Китайская роза

Игорь Середенко

Китайская роза

© Игорь Середенко, 2013

© Igor Seredenko, 2013

Max E-Publishing

2252 Keylon Dr.,West Bloomfield, MI 48324

Телефон [phone]

Факс [phone]

http://www.maxepublishing.com

http://www.maxepublishing.ru

Max E-Publishing – торговый знак компании Innovation Systems, Inc.

Все права защищены.

Ни одна часть этой книги не может быть воспроизведена или передана в какой-либо форме или какими-либо средствами, включая электронные, механические, фотокопирование, запись или другие, без письменного разрешения издателя. За информацией о получении разрешения на перепечатку или цитирование обращайтесь по адресу [e-mail].

Уданские горы

Эта история началась в непроходимых районах Уданских гор. Редкий человек мог посетить эти величественные, роскошные и богатые буйной природой места. Склоны гор и скал были сплошь покрыты дремучими и непроходимыми лесами, среди которых вились небольшие речки, низвергаясь водопадами и впадая в низовьях в крупные озера, сплетающие целую сеть соединенных каналов, питающих землю живительной влагой гор. Весной снег таял, наполняя реки и озера пресной водой, а зимой верхушки гор вместе с несметными хвойными деревьями, окаймляющими вершины, надевали белые пышные шапки снега. Ранними лучами солнца золотисто освещались древние и могучие вершины гигантов, которые извилистой цепочкой формировали устойчивый строй Уданских гор. Лучи проникали все глубже, позолотив вначале верхушки деревьев, а затем спускались, разливаясь по долине. Лес просыпался и жизнь в нем оживала, как и сотни тысяч лет назад. Лилово-алый восход сменялся на бело-красный, а затем желтый гигант поднимался все выше и лучи его, огибая молчаливых великанов, падали в самые глубокие расщелины, отражаясь в озерах, делая их прозрачными, и в речушках, мирно бегущих вниз вдоль небольших желтоватых холмов, впадающих в более крупные реки. Первыми рассвет встречали птицы, они громко щебетали и пели, восторженно сообщая всему миру радостную весть о наступлении нового дня жизни.

Двое молодых джентльменов в сопровождении еще не старого китайца и его собаки мирно брели поднимаясь по склону горы и пробираясь по труднопроходимым местам. Впереди шел китаец, он внимательно опытным взглядом проводника оглядывал камни и ветки, которые постоянно встречались на пути, мечом срезая мешающие ветки и пробираясь вперед. Позади него шли двое молодых джентльменов европейской наружности, которые внимательно оглядывались по сторонам и прислушивались к каждому шороху. Замыкала шествие собака, которая то и дело останавливалась, принюхивалась и следила за молодыми людьми.

Легкий туман окутал лед и можно было почувствовать, как сырость хвойного леса пробирается сквозь ноздри и напоминает путникам о том, что они вступили в девственные леса к которым доходили единицы.

Джентльмены начали чувствовать тяжесть в дыхании. Каждый их вдох наполнялся сыростью вперемешку с капельками тумана, наполняя грудь чистейшим воздухом и парами составляющими дыхание леса.

– К этому трудно привыкнуть, Эрик. – произнес юный голубоглазый джентльмен в шляпе.

Он был одет на лондонский манер: шорты, рубашка и шляпа, необходимая для путешествий. Продолговатое лицо было окаймлено бакенбардами. Его приятель также был юн, он носил усы, а его голова была покрыта вьющимися черными барашками.

– Ничуть, Вильям. Стоит здесь пожить каких ни будь десять дней и мы с легкостью сможем дышать этим девственным лесом.

– Смотри, он не сводит с нас глаз, – произнес Вильям, указывая на собаку позади них.

Эрик остановился и оглянулся. Пес и впрямь внимательно наблюдал за ними, за каждым их движением. Опустив низко голову, он смотрел своими черными глазами на Эрика, словно изучал его.

– Ты знаешь, – сказал Вильям, – он не очень-то похож на собаку.

– Ты слышал, как он лает? – неожиданно спросил Эрик.

– Нет. Ты знаешь, за все путешествие я ни одного лая не слышал. Надо бы Лей Юня спросить о нем.

Китаец закончил рубку мешающих проходу веток.

– Мы мозит ити, – сказал, сильно шепелявя и с диким акцентом, китаец.

– Скажите-ка любезный Лей Юнь, далеко ли та хижина, к которой мы путь держим? – спросил Вильям.

– День путь, завта будит, – произнес проводник.

– Стало быть, завтра мы доберемся, – вздохнул Эрик, – признаюсь, я порядком устал и дьявольски голоден.

– Ничего, – голос Вильяма звучал уверенно, – Лей обещал вкусную рыбу по особому китайскому рецепту приготовленную. Потерпи мой друг еще немного и ты будешь вознагражден сполна.

Путники продолжили идти вслед за проводником. Извилистыми, едва заметными тропами, по которым редко ступала нога человека, молодые джентльмены шли мерным шагом и переговаривались, делясь воспоминаниями или молча осматривая дикую природу. Вильям достал флягу с водой, сделал несколько глотков и передал ее Эрику.

– Не отставай, – сказал Вильям, – мы должны придерживаться обещания данного в Лондоне.

– Да, я помню это – пересечь весь Китай от Запада до Востока. Это не город пешком перейти. Признаюсь, когда я клялся осуществить это путешествие, я не думал о том, что путь будет таким извилистым. Мы все время петляем, то вверх, то вниз.

– Что же ты хочешь, дружище? – сказал Вильям, – это ведь горы.

– Ты хочешь сказать, что ты знал об этом?

– О, нет, конечно, нет. Ничего подобного даже в мыслях не было. Я хотел окончить образование с отличием. И, как видишь…

– И теперь мы выполняем мое обещание: в случае твоего успеха в учебе – пересечь пешком весь Китай, с Запада на Восток. Это же безумие, Вильям.

– О, да. Тут я с тобой согласен. Но разве это не прекрасное путешествие? Окунуться в дикую природу, пройти там, где никогда не было людей.

– Поверь мне, люди есть везде. Даже здесь. – произнес Эрик, передавая флягу.

– Ты, похоже, огорчен этим обстоятельством?

– Ничуть, напротив. Будет кому позаботиться о наших телах, когда их обнаружат через месяц-другой. – с сарказмом провозгласил Эрик, поправляя рюкзак за спиной.

– А мне здесь нравится.

– Тебе легко говорить, ты ведь не знаешь, когда нужно остановиться. – сказал Эрик.

– А зачем? Жизнь не наградила человека вечным пребыванием на Земле. Время надо ценить. Стоит взглянуть на эти леса и горы. Во всяком случае, нам будет что вспомнить потом в Лондоне, когда вернемся. Путешествия и трудности закаливают.

– Это в тебе говорит бесшабашность, по причине молодости, – сказал Эрик.

– Прав, они не разделимы. Где молодость, там невольно присутствует свобода. Э, ге, ге! – громко протянул Вильям, как бы обращаясь к здешней природе.

– Ты, Вильям, всегда умеешь подзадорить и поднять мое настроение. Может ты и прав, не стоит так грустно смотреть на некоторые вещи. Может быть то, что нас сейчас окружает и есть то самое лучшее и волнующее, что будет еще не раз упомянуто нами в нашей короткой жизни.

– Ты все-таки неисправимый пессимист, – заключил Вильям.

Молодым джентльменам недавно исполнилось по двадцать лет. Оба лондонца, с отличием окончившие экономический факультет, отправились в это нелегкое и воистину закаляющее дух и тело путешествие на свой страх и риск. А, что еще можно делать, когда ты сыт и богат, знатен и молод, смел и любишь путешествия? Перед тобой раскрываются просторы Вселенной, тебе хочется окунуться в океан приключений, и не задумываясь, опробовать мир в его первозданном виде. Ничто так не бодрит, как хорошее путешествие по девственной природе в компании лучшего друга.

К вечеру путники добрались до небольшой хижины, построенной из бревен. Внутри домика была крошечная прихожая и небольшая комната, в которой им предстояло переночевать. Мебель была довольно скудна: деревянный стол, два самодельных стула, вырубленных из того же дерева, что и хижина. Постелив листья на пол, они улеглись спать, не задумываясь о простоте условий. Дом располагался в небольшой низине, окруженной лесом. С севера находился кристально чистый пруд, который наполнялся небольшим ручейком, петлявшим между склонов, покрытых множеством деревьев и разнообразных кустарников. Собака по кличке Чан расположилась в прихожей у двери, то и дело принюхиваясь и прислушиваясь к разнообразным звукам, принадлежавшим ночным обитателям леса. Путники расстелили небольшие циновки поверх уложенных листьев, которые служили им временной кроватью, и уснули после тяжелого и утомительного дня.

Когда первые лучи утреннего солнца проникли вглубь комнаты Вильям, щуря глаза, лениво потягивался на своем ложе. Эрик еще спал, повернувшись на бок. Вильям встал и неуверенной походкой побрел к двери. Там он обнаружил висевшее на крючке охотничье ружье, которое с вечера повесил Лей Юнь. Самого проводника не было. Вильям подошел к небольшой бочке, в которой плавала металлическая кружка, привязанная к ней за ушко. Зачерпнув воду, он выпил ее медленными глотками. Вода была прохладная и удивительно вкусная, свежая, словно ее только что набрали из лесного ручейка. Зачерпнув в ладонь, он умылся, протер глаза ото сна и подошел к стене, где висело ружье Лея. Он провел рукой вдоль ствола и как будто почувствовал какой-то запах. Вильям потянулся к отверстию дула, легкий запах пороха щекотал ноздри. «Из него стреляли», – подумал Вильям. В комнате послышался шум, это был Эрик, он только что встал.

– Который час? – спросил Вильям, входя в комнату.

– Без четверти девять, – зевая, ответил Эрик.

– А мы неплохо поспали.

– Тяжелый денек был вчера, я уж думал, что в лесу придется ночевать. А сейчас я страшно голоден.

– Где Лей? – вопросительно посмотрел Эрик на Вильяма.

– Я полагаю, Лей поднимается вместе с первыми лучами, – ответил Вильям, – и судя по тому, что его ружье пахнет порохом, он готовит нам завтрак.

– О, да. Это то, что нужно для двух изголодавшихся желудков. Так чего же мы ждем?

И они выбежали из комнаты. Рядом с хижиной, напротив небольшой поляны горел костер, а над ним варился завтрак. Легкий ветер разносил приятный аромат вареного мяса. Над варевом трудился Лей Юнь, он разделывал рыбу.

– Да! Вы не только замечательный охотник и рыболов, но и прекрасный повар! – сказал восторженно и добродушно Вильям, обращаясь к Лею.

Неподалеку у дерева лежала собака и грызла кость, которая досталась ей на завтрак.

– Признаться, я даже не слышал выстрела, – сказал Эрик.

– Мы просто крепко спали. – ответил Вильям за Лея.

– Сколо кусать катова, – произнес Лей. – Лыбы ного, диси ного. Богатый зимля.

– И не только богатый, но и чудесный, – произнес Вильям, оглядываясь по сторонам и любуясь, подобно школьнику увидевшему впервые дикую природу во всей красе.

– Да, не зря мы так вчера мучились, забредя в эти леса и горы. Оно того стоит. Раз увидев, запомнится навсегда, – сказал Эрик.

Путники решили остаться здесь до утра. Вечером, сидя у огня, они вспоминали пройденный недавно путь. И вот речь зашла о собаке Лея. Чан словно почувствовал, что речь идет о нем, навострил уши и поглядел на хозяина.

– Скажите-ка любезный Лей, а ведь правда, что это необычная собака? – произнес Эрик указывая в сторону Чана.

– Мне подалок от лусских, – ответил Лей Юнь, – холосий собака, сильный, умный. Совсем сенок быть, я воспитать тли года. Теперь это быть мой длуг и он помогать мне.

– Но ведь он не очень-то похож на овчарку, – заметил Вильям, – у него есть смесь кровей. Он не совсем собака. Вы меня понимаете?

– Да, ответил Лей Юнь, лусский хозяин сказать, что его отец быть волк, а мать собака.

– Теперь понятно, почему он не лает. – утвердительно произнес Эрик, – То-то я смотрю, что он как-то странно ведет себя. Мне даже показалось, что он завывал этой ночью, словно волк.

Эрику захотелось услышать интересную и загадочную историю о Чане и он полюбопытствовал:

– А вы можете рассказать нам что-то загадочное, что произошло с вами и Чаном. Ведь у каждого человека за его жизнь может произойти что-то необычное.

Китаец задумался, словно вспоминал что-то. Вильям пошел к огню и снял с него чайник, из которого повалил пар. Вместе с Эриком они налили воду в небольшие дорожные металлические чашки. Приготовив чай из сухих веток и листьев чайного дерева, они уютно расположились у костра. На небе небольшие тучки уплыли куда-то за горизонт, туман начал рассеиваться, среди многочисленных деревьев и на просторах черного неба стали появляться крошечные огоньки. Звезд было так много, что казалось они освещают низины темного леса, и даже верхушки гор отражают их своими снежными шапками. В лесу стали слышнее голоса ночных животных и птиц.

Лей закурил трубку, подаренную ему молодыми джентльменами. И вот он оживился, его глаза заблестели от желто-красных языков пламени костра, похоже было, что он вспомнил какую-то историю, приключившуюся с ним. Он рассказал, как несколько лет тому назад проходил в этих краях с собакой и заметил, что Чан у перевала начал как-то странно себя вести. Пес был чем-то встревожен. То ложился и завывал, то вновь вскакивал, то бросался в заросли, словно увидел там что-то. Но каждый раз он возвращался ни с чем. Его хвост подрагивал, а в глазах впервые был виден страх. Лей Юнь рассказывал так, словно это произошло вчера и он все еще взволнован этими событиями.

Он продолжал. Иногда собака металась по сторонам, искоса поглядывая то на хозяина, то в лес. Был темный зимний вечер. Луна освещала верхушки деревьев серебристым светом. Ее лучи отражались в одеяле снега, частично покрывавшего кроны деревьев и кустарников. Иногда пролетала ночная птица, метнувшись с одного дерева на другое, будто ее кто-то вспугнул. Лей Юнь не терпелось поскорее перебраться на ту сторону перевала, и к середине ночи добраться до буддийского храма, который находился недалеко от перевала. И вот, когда он наладил переход и канат был натянут, он позвал Чана, но пес не откликнулся. Лей Юнь оглянулся в сторону, где лежала собака и увидел Чана в необычной позе. Пес высоко поднял морду, словно тянулся к звездам. Китаец понял, что пес что-то почувствовал своим чутким носом и теперь пытается не упустить этот запах. У волков хорошее обоняние. Они могут учуять добычу за несколько километров. Но здесь что-то было не так. Собака странно себя вела. Чан стоял в напряженной позе с вытянутой мордой и тихо рычал. Рычание нарастало. Казалось, что подбирается какой-то невидимый враг. Лей Юнь оглянулся по сторонам, но ничего не увидел. Тогда он рассердился на собаку и крикнул ему, велел подойти, но пес по прежнему не шевелился, словно не слышал, его рычание становилось все грозней. Неожиданно китаец почувствовал, что появилось что-то неуловимое, незаметное на первый взгляд. По началу, он не понял, что именно произошло, какие переменны таил лес вокруг. Он прислушался и понял. Это была тишина. Лес и ночью наполнен всевозможными голосами ночных обитателей. Но теперь эти голоса пропали. Таинственный приказ был отдан и все ночные животные одновременно смолкли. Это насторожило и еще сильнее захотелось поскорее убраться подальше от этого места. В тот самый момент, когда он готов был взять собаку на себя и перенести через перевал, он вдруг начал ощущать на себе чей-то взгляд из темноты. Он внимательно начал оглядывать каждое дерево, каждый куст, но ничего не видел, лишь черный мрак и тишина, вызывающая волнение и страх. Страх перед неизвестными хищниками переполнял разум, сердце начало биться сильней, он даже почувствовал, как дыхание участилось от спазма сосудов.

Неожиданно Чан вскочил на ноги и умчался куда-то в темноту за деревья. Лей Юнь окликнул его, но услышал в ответ тишину. Ему ничего не оставалось, как взять в руки ружье и отправиться вслед за псом. Он не был трусом, но в тот момент больше всего хотелось, как можно быстрее покинуть эту сторону и перебраться через перевал. Он собрался с силами и заставил себя отправиться вслед за Чаном, не мог бросить собаку. Их дружба превозмогла в нем страх и, немного осмелев, он направился вслед. Прислушиваясь к малейшему шороху и зная, в каком направлении Чан скрылся за деревьями, охотник пробирался во мраке ночи. Пройдя добрую сотню шагов, он услышал короткое завывание. Это был Чан, которого он обнаружил припавшим к земле. Шерсть на нем поднялась, но он не рычал, а лишь слегка повизгивал, словно маленький щенок. Он опустил хвост и подбежал к хозяину.

В эту страшную ночь ничего больше не происходило. Собака вела себя как обычно и они легко переправились через перевал, и дошли до храма. Переночевав там, Лей Юнь на другой день все же решил вернуться на то место, где произошел загадочный случай. Старому охотнику хотелось увидеть и найти какие-нибудь следы, говорившие о ночном госте. На том самом месте, где вчера он увидел скулящего и ощетинившегося Чана, обнаружилось несколько следов, хорошо отпечатавшихся в снегу. Он скомандовал собаке взять след и уже пошли по нему, но тот внезапно оборвался, да и собака отказывалась идти по нему, словно след обрывался прямо там. Все это и по сей день остается загадкой.

– Но какой же это был след? – спросил Вильям.

– Да, в самом деле, – произнес взволнованно Эрик, – на что он был похож? Это был медведь?

– Не-е-е, не медведь, – ответил старик. Он затянулся и тихо произнес. – Это быть человечий след, голая нога. Я иметь приятель. Он быть в этот край. И видеть кости барана. На нем быть след от зубы человек. Дикий человек.

Этот рассказ так взбудоражил Вильяма и Эрика, что они еще долго не могли успокоиться и все время расспрашивали китайца о следах этого дикого человека. Когда они ложились спать, Чан по прежнему занял свое место, как сторож, у порога. А Эрик, не выдержав возникшего беспокойства, подошел к двери и проверил, хорошо ли она заперта на засов и лишь убедившись в этом, лег на циновку. Потушив свечу, они улеглись спать, погрузившись во мрак ночи. Небольшой лунный лучик пробрался через небольшое окошко внутрь комнаты, играя у подоконника серебристыми огоньками. Рано утром трое путешественников и собака отправились на восток по Уданским горам, поражающим воображение первозданной растительностью обиталищу диких животных.

Месяц назад молодые джентльмены прибыли в Сянган самолетом из Лондона. Гонконг был колонией Англии, кроме того, в этом богатом и развитом индустриальном центре находилась одна из дочерних компаний отца Вильяма. Джеймс Браун занимался финансами, владел одним из крупных банков Англии, входящим в десятку лучших, чей актив свидетельствовал о процветании его бизнеса в сфере банковских кредитов и ценных бумаг.

Из Сянгана молодые джентльмены отправились самолетом в Нанкин, а оттуда, наняв опытного проводника, двинулись на Восток по китайской горной территории, иногда заходя в населенные пункты, чтобы пополнить запасы продовольствия, патронов, табаку, обновить изношенную одежду. Основную еду они добывали охотой в коем искусстве весьма преуспел их проводник Лей Юнь.

Лей имел опыт охотника и проводника нескольких десятков лет, он сносно общался на английском и потому подходил для такого путешествия. Джеймс Браун был не против такого путешествия для своего сына, он считал, что по окончании университета Вильям должен завершить свое взросление и стать сильным, закаленным мужчиной. А этот путь по Китаю, по его многочисленным горам и непроходимым тропам подходил для воспитания его окончательной зрелости. Он был не одинок в своем путешествии, так как отправился в Китай со своим другом по университету Эриком Диксоном. Наведя справки об их проводнике, Джеймс немного успокоился и позволил Вильяму отправиться в этот поход, напомнив сыну о банковском филиале в Сангоне (Гонконг), заверив его, что он всегда сможет связаться в случае необходимости с тамошним менеджером, о чем и строжайше проинформировал менеджера филиала.

Путешествуя с запада Китая на восток, молодые джентльмены планировали пересечь ряд горных хребтов, рек и ледников, и добраться до Тибета, где они должны были повернуть к ближайшему крупному городу, нанять самолет и добраться до Сянгана, а оттуда самолетом, совершив ряд остановок и перелетов, долететь до Лондона, где Вильяма ждало назначение на службу в отцовский банк и погружение в море бизнеса, банковских купюр и финансовых исследований экономического рынка Великобритании и всего мира.

В настоящий момент путники перемещались по горному хребту Уданшань, что в ста двадцати километрах от населенного пункта Сянфань и недалеко от Шияня – небольшого промышленного городка.

Шел 1971 год. Правительство Китая начало вести борьбу за перерождение и сотворение новой республики. По всей Поднебесной проходили митинги, всеобщее гуляние и культурная революция, которая внесла ряд изменений в жизнь китайцев, в том числе и разрушительных. Правительство посчитало, что для того, чтобы перевоплотиться в более цивилизованное государство необходимо избавиться от всего старого, ненужного, словом всего того, что может затормозить будущее. А потому было решено уничтожить все храмы и монастыри. В частности, почти все старинные архитектурные сооружения древних династий были уничтожены. Пострадали от культурной революции семидесятых годов даже самые удаленные от столицы памятники старины.

В один такой заброшенный и разбитый храм наши путники и дошли. Уже много лет по этой узкой деревянной лестнице, ведущей вдоль скалы и поднимающейся змейкой вверх, никто не ходил. Монахи и паломники перестали навещать этот храм вместе с началом культурной революции. Снесенный до руин, он печально взирал с верхушки высокой скалы, обросшей деревьями, кустарниками и вьющимися растениями, на великолепный ландшафт Уданских гор, вздымающихся, словно зеленые грибы, высоко в небо.

Поднявшись по скрипучей, вьющейся и местами разбитой лестнице с деревянными перилами по краю, путники взошли к подножию храма, уничноженного человеческой алчностью, самомнением и глупостью. А некогда он взирал на склоны и овраги, леса и озера, демонстрируя силу и мощь человеческого разума и духа.

При первых солнечных лучах

В храме путники встретили лишь одного монаха, который не покинул обитель по причине своей старости и немощи. Ему было трудно спуститься вниз и продолжить свой путь. От Лей Юня молодые джентльмены узнали, что этот монах прожил в храме всю жизнь. Привела его еще молодого сюда его мать, а сама осталась работать при храме. Монах за всю свою жизнь никуда не отлучался. В последние годы он работал с бумагами и книгами, но когда прибыли солдаты, то они приказали всем монахам покинуть храм и перейти жить в город. Этот монах не мог жить в другом месте. Вся его жизнь при храме словно сковала и привязала невидимыми цепями к этому храму и он наотрез отказался от этой затеи. А когда солдаты решили его силой отвести в город, пообещав легкую и безмятежную жизнь, то он пригрозил им, что выбросится со скалы вниз и его смерть будет на их совести. Солдаты хоть свято верили в лучшее будущее своей страны и в новые революционные изменения, все же побоялись погубить этого старого монаха. И они отступили от своей затеи по его переселению, так и не разрушив храм до основания. Таким образом, благодаря последнему защитнику храма, были нетронуты несколько сооружений.

Полюбовавшись красивым видом, молодые джентльмены на рассвете, при первых солнечных лучах, осветивших восточную стену скалы, двинулись дальше вдоль стен храма, на Восток.

Горы вьющимися змейками петляли, растворяясь линиями одна за другой вдали. Словно гигантские волны они вздымались и пенились белыми шапками снега на вершинах, опускались то вниз, то поднимались вверх, удаляясь в безграничную синеву бескрайних просторов горизонта.

Вечером, путники добрались до небольшого ущелья, внутри которого бурлила река, уносящая воды куда-то между скал. По словам проводника, там должен был находиться небольшой, висящий на канатах, ветхий мост. Но теперь его не было. На месте моста они обнаружили лишь несколько досок, привязанных к мощному стволу дерева.

– По-видимому, это все, что осталось после культурной революции. – произнес взволнованным голосом Эрик, – Как же нам теперь перебраться?

– Солдаты даже мост уничтожили за собой. Наверное для того, чтобы никто не мог попасть в храм, – сказал с ненавистью Вильям. – Ни веры, ни мудрости, ничего не оставили, лишь одни надежды и призрачные мечты в весьма сомнительном благополучии будущего.

– Вот этот оборванный канат и пара гнилых досок, вот и вся революция, – произнес печально Эрик, скидывая доску ногой в пропасть. Доска плавно пролетела несколько десятков метров, упала на волны речки и, скрывшись в бурных потоках, унеслась прочь, петляя между камней.

– Что же теперь, – спросил Вильям, посмотрев на Лея, который уже принялся что-то мастерить из канатов, привязанных к стволу мощного дерева.

– Я делать переход на та сторона, – ответил китаец.