Ровный ветер (сборник)

Алексей Петрович Цветков

Ровный ветер

«я последняя лампа у тебя на столе…»

я последняя лампа у тебя на столегде горю и горюю светили но дальше не с кемили все-таки я подобен седой советолстой тьмы ломоть рассекая крылом нерезкимэлектромотор или робот или там ктов залпе зрения среди вязких атомов мракавообразить трехмерность если темнометра два от силы в сланце убого малокогда бы не трещина в веке куда проникгаз сознания световой родникя весь блеск при котором пишешь а потомтишина уменьшается до размеракванта стерлингов монета в один фотоннезаметна совиному глазу и неразменнана перевоз если не переплатишь врачусам внутри собеседник но он непечатенотчего я перед тобой на столе молчуно пока не трогай мой выключательэто тени аверна раскосы до потолкадай посвечу покаобесточив мозг крыло не вырулит прямоесли слов сонару не уловитьтолько суть в сетчатке только нитьтолько спираль вольфрама

«скоро кровь не протиснется к дверце…»

скоро кровь не протиснется к дверцегде бы в оба привратник гляделпотому что в титановом сердцепрежней глины желтеет наделк неизбежному душу охотяв балахоне лицо пеленойдескать здравствуйте я ваша тетяпри часах и косе именнойнам такая спасибо не сниласьвот бы выпасть из списка тайкомпогоди где была сделай милостьненаглядная тетя с клинкомесли смерть не короче неделиговорят привыкаешь легкотолько б дети туда не гляделиобъяснить что снимают киночто муляж эта глина и пенаи актер кто над берегом голгде холодная кровь постепеннотеребит металлический мол

«из шести колков едва на одном…»

из шести колков едва на одномголый город дрожит отраженьем в лужередко прежний голос из уст огнемно гортань перетягивает все тужене забыть из отверстий который роттолько выпи вслух только шельмы-злюкидалеко ли еще до берега вбродисторгая звукибыло связки слагаются в нужный крикно в фальцет срываются на повторномэто значит что ли что долг великили моцарт загробный велит валторнамперестать словно паузой ветер гордрыбий шум в камыше если тень укорано который город который годразве нет другогоне до прежних мозгу теперь проказс архитрава глумится безглазый демонприумолк в чьих перстах инструмент погаспросто настежь рот если знаешь где онложь любовь раз ежикам тяжеламент с фонариком верящий каждой ксиведолго думал голос но тишинаостается в силе

ПАЗОЛИНИ

ты вспомни как соседу позвонилиуже и с пляжа топала толпачто ночью был зарезан пазолинимы зимовали в остии тогдаувы нам в этом не было урокабидон фраскати лучший люминалбездельникам и спали до упораа он буквально рядом умиралнарод наутро сплетничал у почтыбез стукачей для навлеченья порчидень как волна то шел вперед то вспятьза песней пиний солнечной и вязкойжизнь предстояла терпеливой сказкойне торопясь однако наступатьвсе бывшее теперь в оплывшем воскеили как павлу в пелене стеклана поезд до piramide a послебыл снова рим он возникал всегдасмерть невозможна на чужом примерегде труп времен едва прикрыт травойи марк аврелий конный на пленерестоял еще не взятый под конвойв последней юности нагой и нищейкак прыгают за подоспевшей пищейс ноябрьских молов юркие ныркитам было сладко созерцать ликуядве дюжины столетий с яникулас марсалой предварительной внутритак жили мы когда лежало телостремясь ничком в объятия луныпотом они опять открыли деловообразив что дело не в любвиистория перебирает ветошьнапялив проволочные очкино жизнь прошла и вот уже не веришьни в эту смерть ни в эту жизнь почтипрошла и ничему не научилано остается точная причинасуществовать и лишь она не ложьа жертвоприношенье на рассветеl’amor che move il sole e l’altre stelleи нержавеющий на пляже нож

СТАНСЫ

оскал цицерона на блюдес кинжалом на цезаря бруткругом интересные людино все постепенно умрута впрочем и то оговоркапокойники все как одинрожденный как божья коровканедолго живет невредимв итоге все явное тайноутраты куда ни взглянумисима вонзающий тантои шелли идущий ко днувот женщины ярче колибрис пленительной тайной внутрино все до единой погиблисклодовская скажем кюрии вера холодная дажеее здесь практически нетчуть скажешь приятное дамеа та моментально скелеттак быстро мелькают на светеколибри и даже орлычто скоро на целой планетерискуем остаться однипусть звездочка звездочку любитчто где-то в плеядах милаа цезаря больше не будети даже возможно меня

ТРАВИАТА

с вильясоном на сцене нетребкообжимается с виду некрепконо доступно для зрительских чувствсветовой из-под купола конуси ложится на музыку голоск вящей пользе обоих искусствмолодцы вы роландо и аннабраво форте и браво пианои дуэтом и врозь ничегосимпатичная в сущности паралегкомыслие репертуаравот что мне омрачает челоне вставляет мне музыка вердине о жизни она не о смертислишком бойко и больно легкоблеют медные сноповязалкивоспевая судьбу куртизанкизолотое сердечко еетрень да брень это ж тьфу оперетталучше б шкипер за цену билетавам электру пропеть приказалне беда что она по-немецкивот где страсти бурлят не по-детскии кровища аж плещется в залили спела бы ты саломеюот которой я просто немеюледенеют на рампе огниголова там с отрезанным низома как пляски пойдут со стриптизомтут ваш верди вообще отдохниэти оперы да трудноватыпроще ставить одни травиатыс троваторе но лучше б кольцавсе четыре за раз сериалачтобы музыка нам просиялаи спасибу не будет конца

ЛЕВ И СОБАЧКА

I

«все жерлу обречено…»

все жерлу обреченотолько пень в лесу не знаетне бывает ничегоили быстро исчезаетнаступает день суркаум на пошлости не жаденнаша общая судьбакак описывал державинвремя скучный кабинетдля такой короткой встречигде не только света нетно и тьма фигура речисон обещанный себеукрощать в пещере тенивыключатель на стенежалко пробки полетели

II

«производная функции хуже чем дважды два…»

производная функции хуже чем дважды дваа живая собака лучше мертвого львано не блещет даже в сонме окрестных сукв судный час божеству ни апорт ни стойкувот за это свыше нам посыпают супто селитрой то бертолетовой сольюна безлюдном пиру миров где на блюде левводружен коль выбыл из списка львов околевв этой шкуре точка на графике каждый труплишь от прежних живых на бегу приветикневозможной алгебре и теории групппредпочтителей простых арифметикнамалеван под куполом ангел и знай трубитдискотека для тех кто от насморка или убитвсю параболу отмотали насмертьно не грянет ни львиный рык ни собачий визгу предела дельта игрек на дельта иксжизнь шипит и гаснет

III

«там где возлягут щука лебедь рак…»

там где возлягут щука лебедь ракатос портос и золотая рыбкая тоже рад что никому не враги не таскал себе котлеты с рынкапускай другие с ребрышком во ртуне буйвол им не волк и не лиса ямы раньше всех закончили войнуи возлегли как прорицал исайяпростимся здесь со спесью и стыдомсейчас сыграет лунная сонатавсе возвращаются в свой вечный домгде безразлично лев или собака

«стал он звать золотую рыбку…»

стал он звать золотую рыбкуголосом молвит человечьимхочет в бабы секретаршу риткуи за декабрь ипотеку тоже нечемприплыла к нему рыбка спросилазаписала в блокнот и все забылани чтоб здрасьте ему ни он спасибочайка подписью под досье заливачто еще скажешь синему морюплесни в стакан чем помочь горюэти рыбки и вся морская закускасочинение без совести и честижизнь как мессинский пролив где узкотам и нет прохода утони на местечто ни утро ни дома нигде ни риткипушкин на ветвях кот ученый в мылетак и тянет к прибору типа бритвыкота наголо и себе опочить в мирепрах любое богатство грош вся гордостьдетство кончится и ничего не будетв синем море лишь человеческий голосбез человека кричит оторванный бурейумирает чайка голову в перья прячетголос чуть помолчит и опять плачет

ПТИЦЫ

1

«струится город на ветру…»

струится город на ветрупесок в подол астреесезон по птицам наверхунам тосковать острееони сквозь облако толпойгде солнце и стожарыа мы с тобой а мы с тобойвсегда внизу стоялиодним в зенит зато другимза слизнями в крапивезачем так сильно их любилпридумавший такимипорядок слов паренье птахгде тонко там и двойкакак ветрено на двух крылахи погибать не горькокому весь космос невысокне удержать рукамиа здесь посеяли песоки пожинаем камнистрижам и ласточкам смешныкак детям взлет котенкавсей тяжкой совести мешкивсего ума котомка

2

«багровый в небе колорит…»

багровый в небе колоритот пепла или пылитам птица птице говоритты помнишь люди былиони сначала малышипотом часы сверялии часто были хорошикогда не в нас стреляливнизу слепили городаработы и квартирысовсем живые иногдакак рыбы или тигрыпускай не эти и не тено ползали похожезачем их больше нет нигдеи нас не будет тоже

«безмолвие кругом на километры…»

безмолвие кругом на километрытьма поднимается за милей миляя не увижу знаменитой федрыи с полки не возьму войны и миране стану праздно предаваться блудус утра в ларек не отнесу посудусвязали в сноп и дальше жить не будутакая тишина теперь повсюдутак жаждал пить но пересохло в лужедерзал дышать но по-другому вышлотеперь сбылось и так темно снаружитерпения что ничего не слышноздесь каждый жест одаривая встречносирот и вдов не обносил я водкойвот только почему похмелье вечноа выпивка была такой короткойна выселках статистики семейнойзаботой звезд отглажена пижамкагде собирают вещество вселеннойдля новых нужд и вот уже не жалкопусть это будут солнечные пятнав речной воде и цвет июньской липыхоть что-нибудь получится и ладноиз темной копоти из долгой глины

«и еще напоследок пока не украли луну…»

и еще напоследок пока не украли лунуа короткое солнышко льдом не затянуто в лужекто из древних соврал что положено жить по умунематоды никто а у них получилось не хужеэтим бабкам за прялкой сподручнее резать чем витьвот микроб в окуляре кто парень пойми кто девицаоставаться микробом тогда или вовсе не бытьумирать насовсем или только на части делитьсяк заповедным микроб добеги рубежам бытиягде права человека на равных слону и полевкеи которых там встретишь представься что ты это ябез бутылки не больно они разберутся в подлогехорошо рассуждать если в кепке нашлась головас молотилкой в пазу куда мигом жан-поль сигаретуа попроще чем мы у которых ума малова —то и дело живут и юдоль не злословили этуесли думать всерьез то не дольше чем лет до семикак в пеленки пи-пи и другие поступки в кроватипотому что и глупые ровня раз все спасеныа не все так назад и делиться на части давайте

ТКАЧИХА

я говорит навек жена того улиссакоторый пропал а не который вернулсядвадцать лет отстояла на полоске пирсадвадцать лет ткала саван до пробелов пульсатот которого к дверям привела афинанайденыш а не потеря не по нем плачупусть кормилицу провел поймал в капкан сыная всю драхму платила не обол на сдачушрам кабаний похож так печаль всем известнаникому не вдова твоя невеста моредвадцать лет как щеколда щелк а все ни с месталучше буду еще двадцать горевать гореснова саван растяну в тени у платанаой улисс мой ненаглядный ой дана-данаа который пропал он тоже не вся правдато есть правда но спит на солнцепеке самомжарко и видит во сне родная оградадом и под платаном сидит жена ткет саванкак отбыл так с тех пор не миновало летогудят шмели вспыхивает на солнце спицатолько невдомек видит ли во сне все этоили вечной ткачихе сам отсюда снитсятакой расклад по сердцу за шаг до калиткипрекратило течь время дремли и не кашляйнимфа ли калипсо девки ли феакийкипроснешься жизнь обнажена и должен каждойстайка в тонких хитонах лиры у фонтанаой ты редкий гость заморский ой дана-данав этом сне своем чужом ли видит внезапноподвиги старца с луком в нищенском прикидежена замужем уж не наступит ни завтрани послезавтра и спящий на сон в обидеили та кому он сам приснился за женскимрукодельем под деревом жене ведь тожечто привиделось насмешкой и лживым жестомвышло явью но другие вдвоем на ложетряпка с лучницей-девой в чужих пятнах потадолго плывешь морем потом топаешь полемснишься друг другу пока существует кто-тоа саван готов наконец впору обоимсон навсегда а явь соткана из обманаой люли-люли разлука ой дана-дана

КАСАТКА

амстердам объявлено на посадкупассажиры следующие летяприжимая плюшевого кита-касаткучье-то в очереди наугад дитяпилигрим с виагрой и другие людидама с йориком бизнес-класс ути-утичьи-то челюсти развело в зевкесладко спать пока нас нет на землелишь один не спит все думает думупотому что как бог полагает дунуи не станет обыскивали но пронесс ним багаж муляж не нужна и даромвся внизу земля с ее амстердамомон маневру в другие пределы радзаслужить у тебя блаженство божеибо держит курс на небесный градгде халвы невозбранно и пальмы в теплеточка точка точка тире тире тиреточка точка точка но так не сигналят большенапоследок взять провести по шторамобреченной на рыбий корм рукойпопенять неведомому за что намэта доля и никакой другойневиновно небо и туч не мучайгде за нас лишь плюшевый кит летучийчтобы солнце бусины глаз зажглои собачка рядом веером лапокбедный йорик аж бантик сбился набокможет кто-нибудь спросит ее за чтоно под пальмами неисчислимы днигде гранатовый сок попивают онии полдюжины дюжин дают без словау которых поверишь сколько ни ткнизарастает снова

«хлеб в лужи чтобы отраженья птиц…»

хлеб в лужи чтобы отраженья птицне погибали с голоду в безглазьеи жальче всех того кто никогдасюда не просочился я никтосказал в забытой сказке но совраля тот никто который никогдавернее тот кому когда и естьлюбое никогда кто не подпалсоблазну прилагательных и качестви про кого никто не скажет онпро этих птиц которых тоже нетв том смысле что они верны в пределахводы а берега растождествляютони неправда если их не видномне нечего сказать про этих птицтак сколько же не прожито любвииз-за того что некому и еслив зеркальный круг прорвешься расскажиживым как мы утомлены полетомза край воды и хлеба нет нигде

«быть пять минут или не быть вообще…»

быть пять минут или не быть вообщетаков вопрос на выбор три ответаодин пометить птичкой пеликаноми зайчиком и ежиком любымбыть зайчиком допустим но тогдагрозит жаркое или быстро бегатьбыть ежиком и больно уколотьсто лет уколотая проспалапока случайный шоколадный зайчикне углядел ее в гробу и спася жив еще но слишком часто сплюкакие сны в том частом сне приснятсяили пытаться спать гораздо режеа сны смотреть отныне наявукак кальдерон допустим де ла баркалюбимая уколотая спиили стараться быть наполовинузадумчиво уйдя в полусебяполунебыть как виртуальный кваркно там поди пращи и стрелы свищуткак уцелеть под натиском баллисткогда внутри хрустальной табакеркиигриво грудь полуприкрыв кудрямитак часто спишь что некому проснутьсяэй кто-нибудь целуйте наконец

ГРУШИ В МЕСОПОТАМИИ

по дороге в никудыкины землииздать голый членораздельный звукпереходя на человеческий ассемблерсвобода от языкадарит последний шанс оправдатьсякогда адама с той еще девушкойвыставили из сада он нес мандолинус тех пор ансамбль разроссяно голос сломан и пискливо лжетон силится вспомнить эдемскуюдискотеку пляски молочной невинностии рассказать как было где не былото есть до того как былокак хороша ты тогда под грушамиили что там помнишь рослоно ворох пухлых слов мешаеттолько воздух был точно слащеа галоперидол крепчетебе одно верное зеркало рискуюсознаваться выдрами ветром камнямиводопадами и стихийными бедствиямипотому что из них оказалась вся правдая слишком умен чтобы себя понятьхорошо что никто меня не видитна груше добра и злазарастает антикварный надкус и онаторопится на родимое деревов саду где нас держал уже не помнюпо отчеству добрый немецкий докторвнушавший шестнадцатеричным кодомразницу между мужским разъемом и женскимсистему река устье океанхотеть напоследок вложить всю душуи предсказуемо испустить простое ы

МЕТАМОРФОЗЫ

нагоняет нимфу в пойме нездешний разумвернее вражья похоть в шею дышит мощнони в кино ни стекляшки дарить не обязанпотому что он бессмертный бог ему можнопискнуть поперек не посмей оглох к отказувсю оглоблю между ног и ничего кромегде неловкую изловил завалит сразуобрюхатит пусть сучит копытце в утробеподбегает нимфа к берегу плачет в голосой девки-русалки подводные подругичахнет девичья честь прахом по ветру гордостьпрячьте пока не смял берите на порукина обидчика глаза из-под воды кососкорей свои на резкость если не ослепливот становится нимфа тростником у плесагде грудь белела и бедра полые стеблисогласно описи атом на каждый атомвяжи зазнобу в снопы раз хотел до загсатут философ паскаль возьми окажись рядомбился бы об заклад да вот не оказалсявзад-вперед время у свирели вкус соленыйшуршит камыш по-над речкой шумит зеленыйтихо свистит свирель не уловить ни словагнутся горы под железными городамигорода вязнут в земле их возводят сновасперва в достатке потом долго голодалиодни падали другие жили все режечерный снег мертвым елям отрывает лапыпод багровым куполом а слова все те жеслишком быстро убегала лучше дала бычтобы умирать и обратно не рождатьсячего лучше не видеть того не дождаться

«перед тем как с темной горы спускаться…»

перед тем как с темной горы спускатьсянадо всем откликнуться отыскатьсяв одиночку ноша не по плечучтоб не ткнулись в проволоку под токомпосигналю в ночь сигаретным окомзажигалкой газовой посвечудолго мы ходили куда хотеликипарисы стаями асфоделиэто прежним камешки или намс язычками газа все ярче в свитеах неузнаваемые проститеесли всех не вспомню по именамздесь гора на том берегу втораязвездный газ горит в руке не сгораявысоко над пристанью поднимупокидая сушу огня не брошугде написано оставляйте ношутам вода а дальше по одному

«загрустив от нагрянувшей вечности…»

загрустив от нагрянувшей вечностигде по кельвину ноль холодавозражают другие конечностичто как рыба молчит головавот и лапки откинула с голодув полубоксе последняя вошьвопрошают конечности головупочему ты с утра не поешьголова отвечает угрюмаячто ей петь совершенно нельзялучше молча о вечности думаяда и вы не пляшите друзья

«на полпути в степях кибенистана…»

на полпути в степях кибенистанааж миражи вполнеба как в киномне чудо невозможное предсталоно выпало из головы оновернуть назад песчаные ухабымозоли от рюкзачного ремнякакое диво я вскричал тогда быкакое блин вы спросите меняно памятью оставлен я в покоехоть все болты на раме подкрутине допереть что собственно такоепредстало мне на этом полпутис тех пор пройдя любые полдорогив сортир и то протаптывая путья умственные подвожу итогистою как столб и жду чего-нибудькак бы пилон электропередачииз мозга праздную изгнав вознюстою духовно сам себя богачено чем не знаю и не объясню

«чтобы в живых не скучать организму…»

чтобы в живых не скучать организмураз развивается он из землиизобрели балалайку и клизмуспицы вязальные изобрелидля малышей и преклонных старушекмного придумали разных игрушеквыколешь спицей младенцу глазавставить обратно как были нельзяа вот допустим у лилий и птичеккроме семейных забот по весненету к стяжательству вредных привычеки беззаботно порхают вездемышка в подполье поест и приляжетклизмы не ставит и пряжи не вяжетвесело смотрит на всех из щелейвот и младенец у мышки целейнаши добром обагренные норымногим животным до колик смешныдаже в гробах бытовые приборыорден на шее на чреслах штанычем бесполезно чеканить в металлелучше бы чаще цвели и леталичтобы от пользы подобных шаговдети с улыбкой росли без штанов

«на уроке терпения в пятом классе…»

на уроке терпения в пятом классесоколова сидела поближе к васечтобы вырасти быстро и не скучатьна линейке жемчужина всей дружиныно не ближе чем те что остались живыскоро в загс да в печальной графе печатьэтот вася почти эпический образу доски по алгебре вечный тормозпостепенно в горкоме влксмк выпускному они расписались с танейно гражданских перечень состоянийневелик и последнее светит всемя терпение выучил на пятеркузаграничную в срок получил путевкуради прожитой жизни не жалко двухно лет в двадцать раз возникает сновапятый б любовь моя соколовазапорожье и детский немытый духтам размолвка вышла вернее развилкау него была на меня дразнилказабежал вперед а то бы узналмы терпели долго но пересталии старик перевозчик пометив крестамизакрывает за нами классный журнал

ОН

он не был в этом розвелле ни разузеленые личины ни к чемуа прилетел неразличимо глазуневедомо вниманью ничьемуне существо а силовая областьсгуститься в нужной дате и верстездесь приземленье лишь неловкий образзачем летать тому кто есть вездеусловлено что запускали в пареи приземлиться в неприметном барепод снимком бейби рут в тени гардинна сорок третьей но пришел одинон там сидит в притворстве полупьяномна личность человек немолодойно голова работает над планомвернее план владеет головойпока напарник сочетает квантычтоб незаметно у стола возникв его мозгу хронометры и картыкоторых здесь не выразит языка розвелл был затеян для забавыкак в парке лабиринты и завалыбросок с оглядкой в сторону для псовсреди пустынь ненужных и лесовконец судьбе и в дырах вся природакогда к дверям припустит напрямиклишь мельком в тусклом зеркале у входамое лицо но я уже привык

«или тот кому сперва писала…»

или тот кому сперва писалав сумерки пленительный ходокбыстрая под липами присягастиснутого сердца холодоквсе равно не тот с которым годыкрестиком робеет карандашили в зеркало с укором кто тычто билет другому не отдашькрестиком и есть на память вышитзащемило ниточку бедане печалься кто-нибудь напишетдаже лучше правду чем былапотому что правда не похожана кривое что произошлосорок лет не ладилась погодаа пришла расплата ни за чтосуженый заворожит все ту жек легкому подговорит грехуотовсюду выглядит не хужебархат в ртутных шариках вверхумолча льстить благодарить безустнопризнаваться честно и всегдатишина где исчезать не грустнораз она роднее чем семьяздесь созвездий во весь мозг разверсткане печалься дольше и умрибольно ли что сердце без наперсткавсе иглой исколото внутри

«поскольку спит всего один из нас…»

поскольку спит всего один из насникто другой не закрывает глазили не он а кто-нибудь онано это не меняет сути снасюжет же в том что все по одномумы не живем а кажемся емуне мы с тобой а он несет ответза каждый возникающий предмет

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.