Кровь отверженных

– Чем он тебя ударил? – голос его звучал резко.

– Кольцом, – ответила она и тут же поправилась. – На самом деле – кулаком, но кольцо порвало кожу. На самом деле он не хотел сильно ударить. Он просто хотел высвободиться.

Она прижала пальцы к повязке.

– Ничего страшного.

– Лена составила акт о нападении?

– Возможно, – ответила Сара, давая понять, что лучше это все оставить.

Он понял намек.

– Как думаешь, Лэйси знает людей из черного автомобиля?

– Все происходило слишком далеко. Не знаю. Я бы и не заметила ничего, если бы не желтый плащ Лэйси.

– Лена об этой машине уже слыхала. Школьники видели, как в нее садилась Дженни Уивер.

Поигрывая телефонным проводом, Сара слушала о том, что удалось Лене узнать от подростков. Когда он закончил, она лишь сказала:

– На Дженни, которую я знала, это совсем не похоже.

– Я начинаю думать, что по-настоящему ее никто не знал. Сара сказала то, что мучило ее последние часы.

– Как думаешь, Марк и Лэйси – родители этого ребенка? Я знаю, что ты хочешь сделать анализ крови Марка, но мне и в голову не приходило, что…

– Знаю, – сказал он.

По тому, как он быстро ответил, Сара поняла, что Джеффри думал об этом.

– Это возможно.

– А Тедди Паттерсона ты не подозревал? – спросила она.

– И это возможно.

– Сомневаюсь, что он добровольно согласится пройти тест.

– Ты права.

Сара вздохнула, не зная, как увязать один факт с другим.

– Может, Дженни обо всем узнала, и ее поступок был вызван ревностью?

– Может быть, – сказал он, явно думая о чем-то другом.

– Джефф… – нерешительно сказала Сара. Как бы его сейчас не рассердить?

– У Марка на животе резаная рана. Не опасная, но, кажется, кто-то покушался на его жизнь.

– Ну и правильно.

– Нет, – воскликнула Сара. – Он же еще ребенок. Обещай мне помнить об этом.

– Ребенок, который, возможно, изнасиловал собственную сестру и был сутенером у ее подруги, ребенок, ударивший тебя в лицо кулаком.

– Забудь обо мне, – сказала Сара. – Я серьезно говорю, Джеффри. Я не выдвигаю никаких претензий.

Он что-то неразборчиво пробормотал.

– Джефф?

– Ты у нее ничего не узнала? – спросил он.

– Она казалась растерявшейся и напуганной.

– Думаешь, что она серьезно больна?

– Не знаю, вызвано ли было ее состояние страхом, шоком… или последствиями родов. У меня не было времени ее осмотреть. Я…

– Что?

– Я чувствую свою вину за то, что проглядела ее. Она ведь была моей пациенткой. Если бы у меня была возможность задержать ее в клинике…

– Она убежала, Сара, а ты сделала, что могла.

Она сжала губы.

– Хотелось бы мне в это поверить.

– Я тебя понимаю. Если бы знать, как избавиться от чувства вины.

У Сары защипало глаза. Она закрыла рукой рот, чтобы Джеффри не услышал, как она плачет.

– Сара?

Она откашлялась, утерла глаза.

– Да?

– Не сказала ли Лэйси чего-нибудь еще? Может, что-нибудь о Марке. Почему он бежал за ней?

Сара рассердилась: что толку задавать одни и те же вопросы? Это не поможет им отыскать Лэйси Паттерсон.

– Перестань меня спрашивать. Почему я должна отвечать, в то время как ты со мной не делишься?

Он молчал, двигатель снова взревел, наддав скорость.

Сара закрыла глаза и прислонилась головой к стене. Ждала, когда он заговорит.

– Я просто…

Он запнулся и сказал:

– Меня бесит, что кто-то смеет тебя обидеть.

Сара рассмеялась:

– Меня – тоже.

– Ты себя нормально чувствуешь? – спросил он.

– Да, – сказала она, хотя это было не так.

Клиника всегда была для Сары островком безопасности, и ей не нравилось, что работа в морге каким-то образом проникла в ее частную практику. Она почувствовала себя уязвимой, и это ей не нравилось.

– Ник звонил, – сказала она Джеффри и пересказала их разговор.

– Чистота? – повторил Джеффри. – Вот и Дженни о том же говорила.

– Да, – согласилась Сара. – Думаю, всему причина – секс. Ей ведь хотелось снова стать чистой, верно?

– Да.

– А что заставило ее чувствовать себя грязной?

– Должно быть, вечеринка, на которой она переспала сразу с несколькими парнями.

– Она же была пьяна, – напомнила Сара и ощутила прилив злобы.

– Ребята утверждают, что не настолько, чтобы не знать, что она делает.

– А что им еще говорить? Они ведь не скажут, что изнасиловали ее.

Он откашлялся.

– В том-то и дело.

– Зачем бы тогда она это сделала? – воскликнула Сара. – На Дженни это не похоже. В конце концов, она была еще ребенком.

– Мы не знаем в точности, что произошло, – примирительно сказал Джеффри. – Возможно, никогда не узнаем.

Сара сменила тему, зная, что связного разговора у них сейчас не получится.

– Нику пришел ответ из ФБР. Татуировка в их базе не значится.

– Из-за этого я и задержался, – сказал Джеффри. – Вечером расскажу.

– Нет, – возразила Сара. – Расскажешь завтра.

Он помолчал.

– А я думал, что ты хочешь сегодня меня увидеть.

– Да, – призналась Сара. – Хочу, но о делах говорить не намерена.

И после паузы добавила:

– Не хочу сегодня об этом думать. О'кей?

– О'кей, – согласился Джеффри. – Если только тебя увижу.

– Только не испугайся. У меня на голове огромная зеленая повязка.

– Голова сильно болит?

– Мм, – пробормотала она и выглянула в окно.

Увидела мать. Она поднималась по лестнице на крышу гаража – в квартиру Тесс.

– Сара?

Сара вернулась к прерванному разговору.

– Надеюсь, ты поможешь мне отвлечься.

Джеффри довольно рассмеялся.

– Поговорю прежде с Марком да отдам распоряжения патрулю насчет розыска Лэйси. Вечером вряд ли что успеем. Приду, как только справлюсь, хорошо?

– Наверное, будет уже поздно?

– Возможно, – сказал он. – Хочешь, чтобы я не нарушил твой сон?

– Напротив. Разбуди меня.

Она почти слышала его улыбку.

– Ну что ж, до встречи.

– О'кей, – ответила Сара и повесила трубку.

Прежде чем выйти из дома, Сара снова напилась воды. Асфальт под босыми ногами казался раскаленными добела углями. Сара на цыпочках добежала до лестницы.

Квартира у Тесс была просторной – с двумя спальнями и двумя ванными. Возле красиво окрашенных стен стояли удобные кресла. Большой диван призывал к долгому сну. Сара частенько спала у Тесс, особенно после развода. Здесь она чувствовала себя безопаснее, чем в собственной квартире.

– Тесси? – Сара постаралась не хлопнуть входной дверью.

Кэти оставила ее открытой нараспашку, и при работающем кондиционере это казалось странным.

Голос сестры прозвучал напряженно.

– Минуточку.

Сара подошла к спальне. Интересно, что происходит?

– Тесс? – сказала она, остановившись на пороге.

Тесс прижимала к носу платок. Она не подняла голову, когда Сара вошла в комнату. Рядом была Кэти. Она обнимала дочь за плечи.

– Что случилось? – спросила Сара в один голос с матерью.

– Что? – сказали они в унисон. Сара указала на сестру.

– В чем дело? Почему ты плачешь?

Кэти подошла к Саре и приложила руку к ее голове.

– Ты поранилась?

– Это длинная история, – сказала Сара, стряхнув материнскую руку. – Тесси, что случилось?

Тесс отрицательно покачала головой, и Сара ощутила внезапное головокружение. Уселась на кровать и спросила:

– Что-нибудь с папой?

Кэти ^хмурилась.

– Не будь дурой. Он здоров, как конь.

Сара опустила подбородок на грудь и облегченно вздохнула.

– В чем тогда дело?

Тесс подошла к комоду и вынула длинную пластмассовую табличку. Сара узнала тест на беременность.

Не зная, что сказать, Сара произнесла:

– Ты должна это делать рано утром.

– Я так и сделала, – ответила Тесс. – Потом еще раз за ленчем и повторила сейчас.

– Все ответы позитивные, – сказала Кэти. – Надо будет на следующие выходные отвезти ее в город.

– В город? – спросила Сара, удивляясь тому, что им понадобилось ехать в Атланту.

Потом сообразила и покачала головой. Нет, ни в коем случае.

– Неужели вы подумали об аборте?

Тесс взяла тест-контроль.

– У меня нет выбора.

– Это неправда, – Сара порывисто встала с кровати. – У тебя есть выбор.

– Сара, – проворчала мать.

– О господи… мама! Тесс, тебе тридцать три года. Ты прекрасно зарабатываешь, и Девон тебя любит.

– Ну и какое все это имеет значение? – спросила Тесс.

– Прямое, – ответила Сара.

– Я не готова.

Сара испытала такой шок, что на несколько мгновений лишилась дара речи. Наконец спросила:

– Ты знаешь, что они делают, Тесс? Знаешь, чем заканчивается эта процедура? Знаешь, как они…

Тесс остановила ее.

– Я знаю, что такое аборт.

– Как ты только могла подумать…

– Подумать что? – выкрикнула Тесс. – То, что я не готова родить ребенка? Об этом я прекрасно подумала. Да, Сара, я не готова.

– К этому никто не готов, – ответила Сара, стараясь не повышать голоса. – Как можешь ты быть такой эгоисткой?

– Эгоисткой? – недоуменно спросила Тесс.

– Ты думаешь только о себе.

– Это не так, – возмутилась сестра.

Сара прикрыла рукой глаза. Ей не верилось, что у них может состояться такой разговор. Убрала руку, спросила:

– Ты знаешь, что они делают? Знаешь, что происходит с ребенком?

Сара отвернулась.

– Это еще не ребенок.

Сара схватила сестру за руку и повернула к себе.

– Посмотри на меня.

– Зачем? Чтобы ты попыталась меня отговорить? Это мой выбор, Сара.

– А как же Девон? – спросила Сара. – Что он скажет на это?

Тесс сжала губы.

– Не ему решать.

Сара понимала, что сестра имеет в виду, но тем не менее спросила:

– Ты что же, не уверена в том, что он – отец ребенка?

– Сара! – возмутилась мать.

Сара продолжала сидеть спиной к матери.

– Он отец?

– Ну конечно он, – вознегодовала Тесс.

Сара смотрела на сестру: что бы ей сказать? Как удержать от такого поступка? Когда заговорила, удивилась собственным словам:

– Я его выращу.

Тесс отрицательно покачала головой.

– Я на это не пойду.

– Почему?

– Сара, я не могу позволить тебе растить моего ребенка. Сара положила руки на бедра, стараясь унять гнев.

– Такой инфантильной фразы я от тебя еще не слышала. Если ты не хочешь иметь ребенка, то почему бы его не передать другому?

Тесс безмолвно пошевелила губами, но потом сказала:

– Когда это ты сделалась такой правоверной? Помнится, ты когда-то выступала за право на аборт.

У Сары загорелись щеки. Ей было неудобно перед матерью.

– Прекрати.

– Вот как? Ты не хочешь рассказать маме о Стиве Манне? Ты тогда думала, что он тебя обрюхатил.

Кэти молчала, но Сара чувствовала, что мать уязвлена. До сих пор Кэти считала, что дочери все ей рассказывают. Это был единственный раз, когда Сара промолчала.

Сара пыталась объяснить это матери.

– В тот раз была ложная тревога. Я готовилась к экзаменам. Испытывала стресс, поэтому у меня случилась задержка.

Кэти подняла руку, давая понять, чтобы Сара не продолжала.

– Я была тинэйджером, – пробормотала Сара. – У меня вся жизнь была впереди.

– И первое, что ты сделала, – это позвонила в женскую консультацию в Атланте. Хотела узнать, как быстро они могут сделать аборт, – ядовито сказала Тесс.

Сара покачала головой. Первое, что она сделала, – это расплакалась и порвала письмо, уведомлявшее ее о зачислении в университет Эмори.

– Все было не так.

Тесс не успокоилась, и ее следующее высказывание уязвило Сару в самое сердце:

– Тебе легко рассуждать: ты знаешь, что никогда не будешь беременна.

– Тесс, – прошипела Кэти, но было уже поздно.

Рот Сары округлился, но из него не вылетело ни слова. Полное ощущение пощечины.

Мать начала что-то говорить, но тут уже Сара упреждающе подняла руку.

Впервые Тесс так ее оскорбила. Ей показалось, что она потеряла лучшего друга.

Сара молча вышла из квартиры и хлопнула дверью.

11

Не успел Джеффри снять пиджак, как Марла подала ему стопку розовых телефонограмм. Ему казалось, что он отсутствовал на работе три месяца, а не двадцать четыре часа.

– Вот эта важная, – сказала Марла, указывая на один из листочков. – И эта – тоже.

Она продолжала в том же духе, пока не осталась единственная телефонограмма. На ней стояло имя человека, которое было ему не знакомо.

– И в чем там дело?

Марла нахмурила лоб, пытаясь вспомнить.

– Что-то не то о виниле, не то о работе кафе. Не помню.

Она смущенно пожала плечами.

– Он сказал, что перезвонит.

Джеффри смял листок и швырнул в урну.

– А Лена здесь?

– Сейчас позову, – сказала Марла и пошла к дверям.

Джеффри уселся за стол и на глаза ему попало объявление о пропаже Лэйси Паттерсон. На снимке была худенькая, похожая на мальчишку девочка, со светлыми волосами, такими как у матери. Это была школьная фотография с американским флагом на заднем плане и с глобусом на переднем. Под фотографией были приведены данные о росте и весе девочки. Было указано также, где ее видели в последний раз, и номер телефона, по которому можно звонить. Объявление было разослано факсом во все полицейские участки и занесено в национальную базу данных. Информационное бюро Джорджии не сразу сможет оповестить силовые структуры юго-запада. Если сегодняшний день считать типичным, то имя Лэйси Паттерсон будет внесено в список ста других только что пропавших или похищенных детей.

Джеффри взял телефон и набрал номер Ника Шелтона. Ник снял трубку и удивил Джеффри: агента редко можно было застать на рабочем месте.

– Ник? Это Джеффри Толливер.

– Привет, шеф, – сказал Ник.

Специфическрй выговор немного резал уши Джеффри.

– Неужто ты сегодня оседлал стол? – воскликнул Джеффри.

– Кто-то должен наконец заняться бумагами, – сказал Пик. – Есть новости насчет пропавшей девочки?

– Нет, – вздохнул Джеффри. – А что нового насчет автомобиля?

– Ничего. Я бы помог, если бы ты сообщил его лицензионный номер.

– Он был слишком далеко. Никто не разглядел.

Ник тоже вздохнул.

– Я сообщил данные компьютерщикам. Неизвестно, когда они смогут этим заняться. Это дело не первой важности: пока ведь ничего не случилось.

– Знаю, – сказал Джеффри.

В деле должна была появиться какая-то зацепка, с которой можно было бы работать, вот тогда бы большие чины зашевелились. В данный момент они стояли, засунув руки в карманы.

– Неужели ничего нельзя сделать? Господи, Ник, ведь ребенка похитили на глазах Сары и Лены.

– Знаешь, сколько детей пропало за последние двенадцать часов?

– И все же…

– Послушай, – Ник понизил голос. – Я говорил со специалистом в области преступлений, связанных с детьми. Он пообещал мне кое-куда позвонить и посодействовать, чтобы на это похищение обратили внимание в первую очередь.

– Спасибо, Ник.

– А ты прикажи своим ребятам – пусть отследят ответы на разосланные тобой факсы.

Ник, конечно, прав, подумал Джеффри, но через офисные факсы проходит столько мусора, что понадобится не один час, чтобы во всем этом разобраться.

– А что если девочку спас какой-нибудь доброжелатель? – спросил Ник.

– Ну откуда я знаю, Ник?! – воскликнул Джеффри.

– Может, у кого-нибудь из твоих сотрудников есть черный «сандерберд»?

– Нет, – сказал Джеффри.

Они проверили автомобили всех, кто хоть отдаленно мог быть связан с делом. В городе не было зарегистрировано ни одного старого «форда сандерберда».

– Ну а сейчас, – сказал Ник, – что я могу для тебя сделать?

– Чистота, – сказал Джеффри. – Скажи, что означает это слово в связи с педофилией?

– Понятия не имею, – ответил Ник. – Я пропущу его через компьютеры и дам знать.

– Буду рад.

– Твоя дама говорила сегодня со мной по телефону о пресловутой чистоте, – сказал Ник. – Речь идет о кастрации, я так понимаю?

– Да, – подтвердил Джеффри.

– Ну что тебе сказать? Кастрация в большинстве случаев имеет религиозный смысл. Ее делают, чтобы девочка сохранила девственность.

– Дженни не была девственницей.

– Да, знаю, – согласился Ник. – Я слышал, она пере-пихнулась с группой парней. Возможно, что и не раз.

Джеффри постарался не реагировать на эти слова, однако высказывание Ника о ребенке даже ему показалось слишком грубым. Люди из силовых структур не отличались деликатностью в этих вопросах, и Джеффри не являлся исключением. Если бы он не убил девочку, то, возможно, рассмеялся бы. А сейчас он только сказал:

– Я сообщу тебе имя, которое нужно пропустить через компьютер.

– Давай, – сказал Ник.

– Артур Прюнн, – сказал Джеффри и произнес фамилию по буквам.

Это был человек, которого он утром чуть не прикончил за магазином Опоссума.

Ник что-то пробормотал. Очевидно, повторял имя.

– Это что за фамилия такая? Польская, что ли?

– Понятия не имею, – сказал Джеффри. – У него татуировка такая, как я тебе послал.

– Что я должен искать?

– Он крутился возле детского центра, когда я обратил на него внимание.

– За это его вряд ли можно арестовать, – сказал Ник, хотя и знал, что это и так ясно.

– У него дома есть компьютер. Возможно, через него он общается с другими педофилами, – сказал Джеффри. – Сказал, что любит девочек.

– Как я ненавижу эту фразу! – вздохнул Ник.

– Мы могли бы провести поиск и у нас в участке, но, сказать по правде, Ник, не думаю, что кто-нибудь из нас знает, как к этому подступиться.

– У федералов этим занимается целый отдел. Хорошо, что мы знаем фамилию. Может, удастся выкачать из этого парня информацию.

– Весьма вероятно, – сказал Джеффри. – Он трусоват. Ради спасения собственной шкуры вполне может выдать своих приятелей.

– Так ты с ним говорил? – хихикнул Ник. – Он знает, что ты коп?

Джеффри улыбнулся. Ника можно было обвинить в чем угодно, но только не в глупости.

– Скажем так: у нас был разговор. На этом и закончим.

Ник снова рассмеялся.

– Как скоро ты ждешь от меня ответа?

– Чем быстрее, тем лучше, – сказал Джеффри.

Ему не хотелось, чтобы Прюнн оказался менее невинным, чем выглядел на первый взгляд.

– Тогда я немедленно обращусь к парням из Алабамы, – сказал Ник. – Мы только что обнаружили кое-что в Огасте. Возможно, тебя это заинтересует.

– Что именно?

– Копы Огасты арестовали одного парня в отеле за сбыт наркотиков. При этом наткнулись на кучу нелегальных журналов.

– Порнография? – спросил Джеффри.

– Детское порно, – ответил Ник. – Та еще гадость.

– В Огасте? – спросил Джеффри, удивившись, что ничего об этом не слышал: ведь до Огасты рукой подать, и полицейские всегда обменивались друг с другом информацией.

– Мы взялись за это дело, – сказал Ник. – Хотим взять за холку важных людей.

– Преступник сообщил какие-то сведения? – спросил Джеффри.

– Раскололся быстрее двухдолларовой проститутки, – сказал Ник. – Опережаю твой вопрос: о черном «сандерберде» и пропавшей девочке он ничего не знает.

– Уверен?

– На все сто.

Джеффри нахмурился, хотя вряд ли сейчас мог ощущать свое превосходство.

– Спасибо, что проверил.

– Не обижайся, шеф, но моли бога, чтобы она сейчас не оказалась с одним из этих парней. Они торгуют детьми, как когда-то мы с тобой – билетами на бейсбол.

– Знаю, – сказал Джеффри.

Сказать по правде, знать ему этого не хотелось. Когда он представлял себе Лэйси Паттерсон в компании с человеком, таким, как Прюнн, становилось тошно.

– Во всяком случае, – вздохнул Ник, – сегодня или завтра должен выйти новый номер журнала. Очевидно, на юго-востоке Огаста играет роль распределительного пункта.

– Не могу поверить, что они до сих пор публикуют эту дрянь, когда ее свободно можно увидеть в Интернете.

– Можешь, кстати, и в Интернет заглянуть, – напомнил Ник. – Если хочешь, сообщу, когда выйдет журнал.

– У тебя есть номер моего мобильника?

– Да. Думаешь, этот Прюнн активный педофил?

– Нет, – сказал Джеффри, потому что, на его взгляд, Артур Прюнн был из разряда тех педофилов, которым достаточно смотреть на фотографии и фантазировать. – Я, правда, не знаю, как долго это продлится.

– Боится, что ему постучат в дверь? – спросил Ник.

– Думаю, он всю жизнь этого боялся, – ответил Джеффри, поднял глаза и увидел стоящую в дверях Лену. – Мне нужно идти, Ник. Позвони, когда что-нибудь узнаешь, хорошо?

– Будет сделано, шеф.

Они закончили разговор, и Джеффри жестом пригласил Лену войти. Она выглядела ужасно. Должно быть, она долго плакала: глаза и нос покраснели и распухли.

– Хочешь поговорить? – Джеффри указал на стул.

Она посмотрела на него, словно не поняла, что он сказал. Спросила:

– О Лэйси ничего не слышно?

– Ничего, – ответил Джеффри. – Ты сделала то, о чем мы с тобой говорили?

Лена прикусила нижнюю губу.

– У меня не было времени.

– Найди время, – сказал он.

– Да, сэр.

Джеффри откинулся на спинку кресла и спросил:

– Скажи, что произошло, когда ты поймала Марка. Он что-нибудь сказал?

– Молчал, словно немой, – сказала Лена. – Не проронил ни слова.

– Адвоката пригласили?

– Да, Бадди Конфорда, – сказала Лена. – Не будет ли в этом случае конфликта интересов?

Джеффри задумался. Бадди будет представлять округ, если Дотти Уивер подаст в суд на Джеффри.

– Бадди знает, что есть связь между Марком и тем, что случилось с Дженни Уивер?

– Он знает, что Дженни хотела убить Марка. Это всем известно.

– Я хочу сказать: знает ли он, что мы подозреваем Map ка в отцовстве?

Лена вскинула брови.

– Мы разве подозреваем?

– А почему бы и нет?

– Есть же и другие подростки, – сказала она.

– При такой бдительной матери?

– Она очень больна. – Лена пожала плечами. – Отец меня пугает. Он очень грубо обращается с людьми.

– Это точно, – согласился Джеффри.

Он не забыл, как Паттерсон у себя дома хамил Лене. Джеффри хотелось вступиться, но в то же время было интересно, сумеет ли Лена защитить себя.

– Возможно, он приставал к Марку, а Марк – к сестре. Так сказать, причина и следствие?

– Педофилы так себя не ведут, – заметил Джеффри.

– Не понимаю.

– Не всех педофилов насиловали в детстве. Ты не можешь делать такое предположение.

– Мы ведь рассуждаем теоретически, верно? – спросила Лена. – В теории такое может случиться. Хотя и не представляю, чтобы Паттерсона тянуло на мальчиков.

– Снова интуиция?

– Да, – кивнула Лена. – Думаю, что это не так.

– А что ты думаешь о Марке? – спросил Джеффри, припомнив, как вела себя Лена во время интервью. – Что говорит тебе твоя интуиция?

Лена опустила глаза.

– Ну… он гиперсексуален.

– Продолжай.

– Похоже, что он в полной мере пользуется своей внешностью и сексуальностью. Возможно, он и не знает, как вести себя по-другому.

– А эта татуировка, – сказал Джеффри, – я видел в Алабаме одного мужчину с точно такой же.

– Сердца?

– Этот тип крутился возле детского центра, – сказал Джеффри и почувствовал то же отвращение, что и тогда, у магазина Опоссума. – Смотрел на ребятишек.

– На маленьких детей? – спросила Лена. – Он что, молестер?

– Скорее, педофил, – поправил ее Джеффри.

Сара в свое время объяснила разницу между этими понятиями, и сейчас он повторил ее слова:

– Молестеры детей ненавидят, они нужны им только в момент насилия. Педофилы же думают, что делают детям добро. Они считают, что любят их.

Лена скептически хмыкнула.

– Педофилия считается душевным заболеванием, – сказал Джеффри.

– Так и о гомосексуальности думали, вплоть до шестидесятых годов. По-моему, это не имеет значения.

Джеффри знал, что сестра Лены была лесбиянкой, и потому эти слова его удивили.

– Главное отличие состоит в том, что сексуальный контакт взрослых людей – дело естественное, ведь у партнеров равные права. Дети лее не подготовлены к отношениям такого рода.

Лена молчала, поэтому он продолжил:

– Когда в интимные отношения вступают взрослый и ребенок, сила на стороне взрослого. В своих правах они не равны. Взрослый подавляет ребенка.

Лена недоуменно на него взглянула:

– Да вы словно оправдываете это.

– Еще чего! – возмутился Джеффри. – Я просто объясняю существующие умонастроения.

– Какие-то перевернутые умонастроения!

– Согласен, – сказал Джеффри. – Но, приступая к делу, отставь в сторону отвращение. Если у Марка такая татуировка – а, стало быть, он или мол естер или педофил, – ты не должна показывать ему своего неодобрения. В этом случае он тебе не откроется.

Вспомнив, что такие речи он говорил ей и раньше, Джеффри прибавил: