим занимается тоже большой ученый. Профессор Фоменко его фамилия. Это он по радио культуру в массы несет.

Игорь понял, что бабусю занесло. Проявленное уважение клиента вселило в нее уверенность в безнаказанности и собственной значимости. Старушка положила ногу на ногу и, уже не скрываясь, достала кисет. Картинно, немного рисуясь, доставила щепотку табака в ноздрю и оглушительно, по-мужски, чихнула. Собственно, ее чих трудно было назвать просто чихом. Это было рявканье, одновременно похожее на раздраженный вопль самки йети и мини-взрыв мерседеса.

Мужчины обменялись понимающими взглядами. Игорь просил посетителя извинить взбалмошного агента, Модест успокоил его легкой улыбкой. Клиент и шеф сыскного агентства начинали все больше нравиться друг-другу. После общения с бабусей первым желанием Красовского было деликатно уйти из этого дома и больше никогда не возвращаться. Но знакомство с Игорем изменило его намерения. Костиков производил впечатление интеллигентного, умного и образованного человека. Что же касается его агента… Ну, пристроил человек престарелую бабушку, ну, может, даже платит ей жалование. Честь и хвала ему за это.

Сначала молодой человек вообще не хотел идти ни в какое агентство. Тем более в то, в котором на службу берут старушек. Ни для кого не секрет, что уважающая себя фирма даже уборщицу ищет исключительно со внешностью кинодивы, высшем образованием и не старше двадцати пяти лет. Что уж говорить-то о более солидных должностях. Но его божество, его Сашенька, так горько рыдала, так изыскано заламывала полные белые руки, что он сдался…

– Несмотря на все мои усилия, нам не удалось избежать разговора на повышенных тонах, – повествовал Модест, – баба Ася ушла, как говорится, хлопнув дверью, а Александра была настолько возбуждена, что позволила себе не совсем допустимые выражения в адрес бабушки Аси.

– Матюкалась? – сочувственно поинтересовалась бабуся.

– Что вы! Моя невеста – девушка исключительно порядочная и даже в мыслях никогда не позволит себе ничего такого. Просто она кричала, что когда-нибудь, простите, прибьет эту ненормальную старуху, – ставшим уже привычным жестом Модест поправил очки и продолжил:

– Мы живем на первом этаже, окна часто открыты, поэтому вполне вероятно, что содержание скандала стало достоянием общественности нашего дома.

– Да это не первый этаж, а бабка твоя за рупор социализма работает, – опять подала голос бабуся, – сама выносит грязь из дому, да приукрашивает в меру своей фантазии.

– Может быть, – печально согласился Модест. – Итак, теперь вам все известно, и я изложу суть проблемы. Нам просто необходимо, чтобы бабушка как можно быстрее нашлась. Во-первых, мы беспокоимся, а во-вторых, – рука Модеста привычно потянулась к очкам, но на полпути замерла и вернулась на место. Видимо, неуверенность, которая провоцировала этот жест, сменилась, наконец, решительностью. – Во-вторых, с подачи приятельниц бабы Аси, подозрение в причастности к исчезновению бабушки может пасть на Александру. А она девушка слишком мягкая и ранимая, чтобы так грубо столкнуться с изнанкой жизни. Начнутся допросы, очные ставки, что там у вас… Она может не выдержать. Вот в этом и заключается суть моей, так сказать, просьбы.

– Простите за неприятный для вас вопрос – к сожалению, и в нашей работе присутствует доля той самой изнанки – вы абсолютно уверены в своей невесте? – мягкостью тона Игорь постарался сгладить остроту вопроса.

– Конечно, конечно, – засуетился Модест, – вы просто не знаете Сашеньку. Я даже ласково зову ее «Буренка из Масленкина», как в старом мультфильме: та же бесхитростность, те же глаза. Вот ваша помощница ее видела, она может подтвердить, что эта девушка не способна ни на какой недостойный, с точки зрения общества, поступок, – Красовский с мольбой посмотрел в темный угол, где притихла старушка.