Оживление бубна

Сергей Стратановский

Оживление бубна

У потока Туонелы

У глубоких вод Маналы

Калевала

Эта книга задумана как собрание откликов на мифы и фольклор народов России: финно-угорских, тюркских, монгольских, палеоазиатских. Принцип ее композиции – географический: с запада на восток, от карел до нивхов. Не все народы попали в поле моего внимания, поэтому книга эта всегда может быть дополнена. Иногда я точно следовал мифическим и фольклорным сюжетам, иногда же сочинял их сам, используя лишь мотивы. В некоторых случаях я обращался не к собственно фольклорному материалу, а к его литературным обработкам (например у К.Ф. Жакова и Ю.С. Рытхэу). Русский фольклор опущен мною сознательно, но это не значит, что в книге нет темы России. Она звучит в ней почти постоянно, а в рассказе «Гора Сарытау» является основной. Вообще, одна из задач этой книги – дать свое видение «континент-океана», называемого Россией.

I

Вяйнямёйнен и русский князь

На ладье лебединой,По реке долгой, длинной,на север, лесами обильный,Русский князь – витязь сильный —К Вяйнямёйнену старомуприплыл со своей дружиной.И сказал русский князь:«Помоги нам, кудесник старый,Бьют нас татары,жгут наши села и нивы,Города разоряют,лучших людей в плен уводят…И мы просим тебя, заклинатель старый,Послужи нам силой своей волшебной.Знаю, можешь ты словом мощнымМор наслать на народ искони враждебный».И ответил ему Вяйнямёйнен старый:«Слово лечит, а не губит,слово строит, а не рушит.Словом я ковал железо, словом я ладью построил,Но убить не смеет словоникого на целом свете.Я пойду к тебе на службу, русский князь,Только воином обычным в твое войско,Ибо сила моя тяжела мне стала,И хочу сойти я к смерти,к Туонелы водам черным».«Жаль», – ответил ему русский князь.

Бегство богов

Фантазия на зырянскую тему.

По образцу рассказа-фантазии

К.Ф. Жакова «Бегство северных богов»

В Биармию далекую,в край еловый,К Ёну – богу великому,в дом его сине-зеленый,Боги запада хищногопришли, от крещенья бежав,На поклон к Тучегону,к зырянским богам с просьбой слезнойО счастливом убежище.Просит Один – бог воинов,и жена его верная – Фригг,Просит Тор – бог-мужик,с громыхающим молотом божище.И сказал Ён великий:«Будет вам мед в моем доме,Будет пища обильнаяи очаг непрерывно горящий,Но недолог наш веки конец его близок уже.Вижу в толще грядущегочеловека с крестом к нам идущего,Черноризца великого…Повернет он народ к богу новому,И народ нас низложит.Мы уйдем от напасти,мы в ладье поплывем с вами вместеВ море мрака холодного,В море последнее – вместе».

Человекодеревья

Марийский мифКорнелапые чудища,с говорящей листвой,и с живой, тайнозрящей корой,С сердцем бьющимся —вот человекодеревья.Не осталось их ныне:переродились иные,Стали просто деревьями,а другие – из леса в кочевьяНочью, тайно ушлиот неверных людей, что крестилисьВ чужеземную веру.Но осталась в лесуне ушедшая с ними рябина,Потому что любиламолодца из деревни, охотника.Ну, а он испугался.В церковь пошел он, к попу,рассказал про бесовское дерево.Разъярился наш попи велел изрубить топоромЭту нечисть лесную.Криком кричала она,и до сих пор этот крикНочью слышен бывает.

Говорит дева луны

Марийский мифЯ – дева лунная,я – бессмертная тень, а когда-тоСиротою дрожащейя у мачехи хищной жила,И терпела побои,и ругань ее терпела,Небу молилась, ждалажениха-избавителя,на коне огневом – сына царского.Только он не пришел —за морями он странствовал теплыми.Что ему мы – деревенские!Ночью осенней, холоднойза водой погнала меня мачеха,Говорила: «Расплещешь —так побью, что не выживешь, дрянь».Побрела я к колодцу,воды набрала и заплакала,И сестрицу-лунуумолила забрать меня с ведрамиИ в своем чреве спрятать.И вот теперь на лунея – с ведром, полным звезд,и на нити небесные вешаюЭти звезды ночные,но могут сорваться иные,Вниз упасть, если туча заденет.И умрет на землев этот миг человек неповинный.Я заплачу о нем.Будет горько и тягостно мне,Словно я это сделала.

«Дряхлый мордвин, дед без отчества...»

Дряхлый мордвин, дед без отчества,говорящий о Боге, о томКак, томясь в одиночестве,Бог сотворил из слюны своейСатану, князя тьмы,своего соработника в Творчестве.А Христос уж потомна земле появился с крестом,Нищий, скорбный,но это уже не исконная,Не эрзянская вера.

Литова

По мотивам мордовских песенВ пост великий не ходит ЛитоваВ церковь Божью о грехах своих молиться.В гневе на нее отец Георгий,Поп наш строгий,батюшка суровый.В праздник светлый не ходит ЛитоваК хороводу девушек мокшанских.Праздник темный на душе у Литовы,В верхней горнице, у красного оконцаНа заходе солнцасидит Литова,Расплетает косу и поет негромкоО небесном женихе, громовом боге.И услышал ее бог – хозяин грома,Сам Пурьгине-паз, пасущий тучи.Белой молнией глаза его сверкнули,И примчался он на тройке, запряженнойЗлым огнем, горящими конями.Взял он девушку прекрасную на небо,И женой его стала Литова.Горько плакали о ней отец и мать,Сокрушались о ней девушки и парни.Ну, а поп наш, отец Георгий,Ее проклял в церкви.

Лесная книга

Удмуртский мифНу, а потом в наши селаИз Москвы пришли люди с ружьями.Люди жадные, злыеК нам пришли и сказали: «НеситеШкурки беличьи, заячьи,соболей и куниц нам несите.И отдайте нам книгу,великую книгу удмуртовБерестяную, лесную,животворными буквами полную.Мы ее увезем к царю нашемуВ его дом многобашенный, дом до неба».Спрятали мы эту книгу.В весях древних, в Кашкаре и ТырьеСемь годов укрывали,а потом всем народом решилиСжечь дотла, чтоб царям не досталась.И вот тогда жрец верховныйбросил в костер эту книгу.Застонала она,а потом заорала от боли.С дымом ввысь устремилисьее буквы звериные, птичьи.С той поры и навечнотолько горсть ее букв жива где-то.С той поры и навечноотвернулись от нас боги наши.

«Чебоксарский бухгалтер —...»

Чебоксарский бухгалтер —потомок Аттилы великогоИ Кримхильды германской,так отвечал об Аттиле:«Много зол учинилив странах западных предки чувашейГунны, вепрям подобные…Что ж… Из истории нашейЭтой правды не выкинешь…Но когда мой прапращур свирепыйС высоты Рим увидел,то сказал: „Нет подобного в мире.Пуп земли этот Город,и рукой своей царственной яПуп не вырву из тела“.И отошел вместе с войском.Скромный я человек,но горжусь, что мой предок свирепыйПощадил Вечный Город».

Говорит бог Тангар

Фантазия по мотивам чувашских мифовЯ – Тангар, бог верховный,жил я в хоромах зеленых,Жил с женою своею,с Полехсе, богиней великой,И с остальными богами.Там мы правили миром,там – за длинным столом пили мед.Но прошло наше время.Было время узалов —владык мировых, и прошло.Мы их свергли внезапно,мы их ввергли во мрак без единой искры.И вот теперь новый богСокрушил наши троны,выгнал нас из дворцов изумрудных.Мы ладью снарядилии по Идилю великомуПоплывем к морю теплому…Там, за мóрем и будем,словно рухлядь, влачить дни бессильные.Все на свете проходит,и лишь мы остаемся бессмертнымиИ завидуем смертным.

Гора Сары-тау

В рассказе использован один из сюжетов татарского эпоса «Идегей»

Мы, сам-друг, над степью в полночь стали:

Не вернуться, не взглянуть назад.

Блок. На поле Куликовом

1

– Великий хан, сеид Ахмат вернулся из Укека и хочет видеть тебя.

Хан Токтамыш только что поднялся с молитвенного коврика и, услышав эти слова стража порога, поспешил к выходу из Золотой юрты. Согласно обычаю, хан должен был сам встречать сеида как человека, знающего законы и волю Аллаха. Во дворе Алтын Таша – Золотого дворца, перед которым стояла Золотая юрта, – Токтамыш увидел две кибитки: одну богатую, принадлежащую сеиду, и другую, гораздо более скромную. Кибитка сеида была из белого войлока с нашивкой – зеленым полумесяцем, обшитым жемчугом. Арбакеш, сидящий на козлах, был в атласном зеленом кафтане, правда, сильно запыленном после долгой дороги. Вторая кибитка была серой, и ее арбакеш тоже был в чем-то сером и невзрачном. Токтамыш подошел к белой кибитке, откинул полог и помог сеиду Ахмату сойти на землю, а затем, следуя обычаю, поцеловал ему руку.

– Я не один, сегодня, великий хан, – сказал сеид Ахмат, – со мной бий Дюрмен из Укека. У него дело к тебе.

– Я знаю бия Дюрмена. Он храбрый воин и честный человек. Что у него за дело?

– Казнили его сына Урмана. Он связал палача и привез к тебе на суд, великий хан.

– Пусть появится перед моим лицом.

В серой кибитке зашевелились, и из нее вылез бий Дюрмен, человек почтенного возраста, а за ним вслед вылез подросток лет тринадцати-четырнадцати, со связаными руками. Подросток испуганно уставился на Токтамыша.

– Этот? – удивился Токтамыш.

– Он самый, великий хан, – подтвердил бий Дюрмен. – Он отрубил голову моему сыну Урману.

– Проходите ко мне. Сейчас же начнем суд.

Токтамыш вместе с сеидом вернулся в юрту, а бий Дюрмен, взяв мальчика за шиворот, поволок его к порогу. Там он отвязал свой меч и положил его слева от входа.

– Развяжи мальчика, бий, – сказал страж порога.

– Нет, – возразил Дюрмен. Он убийца моего сына и недостоин жалости.

Страж откинул полог, и оба, Дюрмен и его пленник, вошли к хану. Ханская юрта была из белого войлока и называлась Золотой, поскольку держалась на золотых столбах и была обшита множеством золотых бляшек. В юрте находился деревянный трон, обитый серебром, – его хан брал с собой в походы, а главный трон, обитый золотом был во дворце, где Токтамыш принимал иностранных послов. Когда Дюрмен и мальчик вошли, Токтамыш уже сидел на троне, справа от него на длинной лавке сидели сеид Ахмат и карачи – люди знатных родов, с которыми хан держал совет и правил суд.

– Развяжи мальчика, бий, – приказал Токтамыш. Дюрмен повиновался. – Как тебя зовут, мальчик?

– Бекет.

– Почему ты, Бекет, убил сына бия Дюрмена?

– Я не виноват, великий хан. Это Кубугыл повелел казнить Урмана.

– Кубугыл? Сын Джантимира?

– Да, великий хан.

– Этот Кубугыл был непочтителен со мной, когда я проезжал земли мангытов. Он дерзкий и своенравный юноша. Но в чем был повинен Урман?

– Он воровал деревянных лошадок у благородных ребят. Их привезли к нам русские купцы, и многие знатные люди купили их для своих детей. А Урман захотел иметь у себя дома целый табун и стал красть. Три раза ему это удавалось, а на четвертый он попался, и тогда Кубугыл собрал нас…

– Кого это «нас»?

– Благородных ребят, великий хан. Кубугыл объединил мальчиков из знатных семей в союз и стал нашим атаманом. И он попросил бия Бурлюка учить нас стрельбе из лука и владению мечом.

– Ты слышал, сеид? – обратился Токтамыш к сеиду Ахмату.

– Он опасен, этот Кубугыл, – ответил Ахмат.

– Продолжай свой рассказ, Бекет.

– Кубугыл собрал нас и сказал, что Урман должен быть казнен, потому что таков обычай наших предков. Потом он отозвал меня в сторону и сказал: «Бекет, у тебя твердая рука. Ты лучше других ребят владеешь мечом. Поручаю тебе сделать это».

Токтамыш задумался. Он понял, что мальчик только выполнил приказ Кубугыла и казнить его не за что. Но своеволие сына Джантимира тоже нельзя было оставить без внимания.

– Что ты скажешь об этом, бий Кутуз? – обратился он к одному из карачей, немолодому уже и заслуженному воину.

– Скажу, что Кубугыл был прав. Он поступил по обычаю и по закону твоей державы, великий хан. Укравший коней должен быть казнен.

– Так ведь это были не настоящие кони, – возразил Токтамыш.

– Зло следует вырывать, когда оно еще неокрепший росток. Если дать злу окрепнуть, оно разрушит твою державу, хан.

– Великий хан, – вмешался бий Дюрмен, – я всегда был твоим верным слугой. Я лишился единственного сына. Пусть этот мальчишка заплатит своей головой за голову Урмана.

– Бий Дюрмен, – сказал Токтамыш, – ты всегда верно служил мне, и я понимаю, как велико твое горе. Но наказание не должно быть подобно злодеянию, иначе не будет справедливости в моей державе. Пусть сеид Ахмат скажет, как наказать мальчика.

– Полсотни ударов кнутом, великий хан.

– Пусть будет так, – сказал Токтамыш. – Если он выдержит полсотни ударов и останется жив, значит, такова воля Аллаха.

Дюрмен был явно недоволен таким поворотом дела, но не посмел перечить хану и только попросил разрешения присутствовать при наказании.

– Нет, – сказал Токтамыш, – тебе, бий, следует отдохнуть после дороги. Мой слуга проводит тебя во дворец. Останься у меня на несколько дней, я давно не видел тебя.

Дюрмен поклонился и в сопровождении ханского слуги вышел из юрты.

– Сеид Ахмат, – сказал Токтамыш тотчас после его ухода, – этот мальчик не выдержит полста ударов кнутом. Если он умрет, мангыты затаят злобу на нас.

– Мы обязаны его наказать, великий хан. Иначе Кубугыл решит, что мы одобряем казнь Урмана.

– Ты прав, сеид. Предлагаю наказать десятью ударами кнутом и отпустить домой.

– Но что мы скажем Дюрмену?

– Дюрмену мы скажем, что Бекет получил полсотни ударов и по воле Аллаха остался жив.

Сеид Ахмат согласился. Слуга увел Бекета, чтобы рядом, за Золотой юртой, наказать его. Хан Токтамыш занялся с сеидом и карачами делами державы, а когда слуга возвратился, спросил:

– Он кричал?

– Нет, великий хан. Из его рта не вылетело ни единого звука.

– Значит, когда станет азаматом, будет хорошим воином. А теперь скажи: отправится ли завтра утром какой-нибудь караван в Укек?

– Да, великий хан. Бухарцы завтра поутру покидают твою столицу и направляются туда.

– Хорошо. Отведи к ним мальчика и попроси доставить его домой. Бию Дюрмену мы скажем, что он бежал.

На следующее утро Бекет с бухарским караваном покинул Сарай-Берке.

2

Место казни было за городом, на берегу Идиля у горы Сарытау. Там когда-то, по рассказам стариков, находился тияк – жертвенный камень, на котором приносили в жертву первенцев от стад. Было это в давние времена, когда мангыты еще не приняли веру пророка Мухамеда и поклонялись собственным темным богам. Теперь здесь была плаха, на которой отрубали голову нарушившим закон и обычаи предков. Было раннее утро, солнце только что поднялось над Идилем и осветило склон горы. Перед плахой, уткнувшись в нее обреченным лицом, стоял на коленях со связанными руками Урман. Поодаль в напряженном ожидании стояли ребята из благородных семей, а перед ними, непреклонный и властный, с секирой на плече – Кубугыл.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.