Мне некогда, или Осторожные советы молодой женщине

Барственность Владимира Набокова рельефнее всего проявляется в гордости, с которой он вспоминает, как, живя в своем имении, его мать заботилась о быте и обеде не более, чем если бы она жила в гостинице.

Борис Пастернак вырос не в имении, а в казенной квартире, которую его отец, Леонид Осипович Пастернак, известный художник, получил по службе. В гостях у него бывали Лев Толстой и Скрябин, но, чтобы достойно воспитать четверых детей и дать им хорошее образование, родители Бориса трудились не покладая рук. И мать Бориса, блистательная пианистка Розалия Кауфман, оставила концертную карьеру именно для того, чтобы жить семейным домом.

Она продолжала заниматься музыкой и давала уроки; она, конечно же, держала кухарку и неуклонно заботилась об «уменьшении расходовъ в домашнемъ хозяйстве» (это цитата из книги Елены Молоховец; о ней речь пойдет ниже). Именно на сэкономленные матерью деньги Борис в 1912 году смог отправиться учиться в немецкий город Марбург, известный своим университетом, причем в качестве «приличного платья» ему был отдан хоть и поношенный, но добротный костюм отца, купленный еще в 1891 году, когда маленький Боря, по обычаям тех времен, носил платьице…

В русских интеллигентных семьях среднего достатка ценился вкус и добротность при умеренной стоимости; ценилась экономность и дельная организация домохозяйства – само его ведение требовало незаурядных умений и усилий. Но хозяйка не просеивала муку и не месила тесто. Она рассчитывала, наблюдала и распоряжалась. В лучшем случае – разливала чай из самовара, когда стол уже был накрыт, а самовар – подан. Что и описано в воспоминаниях одного из членов семьи Пастернаков – кстати, эта семья как раз и была средней и по достатку, и по числу едоков – без няни их было шестеро.

Этот стиль жизни ушел вместе с эпохой.

Когда еще подростком, в середине 40-х годов, я бывала в старых интеллигентских русских домах, там самую скудную трапезу подавали на «кузнецовских» тарелках, пустой чай пили из стаканов в серебряных подстаканниках, а у каждого прибора стояла отдельная солонка. Мне много лет не приходило в голову, что это был стиль жизни, свидетельствовавший о сопротивлении «обстоятельствам».

Спустя еще двадцать лет для читателя, впервые открывшего «Белую гвардию» Михаила Булгакова, желание «приобщиться» к чему-то несомненному воплотилось в бронзовой лампе, крахмальной скатерти и кремовых шторах в квартире Турбиных, сохранявшихся и в безумии киевского декабря 1918 года. «Абажур священен», написал там же Булгаков, имея в виду, конечно же, вовсе не опрокинутый в спешке абажур.

Со времен первой полной публикации «Белой гвардии» сменилось еще несколько эпох. Многие из вас никогда не видели «кузнецовских» тарелок и не испытывали никаких чувств по поводу опрокинутого абажура. И это естественно.

Наша страна хотя бы отчасти воссоединилась с остальным миром. Вместе с возможностью путешествовать, покупать напитки, о которых мое поколение только читало у Хемингуэя и Ремарка, и сидеть в кафе, как это делали герои любимых фильмов, мы получили и западную массовую культуру – в частности, мир и стиль «глянцевых» журналов.

Как писал Иосиф Бродский, «стиль стал продаваться оптом».

Но свой-то вам все равно придется выбирать «в розницу» – даже если потом вы решите от него отказаться.

Так или иначе – выбор за вами.

Вещи как знаки

В жизнь входит поколение молодых людей, зарабатывающих достаточно, чтобы выбирать свой стиль жизни, а не довольствоваться тем, что они унаследовали от родителей – безотносительно к тому, идет ли речь о старинном кресле или хрустальной люстре.

Разумеется, нельзя найти свой стиль жизни, целеустремленно уделив этой проблеме некоторое, пусть и не малое, время для размышлений. Мы не выбираем стиль, сидя на крылечке или лежа в задумчивости на диване. Размышления на эти темы появляются тогда, когда вы начинаете сравнивать себя с другими, или ощущаете необходимость что-то изменить, или обнаруживаете определенное несоответствие между тем, к чему вы стремились, и полученным результатом.

Для простоты начнем с разговора о вещах, об окружающей нас предметной среде.

Как правило, неосознаваемой точкой отсчета, незаметным, но определяющим фоном служит тот стиль, который мы унаследовали от своих родителей. (С этой точки зрения отсутствие всякого стиля – тоже стиль.) Дальше возможны две крайние позиции – отталкивание или подражание. И это не тот случай, когда истина лежит посередине.

Посередине, как всегда, лежит проблема.

Проблем немало.

Одна из них связана с противопоставлением чисто утилитарного отношения к вещам и вообще к предметному окружению и усмотрения в вещах чего-то сверх их прямого назначения. Старшее поколение – люди лет 50 и более – просто в силу возраста видят во многих предметах не только их функцию, но еще и овеществленную память.

Эта чашка с цветочками, конечно, не бог весть что, но она бабушкина. Письменный стол слишком массивный, но я за ним делал уроки, а папа (то есть ваш дедушка) садился рядом. Хотя в позеленевшей от старости коробочке неизвестного назначения теперь хранятся всего лишь булавки, вашей маме ее подарила школьная подруга.

Сама по себе любая такая вещь может быть просто старой и совсем некрасивой, а вам представляться даже убогой. Но вещь, тесно связанная с памятью о дорогих нам людях или значимых событиях, в определенном смысле уже вообще не вещь — это знак, звено цепи, связывающее настоящее с прошлым.

Как правило, такие вещи, если их рассматривать отчужденно, разнородны и разностильны. Объединяет их только соотносимость с чьим-то прошлым, с другими жизнями. И если для вас это прошлое в силу его давности в лучшем случае может быть воображено, то для ваших близких оно продолжает хотя бы отчасти оставаться настоящим.

мораль 1

Если вы живете вместе с родителями, постарайтесь их понять, ведь с вами это тоже случится, только позднее.

мораль 2

Если у вас есть возможность устроить свой обиход и тем более свое жилье, не оглядываясь на старших и их пристрастия, исходите из того, что ваши вкусы пока не устоялись. Оставьте себе время для выбора и простор для перемен.

Впрочем, со вкусом как таковым связан отдельный круг проблем.

В отличие от стиля, вкус все-таки бывает хороший и плохой. Во все времена одни люди, следовавшие моде и стилю своей эпохи, отличались хорошим вкусом, другие – дурным. Очевидно, тем не менее, что само понятие «хорошего/дурного» вкуса тоже исторически обсусловлено.

Современный «хороший» вкус в среднем склоняется к относительному функционализму и минимализму и не поощряет «избыточность», будь то пышные складки на занавесях и покрывалах, ножки мебели в виде львиных лап, причудливо изогнутые позолоченные ручки у чашек и ваз или увековеченные Гоголем «фестончики».

А ведь в свое время эти самые «фестончики», равно как и тяжелые занавеси и кресла с ножками в виде львиных лап, были свидетельством хорошего вкуса! Стили и вкусы меняются, но со временем они стали меняться все быстрее. И столь свойственное нынешним молодым людям беспамятство и почти детское увлечение всем «новым» есть не столько факт возраста

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.