Суеверия викторианской Англии

Из вышеперечисленных примеров складывается впечатление, что любовные гадания – удел прекрасного пола. Это не совсем верно, поскольку юноши, хотя и реже, но тоже интересовались романтическими пророчествами. Мужские гадания отличались минимализмом. Например, в канун Дня святого Марка нужно было занять наблюдательный посту амбара. Ровно в полночь дух будущей жены войдет в одну дверь и выйдет из другой. Один мужчина клялся, что ему привиделась черноволосая красотка, которая впоследствии стала его супругой. Зато другому гадальщику пригрезилось, что через амбар прошествовали мотыга и лопата. Так он и прожил бобылем. Все-таки супруг, у которого бывают такие видения, вряд ли кому-то нужен.

Порой гадания оборачивались бедой, как следует из полуанекдотической истории из Йоркшира. Чтобы узреть будущее, утром первого мая йоркширцы кидали пять белых камешков в реку Грейт Уз. Один аристократ пожелал приобщиться к традициям и узнать, чем в это время занимается его возлюбленная. Как только воды реки разгладились, он увидел ее поместье возле Скарборо. Из окна по веревочной лестнице спускался юнец в маске и плаще-домино. Вне себя от ревности, гадальщик поспешил в поместье, где застал ту самую картину. Прежде чем юноша ступил на землю, разъяренный любовник заколол. А когда сорвал с соперника маску, то увидел искаженное болью лицо своей подруги. Дама собиралась на маскарад и входила в образ бесшабашного повесы.

Чтобы узнать о своих брачных перспективах, прибегать к гаданиям было даже не обязательно. Деревенские кумушки всегда рады были помочь и подробно объяснить, кто годится для брака, а кому суждено прозябать в одиночестве. Казалось бы, юноша, который всегда точно угадывает время, или девица, умеющая определить на глаз, сколько муки взять для пирога, станут хорошими супругами. Но пути фольклора неисповедимы. В Англии бытовало мнение, что хорошие угадчики не годятся для супружеской жизни. Гораздо милосерднее к догадливым юнцам относились в Ирландии – там им прочили счастливый брак.

Период ухаживаний и подготовка к свадьбе

Свадьбе предшествовал период ухаживаний, варьировавшийся по длительности в зависимости от общественного положения пары. Рассмотрим обряды ухаживания по нисходящей, двигаясь от высших слоев общества к простонародью. Каждому классу были присущи свои ритуалы, отличные друг от друга, но суть их была одна и та же: правильное исполнение ритуалов способствовало благополучию, нарушение общепринятого порядка сурово каралось.

В семьях среднего класса и выше свадьбе предшествовал затяжной период знакомства. До шестнадцати лет английская мисс вела уединенную жизнь в родительском доме или за неприступными стенами пансиона. На прогулки она отправлялась в сопровождении родственницы или гувернантки, в присутствии мужчин хранила молчание. Совсем иная жизнь начиналась с момента, когда девушка считалась принятой в обществе. Об изменении ее статуса свидетельствовало первое появление на официальном балу. Теперь молодые люди, а также их маменьки начинали рассматривать барышню в качестве невесты.

Дебют на балу не означал, что отныне можно пуститься во все тяжкие. Порядочная девушка, дорожившая своей и родительской репутацией, не могла прогуливаться наедине с мужчиной или кататься с ним в карете. Совместные скачки по лесам, тенистым и романтичным, тоже подпадали под запрет.

На конную прогулку приходилось брать грума. Даже переписываться до помолвки было крайне неприлично (но очень захватывающе)! Те легкомысленные особы, что нарушали этот запрет, могли очутиться в положении Мадлен Смит, попавшей под суд за «умышленное убийство» из-за слишком горячей и необдуманной страсти.

Эта история произошла в Глазго в 1857 году. Молоденькая дочь богатого архитектора понравилась бедному, но приятной внешности клерку Пьеру Эмилю ЛʽАнжельеру, выходцу с Норманнских островов. ЛʽАнжельер нашел в своей конторе знакомых, которые представили его Мадлен, и внушил девушке сильные чувства. Настолько сильные, что когда она с родителями уехала на лето за город, то начала переписку с возлюбленным, который не смог последовать за ней. Однако отец Мадлен распознал в ухажере «охотника за приданым» и строжайше запретил их общение. По настоянию родителей девушка согласилась на помолвку с другим мужчиной. Но Эмиль хранил ее письма и вовсе не собирался их возвращать. Особенно то, в котором Мадлен обещала «подарить ему свою девственность». Мадлен вынуждена была тайком заходить к Эмилю, в надежде уговорить его вернуть письма, как поступил бы на его месте любой порядочный джентльмен. Уходя, Мадлен угощала Эмиля какао, которое с каждым разом вызывало все большее подозрение у несостоявшегося жениха. В своем дневнике он подробно описывал, когда приходила Мадлен, какого вкуса было какао и сколько дней он болел после того, как его выпивал. 24 марта Эмиля нашли мертвым в его комнате. Причиной смерти стало отравление большой дозой мышьяка. На основании найденных писем и дневника полиция арестовала Мадлен. Ее отдали под суд. Процесс начался в Эдинбурге 30 июня и закончился 9 июля. Среди присяжных были только мужчины.

К счастью для Мадлен, репутация Эмиля не являлась непорочной. Он уже пытался жениться на богатой невесте, но дело прогорело. Кроме того, свидетели описывали его как жестокого и мстительного человека. Яд, обнаруженный в желудке Эмиля, отличался от того мышьяка, который два раза накануне убийства покупала Мадлен, по ее утверждению – в косметических целях. Многие викторианки принимали мышьяк в небольших дозах и умывались раствором с содержанием мышьяка, полагая, что он очищает кожу и поддерживает модную «бледность». На счастье девушки, адвокату удалось доказать, что Эмиль ЛʽАнжельер покончил жизнь самоубийством, предварительно подстроив все так, чтобы подозрение пало на Мадлен Смит. Присяжные признали ее невиновной и отпустили прямо в зале суда. Но молва еще долго трепала ее имя, так что Мадлен пришлось сменить и место жительства, и документы. В 1861 году она вышла замуж за Джорджа Уордела, став Леной Уордел. Вместе с мужем она вращалась в кругу прерафаэлитов и не хотела вспоминать историю, которую ей пришлось пережить в двадцать два года из-за запретной переписки.

После выхода в свет у девушки появлялось не в пример больше возможностей повстречать кандидатов на брак. С будущими женихами знакомились на балах, приемах и званых обедах, на сцене домашнего театра, в ложе оперы, за карточным столом.

Как юные леди могут вести себя в високосный год.

Иллюстрация из журнала «Панч»

Но и там строгая мораль не позволяла девицам распускаться. Девушке полагалось вести себя скромно и сдержанно. Флиртовать напропалую было признаком дурных манер.

Но как же узнать мужчину поближе, если нельзя перемолвиться с ним наедине? Многие доверяли выбор заботливым родителям. В поисках подходящего зятя родители обращали внимание не только на его доход, но и на общественное положение, чтобы их дочь не унизила себя браком с представителем низшего сословия. В свою очередь, если мужчина заглядывался на молоденькую красавицу, он мог попросить кого-то из знакомых представить их друг другу. Познакомившись так или иначе, молодые люди начинали осторожно общаться в присутствии как минимум одного родственника. Решающее слово всегда оставалось за родителями, так что после намеков и многозначительных взглядов потенциальный жених отправлялся к отцу девушки. Заручившись его согласием, молодые люди могли с чистой совестью влюбиться. Наступала помолвка, длившаяся от шести месяцев до года. Во время помолвки нареченные обменивались мелкими подарками, среди которых часто фигурировали медальоны с прядью волос. В случае разрыва помолвки эти приятные мелочи следовало вернуть дарителю (хотя отрезанный локон не вернешь в прическу!). Если за время помолвки нареченные не успевали друг другу разонравиться, наступал черед свадьбы.

Ухаживания английских крестьян не были столь формальными, тем не менее определенный протокол все же соблюдался. Чтобы сообщить девушке о своих чувствах, юноша из графства Норфолк вставлял в петлицу букетик полыни лечебной (Artemisia abrotanum), которую в народе именовали «любовь парня». Прифрантившись, он отправлялся на прогулку. При виде понравившейся девушки он начинал ходить взад и вперед, всеми силами привлекая ее внимание к своей петлице. Пучок «любви парня» указывал на серьезность намерений. Если девушка давала ухажеру от ворот поворот, то притворялась, что не замечает его мельтешение. Отказ получался деликатным. В том случае, если интерес был взаимным, девушка подходила поближе. Краснея и запинаясь, кавалер протягивал ей букетик, и влюбленная парочка отправлялась на первую совместную прогулку.

Букетик из петлицы, как и любой другой подарок, следовало показать родителям. Именно им предстояло решить, быть или не быть следующим встречам. В качестве любовного символа выступали также переплетенные колоски пшеницы – «узелки возлюбленных». Благодаря им у деревенской парочки появлялась возможность общаться на тайном языке. Объяснившись с девушкой, молодой человек прикалывал колоски к рубашке слева, так чтобы они указывали на его сердце. В первое воскресенье после признания он навещал девушку и присматривался, куда она приколола свой колосок. Если к правой груди, то родители отвергли его кандидатуру, если же слева, его сочли достойным женихом. Можно встречаться и дальше.

В викторианскую эпоху мысль о том, что женщина может посвататься к мужчине, казалась смехотворной.

В 1851 годув сатирическом журнале «Панч» появилась карикатура ДжонаЛича под заголовком «Последствия Блумеризма – теперь дамы делают предложение». Изнеженный джентльмен сидит в кресле, в то время как леди, встав на одно колено, умоляет его о взаимности. На даме коротенькая юбочка и панталоны-блумеры, названные так в честь американки Амелии Блумер, попытавшейся приблизить женскую моду к мужской. «Ответь мне, любимый! – взывает дама. – Будешь ли ты моим?» – «Сначала поговори с моей маменькой», – кокетничает джентльмен. В дверном проеме маячит мужеподобная маменька, одетая точь-в-точь как первая дама.

В то время как лондонские карикатуристы высмеивали равноправие полов, фольклор относился к дамам гораздо милосерднее. В провинции бытовало поверье, что в високосный год женщины могут первыми делать предложение мужчинам. Такую привилегию для прекрасного пола добыла святая Бригитта, пожаловавшаяся святому Патрику на женское бесправие. Почему женщины вынуждены дожидаться предложений? Откуда такая несправедливость? В качестве компромисса Патрик пообещал предоставить им это право один раз в семь лет, но Бригитта продолжала торговаться. В конце концов, остановились на четырех годах. Но англичане в XIX веке оказались более прижимистыми, чем ирландский святой. Популярное мнение гласило, что дамы могут предлагать руку и сердце не в течение всего високосного года, а лишь в тот самый добавочный день, 29 февраля. Зато уж тогда мужчина обязан или принять предложение, или откупиться от дамы – крупной суммой денег, дорогим платьем и т. д.

Незадолго до свадьбы в жизни влюбленной парочки из простонародья наступал опасный период. Суеверия в это время приобретали особое значение, ведь любая неосторожность могла отразиться на семейном счастье. Горе тем нареченным, кого угораздило стать крестными одного и того же ребенка! «Вместе к купели, порознь к алтарю» – гласила поговорка. Этот обычай соблюдался именно на уровне суеверий, поскольку в англиканской церкви отсутствовал запрет на брак между крестными. Очень огорчались те девицы, у чьих женихов фамилия начиналась на туже самую букву что и их девичья. Если сменить фамилию, не меняя первую букву замужество никогда не будет счастливым.

Поцелуи подслащали тяжкую долю влюбленных, но встречаться приходилось в условиях партизанской войны. В Йоркшире любой, кто заставал нареченных обнимающимися, имел полное право потребовать от них денег на «кувшин пива». Склонные к насилию особы набрасывались на горе-жениха, прожигали дырку в его сюртуке или срезали пуговицы. Нечего обниматься до свадьбы, еще будет время натешиться!

Не все помолвленные ограничивались поцелуями. Возможно, наш читатель недоуменно поднимет брови. Секс до брака? В викторианскую эпоху? Ведь всем известно, что викторианские женщины во время этой неприятной процедуры «закрывали глаза и думали об Англии», а ножки рояля в гостиной были целомудренно задрапированы, дабы не искушать воображение своим сходством с женскими ногами. Но оба этих стереотипа являются даже не частью суеверий XIX века, а скорее образцами современного фольклора о XIX веке. Авторство бессмертной фразы приписывается королеве Виктории, якобы такой совет она дала свой дочери перед первой брачной ночью. На самом же деле ее написала леди Хиллингтон в 1912 году: «Я рада, что теперь Чарльз навещает мою спальню реже, чем раньше. Сейчас мне приходится терпеть только два визита в неделю, и когда я слышу его шаги у моей двери, я ложусь в кровать, закрываю глаза, раздвигаю ноги и думаю об Англии». Иными словами, это был не совет для юной невесты, а размышления женщины, давно уже пресытившейся обществом супруга. Что ж, и такое бывает. Сама же королева через неделю после свадьбы написала премьер-министру лорду Мельбурну: «Я никогда и представить не могла, что мне будет уготовано столько счастья».

Миф о задрапированных ножках рояля тоже относится к категории «слышали звон». Впрочем, возник он именно в XIXвеке, а точнее в 1839 году. О таком элементе декора английские читатели узнали из «Американского дневника» капитана Фредерика Мэрриета, описавшего свои приключения в Новом Свете. В своих путевых заметках капитан выставил американцев ханжами, которые употребляют эвфемизм «конечность» вместо грубого слова «нога». Он же описал, как директриса женского учебного заведения нарядила ножки рояля в панталоны с рюшками. Соотечественники Мэрриета всласть посмеялись над зашоренными американцами, сложили на эту тему несколько песенок, и миф о задрапированных ножках пошел в народ. Со временем он стал настолько распространенным, что намертво приклеился к самим англичанам.

Что касается викторианцев, женское целомудрие до брака действительно представлялось идеалом, далеко не всегда совпадавшим с реальностью. В семьях среднего класса нравы были, безусловно, строже. Респектабельные родители считали, что только невежество убережет их дочерей от падения. Не так уж редко девицы выходили замуж в полном неведении о том, что ждет их на брачномложе. Тем не менее, девочки могли узнать «про это» несколькими способами: например, найти у братьев книги с интересными иллюстрациями; понаблюдать за уличными кошками в марте; подслушать болтовню служанок. Узнавая про секс, и в особенности про деторождение, иные барышни приходили в ужас. Секс для них казался чем-то болезненным и постыдным. Даже после свадьбы они отказывались от половой жизни, тем самым как бы доказывая свое превосходство над мужчинами, повинующихся зову плоти.

В рабочих и крестьянских семьях дела обстояли иначе. Пуританское отношение к сексу наблюдалось среди той части рабочего класса, которая считала себя «солью земли». Несмотря на тяжкие условия труда, на скудную еду и убогое жилище, такие семьи стремились к определенной респектабельности. Мужья не напивались и не сквернословили, жены экономно вели хозяйство, а по воскресеньям вся семья отправлялась в церковь послушать проповедь о спасении. Неудивительно, что в таких семьях, как и в семьях среднего класса, дочерей воспитывали в строгости и целомудрии. В более бедных семьях, где ввиду нехватки жилплощади, тепла и постельного белья взрослые и дети спали вповалку, утаить или предотвратить что-то греховное было попросту невозможно.

В деревнях наблюдалась сходная ситуация. Нужно приложить нечеловеческие усилия, чтобы всю жизнь прожить на ферме и не узнать, откуда берутся телята. Там, где в изобилии молоко, еда и работа, даже незаконнорожденный ребенок не был обузой, поэтому и половая связь до брака не считалась тяжким грехом. Более того, существовала традиция так называемых «проверок» с целью доказать плодородие невесты. Парень брал в жены девушку лишь после того, как она рожала их первого ребенка. Тянуть лямку с бесплодной женой не хотелось ни одному крестьянину. В деревнях, где практиковались «проверки», рождение ребенка до брака не считалось постыдным. Настоящий позор наступал, если за крестинами не следовала свадьба, но это было нечто из ряда вон выходящее и случалось крайне редко. Согласно официальной статистике, в XIX веке около трети женщин выходили замуж уже беременными. Если рассмотреть статистику по отдельным графствам, результат получится еще более впечатляющим. Например, в 1870-х в деревнях Боутон, Данкирк и Хэрнхилл на северо-востоке Кента 50 процентов невест или шли под венец беременными, или успевали родить до брака.

Свадебная церемония

В Англии XIX века существовало несколько способов вступления в брак. Один из них – свадьба после оглашения имен в церкви («marriage by the banns»). В течение трех воскресений подряд пастор сообщал с кафедры о грядущей свадьбе. В тех случаях, когда жених и невеста проживали в разных приходах, эта процедура проводилась соответственно в двух приходских церквях. Если кто-то знал о препятствиях для брака – например, вторая женушка, припрятанная на чердаке, – он мог заявить об этом во всеуслышание. Если же препятствий не находилось, молодая пара могла обвенчаться в течение 90 дней после последнего оглашения. Такой способ женитьбы был самым дешевым. Согласно йоркширской поговорке, после оглашения нареченные «висели, запутавшись в колокольных веревках». В те дни, когда зачитывали оповещение о предстоящей свадьбе, невесты в церкви не было. Считалось, что если она услышит слова пастора, ее первенец родится глухонемым.

Из-за неприличной дешевизны оглашения в церкви, а также из-за желания избежать огласки люди побогаче предпочитали женитьбу по лицензии. Именно такой способ выбрал мистер Рочестер в романе Шарлотты Бронте «Джейн Эйр». Любой человек, проживший в приходе не менее 15 дней, мог за несколько фунтов приобрести лицензию, позволявшую проводить бракосочетание в этом приходе. По традиции свадьба проводилась по месту жительства невесты, но получение лицензии считалось делом мужским. Во время беседы с пастором жених давал клятву, что является совершеннолетним. Совсем юные парочки приходили под конвоем опекунов. Если нареченные были соседями, проблем с лицензией не возникало. Если влюбленных разделяли многие мили, жених навещал невесту и вместе с ней шел к пастору. Получить лицензию могла и сама невеста, но это считалось неудобным и неприличным. Женская инициатива не поощрялась.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.