Капкан

А что, если Ольга и Пашка понравятся друг другу? Она увидит человека, попавшего в беду (а для нее такой человек – первая кандидатура на роль возлюбленного), Пашка ответит ей взаимностью (а почему не ответить? Мы с Ольгой похожи как две капли воды), ведь он с ней будет проводить больше времени, чем со мной. И пока я буду вытаскивать Пашку из этой истории, они…

Почувствовав, как далеко я зашла в своем воображении, я очнулась и строго-настрого запретила себе даже думать об этом. И что за подлые мысли стали роиться в моей голове? Наверное, это от стресса. К этому времени я почувствовала, что Пашка уже давно обнимает меня слишком уж горячо. Я должным образом отреагировала на это, и нам пришлось задержаться на сорок минут.

Когда я только хотела открыть рот и напомнить, что нужно ехать к Ольге, Пашка закрыл мне его долгим поцелуем. Конечно, нужно было спешить, но я уговорила себя, что еще на немного можно задержаться, если очень уж хочется, и мы задержались еще на полчаса.

После этого все мысли о возможной Пашкиной измене показались мне абсолютной чепухой.

Я встала, привела себя в порядок и, пока Пашка не успел ко мне приблизиться, категоричным тоном заявила, что терять больше нельзя ни минуты, так как Ольга ляжет спать и разбудить ее будет невозможно.

На самом деле Ольга спала очень чутко, да и у меня с собой были ключи, но я знала, что если сейчас не остановиться, то мы вообще не выйдем отсюда. А если выйдем, то под конвоем.

Пашка вздохнул, но подчинился. Только нужно сперва Ольге позвонить и предупредить, что мы сейчас приедем. Странно, у нее было занято. С кем это она разговаривает так поздно? Я подождала еще несколько минут и снова позвонила. Опять занято! Черт! Да что же это такое? Ну, ладно, раз занято, значит, дома! Можно ехать.

Я заперла квартиру, спустилась вниз, подошла к машине и огляделась. Вроде все тихо. Никого нет. Я махнула рукой Павлу, стоявшему у окна в подъезде, он тоже спустился и шмыгнул в машину.

– Ну, с Богом! – вздохнула я и нажала на газ. Машина у меня очень послушная, ездить в ней одно удовольствие. Особенно когда спешишь. «Ниссан», конечно, уже не новый, но возможностям его может позавидовать новейший ВАЗ. Добираться до Ольгиного дома нужно было около получаса, но я включила максимальную скорость, разумеется, в пределах разумного, и прибыть на место мы должны были минут через двадцать.

Пашку я на всякий случай усадила на заднее сиденье. Он молчал почти всю дорогу, видимо, утомленный любовью. Только перед самым Ольгиным домом спросил:

– Твоя сестра одна живет?

– А тебе-то что? – несколько грубо спросила я.

– Да просто интересуюсь, не стесню я ее?

– Не волнуйся, не стеснишь.

Вообще-то Ольга жила с детьми, но в настоящее время они гостили у бабушки, вернее, у прабабушки, Евгении Михайловны. Евгения Михайловна была нашей с Ольгой бабушкой по матери. И любили мы ее больше всех родственников, вместе взятых. Те же чувства испытывали к прабабушке и Артур с Лизой.

Бывший Ольгин муж, Кирилл Козаков, развелся с ней несколько лет назад. Отношения они поддерживали исключительно товарно-денежные.

То есть, раз в месяц Кирилл давал Ольге денег на покупку необходимых товаров. Иногда эти случаи учащались. Вообще, Кирилл был очень хорошим человеком, я до сих пор жалела, что они развелись. Думаю, что и Ольга тоже, хотя она вряд ли призналась бы в этом.

Наконец, мы подъехали к Ольгиному дому. Выйдя из машины, я опять огляделась, хотя уж здесь-то вряд ли могла быть какая-то засада. Поднявшись на Ольгин этаж, я позвонила в дверь.

Ольга была, как всегда, сама собой: в глазок не посмотрела, «кто там» не спросила, хотя время было уже позднее для гостей, и широко распахнула дверь, уставившись на нас своими близорукими глазами. Она уже приготовилась ко сну и теперь стояла перед нами в короткой ночной рубашке, с распущенными волосами и без косметики на лице.

– Поля? – щурясь, удивленно уточнила Ольга.

– Поля, – подтвердила я. – А это Павел, познакомься. Я тебе о нем говорила.

– Ах, да, конечно, очень приятно, проходите, – засуетилась Ольга, пропуская нас в квартиру.

Я сразу заметила, что Ольга сегодня подлечивалась коньячком. А может, вермутом. А может, и тем, и другим. Надо бы поговорить с ней как следует, но не при Павле же это делать. Ну, ничего, останемся наедине, тогда я ей все и выскажу! И вообще, надо что-то с ней делать. Совсем как ребенок, право слово!

– Что у тебя с телефоном? – спросила я.

– А что такое? – удивилась Ольга.

– С кем ты разговариваешь так долго?

– Да я ни с кем не разгова…

Ольга подошла к аппарату, стоявшему на столике рядом с кроватью, чтобы его проверить, попутно пытаясь спрятать опустошенную бутылку коньяка, которую я все равно заметила.

– Ой! – всплеснула она руками. – Это трубка неправильно лежала. И как я могла ее так положить, Поля?

Я хотела ей рявкнуть, что пить меньше надо, но сдержалась. Сейчас не время устраивать скандалы.

– Оля, тут такое дело, – начала я с места в карьер, так как времени было мало. – Понимаешь, Паше необходимо на время спрятаться. Можно он поживет у тебя?

– Да, конечно, – растерянно проговорила Ольга. – А что случилось?

Пришлось рассказать ей все. Через десять минут Ольга была уже в курсе наших проблем. Она, как всегда, приняла все близко к сердцу и слушала, затаив дыхание. Она разволновалась, но не от того, что ей пришлось влезть в это дело, а от желания помочь.

– Конечно, Павел, вы можете жить у меня столько, сколько нужно, но, Поля, ты же знаешь нашу маму. Как бы ей все это объяснить?

– Не вздумай рассказывать правду, – сразу же предупредила я.

Тут надо заметить, что наша мама, Ираида Сергеевна, была женщиной довольно своеобразной. Больше всего на свете она обожала скандалы. И еще очень любила ругать своих дочерей и ставить себя им в пример.

Малейший проступок с нашей стороны она комментировала не иначе, как: «Вот, я так и знала»! При этом она просто светилась от радости. Хотя, строго говоря, все, что было в нас плохого, было результатом маминого воспитания, а все хорошее привила нам бабушка, Евгения Михайловна, которая в основном и занималась нашим воспитанием после того, как ушел отец.

Нет, мать я, конечно, любила. Но если честно, то она никогда не была для меня по-настоящему близким человеком. Таким человеком была для меня бабушка. И еще Ольга. Ну, и Пашка теперь, конечно.

Одно я знала точно – маму ни в коем случае нельзя посвящать в наши дела. Нет, я, конечно, не думала, что она побежит заявлять в милицию о Пашкином местонахождении, но крови попортит много и мне, и Пашке, и Ольге.

Поэтому я еще в машине разработала план, по которому Пашка будет представлен мамочке, если она вдруг нагрянет, Ольгиным клиентом, с которым она проводит психологические сеансы.

Мама часто ругала Ольгу за неприспособленность к жизни и неумение пользоваться своими знаниями в целях повышения материального уровня. Вот пусть и порадуется за дочку. А живет Паша у нее, потому что сеанс должен быть непрерывным, и специалист, то есть Ольга, всегда должен быть рядом. Мамаша все равно в психологии ничего не понимает, равно как и я, поэтому поверит.

Ольга мой план приняла, а Пашку, ввиду того, что он нуждался в нашей помощи, вообще никто не спрашивал. Нам лучше знать, как вести себя в сложившейся ситуации.

– Поля, а как ты собираешься все это расследовать? – спросила Ольга.

– Пока не скажу, – ответила я. На самом деле я еще и сама не знала, как буду действовать. Хорошо бы переговорить с Шипом и компанией, но где я их достану?

– Я знаю точно только одно, – твердо заявила я. – Павла можно спасти, только найдя настоящего убийцу!

– Но ведь, как я поняла, он уже как бы найден? Ну, это же тот самый, как его… Кличка такая, цветок напоминает… – вспоминала Ольга.

– Шип? – спросила я.

– Ну, да, Шип, – обрадовалась Ольга.

– А при чем здесь цветок?

– Ну как же! – подивилась Ольга моей непонятливости. – Ведь шипы бывают у розы!

Тут настал черед дивиться мне. Надо же, какие разные ассоциации у разных людей может вызывать одно и то же слово! У меня, например, прозвище «Шип» ассоциировалось с какой-то занозой. А у романтичной Ольги, выходит, с розой! Ничего себе!

Я не стала высказывать свое мнение на этот счет, распрощалась с Ольгой, пообещав, что буду приезжать каждый день, поцеловала тихо сидящего в кресле Пашку и пошла к двери. Когда я открывала ее, сердце мое защемило, но я приказала себе собраться и думать только о спасении любимого.

Весенний воздух уже не радовал меня так, как вечером, когда я ждала свидания с Пашкой. И весь мир вдруг показался мне серым, грубым и злым. Я знала, что такое настроение продлится недолго, но все равно на душе было очень неприятно.

Я подъехала к своему дому только через сорок минут после выхода от Ольги, так как вела машину медленно. Дома я разделась, позвонила Ольге и спросила, как дела. Услышав, что все нормально, я успокоилась, заглушив начавшую пробуждаться тоску, умылась и легла спать.

Но сон не шел. Мне представлялся Пашка, то закованный в кандалы, то вкалывающий на каторге, то стоящий перед виселицей. В общем, всякая чушь лезла в голову. Я даже встала и выпила таблетку димедрола, хотя со мной такое случается крайне редко.

После этого я опять легла в постель, но только почувствовала, как руки и ноги стали наливаться тяжестью, а мозг вот-вот готов был отключиться, раздался звонок в дверь. Он прозвучал, как выстрел для моего разыгравшегося воображения. Неохотно выбравшись из постели, я подошла к двери и поинтересовалась, кто это пытается меня потревожить в столь поздний час?

– Откройте, милиция! – раздался за дверью скрипучий голос.

Ага, Шип наконец-то вспомнил обо мне. Нашел время!

– А в чем, собственно, дело? – спросила я так, как наверное спросила бы Ольга. – Что вам нужно здесь среди ночи? Я милицию не вызывала! – теперь это уже был и мой стиль, и моя лексика! Может быть, не стоило реагировать столь бурно, но меня возмутило, что милиция решила навестить меня как раз в тот момент, когда я почти заснула.

– Вы Полина Андреевна Снегирева? – спросили за дверью. У меня мелькнула мысль сказать, что нет, я Маргарита Павловна Воробьева, но решила не играть с огнем.

– Да, это я. А что все-таки произошло?

– Полина Андреевна, вы, пожалуйста, все же откройте. У нас к вам есть несколько вопросов.

– А санкция у вас есть?

– Есть, – проскрипел человек за дверью.

Поняв, что ничего хорошего своим упрямством не добьешься, я открыла дверь. В квартиру сразу же вломились три человека. Старший из них, с капитанскими погонами, сразу же прошел в комнату, заглянул в шкаф и под диван, а остальные проверили ванную, туалет и кухню.

– Что вы ищете, позвольте узнать? Может быть, я смогу вам помочь? – продемонстрировала я горячее желание сотрудничать с милицией.

– Мы разыскиваем Павла Глазунова, находящегося в бегах. Вы что-нибудь знаете о том, где он находится? – спросил капитан. Это он, оказывается, был обладателем скрипучего голоса.

– Нет, – сказала я как можно убедительнее. – Одно могу сказать точно: у меня его нет! Я сама его ищу весь день. Уж не знаю, что и думать! – Я даже всхлипнула, произнося эти слова. Пресловутую газету с рассказом о Пашкином преступлении я предусмотрительно сожгла в туалете задолго до приезда милиции.

– Скажите, Полина Андреевна, а когда вы видели Глазунова в последний раз?

– Да вчера вечером, – утерла я слезы. – Вернее, теперь уже позавчера.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно уверена! – совершенно честно ответила я.

– А что вы скажете на то, что у нас есть свидетели, утверждающие, что Глазунов в тот вечер был вместе с ними?

– Что я могу сказать? Значит, ваши свидетели липовые!

Я опять разговаривала грубовато. Но я раньше никогда не имела дела с милицией – Бог миловал! – и не знала, как следует вести себя в такой ситуации.

– Полина Андреевна, вы знаете, что бывает за дачу ложных показаний?

– Я-то знаю, а вы вот скажите об этом вашим свидетелям! Они, видимо, этого не знают, иначе не говорили бы, что Павел был с ними вчера!

Именно так и надо, уверенно и возмущенно!

– Полина Андреевна, а какие отношения связывают вас с Глазуновым?

Это уже был вопрос из другой оперы. Так я и ответила капитану, но в смягченных выражениях:

– Простите, а какое это имеет значение? Если это так важно, можете считать, что мы с ним друзья.

– Близкие? – прищурился капитан.

– Очень, – призналась я и продолжила:

– А скажите, пожалуйста, что все-таки с Павлом? Он жив? – даже голос мой задрожал, когда я это спросила. Может быть, во мне погибла талантливая актриса? Хотя я недавно так переволновалась, что почти и не играла.

– Мы надеемся, что жив. А ответьте, пожалуйста, Глазунов не звонил вам?

– Нет, – честно ответила я.

– Ни домой, ни на работу?

– Нет.

Пашка же действительно не звонил мне, поэтому отвечать мне было легко, ведь я была абсолютно искренна.

Похоже, капитан мне поверил. Он сразу смягчился и сказал:

– Будьте добры, Полина Андреевна, как только вам что-нибудь станет известно о Глазунове, ну, может он объявится или позвонит, сразу же сообщите нам. Это в его же интересах.

– Хорошо, – мотнула я головой. – А если нет, не объявится? – тут я почти зарыдала.

Капитану стало даже жалко меня, он похлопал меня по плечу и сказал:

– Ну-ну, все обойдется.

Хочет Пашку в тюрьму посадить, а мне говорит, что все обойдется!

Хотя что его винить, это ведь его работа. И получает он за нее совсем не большие деньги. И за эти деньги он должен среди ночи ехать к какой-то Полине Снегиревой и разыскивать Глазунова Павла. Но у него свой интерес, а у меня свой. Поэтому я посмотрела прямо в глаза капитана и спросила проникновенно:

– Товарищ капитан, (я понятия не имела, как теперь следует говорить: товарищ капитан или, может быть, Господин, и спросила по старинке) скажите, пожалуйста, что все-таки случилось с Павлом?

– Почитайте сегодняшние газеты, – вздохнул капитан, – все узнаете. Полина Андреевна, может быть, нам придется вас вызвать к себе. Будьте готовы.

– Хорошо, я всегда готова прийти к вам на помощь, – ответила я.

Они попрощались и ушли. Я, наконец, легла и уснула.

ГЛАВА ВТОРАЯ

(ОЛЬГА)

Эти два дня я решила посвятить отдыху. Детей забрала моя бабушка, Евгения Михайловна, работа была закончена, и я могла валяться в постели сколько хотела. Вставать не хотелось, готовить завтрак – тем более. Не хотелось даже включать телевизор.

Провалявшись до десяти часов, я вспомнила, что сегодня должны показать очередную серию фильма «Дерзкие и красивые», очень захватывающего сериала, и все-таки включила телевизор.

Действующие лица увлеченно отмечали какое-то семейное торжество, поглощая разные деликатесы и запивая их очень вкусным (в этом я была уверена) вином. У меня потекли слюнки, и я решила все-таки встать. Поднялась и пошла в кухню.

Открыв холодильник, я с удивлением обнаружила, что в нем нет ничего съестного. Как же это я могла дойти до такого? Я нашла половинку лимона, которая сразу же ассоциируется у меня с бутылкой хорошего коньяка. Ну, не знаю, как там насчет хорошего, но «Белый аист» – не худший вариант, а бутылка этого коньяка у меня имелась.

Конечно, я не пью по утрам, но когда в холодильнике из продуктов один лимон, то что прикажете делать? С чем его еще можно съесть, как не с коньяком? Полина приехать не обещалась, Кирилл тоже, мамочке вообще не до меня. Значит, никто не застанет меня на месте преступления. Я налила себе рюмочку коньяка, нарезала лимончик тонкими дольками, щедро посыпала сахаром и юркнула обратно в постель.

После выпитой рюмочки мне стало настолько хорошо, что захотелось еще выпить. Пришлось опять вылезать из постели и идти на кухню за бутылкой. Чтобы не мучиться каждый раз, я просто взяла ее с собой и поставила на столик у кровати. До часу дня время я провела просто прекрасно.

Когда бутылка опустела примерно на половину, я решила, что вполне могу обойтись один день без обеда. Иногда полезно поголодать. Фигура от этого только улучшится.

Хорошо, что меня не видит Полина! Вот сейчас устроила бы мне выволочку за «утреннюю пьянку», как она выражается. Ну разве это пьянка? У меня же выходной, в конце концов! Мне же нужно снимать чем-то нервное напряжение!

Вот Полина курит, ей это помогает. А что делать мне, если я не переношу табачного дыма? Полине просто повезло: у нее аллергия на спиртное. А если б она не покрывалась от вина красными пятнами, то еще неизвестно, какая была бы из нее трезвенница!

Оттого, что Полина в чем-то тоже была грешна, мне стало радостно. Нет-нет, я не злорадствовала, просто приятно было осознавать, что твоя сестра тоже живой человек со своими слабостями, а вовсе не «железная леди», какой ей хочется казаться. Полина ведь на самом деле очень мягкая и добрая, несмотря на внешнюю уверенность в себе.

Я лежала и думала о Полине. Мне очень хотелось ее увидеть. Но днем Полина пропадает на работе в своем спорткомплексе, а вечером ее вообще невозможно застать. Некоторое время назад сестра познакомилась с каким-то молодым человеком. Я его ни разу не видела, Полина еще не успела нас познакомить. С тех пор, как она стала встречаться с этим парнем, она совсем перестала видеться со мной. Я не видела ее уже недели две.

Надо же, как преобразило Полину чувство к этому человеку! Когда я звонила ей, она почти все время смеялась, говорила какую-то чепуху и вела себя, как пятнадцатилетняя девочка в период первой влюбленности. Я, конечно, не могла видеть ее лица по телефону, но догадывалась, что оно сияет, как медный таз.

Что ж, я за сестру очень рада. Может, наконец, найдет свое счастье. Полина уже была замужем, но развелась с Жорой из-за его любвеобильности. Жора Овсянников был готов переспать со всеми знакомыми и незнакомыми женщинами. Наверное, большинство женщин не стало бы разводиться по столь прозаическому поводу, но только не Полина. И я ее хорошо понимаю. Теперь Жора и рад бы был восстановить отношения, да не тут-то было: поезд ушел.

Интересно, какой он из себя, этот ее Паша? Наверное, высокий – Полина любит высоких. Нет, ведь как она надо мной смеялась, когда я познакомилась с Кириллом, бывшим своим мужем, а теперь сама влюбилась!

Тут я вспомнила, какой кошмар мне пришлось пережить при разводе с Кириллом, и настроение мое сразу ухудшилось. А что, если и Полину ожидает разочарование? Кто его знает, как он настроен, этот Паша? Как бы не пришлось ей потом пожалеть!

От этих предчувствий я просто вся разволновалась и решила поправить свое эмоциональное состояние остатками коньяка. Ну, вот, теперь намного лучше стало. Чего это я так расстроилась? Нельзя быть такой пессимисткой. Все будет хорошо.

Убаюканная этой мыслью, я не заметила, как уснула. Проснулась я оттого, что замерзла, и долго не могла понять, почему же в квартире так холодно. Батюшки! Ну, конечно, я забыла закрыть окно!

Несмотря на то, что на дворе уже май, по вечерам становится довольно прохладно, и открытое окошко может сыграть злую шутку. Я прямо почувствовала, как запершило у меня в горле. Как бы не подхватить ангину!

Нужно срочно принять какое-нибудь лекарство. А какое самое лучшее лекарство от ангины? Ну, конечно же, коньяк! Я надеюсь, что он все-таки остался в бутылке? Да, граммов сто пятьдесят еще есть. Их-то мне как раз и хватит, чтобы подлечиться.

Я прямо почувствовала, как разливается по телу благодатная жидкость, исцеляя начавшуюся хворь. Вот пусть теперь Полина с Кириллом попробуют сказать, что алкоголь вреден для здоровья! Да разве можно сравнить с коньяком всякие их стрептоциды или эритромицины?

Чем бы теперь заняться, чтобы достойно завершить такой замечательный день? Я посмотрела на часы и убедилась, что до начала фильма «Жестокий ангел» осталось пять минут. Хорошо, что не проспала. Сегодня должна быть очень увлекательная серия.

Интересно, состоится ли на этот раз свадьба или опять сорвется? Вообще-то надо до начала фильма привести себя в порядок – хотя бы снять ночную рубашку и одеть что-нибудь другое. Но было уже почти пять часов вечера, и я подумала, чего ее снимать, если скоро уже опять надевать, и решила ничего не менять в своем облике. Все равно ко мне никто не придет. Могу я хоть иногда побыть сама собой?

Я легла на диван, надела очки и приготовилась смотреть фильм. Куда-то запропастился пульт. Я просмотрела все места, куда могла его засунуть, но так и не обнаружила. Приходилось вставать с дивана, чтобы прибавить звук или переключить каналы.

Когда закончился «Ангел», начались «Шестнадцатилетние», а за ними и «Поцелуй страсти». Это мой любимый сериал.

Вообще-то, я прекрасно понимаю, что все эти сериалы – чушь собачья. И я вовсе не переживаю из-за перипетий на экране, как считает Поля. Я люблю хорошие книги и фильмы.

Мне нравятся масштабные произведения, такие, как «Война и мир» или «Вечный зов». Но эти фильмы нужно смотерть, не отрываясь, вдумываясь и сопереживая героям. К тому же, смотря их или читая подобные книги, я всегда плачу. А в наше время и так хватает забот и проблем. Да и нервы есть кому трепать.

Поэтому я и смотрю сериалы. Там, по крайней мере, знаешь, что все закончится хорошо. Можно спокойно смотреть, отключаясь от всего, и не переживать. Посмотрел и забыл. Очень удобно. И не так уж часто я их смотрю. Поля просто преувеличивает.

А сама Поля с ее работой, наверное, уже и забыла, когда читала в последний раз. Я неоднократно говорила ей, что нужно уметь все совмещать, но она только отмахивается. Конечно, Поля очень устает в своем спорткомплексе, ведь работа у нее физическая.

Да и вообще с людьми трудно работать. Иной раз попадется такая капризная клиентка, которая весит сто пятьдесят килограммов и хочет их сбросить за один день. А потом обижается на Полину, что у нее это не получается. Как с такими разговаривать?

Как только действие «Поцелуя страсти» стало приближаться к самому интересному, раздался телефонный звонок. Черт, как не вовремя!

Звонила Полина. Оказывается, ей понадобилась моя профессиональная помощь. Я быстро сказала ей все, что она хотела узнать, и продолжила смотреть фильм.

Ближе у ночи раздался звонок в дверь. На пороге стояла Полина под руку с высоким молодым человеком. Наверняка, это и есть ее Паша. Должна признать, что у сестры хороший вкус.

Только бы не заметили запаха спиртного. Очень неудобно получится. Еще подумают, что я сижу тут и пью одна с утра. Я еще и в ночной рубашке, которую так и не снимала. Надо хоть халат накинуть.

Они прошли в квартиру, Полина сказала, что не смогла мне дозвониться. Оказывается, просто как-то случайно получилось, что трубка лежала неправильно. Зато я быстренько успела спрятать бутылку из-под коньяка, Полина даже ничего не заметила. Я порадовалась своей ловкости и спросила, что привело их ко мне в столь поздний час, на всякий случай отойдя подальше от сестры и садясь в кресло.

И тут Полина рассказала мне совершенно жуткую историю о ложном обвинении Павла в убийстве. Сердце мое застучало от негодования. Надо же, какие бывают бесчестные люди! (Это я про друзей Павла). Подставить ни в чем не повинного человека! Это же подло! В том, что Павел был не виноват, я не сомневалась: так сказала Полина, а она зря говорить не станет.

В общем, Полина просила меня приютить пока Павла у себя. Я, конечно же, с радостью согласилась. Поля распрощалась с нами и уехала, не забыв проинструктировать меня, как себя вести на случай появления мамы.

Мама вообще-то редко у меня появляется, но уж если приедет – так приедет. Я, честно говоря, после ее визитов просто болею. Хорошо хоть, что они не бывают слишком долговременными.

Мы остались вдвоем. Павел тихо сидел в кресле и молчал. Я оглядела свою комнату и только сейчас заметила, какой в ней царит беспорядок.

Из-под подушки торчали какие-то листы бумаги. Я достала их и обнаружила, что это текст, который я недавно перепечатала. И когда я успела его туда засунуть?! Хорошо, что листы не очень помялись, и мне не придется их перепечатывать заново.

Я быстренько прикрыла свое ложе покрывалом и заметила, что Павел сидит босой. Надо срочно предложить ему тапочки, но сперва их нужно найти. Тапочки нашлись на столе. Они лежали рядом с компьютером. Ах, да, это же я сама их туда положила, когда подметала под столом. В левом тапочке почему-то торчал пульт. Я быстро положила его рядом с телевизором и протянула тапочки Павлу.

– Спасибо, – благодарно произнес он.

Надо бы найти что-нибудь ему из одежды, чтоб переоделся в домашнее. Я порылась в шкафу и извлекла на свет Божий записную книжку, которую безуспешно пыталась найти уже вторую неделю, дискету с нужными позарез файлами, маленький Лизин мячик для игры в пинг-понг и, наконец, то, что было нужно: старенькую рубашку Кирилла, которую он не стал забирать, и свои спортивные трико.