Рабы Парижа

– Почему?

– Его покарал Бог. Мартен-Ригал очень любил дочь и все свои злодеяния совершал для того, чтобы сделать ее богатой и знатной дамой. После его ареста Флавия потеряла все. Увидев, что она осталась безо всяких средств к существованию, замужем за нищим, безродным бездельником, несчастный отец потерял рассудок. Вместо каторги его ожидает заключение в сумасшедшем доме, вероятно, пожизненное. Мартен-Ригалу все время чудится, будто Виолен принуждает жену торговать своей красотой и Флавия зовет на помощь отца, чтобы он избавил ее от позора. Он валяется в ногах у сторожей, умоляя их выпустить его хоть на один день, чтобы спасти дочь от бесчестья. Когда же ему в очередной раз отказывают, он рыдает и, сдирая кожу с рук, пытается выломать из окна железную решетку. Потом снова зовет сторожей, и все повторяется сначала. Пришлось привязать его к кровати, но и это не принесло ему покоя. Он все время пытается порвать или перегрызть удерживающие его ремни. В лице его не осталось ничего человеческого. Маскаро непрерывно рычит, как дикий зверь, от боли и ярости. Когда я утром зашел к нему, он впился в меня налитыми кровью глазами и крикнул: «Вы слышите голос несчастной Флавии? Пустите меня к ней!» Каждый час его последующей жизни вместит в себя больше страданий, чем негодяй причинил всем своим жертвам.

После долгого молчания потрясенный Андре спросил:

– А что сталось с другими?

– Ортебиз уже сутки бьется в агонии. Он пытался отравиться и его подвел яд. Врачи говорят, что спасти его невозможно. Адвокат Катен уличен в детоубийстве и, как бы он ни изворачивался, ему грозит каторга. Перпиньян, Ван-Клопен и Вермине арестованы и будут осуждены на различные сроки лишения свободы. Тото-Шупен был так напуган собственным преступлением, что явился с повинной. Вероятно, ему уменьшат наказание.

Сыщик умолк.

– А почему вы ничего не говорите о Генрихе де Круазеноа? – спросил Андре.

Лекок подавил улыбку.

– Вы что, сомневаетесь во мне?

– Нет, месье, нисколько. Но ведь и вы не всемогущи…

– Граф де Мюсидан взял с меня слово, что его имя не будет произнесено на суде. Поэтому я позволил маркизу ускользнуть. Вчера он ночевал в Брюсселе. Саксонский отель, девятый номер. На днях я арестую его за мошенничество с Компанией Тифильских рудников. Из конфискованных у Маскаро и его шайки сумм вернут деньги одураченным акционерам.

– Я давно хочу спросить вас, господин Лекок…

– Спрашивайте.

– Почему вы меня, подкидыша, назвали маркизом?

– Потому, что вы попали в Вандомский приют прямо из замка герцогов де Шандосов.

И знаменитый сыщик пересказал Андре содержание рукописи Батиста Маскаро, умолчав о преступлениях господина Норберта и мадам Дианы. Лекок не желал портить отношения молодого человека с его отцом и с матерью его невесты.

Экипаж остановился около особняка графов де Мюсиданов.

– Родители мадемуазель Сабины приглашают вас к одиннадцати часам завтракать. Не называйте им пока своего нового имени. Ровно в четыре обязательно будьте у себя дома. Я буду иметь честь представить вас отцу. До свидания.

Андре выбрался на мостовую, и собрался было поблагодарить сыщика, но тот щелкнул языком – и экипаж умчался.

Художнику хотелось танцевать от счастья. Похоже, что судьба решила вознаградить его за мужество, с которым он преодолевал все трудности и лишения. Она возвращала ему любимую девушку, огромное состояние и одно из самых знатных имен Франции.

– Спасибо вам, месье Лекок! – прошептал он…

…Лакей распахнул перед ним высокие двери и провозгласил:

– Господин Андре!

Молодой человек оказался в парадной гостиной, где его ожидали граф, графиня и мадемуазель де Мюсидан.

На самом видном месте висел написанный им портрет любимой. Увидев его, художник смутился. В этом сюрпризе он угадал любовь Сабины, расположение графа и любезность Лекока.

– Диана, – сказал де Мюсидан, подводя гостя к графине, – вот будущий муж нашей дочери.

Мадам де Мюсидан благосклонно улыбнулась.

Художник почтительно поклонился.

Граф торжественно соединил руки Сабины и Андре и сказал:

– Будьте счастливы! Никто не заслуживает этого больше, чем вы!

Влюбленные взглянули друг на друга и покраснели.

Девушка была похожа на тень после целого месяца ухаживаний де Круазеноа, которые были для нее ежедневной пыткой.

– Любимая моя, ты очень страдала, – шепнул Андре ей на ухо.

– Если бы мне пришлось выйти за этого негодяя, то я бы умерла, – ответила Сабина.

…Молодой человек еле успел домой к четырем часам.

Минуту спустя пришел Лекок в сопровождении мужчины с гордой осанкой аристократа.

– Вам известны причины моего визита, – сказал Норберт де Шандос. – Вы знаете, кто вы и кто я.

Андре утвердительно наклонил голову.

– Я не буду оправдываться, – продолжал герцог. – Я уже искупил свою вину перед вами. Посмотрите на меня – и вы увидите, сколько я выстрадал. Ведь мне еще нет и сорока восьми лет… Но мой грех продолжает меня преследовать. Несмотря на мое пламенное желание, я не могу признать вас своим сыном. Мне придется усыновить вас, чтобы передать свое имя и состояние. Правда, вы можете потребовать, чтобы суд установил наше истинное родство, но тогда… Тогда мне придется признаться…

– Неужели вы думаете, – сказал Андре, – что я способен обесчестить имя, которое станет моим?

Лекок одобрительно улыбнулся.

Де Шандос облегченно вздохнул.

«Какая огромная разница между аристократической сдержанностью этого молодого человека и дешевой комедией, которую разыграли передо мной у банкира!» – подумал он.

– Я прошу вас, господин герцог, – заговорил Андре, – позволить и мне высказать некоторые… замечания.

– Замечания? – переспросил удивленный де Шандос.

– Точнее – условия. Я постеснялся произнести это слово. Во-первых, я никогда не имел над собой властелина. Моя независимость очень дорого мне стоила и я не желаю ее потерять.

– Вы всегда будете сами себе господином.

– Это не все, – краснея, продолжал Андре. – У меня есть девушка… Мы любим друг друга и собираемся пожениться.

– Я уверен, – живо отозвался герцог, – что вы выбрали себе жену, достойную нашего рода!

– Это – мадемуазель де Мюсидан.

Услышав это имя, де Шандос побагровел и закричал:

– Никогда! Никогда я не соглашусь на ваш брак с дочерью Дианы!

– А я никогда не откажусь от моей Сабины.

– Но если я не дам своего согласия…

Молодой человек покачал головой.

– Вы не можете мне ничего запретить, господин герцог. Родительская власть приобретается многолетней заботой. Я вам ничем не обязан. Забудьте обо мне, как вы забывали до сих пор.

Лекок с уважением взглянул на Андре.

Де Шандос долго молчал. Вновь потерять единственного сына было для него не менее тяжело, чем породниться с бывшей возлюбленной.

– Графиня тоже ненавидит меня, и на за что не отдаст дочь за моего сына, – произнес он наконец.

– Я ручаюсь за согласие мадам де Мюсидан, – сказал Лекок.

Герцог больше не сопротивлялся. Он обнял Андре и взволнованно проговорил:

– Сын мой, пусть все будет так, как вы хотите!

Молодой человек вскоре освободился из объятий де Шандоса и воскликнул:

– Отец! Где моя мать?

…В этот день, целуя своего сына, герцогиня Мари поняла, что счастье действительно существует.

* * *

Узнав, что Андре – сын Норберта, Диана объявила, что он не может стать мужем ее дочери.

На следующий же день ей нанес визит господин Лекок. Он привез письма, которые похитил у графини Батист Маскаро, и сказал, что готов вернуть их в обмен на ее согласие.

После свадьбы Андре де Шандос и Сабина поселились в замке Мюсидан, который превосходно отремонтировали рабочие месье Ганделю.

Не прошло и года, как на свет появился новый наследник древнего и прославленного имени герцогов де Шандосов.