Чёрная стрела

– Если иначе ему придется быть в комнате над капеллой, – пробормотал он, – то я должен спасти его хотя бы ценой моей души.

Три минуты спустя Ричард Шельтон, за которым был отправлен другой посланный, нашел сэра Оливера, бледного, с решительным выражением лица стоящим у стола в зале.

– Ричард Шельтон, – сказал он, – вы потребовали от меня клятвы. Я мог бы обидеться и отказать вам в этом требовании, но сердце мое тронуто при воспоминании о прошлом, и я удовлетворю ваше желание. Клянусь вам святым Холивудским крестом в том, что я не убивал вашего отца.

– Сэр Оливер, – ответил Дик, – когда мы в первый раз прочли записку Джона Мстителя, я был уверен в этом. Но позвольте мне предложить вам два вопроса. Положим, вы не убивали его. Но не принимали ли вы участия в этом убийстве?

– Ни малейшего, – ответил сэр Оливер. И в то же время лицо его как-то странно передернулось, как будто он хотел выразить этой мимикой предостережение, но не смел сделать этого.

Дик с изумлением посмотрел на него, потом обернулся и оглядел пустую залу.

– Что вы делаете? – спросил он.

– Да ничего, – поспешно ответил священник, меняя выражение лица. – Я ничего не делаю, я страдаю, я чувствую себя нехорошо. Я… я… извините, Дик, мне нужно уйти. Клянусь святым Холивудским крестом, я не виновен ни в насилии, ни в измене. Успокойтесь, добрый юноша. Прощайте.

И он вышел из залы с непривычной для него быстротой.

Дик остался на месте, словно прикованный; взгляд его блуждал по комнате, на лице сменялись выражения различных чувств: удивления, сомнения, подозрения и удовлетворения. Постепенно, по мере того, как ум его прояснялся, подозрения одержали верх; за ними последовала уверенность в самом худшем. Он поднял голову и сильно вздрогнул. Высоко на стене на тканом ковре была изображена фигура дикаря-охотника. Одной рукой он подносил ко рту рог, другой размахивал большим копьем. У него было темное лицо, так как он должен был изображать африканца.

Случилось нечто, сильно напугавшее Дика. Солнце зашло за окно залы, а огонь в большом очаге сильно разгорелся и бросал изменчивый свет на потолок и на обои. При этом свете черный охотник подмигнул Дику белым веком.

Он продолжал смотреть на глаз охотника. При свете огня глаз казался драгоценным камнем; он был прозрачен, он жил. Белое веко опять закрылось над ним на одно мгновение и исчезло в следующее.

Не оставалось никакого сомнения. Это исчез живой глаз, наблюдавший за ним через дырочку в обоях.

Дик мгновенно понял весь ужас своего положения. Предостережения Хэтча, мимика священника, глаз, наблюдавший за ним из-за стены, все это мелькнуло в его уме. Он понял, что подвергался испытанию, выдал себя и погиб, если его не спасет какое-нибудь чудо.

– Если мне не удастся выбраться из этого дома, я погиб, – думал он. – А бедный Мэтчем – в какое гнездо завел я его!

Он еще раздумывал, когда в комнату поспешно вошел какой-то человек, чтобы помочь ему перенести оружие, одежду и две-три книги в новую комнату.

– В новую комнату? – повторил Дик. – Зачем? В какую комнату?

– В комнату над капеллой, – ответил посланный.

– Она долго оставалась пустой, – задумчиво проговорил Дик. – Что это за комната?

– Хорошая комната, – ответил слуга. – Но только – прибавил он, понизив голос, – говорят, в ней появляется призрак.

– Призрак? – дрожа повторял Дик. – Я не слыхал об этом. Чей же призрак?

Слуга оглянулся вокруг и проговорил шепотом: «Ризничего церкви св. Иоанна. Его оставили раз ночевать в этой комнате, а на утро – фью! – его не оказалось там. Говорили, что его взял дьявол; свечера он очень много пил».

Дик с мрачным предчувствием пошел за слугой.

Глава III

Комната над капеллой

С зубцов башни ничего больше не было заметно. Солнце склонялось к западу и наконец зашло: но, несмотря на бдительность часовых, ни одно живое существо не показывалось вблизи Тонсталльского дома.

Когда наступила ночь, Трогмортона ввели в угловую комнату, выходившую на ров. Оттуда его спустили в ров со всевозможными предосторожностями. В продолжение короткого времени были слышны всплески воды, потом черная фигура сошла на берег у ветвей ивы и стала красться по траве. Сэр Даниэль и Хэтч внимательно прислушивались еще около получаса, но все было тихо. Гонец отправился благополучно.

Нахмуренное чело сэра Даниэля разгладилось. Он обернулся к Хэтчу.

– Беннет, – сказал он, – этот Джон Мститель такой же человек, как ты сам. Он спит. Смелее! Мы покончим с ним.

Все время после полудня и вечером Дика посылали в разные стороны; одно приказание следовало за другим, так что Дик был поражен количеством поручений и поспешностью, с которой приходилось исполнять их. Все это время он не видел ни сэра Оливера, ни Мэтчема, но мысли о священнике и о юноше постоянно проносились в его голове. Главной целью его было как можно скорее выбраться из Тонсталльского дома, а между тем ему хотелось до ухода переговорить с ними обоими.

Наконец, с лампой в руках, он поднялся в свое новое помещение. Это была большая, низкая и довольно темная комната. Окно с железной решеткой выходило на ров и было очень высоко от земли. Постель была роскошная, с пуховой подушкой и с другой, набитой лавандой, с красным одеялом, с вышитым узором из роз. Кругом всех стен стояли буфеты, запертые на замок и спрятанные от взглядов под ткаными коврами темного цвета. Дик обошел всю комнату, приподымая драпировки, постукивая по стенам, напрасно стараясь открыть шкафы. Он убедился, что дверь крепка и засов основателен, потом поставил лампу на подставку и снова огляделся вокруг.

С какой целью ему отвели эту комнату? Она была больше и красивее его прежней комнаты. Скрывалась тут какая-нибудь ловушка? Нет ли тайного выхода? Действительно ли тут появляется призрак? Кровь похолодела у него в жилах.

Как раз над ним на плоской кровле раздались тяжелые шаги часового. Под ним, как он знал, были своды капеллы, а рядом с часовней – столовая. Наверно, из залы шел какой-нибудь потайной ход; доказательством этого служил глаз, смотревший сквозь дыру ковра. Более чем вероятно было, что ход тянулся до часовни; если это было так, то он вел и в его комнату.

Спать в этой комнате – он хорошо чувствовал это – было бы безрассудной смелостью. Держа оружие наготове, он сел в углу комнаты, за дверью. Если против него что-то замышляют, он дорого продаст свою жизнь.

Наверху, вдоль зубцов крыши, послышался топот ног нескольких людей, оклики часовых иотзыв – караул сменился.

Как раз в это время Дик услышал какое-то царапанье в дверь; звук этот стал громче, и наконец раздался шепот:

– Дик, Дик, это я!

Дик подбежал к двери, отворил засов и впустил в комнату Мэтчема. Мальчик был очень бледен; в одной руке он держал лампу, в другой – обнаженный кинжал.

– Закрой дверь, – шепнул он. – Скорее, Дик! Этот дом полон шпионов; я слышу, как они идут за мной по коридору; я слышу, как они дышат за стеной.

– Ну, успокойся, – сказал Дик, – дверь заперта. Мы в безопасности на некоторое время, если можно быть безопасным в этих стенах. Но я от всего сердца рад видеть тебя. Клянусь мессой, я думал, что тебя уже нет в живых. Где ты скрывался?

– Это все равно, – ответил Мэтчем. – Раз мы встретились, то какое дело до этого! Но, Дик, открыты ли у тебя глаза? Говорили тебе о том, что будет завтра?

– Не говорили, – ответил Дик. – Что же будет завтра?

– Завтра, или сегодня ночью, не знаю, – сказал Мэтчем, – но, во всяком случае, они замышляют покушение на твою жизнь, Дик. У меня есть доказательства: я слышал, как они шептались; они почти сказали мне это.

– Вот как! – сказал Дик. – Я и сам думал это.

И он подробно рассказал все, что случилось за этот день.

Когда он покончил с рассказом, Мэтчем встал и, в свою очередь, начал рассматривать комнату.

– Нет, – сказал он, – не видно никакого входа. Но, наверно, он есть. Дик, я останусь с тобой. Если ты должен умереть – я умру с тобой. И я могу помочь тебе – взгляни! Я украл кинжал, я сделаю все что могу! А между тем, если ты нашел какой-нибудь выход, какую-либо лазейку, через которую мы могли бы выйти, или окно, через которое можно спуститься, я с радостью встречу всякую опасность и убегу с тобой.

– Джек, – сказал Дик, – клянусь мессой, Джек, ты самая хорошая, самая верная и храбрая душа во всей Англии! Дай мне твою руку, Джек.

И он молча схватил руку друга.

– Вот что я скажу тебе, – начал он. – Тут есть окно, через которое спустился посланный; веревка, должно быть, еще в комнате. Это все-таки надежда.

– Тс! – сказал Мэтчем.

Оба прислушались. Внизу под полом послышался какой-то звук, прекратился было и возобновился опять.

– Кто-то ходит по комнате, внизу, – шепнул Мэтчем.

– Нет, внизу нет комнаты, – возразил Дик, – мы над часовней. Это ходит по тайному коридору мой убийца. Ну, пусть идет: плохо ему придется! – И он заскрежетал зубами.

– Потуши лампы, – сказал Мэтчем. – Может быть, он чем-нибудь выдаст себя.

Они потушили обе лампы и притаились не дыша, словно мертвые. Шаги внизу, хотя очень тихие, были ясно слышны. Они то приближались, то удалялись, наконец послышался громкий скрип поворачиваемого в замке ключа и наступило продолжительное молчание.

Шаги послышались вновь, и вдруг через щель в стене в отдаленном углу комнаты показался свет. Он становился все ярче; отворилась подъемная дверь, впустив поток света. Видна была сильная рука, подымавшая дверь; Дик поднял свой арбалет в ожидании, что покажется и голова человека, которому принадлежала рука.

Но тут произошла заминка. Из далекого угла дома послышались крики; сначала один голос, потом два, а затем и много голосов повторяли одно и то же имя. Этот шум, очевидно, встревожил убийцу; подъемная дверь тихо была опущена на свое место, шаги еще раз раздались внизу, как раз под тем местом, где находились мальчики, и затем замерли вдали.

Наступила минутная передышка. Дик глубоко вздохнул и тут только прислушался к суматохе, помешавшей нападению, которая все увеличивалась вместо того, чтобы уменьшаться. По всему дому раздавалась беготня; двери с шумом распахивались и закрывались, и над всем этим гамом возвышался голос сэра Даниэля, звавшего Джоанну.

– Джоанна! – повторил Дик. – Кто бы это мог быть, черт возьми! Здесь нет никакой Джоанны и никогда не было. Что это значит?

Мэтчем молчал. Он, по-видимому, отошел в сторону. В комнату проникал лишь слабый свет звезд, и в далеком конце комнаты, где были мальчики, царила полная тьма.

– Джек, – сказал Дик, – я не знаю, где ты был весь день. Видел ты эту Джоанну?

– Нет, – ответил Мэтчем, – я не видел ее.

– И не слышал, чтобы говорили о ней? – продолжал он.

Шаги приближались. Сэр Даниэль продолжал звать на дворе громовым голосом.

– Слышал ты о ней? – повторил Дик.

– Я слышал о ней, – сказал Мэтчем.

– Как у тебя дрожит голос! Что с тобой? – сказал Дик. – Это большое счастье для нас, эта Джоанна, она отвлечет их мысли от нас.

– Дик, – вскрикнул Мэтчем, – я погиб, мы оба погибли! Бежим отсюда, пока еще есть время. Они не успокоятся, пока не найдут меня. Или вот что – пусти меня вперед; когда найдут меня, ты можешь бежать. Пусти меня, Дик… добрый Дик, выпусти меня!

Она отыскивала в темноте засов. Дик наконец понял все.

– Клянусь мессой! – крикнул он. – Ты вовсе не Джек! Ты Джоанна Седлей! Ты та девушка, которая не хотела выйти за меня!

Девушка остановилась и стояла молча и неподвижно. Дик также молчал некоторое время, потом снова заговорил.

– Джоанна, – сказал он, – ты спасла мою жизнь, а я спас твою; мы видели, как текла кровь, были и друзьями и недругами – я даже хватался за пояс, чтобы отколотить тебя; и все это время я считал тебя мальчиком. Но теперь смерть близка, время прошло, а прежде чем я умру, я должен сказать тебе вот что: ты лучшая и самая храбрая девушка на свете, и если бы я остался в живых, я с радостью женился бы на тебе, но, буду ли я жив или умру, я люблю тебя.

Она ничего не ответила.

– Ну, скажи же что-нибудь, Джек, – сказал он. – Будь доброй девушкой, скажи, что любишь меня!

– Зачем же я была бы здесь, Дик! – воскликнула она.

– Ну, так значит, если нам удастся благополучно выбраться отсюда, мы поженимся, – продолжал Дик, – а если нам суждено умереть – умрем, и делу конец. Но как ты нашла мою комнату?

– Я спросила у госпожи Хэтч, – ответила она.

– Ну, она человек верный, – заметил он. – Она не выдаст тебя. У нас есть время.

В это мгновение, как бы в опровержение его слов, по коридору раздались шаги и кто-то громко ударил в дверь кулаком.

– Эй! – крикнул чей-то голос. – Откройте, мастер Дик, откройте!

Дик не тронулся с места и ничего не ответил.

– Все кончено, – сказала девушка и обвила руками шею Дика.

Люди один за другим собирались у двери. Наконец явился сам сэр Даниэль, и шум внезапно прекратился.

– Дик, – кричал рыцарь, – не представляйся ослом. И семь спящих дев проснулись бы от такого шума. Отворяй, брат, отворяй.

Дик продолжал молчать.

– Сломайте дверь, – сказал сэр Даниэль.

И слуги его тотчас же яростно стали ударять в дверь ногами и кулаками. Несмотря на то, что она была очень прочна и заперта тяжелым засовом, она подалась бы, если б снова не вмешалась судьба. Среди грома ударов раздался крик часового, за ним последовал другой; с зубцов башен раздались тоже крики, в ответ на которые послышались крики из леса. В первое мгновение тревоги казалось, что обитатели лесов берут приступом Моот-Хаус. Сэр Даниэль и его люди отказались от атаки комнаты Дика в данную минуту и бросились защищать стены.

– Теперь мы спасены! – вскрикнул Дик.

Он схватил обеими руками старинную кровать и безуспешно старался сдвинуть ее с места.

– Помоги мне, Джек. Ради спасения твоей жизни, напряги все твои силы! – сказал он.

Громадными усилиями они оттащили большую дубовую кровать и приставили ее одним концом к двери комнаты.

– Ты только ухудшаешь положение вещей, – печально проговорила Джоанна. – Он войдет через подъемную дверь.

– Ну нет, – ответил Дик, – он не посмеет открыть эту тайну многим людям. Мы сами убежим через эту дверь. Слушай! Нападение закончилось. Да его и вовсе не было.

Действительно, никакого нападения не было, а просто явилась другая часть оставшихся воинов, принимавших участие в сражении; они-то и помешали сэру Даниэлю. Они спаслись бегством под покровом темноты; их впустили в большие ворота, а теперь они сходили с коней во дворе при громком стуке копыт и звоне доспехов и оружия.

– Он сейчас вернется, – сказал Дик, – скорее в подъемную дверь!

Он зажег лампу, и оба прошли в один из углов комнаты. Щель было легко отыскать, так как через нее еще мерцал слабый свет; Дик взял из своего небольшого запаса оружия прочный меч, запустил его глубоко в щель и навалился изо всех сил на рукоятку. Трап подался и приоткрылся немного. Молодые люди ухватились руками за него и откинули. Они увидели несколько ступенек, внизу которых предполагаемый убийца оставил горящую лампу.

– Ну, – сказал Дик, – иди вперед и возьми лампу. Я пойду за тобой и закрою дверь.

Они сошли один за другим; когда Дик захлопнул за собой отверстие, раздались снова громовые удары в дверь его комнаты.

Глава IV

Подземный ход

Проход, в котором очутились Дик и Джоанна, был узок, грязен и короток. На другом конце его была полуоткрытая дверь, без сомнения та, которую открывал предполагаемый убийца. С потолка спускалась густая паутина; на каменном полу глухо отдавались самые легкие шаги.

За дверью проход разветвлялся под прямыми углами. Дик выбрал наудачу один из ходов, и оба пошли быстрыми шагами вдоль выемки кровли капеллы. Сводчатый потолок подымался при слабом мерцании лампы, словно спина кита. Там и сям попадались отверстия, приспособленные для наблюдений, скрытые с другой стороны резьбой карнизов. Взглянув в одно из этих отверстий, Дик увидел устланный плитами пол часовни, алтарь с его горящими восковыми свечами и распростертую перед ним на ступенях фигуру сэра Оливера, молившегося, подняв руки кверху.

Дойдя до конца коридора, они спустились по нескольким ступеням. Проход становился уже; стена с одной стороны была из дерева; через щели слышен был шум разговора и видно мерцание огней. Беглецы дошли до круглого отверстия в стене величиной с человеческий глаз. Дик заглянул в него и увидел внутренность столовой. С полдюжины людей в латах сидели вокруг стола, уничтожая паштет из дичи и жадно запивая его вином. Наверно, это были недавно прибывшие воины.

– Тут нам не найти помощи, – сказал Дик, – попробуем вернуться назад.

– Нет, – сказала Джоанна, – может быть, есть проход дальше.

Они пошли вперед, но через несколько ярдов проход заканчивался маленькой лестницей. Ясно было, что бегство невозможно с этой стороны, пока солдаты занимают столовую.

Они возвратились назад с возможной быстротой и принялись исследовать другой проход. Проход был чрезвычайно узок, так что можно было еле пройти одному человеку; идти приходилось по постоянно спускавшимся и подымавшимся головоломным лестницам; Дик потерял всякое понятие о том, где он находится.

Наконец проход стал еще уже и ниже; лестницы продолжали спускаться все глубже; стены с обеих сторон были сыры и липки на ощупь. Вдали слышались писк и беготня крыс.

– Должно быть, мы в подземной темнице, – сказал Дик.

– А выхода все нет, – прибавила Джоанна.

– Но должен же быть выход! – ответил Дик.

И действительно, вскоре они дошли до крутого поворота; тут проход заканчивался лестницей. Она была завалена тяжелой каменной плитой. Беглецы употребляли все усилия, чтобы сдвинуть ее. Она оставалась неподвижной.

– Кто-нибудь держит ее, – заметила Джоанна.

– Ну нет, – сказал Дик, – будь то человек, обладающий силой десяти людей, он все же подался бы немного. А она не поддается, точно упирается в неподвижную скалу. Там лежит какая-нибудь тяжесть. Тут нет выхода, и, говоря по правде, добрый Джек, мы здесь такие же пленники, как если бы у нас были кандалы на ногах. Сядем здесь и поговорим. Через некоторое время мы вернемся назад; может быть, тогда они будут менее осторожны; кто знает, может быть, нам и удастся вырваться. Но, по моему скромному мнению, мы пропали.

– Дик! – сказала молодая девушка. – Печален тот день, когда ты встретил меня! Потому что я, несчастная, неблагодарная девушка, завела тебя сюда.

– Что за глупости! – возразил Дик. – Так уж было суждено, а что суждено, исполняется помимо нашей воли. Расскажи-ка мне, что ты за девушка, и как попала в руки сэра Даниэля – это будет лучше, чем оплакивать меня или себя.

– Я – сирота, как и ты, без отца и матери, – сказала Джоанна, – и на великое мое, а следовательно, и твое, Дик, несчастье, богатая невеста. Опекуном у меня был лорд Фоксгем, но оказывается, что сэр Даниэль купил у короля право на выдачу меня замуж… и заплатил очень дорогую цену. И вот я, бедный ребенок, еще у кормилицы, стала предметом борьбы между двумя знатными и богатыми людьми, желавшими каждый для своей пользы выдать меня замуж! Ну, свет перевернулся, появился новый канцлер, и сэр Даниэль купил опекунство надо мной через голову лорда Фоксгэма. Новая перемена, – и лорд Фоксгэм купил право на выдачу меня замуж помимо сэра Даниэля; и с тех пор между ними продолжается вражда. Но все это время я была в руках лорда Фоксгэма, и он был для меня добрым господином. Наконец, я должна была быть выдана замуж или, если хочешь, продана. Лорд Фоксгэм должен был получить пятьсот фунтов. Гэмлей – так зовут моего жениха, и как раз завтра, Дик, я должна быть помолвлена с ним. Если бы сэр Даниэль не узнал этого, я была бы, наверное, обвенчана, и никогда бы не увидела тебя, Дик… дорогой Дик.

Она взяла его руку и поцеловала ее с нежной грацией; Дик притянул к себе ее руку и сделал то же самое.

– Ну, – продолжала она, – сэр Даниэль неожиданно схватил меня в саду и заставил переодеться в мужское платье, что для женщины смертельный грех, и к тому же это платье не идет мне. Он поехал со мной, как ты сам видел, в Кеттлей, сказав мне, что я должна выйти за тебя, но я в душе решила, что назло ему выйду за Гэмлея.

– А! – вскрикнул Дик. – Значит, ты любила этого Гэмлея.

– Нет, – ответила Джоанна, – не любила. Я только ненавидела сэра Даниэля. А потом, Дик, ты помог мне, и был добр ко мне, и очень смел, и помимо моей воли мое сердце обратилось к тебе и теперь, если бы мы могли устроить это, я очень охотно выйду за тебя. А если жестокая судьба не допустит этого, ты все же будешь дорог мне. Пока бьется мое сердце, я буду верна тебе.

– А я, – сказал Дик, – никогда и не думал о женщинах до сих пор, я полюбил тебя, когда считал тебя мальчиком. Мне было жаль тебя, я сам не знал почему. Когда я хотел отколотить тебя, у меня не поднялась рука. Но когда ты созналась, что ты девушка, Джек, – я все-таки буду звать тебя Джеком – я убедился, что ты именно та девушка, которая мне нужна. Слушай! – перебил он себя. – Кто-то идет.

Действительно, тяжелые шаги отдавались эхом в проходе, и целая армия крыс снова разбежалась во все стороны.

Дик оглядел позицию. Неожиданный поворот в проходе был выгоден для него. Таким образом он мог безопасно стрелять под прикрытием стены. Но свет был слишком близко от него; он выбежал несколько вперед, поставил лампу посреди прохода и потом вернулся на свое место.

В отдаленном конце прохода показался Беннет. Он, казалось, шел один; в руке он нес горящий факел, благодаря которому в него легче было целиться.

– Стой, Беннет! – крикнул Дик. – Еще один шаг, и ты мертв.

– Так вы здесь, – произнес Беннет, вглядываясь в темноту. – Я не вижу. Ага! Умно вы поступили, Дик, что поставили вашу лампу перед собой. Право, хотя это и было сделано для того, чтобы прострелить мое сердце, я все же радуюсь, видя, как вы воспользовались моими уроками! Но скажите, что вы делаете, чего ищете здесь? Зачем вы хотите стрелять в старого, доброго друга? А молодая барышня еще здесь?

– Ну, Беннет, спрашивать-то нужно мне, а тебе отвечать, – ответил Дик. – Почему моя жизнь подвергается опасности здесь? Почему являются какие-то люди, чтобы убить меня в постели? Почему я должен бежать из безопасного дома моего собственного опекуна и от друзей, среди которых я жил и которых ничем не обидел?

– Мастер Дик, мастер Дик, – сказал Беннет, – что я говорил вам? Вы храбрый, но самый бесхитростный юноша из всех, кого я помню!

– Ну, – сказал Дик, – я вижу, что ты знаешь все, и что я осужден в самом деле. Хорошо. Я останусь здесь. Пусть сэр Даниэль добывает меня отсюда, если сумеет.

Хэтч помолчал немного.

– Слушайте, – наконец проговорил он, – я возвращусь к сэру Даниэлю, чтобы сказать ему, где вы находитесь и в каком именно месте; ведь он затем и послал меня. Но если вы не глупы, то вам лучше уйти до тех пор, пока я вернусь.

– Уйти! – повторил Дик. – Я ушел бы давно, если бы знал, как это сделать. Я не могу сдвинуть плиту.

– Суньте руку в угол и посмотрите, что найдете там, – ответил Беннет, – веревка Трогмортона еще в той комнате. Прощайте.

Хэтч повернулся и исчез в изгибах прохода.

Дик сейчас же вернулся за лампой и последовал совету. В одном углу прохода в стене была глубокая впадина. Дик всунул руку в отверстие, нашел железный болт и сильно дернул его кверху. Послышался громкий треск, и каменная плита сейчас же отодвинулась.

Беглецам открылся выход. С небольшим усилием им удалось поднять дверь, и они вошли в комнату со сводами, выходившую одной стороной во двор, где два-три человека с голыми руками чистили лошадей недавно приехавших солдат. Несколько факелов, воткнутых в железные кольца на стене, освещали эту стену своим колеблющимся светом.

Глава V

Как Дик перешел на другую сторону

Дик затушил лампу, чтобы не привлекать внимания, поднялся наверх и прошел вдоль коридора. В темной комнате он отыскал веревку, привязанную к чрезвычайно тяжелой старинной кровати. Дик взял клубок веревки, подошел к окну и начал медленно и осторожно спускать ее в ночную темноту. Джоанна стояла рядом с ним; по мере того, как веревка удлинялась, а Дик все еще продолжал разматывать ее, сильный страх поколебал решимость молодой девушки.

– Дик, – сказала она, – неужели это так высоко? Я не решусь спуститься. Я непременно упаду, добрый Дик.

Она заговорила как раз в самую критическую минуту. Дик вздрогнул, остаток клубка выскользнул из его рук, и конец веревки с плеском упал в ров. В то же мгновение раздался голос часового с башни:

– Кто идет?

– Черт возьми! – вскрикнул Дик. – Мы пропали! Скорее спускайся по веревке.

– Я не могу, – сказала, отшатываясь, молодая девушка.

– Если ты не можешь, то не могу и я, – сказал Шельтон, – как же я переплыву ров без тебя? Значит, ты бросаешь меня?