Умри, моя невеста

Мне навстречу тут же выскочил мужчина в серой замшевой куртке – видимо, начальник охраны.

– Что с Всеволодом Евгеньевичем? – торопливо спросил он.

– Все в порядке, продолжаем путь, – ответила я.

Бобров, осмелев, высунулся наконец из машины и колобком подкатился к нам. Вмиг протрезвевший, он заозирался по сторонам и быстро заговорил:

– Нас кто-нибудь видел? Милицию уже вызвали?

– Никто никого не вызывал, никто ничего не видел, – четко произнесла я. – Поэтому сейчас немедленно возвращаемся в машину и едем домой.

– Но это же… А как же… А что же будет… – заговорил Бобров, но я остановила его:

– Делайте, что я говорю. А здесь и без нас разберутся. Все.

И направилась к джипу. Бобров переглянулся с начальником охраны, потом быстренько пошел меня догонять. После того как я села за руль, он не сказал мне ни слова протеста. И вообще всю дорогу молчал, внимательно и серьезно глядя перед собой. Когда мы проезжали пост ГАИ, я слегка насторожилась, однако нас совершенно спокойно пропустили. И за всю дорогу больше никто не останавливал, не догонял и не причинял иных неудобств.

Когда мы доехали до центра Тарасова, я лишь спросила:

– Куда?

– Домой, – разлепил губы Бобров. – В ущелье.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Я без возражений повернула в сторону Кузнецкого ущелья. Машину охраны Бобров не отпустил, и я подумала, что он собирается обсудить с ними сегодняшний эпизод, который, признаться, впечатлил и меня саму. Он однозначно свидетельствовал о том, что Боброва всерьез решили устранить. Не попугать, как предположил журналист Кеша, а убить. Наезд «КамАЗа» – это уже не беспорядочная хулиганская стрельба по окнам, с подробностями которой мне, кстати, не мешало бы ознакомиться. И лучше всего о ней расспросить начальника службы охраны агентства «Барс», ехавшего сейчас позади нас на серой «Ауди».

Бобров показал мне дорогу, и вскоре мы, поднявшись в гору, подъехали к двухэтажному особняку, одному из тех, какими был застроен данный район. Я притормозила, Бобров вышел из машины, нажал кнопку, и высокие чугунные ворота почти бесшумно поднялись, освобождая нам проезд. Я плавно вкатила автомобиль во двор и поставила его в гараж по указанию Боброва. Бригада охраны проследовала к дому. Бобров опустил ворота и вздохнул с облегчением. На своей территории он чувствовал себя гораздо лучше.

В окнах второго этажа горел свет, нижние были темны.

– Что, стрелявший проник через эти ворота? – тем временем обратилась я к начальнику охраны.

– Нет, стреляли прямо с улицы, – ответил тот, сразу поняв, о чем я говорю.

– Довольно беспорядочно, – отметила я. – Точно попасть при таких условиях практически невозможно! Да еще из «мозберга».

– Да, – согласился тот, внимательно глядя на меня.

«А сегодняшний наезд был нацелен на поражение», – подумала я, но этой мыслью делиться с наемной охраной не стала.

Бобров тем временем трезвонил в звонок, висевший над изящной деревянной дверью, покрытой лаком, видимо, после пережитого шока забыв, что и сам может отпереть дверь.

– Иду, иду-у! – через некоторое время послышался высокий женский голос, а затем и треньканье ключей.

За деревянной дверью оказалась еще одна, гораздо более внушительная – металлическая, с множеством замков. Невидимая женщина отперла их все и напоследок выдвинула длинную задвижку, после чего дверь открылась. На пороге стояла стройная светловолосая женщина в узких белых брючках и легкой курточке из мягкой бледно-салатовой ткани. Русые волосы были собраны в хвост, на лоб падала прямая челка. При тусклом освещении она казалась совсем юной, и я приняла ее за дочь Боброва. И только когда мы прошли в прихожую, я увидела, что женщине как минимум за тридцать.

– Лара! – крикнул Бобров, бросаясь к ней и хватая за руки. – Ларочка!

Он всхлипнул и прижался к ее груди.

– Что, что такое? – испуганно вопрошала женщина, оглядывая нас всех тревожным взглядом красивых светло-ореховых глаз.

– На меня было покушение! Я чуть не погиб! – срывающимся голосом, взахлеб говорил Бобров, не стесняясь присутствия посторонних.

– Боже мой! – только и проговорила Лариса, отступая на шаг в глубь прихожей. – Ты не ранен?

– Нет-нет, – тут же успокоил ее супруг, гладя по волосам. – Слава богу, все обошлось. Это вот спасибо Евгении Максимовне. Кстати… – Он обернулся ко мне и жестом подозвал. Я подошла поближе и кивнула. – Познакомьтесь, это моя жена Лариса. А это Евгения Максимовна, мой… Одним словом, она, можно сказать, спасла мне жизнь! – с пафосом закончил Бобров.

Лариса бросила на меня короткий оценивающий взгляд, чуть нахмурилась, но вежливо улыбнулась в ответ и сказала:

– Спасибо вам большое! Я весьма рада.

Она вряд ли была мне рада, но старалась этого не показывать. Бобров тем временем взял себя в руки, подобрал сопли и теперь отдавал распоряжения. Начальнику охраны он приказал «аккуратно» разузнать последствия аварии на реке близ Аткарска, а также напомнил, что завтра в девять утра смена должна быть в ювелирном магазине. Потом отдал еще кое-какие инструкции, довольно мелкие и дежурные, а затем распустил всех с миром. Кроме меня, разумеется.

– Что же мы стоим? – спохватилась Лариса. – Проходите.

– Да! – тут же вспомнил о своих обязанностях хозяина Бобров. – Лара, покажи Евгении Максимовне ее комнату и предложи чаю или кофе.

– Ой, а я уже отпустила домработницу… – произнесла Лариса. – Но я сейчас по-быстрому что-нибудь организую.

– Спасибо, – отказалась я. – Ничего не нужно. Я бы только приняла душ.

– Конечно, комната и душ для гостей на втором этаже, – оповестила меня Лариса. – Поднимайтесь за мной.

Я закинула на плечо свою сумку с вещами и последовала за Бобровой по витой полукруглой лестнице на второй этаж. Она провела меня к дверям душа, показала комнату и ушла. Я с легким сердцем осталась одна.

В душе все было наготове: свежие полотенца, гели, шампуни, мыло, губки и мочалки. Я с удовольствием врубила воду на полную мощность и выдавила в ванну ароматную пену. Понежившись в ней несколько минут, сполоснулась и пошла осматривать владения. Забывать о том, что я здесь по работе, было нельзя.

Одетая в белую футболку и шорты – в особняке было очень тепло, – с влажными волосами, я спустилась вниз. Бобров и Лариса сидели в гостиной на широком диване, на овальном столике перед ними стояла бутылка вина и два бокала. На тумбочке напротив стоял небольшой телевизор старой модели.

– Присоединяйтесь к нам, Евгения Максимовна, – сказал Бобров. – Правда, экран маловат – не успел купить в гостиную новый телик взамен разбитого. – Все никак время не выберу.

– Ничего страшного, – тут же сказала Лариса. – В конце концов, его мало кто смотрит. Мне некогда, а Катя постоянно торчит в Интернете. Эта игрушка поинтереснее. Это раньше телевизор заменял все, сейчас это устаревшее развлечение.

– Кстати, где она? – оживился Бобров.

– Как всегда, – пожала плечами Лариса. – Торчит в своем «Контакте», строчит, переписывается, кажется, с половиной земного шара.

– Позови ее, пожалуйста, – попросил супруг. – Я соскучился. Кстати, и Евгении Максимовне стоит с ней познакомиться. Катюша – это моя дочь, – объяснил он мне. – Только я прошу вас, называйте ее Камилла.

– Почему? – немного удивилась я.

– Ну, ей так больше нравится, – улыбался Всеволод Евгеньевич. – К тому же это ее сценический псевдоним. Она учится в музучилище на отделении вокала. Неплохо поет, мечтает о мировой сцене – ну, как многие девочки в ее возрасте.

– А сколько ей? – перебила я.

– Восемнадцать, – почему-то со вздохом произнесла Лариса.

– И как, есть шансы для мировой славы? – полюбопытствовала я.

– Ну, пока все ограничивается местными концертами, – сказал Бобров. – Но мы работаем в этом направлении.

– Пойдемте, – поднялась с дивана Лариса и легкой походкой направилась к выходу.

Возле одной из дверей она остановилась и постучала. Никто не отозвался.

– Опять в наушниках сидит, – прокомментировала Лариса, качая головой, и решительно толкнула дверь.

На диване, поставив на колени ноутбук, полулежала совсем юная девушка в белой футболке и темно-синих джинсах в мелкую полоску, с такими же, как у матери, длинными, светлыми волосами. Только они у нее были распущены по спине. И та же прямая, короткая челка на лоб, как у Ларисы. Вообще, они были удивительно похожи, причем у меня создалось впечатление, что Лариса намеренно усиливает это сходство стилем одежды и прической – чтобы соответствовать возрасту дочери. Наверняка она бывала счастлива, если их с Катей принимали за сестер. Надо отдать ей должное, выглядела Лариса Боброва и впрямь очень молодо, но все же… Когда тебе под сорок, невозможно выглядеть на восемнадцать. Девушка была увлечена процессом и совершенно нас не замечала: она в упоении перебирала пальчиками по клавишам и щелкала мышью. Переписка с «половиной земного шара» шла полным ходом.

– Камилла! – повысила голос мать.

Девушка подняла голову. Она тут же перевела взгляд на меня и, кажется, осталась не очень довольна.

– Камилла, пойдем к нам, отец просит, – проговорила Лариса.

Камилла помотала головой и поднесла руки к ушам, показывая, что она ничего не слышит.

– Да убери ты эти затычки! – раздраженно проговорила мать, подходя к ней и выдергивая из ушей дочери наушники.

– Мама! – недовольно произнесла та. – Что такое?

– Отец зовет! – повторила Лариса.

– Я сейчас не могу, у меня важная переписка, – отмахнулась Камилла.

– Отец хочет тебя видеть! Он расстроится! У него был тяжелый день! – перечисляла Лариса все возможные аргументы.

– Ну, я приду обязательно, только позже, ладно? – смягчила тон девушка. – Скажи, что я тоже соскучилась.

– Вот, познакомься, это Евгения Максимовна, помощница отца. Она поживет у нас, – отрекомендовала меня Лариса.

– Очень приятно, – кивнула девушка, не отрывая глаз от экрана ноутбука.

– И чего ты находишь интересного в этой аське? – поморщилась Лариса.

– Не в аське, а в «Контакте»! – поправила Камилла.

– Да одно и то же! – махнула рукой мать. – Вообще, я считаю, что это пустая трата времени. – Она повернулась ко мне, апеллируя как к союзнику. – Все эти глупые записки! Ну кто станет дружить или знакомиться через Интернет? Какие-нибудь убогие люди!

– Я там познакомилась с Вадиком! – с негодованием отвергла версию матери Камилла.

Она даже поднялась на постели и уставилась на нас, пылая праведным гневом.

Мать, видимо, не нашла что возразить, потому что только повторила:

– Как освободишься, подойди к отцу. Нехорошо так. – И вышла из комнаты вместе со мной.

– Современная молодежь! – с улыбкой пожала я плечами на выразительный взгляд Ларисы.

– Ладно, пойдемте, – со вздохом махнула та рукой.

Сидеть вместе с Бобровыми мне не очень-то хотелось. Всеволод Евгеньевич хоть и не был уже в полном раздрае, все же находился под впечатлением от сегодняшнего инцидента и периодически вновь принимался его вспоминать и делиться с супругой своими переживаниями, та принималась его успокаивать. Чуть позже к родителям присоединилась Камилла. Слава богу, у Боброва хватило ума не рассказывать ей о происшествии, вместо этого он принялся расспрашивать дочь, как прошел ее день и что интересного произошло.

Я явно чувствовала себя лишней. Извинившись, решила пройтись по дому. Убедилась, что все шторы плотно задернуты, проверила комнаты на наличие скрытых камер и прочих чужеродных предметов. Все было чисто.

Бобров не стал долго засиживаться, тем более что жена нацедила ему с полстакана успокоительного, и лекарство, помноженное не алкоголь и стресс, привело к тому, что Всеволод Евгеньевич вскоре стал тереть глаза и длинно зевать. Камилла к этому времени уже упорхнула к себе.

– Давайте спать, – предложил Бобров, поднимаясь. – Завтра с утра на работу.

– Всеволод Евгеньевич, – на всякий случай предупредила я, – может быть, после случившегося имеет смысл отсидеться дома?

– Ни в коем случае! – ответил Бобров. – Во-первых, у меня масса дел! Во-вторых, я не хочу, чтобы эти ублюдки думали, что я испугался!

– Ложная бравада совершенно неуместна, – заметила я, но Бобров был категоричен: – Нет, нет и нет! Мне обязательно нужно быть в магазине! Я должен лично проверить отчетность и документы для налоговой!

– Ну что ж, как вам угодно, – ответила я и откланялась. – Окна и шторы на ночь не открывайте.

Затем я отправилась в предназначенную мне комнату. Отделанная довольно стандартно, она тем не менее была очень удобна. Все вещи, включая мебель и разную мелочь, были функциональны. Особенно рада я была телевизору со встроенным ди-ви-ди и тумбочке с дисками. Хороша была и кровать – полутораспальная, но просторная. Порывшись в стопке и почитав аннотации к фильмам, я выбрала диск и, вставив его в проигрыватель, растянулась на постели. Потом отзвонилась домой и поставила в известность тетю Милу о том, что у меня работа на неопределенный срок и что дома меня пока не будет. Заснула я в привычное для себя время и всю ночь проспала совершенно спокойно.

Наутро я проснулась первой и после душа спустилась вниз в поисках съестного. Внизу было пусто: Бобровы еще спали в своей комнате. Я не стала лазить по холодильнику, но заглянула в буфет в надежде найти кофе. Не успела я достать чашку, как услышала едва уловимый шум и поняла, что это поднимаются металлические ворота…

Прижавшись к стене, я чуть отогнула уголок шторы и выглянула наружу. По дорожке неторопливой походкой шла женщина в возрасте, неся в руках две хозяйственные сумки. Я поняла, что это домработница, просто не думала, что она приходит так рано. Успокоившись, я продолжала наблюдать. На крыльце женщина поставила сумки на пол и полезла в карман. Достала ключ и открыла дверь.

Я нарочно слегка громыхнула чашкой, чтобы не испугать женщину своим присутствием. Она прошла в кухню и посмотрела на меня внимательно.

– Доброе утро, – улыбнулась я.

– Доброе, – низковатым голосом отозвалась она. – Вы Евгения?

– Да, Евгения, – подтвердила я.

– Всеволод Евгеньевич предупреждал о вас, – кивнула она, доставая из сумок продукты и выкладывая их на стол. – Завтрак у нас в половине восьмого, так что придется подождать.

– Я просто хотела выпить кофе, – призналась я.

– Это можно, – согласилась она, нажимая кнопку на электрочайнике. – А меня зовут Тамара Михайловна.

Я кивнула и спросила:

– Скажите, а у кого еще, кроме вас, есть ключи от дома?

Она застыла от неожиданности вопроса, но не стала ничего комментировать, спокойно ответив:

– Ни у кого. Только у самих хозяев, разумеется.

Через пару минут она молча протянула мне чашку кофе и больше ничего, а сама повернулась к столу и занялась приготовлением завтрака. В сущности, мне здесь нечего было делать, и я вернулась в свою комнату. В половине восьмого стало более шумно: проснулся Бобров, кто-то включил магнитофон, кто-то прошел в ванную, и я подумала, что пора и позавтракать.

Завтракали в гостиной, причем только мы трое: Бобров, его супруга и я. Камилла по-прежнему спала в своей комнате. То ли ей не надо было сегодня на занятия, то ли были каникулы, то ли она просто прогуливала – не знаю. Тамара Михайловна подала сырники со сметаной, и я подумала, что она практически не уступает в кулинарном мастерстве моей тете Миле. Но, разумеется, об этом ни в коем случае не стоит говорить самой тете.

Покончив с едой, Бобров посмотрел на часы, потом перевел взгляд на меня и сказал:

– У вас десять минут на сборы.

– Да я уже готова, – поднялась я. – Только куртку накинуть и обуться.

– Отлично, тогда едем.

Бобров чмокнул жену в щеку и пошел в прихожую. Там он долго, энергично ширкал губкой по лакированным черным ботинкам, пшикался каким-то парфюмом, оглядывал себя в зеркало. Потом, понизив голос, склонился ко мне и спросил:

– А этот… жилет-то мне опять надевать?

– На всякий случай наденьте, – посоветовала я.

– Да я, собственно, уже… того, – как-то смущенно признался он мне.

– Тогда едем, – просто сказала я, и мы вышли из дома.

По дороге я спросила, давно ли работает у него Тамара Михайловна, и узнала, что почти двадцать лет.

– Она дальняя родственница матери Ларисы, – сообщил он. – Приехала из деревни, вышла замуж, потом муж умер, и ей нужно было зарабатывать самой. А образования у нее никакого, да и опыта тоже. Ну, мать Лары и попросила ее взять. А что? Работает она хорошо, исправно. Привыкла за столько лет. А вам не понравилась еда?

– Нет-нет, все нормально, – успокоила я его. – А других приходящих работников у вас нет?

– Нет, – тут же ответил Бобров. – Машину вожу я сам, садовника не держу.

Через полчаса Всеволод Евгеньевич остановил машину у магазина «Золотые нити», и мы прошли внутрь. Длинный торговый зал, поделенный на отделы в соответствии с ассортиментом. Витрины сверкали, переливались драгоценными металлами и камнями, а девушки-продавцы, стоявшие за ними, держались томно, словно все эти побрякушки принадлежали лично им. В магазине Боброва было пять отделов и столько же продавцов. В углу находилась касса, за ней сидела девушка постарше. Еще у входа сидел молодой охранник из фирмы «Барс» – один из тех, что сопровождали нас вчера в Аткарск. При виде нас с Бобровым он поднялся со своего стула и поприветствовал.

Бобров пригласил меня в свой кабинет и указал на место возле письменного стола, оснащенного компьютером:

– Вот здесь можете располагаться. Обедать я обычно хожу в кафе неподалеку, примерно в час дня. Кофе и чай можете пить сколько угодно, вон чайник. – И он кивнул на белый электрочайник, стоявший на холодильнике в углу кабинета.

Сам же Бобров тут же подошел к нему и нажал на кнопку. Открыв холодильник, достал пластиковую коробку с миниатюрными пирожными и поставил на стол. Я не стала напоминать, что мы, собственно, только что позавтракали и что если Бобров будет продолжать в том же духе, ему станет сложно надевать бронежилет. Сама же я согласилась на чашку крепкого кофе без сахара.

Вскоре в кабинет Боброва прошла женщина средних лет – бухгалтер, как я поняла. Она разложила на столе документы, и они с Бобровым принялись их вместе просматривать. Мне пришлось потесниться. Немного посидев в уголке, я оставила Боброва с женщиной наедине, а сама вышла в зал.

Там слышалось общее девичье хихиканье. Я огляделась. У одной из витрин с кольцами и перстнями стоял не очень высокий, но стройный брюнет с вьющимися волосами. Он был очень привлекателен – синеглазый, с мягким овалом лица, чувственными губами и обаятельной улыбкой, похожий на милую девочку. Я не люблю такой тип мужчин, он кажется мне слишком смазливым и женственным. Однако многие, особенно молодые девушки, приходят от подобных мужчин в тихий восторг. Парень негромко рассказывал что-то склонившейся к нему продавщице, а та, краснея от удовольствия, бросала реплики подругам. Наконец брюнет улыбнулся и закончил свой рассказ. Он перевел взгляд на стекло, под которым переливались драгоценными металлами и камнями мужские украшения. Просмотрев их, он попросил девушку показать ему одно из них. Она тут же достала красивое кольцо с изящной вязью и протянула.

Брюнет покрутил его в руках, отодвинул, чтобы оценить, и, прищурившись, рассматривал несколько секунд. Потом небрежно отсчитал несколько купюр и протянул девушке.

– В кассу, Володя, – ласково пропела та, выписывая чек. – Ты как будто первый раз у нас.

Володя снова обаятельно улыбнулся и, подхватив купюры, легкой, пружинящей походкой направился к кассе. Заплатив, вернулся к прилавку и взял маленькую коробочку из черного бархата, в которую продавец Наташа уже упаковала кольцо.

– Или здесь наденешь? – подмигнув ему, спросила она.

Владимир не стал ее разочаровывать, он щелкнул застежкой на коробочке и нацепил кольцо на палец.

– Вова, ты неотразим! – бросила ему девушка, стоявшая напротив.

– Ты и без кольца неотразим, – притворно вздохнула еще одна продавщица.

«Похоже, местный любимец публики, – подумала я. – Судя по отсутствию обручального кольца, не женат. Вот девочки и млеют…»

Впрочем, даже наличие кольца, думаю, многих бы не остановило, а даже наоборот, лишь подстегнуло. Что поделаешь, девушки сейчас не просто доступны, а активно доступны…

Особенно выделялась своим пристальным вниманием к красавчику продавщица по имени Вика – высокая яркая брюнетка с алой помадой на пухлых губах. Володя же умудрялся любезничать со всеми настолько грамотно, что ни одна девушка не оставалась обделенной его вниманием и не чувствовала себя обиженной.

Я подошла поближе и прислушалась к их болтовне. Володя моментально повернулся, стрельнул в меня глазами, оценивающе скользнул по фигуре и произнес мягким тенором:

– Вижу, магазин процветает – пополняется новыми украшениями.

Парень, видимо, не был здесь новичком, если знал весь персонал. «Возможно, кто-то из сотрудников Боброва или деловых партнеров», – подумала я.

– Цветем, цветем, – ответила я с полуулыбкой.

– Несмотря на осень за окном и сопутствующую ей хандру, вы выглядите потрясающе свежо! «Золотые нити», видимо, обладают какой-то чарующей аурой: здесь все девушки превращаются в цветы. Знаете, есть такая технология в косметических процедурах, золотые нити называется? Под кожу имплантируются такие тонкие золотые паутинки, и она омолаживается и расцветает. Всеволод Евгеньевич нашел удачное название: оно явилось отличной метафорой. Согласны?

И он приобнял меня за талию, поворачивая к себе лицом.

– Я от природы так хороша, мальчик. Только не про твою честь расцвела, – шепнула я ему на ухо, освобождаясь и незаметно давая внушительный тычок под ребра.

Парень опешил, но посмотрел на меня без агрессии, лишь удивленно. Видимо, он совершенно не привык к тому, что его, такого неотразимого, отшивают девушки. Это был нонсенс, но Владимир быстренько решил не ронять имидж и продолжал сохранять хорошую мину. Повернувшись к продавщицам, ревниво наблюдавшим за этой сценой, он проговорил:

– Мужчины заблуждаются, считая всех женщин одинаковыми. Вы все такие разные, тем и прекрасные!

– Володя, ты стихи не пишешь? – игриво спросила его Вика.

– Бывает, – кивнул тот.

– А почему ты раньше не говорил? – воскликнула та.

– Ой, Володя, прочитай, а? – восторженно попросила Наташа.

– Я скромен, как все великие, – склонил голову набок Володя. Затем, бросив взгляд на часы с золотым браслетом, озабоченно произнес: – К тому же мне безнадежно пора. Увы, дела, дела и дела. Мечтаю о пенсии.

– Ну, тебе до пенсии еще далеко, – заметила Вика. – Лет тридцать как минимум.

– Володя, завтра придешь? – кокетливо поигрывая вьющимся белокурым локоном, спросила Наташа.

– Не знаю, моя прелесть! – притворно вздохнул Владимир. – Может быть, может быть. Мысленно я всегда с вами, девочки!

И он, послав всем сразу воздушный поцелуй, двинулся к дверям. Продавщицы проводили его умильными взглядами.

– Симпатичный парень, – наконец со вздохом прокомментировала одна из девушек.

– Ты-то что вздыхаешь? Ты вообще-то замужем! – сейчас же уличила ее Виктория.

– Потому и вздыхаю, – с улыбкой пояснила та.

В это время из кабинета вышла бухгалтер, и одновременно высунулся Бобров и попросил меня зайти.

– Сегодня вечером у меня встреча, – с порога сообщил он. – Вы поедете со мной. Она не должна продлиться долго – около часа максимум. Потом едем домой. Вот все планы на сегодня.

Я пожала плечами. Все так все. Вернувшись в зал, подошла к охраннику и спросила:

– Что это за фраерок, вскруживший голову всем девушкам, крутится у вас в магазине?

– А, Володя Голубев, – равнодушно кивнул тот. – Постоянный клиент. Частенько покупает всякие цацки.

– Себе?

– Себе, себе. Обожает побрякушки, прямо хуже бабы. А что? Он появился уже давно, приходил часто, и мы, естественно, обратили на него внимание, как и на всякого, кто часто крутится в ювелирном магазине. Но проверили, все чисто – он же покупает! И порой дорогие вещи. Ничего криминального. А что флиртует с девушками, так этого не запретишь. Лишь бы все в рамках приличий. Мальчик смазливый, привык к вниманию. Думаю, бабы на него сами вешаются. А с нашими он так, понтуется просто. Лишь бы в магазине себе ничего не позволяли, а дальше – не мое дело.

– Хорошо, – кивнула я, отходя.

В зал вошла высокая, статная дама лет сорока пяти, державшаяся очень прямо и надменно. Пышные волосы, крашенные в темно-каштановый цвет, спускались на плечи и завивались на концах. Поверх костюма было накинуто длинное легкое манто, хотя для подобной одежды еще был неподходящий сезон: все-таки в мехах в начале октября жарковато. Поначалу я приняла ее за постоянную покупательницу, поскольку двигалась дама уверенно, да и девочки-продавщицы при ее виде как-то подобрались и притихли. Однако никто из них не кинулся к ней с предложением помочь.